Твой кислород

"Хочешь дышать - придётся платить"

      Тяжелая металлическая дверь с характерным скрипом толкнулась о ярко-голубой кузов реанимобиля. Бригада из трех специализированных врачей быстро спустилась по трем ступенькам кабины и заследила по серому снегу.       Ветер рвал промерзшие провода и с подвыванием залетал в пустующий тоннель. Он располагался слева от узкой речушки, прошивающей этот городок, как плотная вискозная нитка прошивала костюм одного из гексовайдеров.       Профессия зародилась на стыке прошлого столетия, но так и не распространилась в связи с тем, что ни один из людей не хотел бы видеть того, что ежедневно видят они…       — Ты сошел с ума?! Ни карьеры, ни статуса, да там платят копейки, эта профессия хуже гробовщиков. Ты точно слетел с катушек, Дэллиз, — женщина стягивала картошку с ножа и тихо шипела, когда нарезанный овощ громко булькал в кипящую воду, ошпаривая палец, — в конце концов, у тебя опыта нет. Да, хирург из тебя был что надо, с этим не поспоришь, но ведь это другое.       Крохотная двушка заполнялась паром с кисловатым запахом щей, запотевали окна, а двое без устали препирались.       — Этим людям будет нужна помощь. Кто, если не я?!       — Ничего. Кто-нибудь другой обязательно поможет. А ты мне нужен живой и с нормальными мозгами, — вздохнула она, поправляя развалившийся пучок и совсем тише добавила, — я хочу детей, а эта работа убьет тебя.       Он не соглашался.       Обучение прошло за полгода. Всё просто: вызов, осмотр, а дальше глядим на маленькую красную штучку, где лазурно-голубая шкала либо прыгает вверх и можно начинать лечение, либо обретает синюшный оттенок. «Синюшниками» называли тех, кто потом отправлялся в морг. Иронично, ведь после шкалы в этот цвет окрашивались и сами пациенты.       Дэллиз полюбил свою работу. В день до пяти вызовов, по статистике три из них удачны. Есть кислород — лечение занимало до тридцати минут максимум, нет — занимаем у родных, пара бумажных волокит и спустя час – новый, совершенно здоровый человек, который завтра снова пойдет оплачивать коммунальные услуги, а вечером будет жарить картошку с луком. Тяжелее всего Дэллизу Ханести приходилось с людьми, которым не у кого было занять этого дурацкого газа.       — Нет кислорода — нет услуг! — кричал толстоватый начальник, забрызгивая слюной своих подопечных и хлопая по столу свернутыми отчетами.       И Дэллизу приходилось удерживать на руках засыпающих или бьющихся в конвульсиях, видеть на лице каждого немую мольбу или звериный крик, а потом каждого накрывать все тем же «покрывалом» черного оттенка.       Вечерами он пил кофе и записывал новые имена в тетрадь.       Этот вызов пришелся на момент, когда Ханести со своим напарником и шофером горячо спорили о возможностях лености, как рычаге современного прогресса. Спецсигнал загорелся рубиновым пламенем, и на холостяцки-пустующую подсобку раздался противный до мозга костей звук сирены. Спустя пятнадцать минут три фигуры спешно двигались в сторону машины.       Дорога прошла незаметно. Кабину потряхивало – видимо, вызов поступил из пределов города, ведь внутри любая, даже дворовая тропинка была отполирована властями до галечного состояния.       Простой снег сменился метелью и теперь фонари смотрели хищными огнями сквозь белую стену. Голубенькая машинка летела по заспанному проспекту, неминуемо приближаясь к вытянутому мосту, мертвым бетоном въевшимся по обе стороны от реки. Литая его стена разделялась единственным тоннелем, судя по всему предназначенному и для машин, но полностью заваленный проход говорил о том, что здесь давно не шумели колеса автомобилей.       Реанимобиль остановился у стендового столба, координаты которого оставили люди на вызове. Дэллиз посмотрел в окно.       — Уверены, что именно здесь? Тут и домов-то нет, не то что признаков жизни в виде человекоподобных существ, — хмыкнул он.       Напарник, натягивая на круглую лысую голову стерильную шапочку, и запахивая герметичный костюм кивнул.       — Какая-то девка обозначила этот проспект и велела шуровать прямо к тоннелю, — он крякнул, спускаясь по опущенной из кузова лесенке, — такая мадама, что хоть стой, хоть падай. Говорит, идите к той дырке в мосту, найдёте там какого-то пройдоху.       Ханести слез следом и, стряхнув с костюма снег, упавший от дверного хлопка, поплотнее прикрыл рот маской. «Не хватало только от бомжей заразы нацепляться».       Пробираться сквозь снег, лежащий тут толстым слоем было нелегко. Вечно западающий в невысокую обувь гексовайдеров, он определенно мешал работать, ведь кому, как не Дэллизу, страдающему хроническим насморком, знать, что мокрые ноги априори равнозначны головной боли, кашлю и в критическом случае температуре.       Они приближались к тоннелю и со стороны это выглядело так, будто трое абсолютно синих фигур играют в салочки. У первого, правда, была нагрузка в виде оранжевого чемоданчика, но это не препятствовало его движению.       — И что? Он пустой, — крепковатый по телосложению водитель пронырливо заглянул в длиннющий купольный коридор, редко освещенный тусклыми лампочками.       Дэллиз поморщился.       — Давайте не будем торопиться с выводами, взгляните туда, — натягивая на руки одноразовые перчатки, Ханести кивнул головой в сторону пола.       Одинокая вязь некрупных следов тянулась от улицы и вовнутрь тоннеля. Следы были совсем небольшие, примерно на возраст восьмилетнего ребенка. Узкое расстояние между шагами определенно укрепляло догадку Дэллиза, что в этом Богом забытом месте они навряд ли найдут совершеннолетнего индивида.       Эхо ловило их голоса и разносило в обе стороны прохода. Мрачное и сырое, это место уже вызывало у Ханести тошноту и рвотные позывы. Хотелось поскорее завязать это дело и отправится обратно на станцию дожидаться следующего вызова.       Несколько разбитых ламп сиротливо трещали, разливая по пространству характерное гудение. Внутри снега не было, и голые плиты, из которых был выложен пол в тоннеле, изредка были покрыты зеленым налётом плесени.       — Что он здесь вообще забыл? — зашипел круглоголовый и, выругавшись, стал вытаскивать из ботинка впоровшийся кусок битого стекла.       Ханести кинул на него мрачный взгляд, но продолжил молча идти на свет в конце тоннеля.       Пациент нашёлся спустя несколько мгновений. И вот тут Дэллизу стало дурно.