Амулет Имморталитас

— И прежде всего, — прозвучал голос отца, — нам следует вколотить в твою злосчастную черепушку один-единственный факт, но так, чтобы ты никогда уже о нём не забывал. Ты догадываешься, что это за факт? — Нет, сэр, — сказал мальчик. — Нет? — Кустистые брови приподнялись, изображая насмешливое удивление. Мальчик, словно загипнотизированный, следил, как они исчезли под ниспадающими на лоб густыми белоснежными прядями. Брови на миг скрылись там, почти застенчиво, а потом опустились обратно, весомо и решительно. — Значит, нет. Ну что ж, тогда… — мужчина подался вперёд. — Тогда я тебе скажу. Он медленно, осторожно сложил пальцы «домиком», так, что острие клина смотрело на мальчика. — Запомни, — негромко произнёс мужчина, — демонов не существует. Твоя матушка выжила из ума. Она сама поставила себя на эту тропу, доверившись басням. Ты не хочешь того же для себя в жизни, слышишь? Ты не должен слушать ее . Она непременно причинит тебе вред, если только сможет. Понял? Мальчик продолжал следить за бровями. Он никак не мог оторвать от них взгляда. Теперь они сурово устремились вниз и сошлись на переносице, словно две стрелы. Брови двигались с поразительной живостью: поднимались, опускались, наклонялись, изгибались — когда вместе, а когда поодиночке. Это странное подобие самостоятельной жизни зачаровывало мальчика. А кроме того, как он обнаружил, следить за ними куда предпочтительнее, чем смотреть в глаза. Отец кашлянул, в кашле послышалась отчётливая угроза. — Ты понял? — Да, отец. — Что ж, ты говоришь «да», и я уверен, что именно это ты и имеешь в виду, и всё же… Одна из бровей задумчиво приподнялась. — И всё же я не уверен, что ты действительно это понял. — Я понял, отец. Мама сумасшедшая. И стоит мне ей поверить, как она навредит мне в пользу своих друзей их культа. Демонов не существует. Мальчик беспокойно заерзал на подушке. Ему очень хотелось доказать отцу, что он и вправду внимательно его слушает. На улице летнее солнце поджаривало траву и асфальт; пять минут назад под окнами весело проехал фургончик мороженщика. Но в комнату проникали лишь узкие лучики яркого света, просачивавшиеся в щелки вокруг плотных красных штор; в комнате царила духота. Мальчик никак не мог дождаться, когда же беседа закончится и ему разрешат идти. — Я очень внимательно слушал, отец, — сказал он. Его отец кивнул. — Ты когда-нибудь видел демона? — Нет, отец. То есть только в книжках. Их не существует. — Правильно. Встань. Мальчик поспешно вскочил, едва не поскользнувшись, неловко вытянулся в струнку и стал ожидать дальнейших указаний. Отец небрежно ткнул пальцем в сторону двери, находившейся у него за спиной. — Ты знаешь, что там происходит? — Там мама… — Да. Спустись по лестнице и зайди к ней. Она все утро вопит на врачей. Думаю, она хотела бы тебя видеть. Осторожно. — Да, отец. — Отлично. Ступай. Под внимательным взглядом отца мальчик подошёл к двери; дверь была сколочена из некрашеных досок со сложной текстурой. Мальчику пришлось повозиться, чтобы одолеть тяжелую бронзовую ручку, но прикосновение к прохладному металлу было приятным. Дверь беззвучно повернулась на смазанных петлях, и мальчик, шагнув через порог, оказался на лестнице. Ступени покрывала ковровая дорожка, стены были оклеены обоями с изящным цветочным узором. Сквозь небольшое окошко на середине пролета струился ласковый солнечный свет. Мальчик спустился, осторожно перебираясь со ступеньки на ступеньку. Тишина и солнечный свет успокоили его и умерили часть страхов. Мальчик мог лишь представлять что творилось здесь прежде, слыша крики одержимой матери даже по ночам. Мальчик сердито отогнал эту картинку. Вовсе он и не боится! Внизу обнаружилась другая дверь, похожая на первую, но поменьше. И ещё на ней была нарисована красная пятиконечная звезда. Мальчик повернул ручку и толкнул дверь; дверь отворилась, но неохотно — мешал толстый ковер. Мальчик шагнул через порог, невольно затаив дыхание. А потом глубоко вздохнул — почти с разочарованием. Здесь всё было таким… таким обычным! Длинная комната; вдоль стен — книжные полки. В дальнем углу — большой деревянный стол, рядом с ним — мягкое кожаное кресло. На столе — ручки, какие-то бумаги, старый компьютер и небольшая металлическая коробка. За окном — большой каштан во всём его летнем великолепии. Солнечный свет, проходя сквозь его крону, приобретал приятный зеленоватый оттенок. Мальчик двинулся к столу. На полпути он остановился и оглянулся. Ничего. И всё-таки его преследовало странное ощущение… Почему-то при виде приоткрытой двери, через которую он прошёл всего несколько секунд назад, мальчику сделалось не по себе. Мальчик пожалел, что не додумался затворить дверь поплотнее. Он встряхнул головой. Да ну, зачем? Он же всё равно сейчас пойдёт обратно. Четыре торопливых шага, и мальчик очутился у кровати с мирно сопящей материю. Он снова огляделся по сторонам. Нет, он точно слышал какой-то шум… Комната в остальном была пуста. Мальчик прислушался, настороженно, словно кролик в кустах. Нет, ничего не слыхать — только отдаленный гул уличного движения. Мальчик повернулся к столу возле кровати. Глаза его округлились, дыхание участилось. Металлическая коробка поверх какие то бумаг поблескивала на солнце. Мальчик потянулся к ней через стол. В этом не было особой необходимости — он вполне мог бы обойти стол и взять её без помех, — но ему почему-то хотелось управиться побыстрее. Итак, он перегнулся через стол и протянул руку — но не достал до коробки. Мальчик подался вперёд и попытался подцепить коробку кончиками пальцев. Но промазал и вместо этого опрокинул карандашницу. Струйки холодного пота, выступившего на подмышках, потекли по бокам. Мальчик спешно кинулся собирать ручки и складывать их обратно в стакан. Тут прямо у него за спиной послышался чей-то хриплый смешок. Мальчик стремительно развернулся, едва удержавшись, чтобы не закричать. Но мама все так же спала. На миг мальчик застыл, привалившись спиной к столу и окаменев от страха. Потом у него словно бы что-то шевельнулось внутри. Мальчик медленно, осторожно принялся огибать стол; он держался спиной к окну, чтобы не упускать комнату из виду. Кто-то постучал в окно. Три раза, очень настойчиво. Мальчик развернулся. Никого. Лишь ветерок покачивает ветви каштана. Ничего и никого. Тут одна из упавших ручек скатилась со стола на ковер. Она упала беззвучно, но мальчик уловил движение краем глаза. Вторая ручка начала раскачиваться — сперва медленно, потом всё быстрее и быстрее. Внезапно она завертелась, оттолкнулась от компьютера и свалилась на пол. За ней вторая. И третья. И вдруг все ручки развернулись в разные стороны и покатились к краям стола, сталкиваясь, падая, застывая. Мальчик смотрел. Наконец упала последняя ручка. Мальчик не шелохнулся. Кто-то громко засмеялся, прямо ему в ухо. Мальчик вскрикнул и отчаянно взмахнул рукой, но рука ни на что не наткнулась. Не удержавшись, он по инерции развернулся лицом к столу. Теперь коробка стояла прямо у него перед носом. Мальчик схватил её — и тут же выронил; нагревшийся на солнце металл обжег ему ладонь. Коробка ударилась об стол, и у неё отвалилась крышка. Из коробки вывалились очки в роговой оправе. Мгновение спустя мальчик невесть зачем подхватил их и кинулся к двери. Позади него возникло нечто. Мальчик услышал, как оно прыгнуло ему на спину. Он был уже совсем рядом с дверью. Он уже видел лестницу, ведущую наверх, к отцу. И тут дверь с грохотом захлопнулась. Мальчик принялся дёргать за ручку, колотить по двери, звать отца, захлебываясь рыданиями, — но всё тщетно. Кто-то что-то шептал ему на ухо, но мальчик не разбирал слов. В смертельном ужасе он пнул дверь, но лишь ушиб пальцы. Тогда он обернулся и взглянул на пустую комнату. Вокруг слышались шорохи, негромкие постукивания, шелест — как будто по ковру, по книжным полкам и даже по потолку двигались какие-то неведомые существа. Одна из теней у него над головой слегка качнулась от несуществующего ветерка. Мама продолжала спать. Мальчик совладал со страхом и слезами и нашёл в себе силы заговорить. — Мам! — крикнул он. — Мам! Шорох, шелест и постукивания мгновенно стихли. Тень притормозила и остановилась. В комнате воцарилась мёртвая тишина. Тут мальчик вспомнил про очки, которые до сих пор сжимал в кулаке. Мамины. Дрожащими руками мальчик расправил дужки и нацепил очки. И увидел правду. Кабинет был заполнен — просто-таки забит — мелкими демонами. Их были сотни. Они сидели на головах друг у дружки, будто семечки в арбузе, пихаясь локтями и наступая на физиономии соседей. Их было так много, что под ними не видно было ковра. Демоны сидели на столе, свисали с люстры и полок, парили в воздухе — и все жадно глазели на мальчика. Некоторые балансировали на выступающих носах сородичей или цеплялись за их конечности; иные демонстрировали тыл. Повсюду виднелись хвосты, крылья, рога, бородавки — а ещё лишние руки, ноги, рты и глаза. И слишком много чешуи, и слишком много волос, и всего другого — в совершенно невероятных местах. У некоторых были клювы, у других хоботки, и почти у всех — зубы. Демоны были всех мыслимых цветов и оттенков, зачастую сочетавшихся совершенно неуместным образом. И все они что было сил старались вести себя как можно тише, чтобы убедить мальчика, будто тут никого нет. И им действительно приходилось прилагать массу усилий, чтобы стоять недвижно, невзирая на подергивание хвостов и крыльев и непроизвольное шевеление их чрезвычайно подвижных ртов. Но в тот самый миг, когда мальчик надел очки, демоны уразумели, что теперь он способен их видеть. И с торжествующими воплями накинулись на него. Мальчик закричал, прижался спиной к двери и сполз на пол. Он вскинул руки в попытке защититься и сшиб очки с носа. Уже ничего не видя, он перевернулся на живот и свернулся клубком, задыхаясь от кошмарных звуков, окруживших его со всех сторон, — шелеста крыльев, шороха чешуи, поскребывания маленьких острых коготков. Двадцать минут спустя, когда отец спустился за ним переживая, мальчик лежал на том же месте. Матери в комнате уже не было. Это должно было стать последним воспоминанием Винсента о ней. Но его мозг предпочесть забыть. Стереть из памяти все детали того дня. Было ему тогда шесть лет.