Воля и разум

      Год прошел быстро. Потом второй, третий и так до десяти. Моя жизнь складывалась неидеально, но не самым худшим образом. И хотя я не мог убедить Дурслей относится ко мне с любовью, ведь я был им чужим по многим причинам, но благодаря своим действиям у меня появилась возможность хотя бы не жить в чулане под лестницей. Правда, когда у меня случались магические выбросы, которые действительно невозможно было контролировать, меня как в изолятор отправляли из моей уже обжитой маленькой комнаты. Конечно, она была скромной до невозможности, и даже плаката я повесить не мог, чтобы хоть немного разнообразить эту серость. Тоска меня съедала, и лишь книги были моим спасением. Как и в прошлой жизни, я сбегал из реальности, читая классических писателей, что завалялись у Дурслей. Времени у меня теперь полно для обдумывания идей и мыслей, которыми были наполнены книги. Приходилось, правда, делать это немного тайком, так как Петунья и Вернон воспринимают любые странности слишком близко к сердцу. А ребенок, читающий Марка Аврелия, для них окажется концом света.       Большинство своего времени я проводил в компании Петуньи, поскольку она заставляла каждый день практически им прислуживать. Хоть я считаю, что помогать приютившим тебя людям — это нормально, но и Дадли стоило приобщить к домашним делам для его же блага. Из него ведь вырастит бытовой инвалид, а на такое лично мне даже смотреть больно. Кроме меня никто не видит проблемы, что странно. Однако, учитывая то, что мою тетю явно обделяли в семье, превознося младшую Лили — а это действительно неприятно, как бывшая сестра троих младших братьев говорю — её отношение неудивительно. К психотерапевту она не обращалась, живя с этой травмой всю жизнь, заставляя страдать и других.       В принципе, она была не самой худшей женщиной и к тому же хорошо заботилась о своем сыне. Петунья, пытаясь хоть как-то достигнуть внимания Лили, изо всех сил старалась быть образованной. Поступила в хороший университет, вышла замуж за достаточно респектабельного человека — а Вернон действительно шел по карьерной лестнице вверх, — и все чтобы стать в глазах родителей значимей. Разве это не печально? И причем я размышляю не с бухты барахты, а именно с ее слов, признаюсь, подслушанных мною. Она ругалась с Верноном, когда я только появился в их доме. У нее явно случился эмоциональный срыв, где из нее полилось прямо потоком. Вернон не знал даже, как на это реагировать. А мне тогда стало грустно.       Но как бы я не жалел её, я все равно думаю, что не заслуживаю такого пренебрежительного отношения. Нормальный человек не будет морить ребенка голодом, а они именно этим и занимались. И за это я начал немного им… Подгаживать. Я делал это так тонко, что даже самый внимательный человек не заметил бы моего участия. Ведь я не использовал магию. Достаточно было плюнуть в чай или суп, размешать, чтобы не было видно — и моей душе сразу становилось легче. Кто-то бы посчитал это мерзким, аморальным, бесчеловечным… Но, по-моему, они должны радоваться, что я не сделал чего похуже. Да и за то, что Вернон любит меня бить своим ремнем с бляшкой, я в будущем отомщу. С перерождением я открыл в себе не только магию, но и некоторые стороны характера, которые в прошлой жизни должен был прятать. Зато я наконец-то принял себя, свои хорошие и плохие качества личности. Возможно, это называется гармонией.       Вместе с тем, я пытался практиковать магию, когда никого не было. Но, к сожалению, все мои попытки были провальны. Никакой концентрации у меня не было и в помине, особенно когда со мной постоянно случались магические выбросы и меня запирали в чулане, моря голодом. Тогда я решил заняться своим разумом, ведь навряд ли Дамблдор в будущем не будет пытаться лезть ко мне в голову. А ему, очевидно, ни в коем случае нельзя знать о природе моей души, иначе не ясно, что со мной будут делать. В итоге я начал во время вынужденного заключения медитировать. Меня ещё подгоняло то, что когда я сосредотачиваюсь, то перестаю чувствовать голод.       К десяти годам у меня действительно появились успехи. Я начал лучше ощущать свое тело и магию вокруг, хоть и не мог на нее воздействовать. Но вот блок в сознании я, кажется, сделать сумел. По крайней мере, чувствовать я себя начал гораздо-гораздо защищённее.       Жизнь моя текла размеренно, став довольно стабильной и мало изменяющейся. Каждый день я готовил, тренировал тело и разум, читал и играл в школе на скрипке. Последнее стало моей самой большой отдушиной, ведь в той жизни, будучи Леной, я всегда хотел уметь играть на музыкальном инструменте, но возможности и способностей у меня не было. Сейчас же у меня открылись невиданные до перерождения особенности. Возможно, именно ощущение магии помогало мне слышать музыку. Скрипка мне нравилась, нравился её звук и вид. На мое десятилетие Дурсли даже расщедрились на этот инструмент, а до этого я пользовался школьным.       Совсем скоро мне исполнится одиннадцать, и возникнут новые неприятности. Но они меня мало пугают — я уже придумал, что мне делать. Я знаю, что смогу адаптироваться к волшебному миру, стоит лишь правильно все обыграть.