Шрамы

Лёша Романов Я медленно отпускаю руки на его лицо, предвкушая, когда же он наконец откроет глаза.

***

Согласно нашему плану, я должен был намазать чем-то лицо спящего. Сначала это должен был быть песок или грязь, но из-за того, что это осыпется в кровать, мы решили перейти на самое банальное — зубную пасту, хотя я предлагал крем в случае аллергии, но Тоня, указав мне на шрам на щеке, напомнил мне, что он то не думал о том, что у меня может быть аллергия на складной нож. Я аккуратно открыл переднюю дверь их машины и встал коленями на кресло, лицом к багажнику. Тоня выдавил мне целое состояние. Надеюсь, мама не против, что наша дорогая отбеливающая паста окажется на лице у моего «друга». Размазав пасту полностью по рукам, я наклонился к Косте и потянулся обеими руками к его лицу. Костя Киреев Я почувствовал нечто мокрое и холодное на своем лице. Немного поморщившись, я приоткрыл глаза. В моем спальном месте была тень, ибо кто-то накрыл окно покрывалом. Наверное, Сёма. Через долю секунды я понял, что моего лица кто-то касается! Подняв глаза, я увидел, как между передних кресел до меня тянется Лёша, а в на его руки намазано что-то фиолетовое. Затем дошло, что и у меня на лице теперь эта. зубная паста? Мятный запах. Резко поднявшись, я провел рукой по лицу. Да, он меня намазал этим, но был в большем шоке, что это сделал Лёша. — Лёша, ты чё, блять, делаешь?! — вскрикнул я, а затем заметил и его друга у двери. — Умываю тебя. — сказал он, улыбнувшись. У меня был некий триггер на это, появившийся в детстве. Из-за брата. Толя часто вытворял какую-то херню, из-за которой страдал я. Я надеялся, что в восемнадцать лет он съедет и жизнь наладится, но он, хитрый жук, сидит уже три лишних года на шее у родаков. А ещё тогда я терпел его издевательства. Когда же Толя ушёл в армию, я решил научиться давать отпор, поэтому и активно вступил в свою нынешнюю компанию, с которой ещё время от времени тусовался из-за Сёмы. Но после его возвращения, мне наработанные навыки уже нет были так сильно нужны: он стал немного серьёзнее, и гораздо меньше донимал меня. — Блять, оглядывайся. — Пригрозил я, хоть и не собирался ему ничего не делать, но теперь мне кажется, будто поделом ему я тогда надрал зад, и намерения измениться тут же перекрылись гневом. Они начали переговариваться, а я открыл дверь багажника и направился к воде. По пути я пытался себя успокоить. Ну сколько это уже будет повторяться?! Он будет мстить мне до самого конца отдыха? Чтобы снова не возвращаться за щёткой, я прополоскал рот тем, что есть, а затем умылся. Я совершенно не хочу пересекаться с Лёшей. Никогда не знал, как отреагировать так, чтобы было достойно. Легче избежать. Я вернулся к лагерю через минут двадцать. За столом, куда и я собирался приземлиться, оказались оба. Поэтому я обошёл все это дело и оказался у машины. Ещё одна неприятность состояла в том, что мы с ними соседи по сути. Автомобильные соседи. Не знаю, как не сталкиваться с Лёшей в таком то лагере. Переодев спортивный костюм, в котором я спал, на шорты и футболку с мастеркой, я застелил нашу «постель», а затем открыл все двери и накрыл окна полотенцами, дабы салон не превратился в сауну. Смотря на соседнюю машину, кажется, что это не я на пляже впервые, а они. Пока ещё не так жарко, так что, у них есть время исправиться. Пока я обдумывал, чем мне заняться, меня окликнул Сёма. — Чё делаешь? — спросил он. — Переодевался. Кстати, прикинь, что Лёша сделал? — я решил все же рассказать. — Что? Это что-то типа прошлого раза. — Романов говорил про компот. — Блять, да! Он мне лицо пастой измазал со своим другом. — Жаль, что я не видел. — Улыбнулся он, но затем исправился. — Странно, почему он тебя так не взлюбил? Вы не ссорились? — Нет. — соврал я. — Не беспокойся, я поговорю с ним. — Сёма положил мне руку на плечо. Я испугался, что Лёша расскажет о моем проёбе всем. Сема, скорее всего, и поймет, но вот находиться ещё три дня с его семьёй будет невыносимо. В любом случае, я бы хотел, чтобы об этом знало как можно меньше людей. — Не надо. — осёкся я. — Я сам поговорю с ним. Потом. И этого делать я не собирался. — Оо, смело с твоей стороны. Честно говоря, Лёха действительно странный, я никогда не был ему так близок, как брат. Мне стало интересно послушать об их взаимоотношениях. Сёма и вправду никогда не упоминал имя второго в своих рассказах. Да и тут я не чувствую между ними тепла, хотя, мне казалось, что тут практически все между собой ладят, особенно по возрастным группам. — Почему странный? — Я сел на переднее кресло, а Сёма оперся о дверцу. — Ну, он никогда не воспринимал меня всерьёз. Такой, как сказать, фриковатый. — Сёма не особо любил подобных Лёше. — Будто ставит себя выше, постоянно смеётся. И Антон, друг его, такой же. Видимо, тот так изменился из-за того, что он около двух или трёх лет полностью не контактировал с нами и рос без моего дяди. Без отца своего. — А что случилось с ним? — Было бы неплохо, рос бы я без отца: не самый дружелюбный человек. — Дядя Арсений, кажется, умер при исполнении. Не могу сказать, кем точно он работал, не интересовался: то ли лесником, то ли перегонщиком, а может ни то, ни другое вообще. Лёше, кажется, тогда и четырех не было. — Погоди, а его сестра… — я не успел договорить вопрос. — Ага, она не наша сестра по сути даже. Олеся дочка тёти Асии только, это их мать, от другого мужчины. Тогда то, кстати, мы и не общались долго с их семьёй. — А куда делся отец Олеси? — попутно задавал вопросы я. — Ушел от них. Не знаю всех подробней, мне самому было тогда только лет тринадцать. Когда тётя Асия была беременна дочкой, да и потом, когда родила, не общалась с нами. Тогда мне не говорили из-за чего, но сейчас думаю, что ей было стыдно за то, что оборвала связи, когда с тем мужиком была. Я кивнул, смотря в песок. Не знал, что у их семьи такая грустная история. Наверное, Лёша стал таким сначала из-за потери отца, потом предательства отчима и утери связи с родными. Звучит печально. — Да все в прошлом, тетя Асия снова с нами. Её все давно простили, да и нормально Лёша живёт с такой мамой, она у него добрая. Кстати, видимо, ещё одна причина, почему он такой. Сёма махнул рукой, зовя меня с собой. — Какой? — уточнил я. — Да забей, пойдем за стол, там ещё все сидят. Я решил, что просто пока буду игнорировать Лёшу до тех пор, пока не разберусь в чувствах к нему.

***

Наложив себе свежий огуречный салат и толчёнку , я снова поднял взгляд. Лёши все ещё не было, только его друг, который, как я не взгляну, ест. Неудивительно, что он такой жирный. В пюре было много комочков, но, наверное, сложно готовить здесь, так что нормально. Нервоз немного ушел, все из-за его отсутствия, уже как пятнадцатиминутного, а жирный вообще не обращал на меня никакого внимая: общался с Колей и ещё каким-то мальчиком примерно их возраста. — А у меня вообще мечта гриль этот купить. — громко рядом со мной сказал дядя, кажется, Гриша. Потихоньку начинаю запоминать имена. — Переносной. — Сакура. Бар. — сказала женщина. — Да ну, это даже баром не назвать. — ответил ей мужской голос. — Получше некоторых ва… — А тебе что, реально Ягер нравится? Как солодка же, даже ещё горьче. — послышался молодой голос. Я не сосредотачивался на одном диалоге, а просто слышал отрывки разных. Какая-то рассеянность присутствовала за столом, ну, именно в моей голове. Слишком шумно, сижу всегда в основном из-за Сёмы, не знаю, чем тут заняться, если ты с незнакомой компанией. Даже купаться одному скучно, Сёму зову, а он не хочет, мудак. Сегодня заставлю его, раз вчера не ходил. Ещё одиннадцать, но температура уже около двадцати трёх градусов, плюсом ветер слабый, а солнце греет все теплее с каждым часом. Надеюсь, ему отпечет все мозги и он соизволит охладиться. Незаметно, мысль за мыслью пролетало время, а ложка за ложкой — толченка. Я снова поднял глаза, чтобы набрать того, что мог бы пожевать, и краем глаза заметил движение справа от меня. Резко повернул голову: в двух людях от меня, в число которых входил Сёма и Никита, уже сидел Лёша! Я сразу же отвернулся обратно, когда это он успел туда сесть?! Впрочем, чувства голода уже не было, так что можно спокойно валить. Когда я уже привстал, Сёма схватил меня за руку и опустил. — Куда собрался? — Не знаю. В палатке полежу. — Там папа спит. Да посиди ещё. — Да я уже поел, чё ты хочешь то? — Просто. Ты тут как неродной, хоть влейся в нашу компанию. Посиделки всегда объединяют. — Так я уже влился, на костре я запомнил всех. — Не запомнил. — он силой меня посадил на место, потянув на рукав. — Тебе ж все равно делать нечего, сиди. — Или ты из-за? — он практически прошептал это. Я кивнул — Так вот почему ты хотел пойти. Поговорить с ним, давай. — он совершенно неправильно меня понял. — Нет. Это потом.

***

Лёша Романов Через полчаса Антон позвал меня купаться. Я этого не люблю, но согласился просто посидеть на берегу, все равно делать нечего. Уже двенадцать и подходит самый пик жары, так что я надел Леськину панаму. Антон побежал в воду с Колей и Серёжей, и они начали брызгаться, но вода не достала меня: я знал, поэтому встал подальше. Когда они были уже далеко, я подсел за три метра от воды. Тут было свежо. Затем я достал солнцезащитный крем и намазался, хоть у меня и так была закрытая кофта и длинные шорты. Дальше я просто сидел на полотенце Тони и наблюдал за купающимися людьми. Как купание может вообще нравиться? Я повернулся на наш лагерь. Сюда шёл дядя Саша с Никитой. — Привет, ты чего не плескаешься с ребятишками? — спросил он. — Не люблю. — Ого, впервые вижу ребенка, который не любит купаться. Вон, даже Никита любит. Да, Никита? — Но малыш завороженно смотрел на мальчиков в воде. Они ушли к воде, а я залез в телефон, пытаясь поймать хоть немного интернета. Через минут десять дядя Саша снова подошёл ко мне. — Слушай, ты можешь поиграть немного в песке с Никитой? — меня удивило это «предложение». — Но он же меня наверняка боится. Да я и не знаю, как общаться с ним. — с ребенком с РАС. — Нет, представляешь, он сам к тебе попросился. Могу позвать ещё кого-нибудь из пацанов, если хочешь. — Не надо никого звать, я посижу. — Хоть и нельзя сказать, что я прямо люблю детей, но я имею с ними ладить, ибо часто сидел с Лесей за эти шесть лет. Дядя Саша ушёл, а я принялся пытаться наладить контакт с ребёнком. Никита сначала обращал на меня внимания, но когда мы стали строить замок, было такое чувство, будто он делает это один. Наверное, это нормально для таких детей. Через минут десять, да, он десять минут один строил замок, когда я попытался ему помочь, ибо у него песок разваливался, он начал кричать, плакать и бить меня ведёрком для песка. Хоть я только чуть-чуть дотронулся. Я не знал, что делать, ведь он даже не слушал все мои уговоры, так что я взял его на руки, я боже, я был весь в мокром песке, и отнёс его в лагерь, где передал Сёме. — Испугался? — улыбнулся мне он. — Есть такое. — ответил я. — У него часто такое. Мы все уже привыкли, зачем тебе вообще папа его дал. Я лишь пожал плечами и увидел за спиной Сёмы Костю, который согнулся и отвернулся в другую сторону. Прячется от меня? Я встал сзади и, докоснувшись его плеча, сказал: — Приятного аппетита. — он аж дернулся. — Угум. — ответил он, даже не повернувшись. Видимо, это из-за утреннего пранка. Хах, я бы тоже на его месте разозлился. Почему-то появилось резкое желание извиниться перед ним, хотя скорее оно вызвано желанием контактировать, что-то типа издёвки, так бы я этого не делал. Я наклонился к ему плечу и прошептал на ухо: — Ладно, извини за утро. — он не отреагировал. Зря только извинялся, ничего интересного.

***

Костя Киреев Я ожидал всего, но не этого. Сначала я думал, что он просто издевался, это в его духе, но потом он извинился? Он просто строит из себя хорошенького или реально такой? Мстит мне за апрель. Как же мне понять его реальные чувства? Я все ещё не знаю, стоит ли мне попытаться ладить с ним. Все слишком сложно. Ночью здесь более разговорная атмосфера, так что я обязан попытаться, хотя бы просто для себя, а то меня так и будет грызть изнутри это непонятное чувство.