За бесконечность до весны

Королевский медик, знаменитый профессор Леонард с большим сомнением смотрел на взволнованную королеву, недовольно качая головой, хотя прекрасно понимал, что её величество не отступится от своего намерения, раз уж явилась в подобное место, так поздно вечером, тайно и без свиты… -Только на одну минутку! – повторила королева снова. – Я не буду его тревожить, взгляну и уйду. Профессор Леонард обречённо вздохнул и отошёл в сторону. - Это – сильный человек, – молвил он, попуская, наконец, Гемму к заветным дверям, за которыми скрывался выздоравливающий Эльстед. – Но ему слишком досталось. Действие болеутоляющих и снотворных продлится ещё около семи часов… Королева нетерпеливо кивнула. Королевский медик предостерегающе поднял руку: - Мне бы не хотелось удваивать дозу – это может весьма отрицательно повлиять на ослабленный организм. Надеюсь, вы понимаете, что… - Не волнуйтесь, господин профессор! – отвечала Гемма, проходя мимо него. – Я всё понимаю. Королева знала профессора Леонарда как очень сострадательного и доброго человека, великолепного мастера своего дела, и была относительно спокойна за жизнь и здоровье Эльстеда, насколько это, вообще, представлялось возможным в сложившихся обстоятельствах. Её любимый пребывал в действительно надёжных руках. …Император Нероли безмятежно спал среди утончённой роскоши кружевного постельного белья, доставленного сюда согласно приказу её величества, и, хотя его лицо оставалось исхудавшим и бледным, а под глазами лежали болезненные тени – было очевидным, что его здоровье идёт на поправку. Фестончатый край розового атласного одеяла сполз вниз, открывая верхнюю часть груди императора. Тесёмки круглого воротника его бледно-голубой батистовой сорочки были распущены. Гемма не могла отвести взгляда от невинно обнажённой шеи Нероли, такой длинной, белой и по-прежнему, завораживающе красивой, даже, несмотря на многочисленные подживающие ранки, синяки и царапины, которые всё ещё очень сильно бросались в глаза. Королеве вдруг так смертельно захотелось прижаться губами к нежной и беззащитной ложбинке у её основания, что она испугалась силы этого желания… - Эльстед, – беззвучно прошептала она, отступая на полшага… Император спал глубоким сном. Гемма наблюдала за его спокойным дыханием, в такт которому двигалась его грудь, едва прикрытая одеялом. Её взгляд очарованно скользил по его лицу. Пряди великолепных, длинных тёмных волос, в которых золотились каштановые блики – так знакомо разметались по белоснежным подушкам… Сколько раз Гемма любовалась подобным зрелищем, засыпая и посыпаясь рядом с этим необыкновенным человеком – когда-то давно, в прекрасном, счастливом прошлом. Королева едва удерживалась от мучительного желания обнять Нероли, расправить пальцами спутанные прядки, приласкать и коснуться всех его ранок, словно её нежность могла мгновенно их исцелить… Гемма с окончательной безнадёжностью осознавала сейчас, как сильно она любит императора Нероли, и будет любить, всю оставшуюся жизнь, до смерти, и – после… всегда… вечно… Тонкий и нежный изгиб его расслабленных и, всё же, таких гордых губ, безмерно волновал её, заставляя забывать обо всём на свете… Строгие увещевания господина медика вылетели у неё из головы. Повинуясь безотчётному и властному порыву, королева заворожено наклонилась и поцеловала своего любимого в эти самые губы: едва коснувшись, на миг ощутив дурманящий привкус сильнодействующих лекарств, и, всё же, испытав неземное полуобморочное счастье, пусть всего лишь на краткий миг… Эльстед не проснулся, только вздрогнул всем телом, тяжело и прерывисто вздохнув. Гемма испуганно отпрянула, отчаянно ругая себя за такую непростительную вольность. Эльстед по-прежнему пребывал в забвении, однако ресницы его опасно трепетали, а на лице, безмолвно отразились, казалось, все перенесённые страдания. Слёзы мешали королеве чётко видеть его облик. - Не бойся! – пообещала она шёпотом, едва справившись со своими чувствами. – Я никому больше не позволю сделать тебе больно… Никогда! Гемма услышала звук открывающейся двери: на пороге стоял профессор Леонард и, выразительно указывая на собственные наручные часы, делал отчаянные знаки… Время пролетело незаметно: конечно, давно пора было возвращаться во дворец – близился комендантский час. Королева неохотно направилась к выходу… Садясь в карету, Гемма не могла видеть, что господин медик провожает её задумчивым и понимающим взором. Он был умным человеком: слёзы королевы и – вверенный его попечению государственный преступник, явившийся причиной этих слёз; особенно – поразительное внешнее сходство единственного наследника престола с вышеназванным государственным преступником, конечно, наталкивали его на кое-какие, весьма конкретные, интересные выводы, определённо попахивающие государственной изменой и оскорблением монаршего величия, которые профессор Леонард счёл, поэтому, также, весьма благоразумным всегда держать при себе…