Воля и разум

      Литтл Уинтинг плавился от жары, что было нехарактерно для промозглого климата Англии. Синоптики рассказали об аномальной погоде ещё неделю назад, поэтому для жителей городка происходящее за окном не стало сюрпризом. Всякий спасался от жары как мог: кто-то сидел под вентилятором, кто-то наслаждался новеньким кондиционером, а иной поедал мороженое и обмахивался газетой. Каждое утро на Тисовой улице всегда начиналось с криков детворы на детской площадке, однако сейчас все было пусто. Поэтому заскучавший Дадли, обычно проводивший время со своей бандой в лице малолетних олухов, решил сегодня позадирать Поттера. Гарри раздражал его неимоверно — весь такой аккуратный, умный, он совсем не походил на неуклюжего Дадли. Злоба гнила в душе старшего мальчика. И одобрительные взгляды, бросаемые Петуньей на Гарри, когда у того получалось создавать исключительно хорошее впечатление на соседей, что любили заговорить с ним и обсудить только посаженные им цветки на клумбе, бесили и вызывали ревность. Он ведь жалкий, этот Гарри! Дохля! Так почему он так всем нравился?       Даже выражение на Поттеровском лице всегда такое самодовольное, будто он взрослее и умнее всех. Дадли хотелось его стереть раз и навсегда, чтобы мама больше не обращала внимание на этого недоноска. И почему его не отдали в приют? Там ему было бы самое место. Так что нагадить Поттеру просто за то, что он живёт в ЕГО доме, было святым, правильным делом. Дурсль не видел в этом ничего зазорного, ведь мама его учила, что он — самый лучший, самый любимый… Словом, Дадли не должен был завидовать сиротке, но делал это.       Потирая руки, он уже направился в самую маленькую комнатку в их доме не считая чердака. Там и обитал его нелюбимый кузен, которого очень хотелось как-нибудь проучить. Может, даже ударить несколько раз, чтоб не зазнавался. Все равно, даже несмотря на свои странности, Гарри не мог противостоять ему. Он был худеньким и тонкокостным, всегда с аккуратной причёской и очками в тонкой оправе на носу. Зелёные глаза Поттера постоянно светились вежливостью, но Дадли видел, как злобно он смотрел на его маму и папу.       Дурсль приоткрыл дверь, увидев то, что ему было знать не положено.

***

      Все утро я стенал от ненавистной жары, но, вооружившись бутылкой с холодной водой, начал медитировать. Время до Хогвартса поджимало, а мой уровень владения крохами своих сил меня не устраивал. И магические щиты в моем разуме, которые я кое-как развил, были хрупкими как тромбоциты. Совсем скоро мне исполнится одиннадцать лет, а я не достиг и пятой части сил, какими обладали мои «коллеги-попаданцы» в фанфиках. Это немного удручало мою душу перфекциониста, но вместе с тем заставляло трудиться усерднее.       Меня пугала неизвестность моего будущего. Я не знаю, как обстоят дела с каноном, пошло ли все по книгам, которые я не читал, или по фильмам. Может, половина персонажей здесь вообще поменяло пол? Или были ещё переродившиеся помимо меня? Выдержу ли я всё или сломаюсь на пол пути? Ведь моя главная цель — это как можно лучше приспособиться к окружающей среде и действительно начать наслаждаться жизнью, поскольку в прошлом воплощении всё было далёко от идеала. Сейчас у меня и внешность удачнее, и способностей больше, и развилось какое-никакое красноречие. И даже сменившийся пол не доставлял мне особых неудобств. Наверное, я все ещё ощущал себя женщиной, и гетеросексуальная ориентация у меня не сменилась, но тело Гарри меня устраивало. Да, зрение врождённое не очень, но, будучи Леной, я страдал от жуткий близорукости, близкой к слепоте. В общем, мне грех жаловаться.       Понятное дело, что ментальная магия сложнее чем какая-либо другая. Человеческий мозг не предсказуем, психологию как науку начали изучать сравнительно недавно. Что уж говорить о мозге мага, который наверняка отличался от обывательского. Странно, что о волшебниках-психологах в каноне ничего не было известно, будто вся менталистика держалась исключительно на магии. Но ведь нельзя не учитывать то, что человек, наделённый волшебством, все равно будет нуждаться в ком-то, кто профессионально выслушает его и сможет покопаться в мозгах. Причем есть возможность сделать это буквально. И даже безопасно, если вспомнить про магические клятвы.       Наверное, как человеку, который знал определённую часть психологической теории и читавший большое количество статей, трудов и так далее, легилеменция должна даваться легче, чем если бы я о психике понятия не имел. Но если сейчас мне так сложно, то что было бы в этом случае? Очевидно, ничего хорошего. Поэтому мне оставалось только радоваться и больше и больше трудиться, пока я не увидел явные плоды своих стараний.       Больше всего на свете меня раздражало, что когда я чем-то сильно задумывался, то начинал забывать про реальность. Это приносило мне большие проблемы ещё в прошлой жизни, когда я постоянно попадал в серьезные неприятности, вспомнить хотя бы случай с машиной. И люк, в который я провалился, пока шёл с занятий. Всё это происходило из-за моей невнимательности и усталости. Возможно, мне стоило больше отдыхать, но сидение без дела — не мой конек, я сразу начинал чувствовать себя ущербно. Я не могу жить без какой-либо активности, не важно, физической или психической.       Будучи Гарри, я не оставил свою линию поведения. Я не сидел без дела, хоть и позволял себе отдыхать. Необходимо учитывать свои ошибки, ведь так? Разум, разум, разум — все должно быть рациональным. Или хотя бы близким к нему.       Пока что я контролировал происходящее. Я был в курсе дел, происходящих вокруг меня. Знал всех соседей, производил хорошее впечатление на них, чтобы подмаслить Петунью, поскольку на нее влиять проще всего и все плюшки я получал именно благодаря ей. Она даже любила меня, хоть и не явно (это не мешало им меня запирать и морить голодом). Ей точно было не по себе от своих чувств. С Верноном было сложнее — его не сильно интересовало мнение соседей, ему было побоку на клумбы и на новые рецепты. Его, как и большинство мужчин среднего возраста и старше, привлекала политика. И это была та сфера, в которой я разбирался. В конце концов, моим четвертым предметом для сдачи ЕГЭ было обществознание, а историю я и так любил. Хотя здесь было достаточно прочитать газету, чтобы поддержать с Дурслем диалог.       На самом деле, эти люди мне, понятное дело, не нравились. Я не хотел угождать им, но был вынужден, чтобы жить с определенным комфортом. И пока я могу не спать в чулане, я готов их «очаровывать» и дальше.       А вот Дадли Дурсль, только что ворвавшийся в мою комнату, вызывал у меня жалость. Как же сложно ему будет вырасти самостоятельным человеком. Этот ребенок, что был на год старше меня, не умел абсолютно ничего, кроме как капризничать и болтаться по улице. Впрочем, лучше бы он сейчас этим и занимался, а не отвлекал меня — Эй, очкарик! — воскликнул пацан. Временами я просто ненавидел детей, хоть это и иррационально. — А я маме все-все расскажу, чем ты здесь занимаешься! Это же твои странности, да? Ненормальный!       Я помолчал, просто не воспринимая глупые задирки. И тут в мою голову пришла мысль, будто кто-то мне нашептал, пародируя змея-искусителя: что, если попытаться войти в его разум? Учитывая его не самый сильный дух, это было бы не сложно. В теории. На практике у меня может ничего и не получиться без палочки. Но, может, это будет опасно для мальчугана напротив меня. Что-то снова начало шептать мне, чтобы я попробовал. И я не смог этому противиться.       Ну, по крайней мере, просто попробовать можно. Не обращая внимание на дальнейшие слова Дурсля, я сосредоточился и посмотрел в его глаза, тихо произнеся: — Легилиментс, — и тут же я провалился в его голову, краем глаза замечая, что Дадли заткнулся. Его разум был срисован с детской площадки на Тисовой улице, что довольно очевидно, ведь он проводит там больше всего своего времени. Однако место от реального отличалось тем, что все здесь было заставлено большим количеством различных игрушек, а дорога с площадки вела к домам, что в точности повторяли настоящее положение.        Там хранились воспоминания. Я немного прогулялся, с интересом все рассматривая. Мой собственный разум был похож на недостроенную многоэтажку, освещённую солнцем с одной стороны. Наверное потому, что именно мимо нее я проходил всю свою жизнь и именно рядом с ней и умер. В общем-то я не чувствовал дискомфорта от своего положения и отправился в самый ближний дом. Открыв дверь, я увидел глазами Дадли себя: худой мальчик, сидящий на полу в позе лотоса. Я почувствовал эмоции Дурсля, они были пропитаны детским весельем и предвкушением от предстоящих оскорблений. Да-а, такой маленький, а уже мудак. Я покачал головой, заменяя его воспоминания, будто я спокойно сижу на кровати и читаю очередную книгу. Все прошло гладко. Нечего ему знать, что я делаю, а то действительно начнет трепаться, и мне придется воздействовать на всех. Это уж точно не будет настолько лёгким занятием. Пора мне наконец-то начинать реагировать на звуки, так ведь дальше продолжаться не может… Я вынырнул из разума Дадли и спокойно, совершенно невинно на него посмотрел, пока тот осоловело пытался проморгаться. — Что тебе надо? Я читаю.