Хроники Соллирии

Восходящее солнце нового дня.

            Яркое солнце, зависнув над речной долиной, согревало всех и каждого из обитателей этого чудного места. Новый день был в самом разгаре, и каждая тварь старалась искупаться в его теплых лучах.             Солнечные лучи играли на водной глади небольшой речушки протекавшей посреди затерянной среди пустынь зеленой долины, а после впадавшей в широкую и полноводную реку. Спускаясь с северных гор и идя на юг, эта река образовывала здесь небольшой крюк, уходя на восток. На этом пути она множество раз разделялась на рукава, которые разбредались длинными тропками в лесном массиве, а после вновь собираясь в единое целое продолжала свой бесконечный путь. Река Жизни, Тиаида, в этом месте натыкалась на горный хребет, разрезавший Зеленую низменность на две доли ровно посредине, обходя его, река делилась надвое, словно обнимая. Черные скалы, выглядывающие из бурных вод этой миролюбивой и спокойной реки являлись основными героями местного фольклора на протяжении веков. Шпили гор за свой огромный срок уже не могли и дальше безмятежно наблюдать за округой, разрушаясь и обваливаясь в поток воды. Но глубоко под землей, в мрачных пещерах самой высокой горы происходило удивительное – неминуемое: жизнь, проникшая сюда, оставила здесь свой след, и скоро должно было произойти, что-то чего никогда бы никто не ожидал от этих «Древних старцев»: чудо рождения.             С хрустом и треском, прочная скорлупа отпустила волю того, кого защищала многое время. Постепенно раз за разом, удар за ударом, толстые стены падали под напором жизни, высвобождая нового жителя этих земель.             Выбравшись из заточения, существо сделало несколько неуверенных шагов по покрытому каменной крошкой и некрупными камушками полу и, обессиленное, с неспокойным дыханием и безумно быстро бьющимся сердцем завалилось набок, жадно глотая воздух.             Проморгавшись и восстановив дыхание, дитя перевело взгляд на окружавшие его своды пещеры. Завороженно осматривая место пребывания своего тела, в его глазах вспыхнуло непонимание. Он, Александр Петров, просто не мог понять, ЧТО нужно было выпить, чтобы привиделось нечто подобное. За весь свой стаж он, вопреки рассказам некоторых, так никогда и не увидел ни пресловутой белочки, ни даже никаких демонов, а тут после небольшой вечеринки по случаю окончания школы и совпавшего с этим совершеннолетия ловит лютые «галюны», а как бы не была та водка паленой, или и того хуже, кто то притащил наркоту.             Пробыв в состоянии раздумий добрые минут пять, он решил успокоиться и смирно принять все невзгоды - подождать пока не отпустит. А после найти того, кто стал причиной всего этого цирка и набить тому морду, ну или обматерить всем словарным запасом нецензурных слов. С этими мыслями он закрыл глаза, и не обращая на странное ощущения тела и конечностей, провалился забытье.             Проснувшись и не услышав никаких странных звуков, он решил не открывая глаз пройтись по своим ощущениям, что словно били в набат по нервным окончание его бедного тела.             Первое, что ему не понравилось - это некоторая онемелость конечностей и притупленность чувств. Словно на нем помимо одежды был еще и весь зимний набор из шапки куртки и сапог с варежками. Улыбнувшись мыслям о том, когда он последний раз надевал первый и последний из перечисленных предметов, он открыл глаза в поисках причин.             Но тут его ждало разочарование , нет, не от того, что причины не было видно, а как раз в том, что это легко наблюдалось. Он все еще был не в себе! Причем если следовать из галлюцинаций, то в буквальном смысле. Удлинившаяся остроконечная морда занимало весь низ его поля зрения, в попытках убрать наваждение он начал поворачивать голову на как будто удлинившейся шее, но к его сожалению, никаких положительных результатов это не дало. Даже наоборот только разозлило - тело точно не принадлежавшее человеку , полностью покрытое какой-то жижей уж точно не располагало к появлению других эмоций кроме негативных. Всё так же в каком-то то-ли гроте, то – ли пещере, да к тому же ему холодно и хочется есть, ну и помыться не помешало бы!             Как бы он не пытался, лучше ему не становилось, ни медитации, ни старое-доброе «вдох-выдох, глаза зажмурь» не помогало от слова совсем. В голову же начали приходить глупые мысли о карме, перерождениях и прочем. Но не ему ли Александру Ивановичу знать о том, что за все, что он успел натворить, ему только раза три пришлось бы пробыть свиньёй, но никак не алебастрово-белой ящеркой переростком. Как он определил свои габариты? А в этом ему помог обыкновенный таракан, пробежавший мимо него и залезший в его бывшую жилплощадь. «Вот же ж»- проговорил про-себя тогда нерадивый хозяин,- «сволочи, даже в других мирах и то живут, и неплохо же !»             Оторвав взгляд от такого родного сейчас взломщика в голову снова стали приходить только отпустившие его мысли. Если он выбрался из яйца, то где то по логике должны быть те, кто его тут оставил, его, а точнее его тела, родители. Но никаких признаков нахождения тут ещё кого-нибудь кроме разного рода жуков было не обнаружено.             В попытке понять необъяснимое, он к ужасу не мог найти ничего, что опровергало бы его мысли по поводу попадания. Каменный пол холодил кожу, желудок заунывно ворчал и кажется, пытался вжаться в позвоночник. «Да что же это!» – думалось герою. Пытаясь придумать хоть какие-нибудь опровержения, он только глубже проваливался в бездну безумия. Не выдержав морального давления, он вскинул морду кверху дабы наорать на ненавистное небо, а особенно на тех, кто там обитает, и при этом ему было абсолютно плевать на то, что грубый потолок стоял на его пути, то, что он там оказался было его собственными, потолочными, проблемами.             Приготовившись излить гнев на вселенскую несправедливость и ее вестников, он втянул спертый пещерный воздух через некрупные ноздри на конце клиновидной мордочки и раскрыл пасть.             К его глубочайшему сожалению, вместо грозного рыка льва получилось только сымитировать вопль кошки, которой оттоптал хвост слон.             -«иииииИИИИИииИииИИии!» – все что ему получилось выдавить из себя. В расстроенных чувствах, он так и остался стоять в этой странной позе, силясь понять, что за звук он только что издал, но не мог найти слов к своему народному творчеству.             Жирную точку в его стоянии поставил униженный и оскорбленный свод пещеры, который с негодования обрушил на его голову хорошую такую каменюку.             Получив по не самой умной голове не только не малым, но и более учёным куском гранита герой отправился обдумывать своё поведение в ином состоянии. Состоянии нестояния.