Отражение прошлого, или Никто здесь не говорит о Вэй Усяне

Адепты клана Лань находились в Ляньхуа уже более двух недель. Наблюдая за алым закатом в присутствии симпатичной девушки, наслаждаясь тихим шепотом волн озера и любуясь отблеском капель воды в больших бархатных листьях лотосов, Лань Цзинъи думал о том, что жизнь прекрасна. Лучше и быть не может! Конечно, их изнуряли ежедневными тренировками, после которых сразу отправляли на охоту. Но это было так интересно! Такая активность приносила удовольствие, днем всегда было ощущение того, что он занят делом, вечером к нему приходило чувство приятной усталости в мышцах. Не было занудных занятий. Никто не требовал отчетов о проведенной охоте, никто не заставлял эти отчеты переписывать. Всегда можно было найти себе развлечение: собраться с новыми друзьями вечером жарить рыбу, отправиться в лес рядом и научиться охотиться на фазанов. Младшие ученики, за которым Лань Цзинъи должен был присматривать вместе с другими адептами, всегда были при деле, а потому по вечерам у него было время выходить в город. Юньмэнцы познакомили с местными, научили ориентироваться у шумных торговых лавок. Уже буквально через неделю гостей из Юньшэня знали все и каждый раз радостно приветствовали. Он продолжил общение с одной из тех девушек, которые встретили его на пристани после охоты на речных гулей. Вернее будет сказать, что та сама искала с ним встречи, а не поддаться на обаяние было сложно. Сначала они вместе наблюдали за закатами, потом целовались под деревом у пристани. Затем парень и вовсе стал оставаться у нее на ночь. Девушка была его старше, и Лань Цзинъи не рассматривал ее как свою избранницу. Однозначно, он нарушал правила. Много правил. Но обстановка в Лянхьуа расслабляла, избавляла от довлеющего чувства того, что за ним следят, что могут осудить. Рядом не было стены правил, которая ослепляла глаза своей белизной. Все было прекрасно! Если только не брать во внимание тот факт, что он все чаще стал выискивать именно ту фигуру в пурпуре среди толпы. В присутствии главы Цзян юноша старался показать себя с лучшей стороны. Не всегда удачно. Порой его идеи во время охоты оказывались слишком опасными. Чересчур часто юноша старался прикрыть спину мужчины, когда за ним и так стояли приближенные. Будто от его оценки и похвалы в сердце станет теплее. Лань Цзинъи корил себя за такие мысли. На что он надеялся? На похвалу? Улыбку? Поощряющее похлопывание по плечу? Все это не было в характере главы Цзян. Цзинъи не хотел думать о том, что это одна из причин, по которой он и стремился вечерами оказаться в нежных объятьях девушки и услышать теплые слова в свою сторону. Как и в этот раз. Он задержался после заката в городе до самого утра, в итоге собирался наспех, с трудом нашел свои вещи в комнате. Лента для волос куда-то исчезла, благо лобную не снимал. Если бы его увидели сейчас Старейшины, он не отделался бы стойкой на руках. Новую ленту пришлось попросить у девушки. Примчавшись на тренировочное поле, юноша привлек внимание главы Цзян, который наблюдал за тем, как адепты разминаются. Мужчина высматривал цепким взглядом тех, кого стоило похвалить, и пусть Лань Цзинъи об этом не подозревал, Ваньинь отмечал про себя и его успехи. Даже подумывал о том, что надо рассказать о юноше Лань Сичэню при встрече – пусть гордится своими учениками. А то, что парнишка вел себя иногда, как Вэй Усянь в молодости... Привычная и изрядно поднадоевшая игра воображения. – Ниже, – сегодня на тренировке внимание уделялось растяжке. Цзян Чэн ходил между ребятами и контролировал их действия. Свои адепты справлялись чуть лучше, чем ребята из Гусу Лань, в плане обучения которых гибкости и растяжке не уделялось время вообще – иной боевой стиль, совсем на другое сделан упор. Глава Цзян поочередно подходил к каждому на тренировочной площадке, корректировал положение, помогал, давал советы. Одному юноше надавил на спину сильнее. Мальчишка запыхтел, покраснел, но терпел. – Неплохо, – сухо похвалил, хотя мог бы обойтись и без этого. Старался себе напоминать, что лучше озвучивать мысли, а не только ругаться. В другой раз взгляд зацепился за адепта постарше. Цзян Чэн помог с растяжкой, поднял руки парня над его головой и крепко перехватил их за запястья. – Ноги на ширине плеч. Таз на месте, прогибаешься вперед, – положил ладонь между лопаток и надавил, натягивая руки на себя. – Я сказал, таз на месте! Как деревянные! Небо! Мужчина старался не думать о том, что он только что обещал себе не ругаться. – Правой рукой держишь левую лодыжку. Левую руку вытягиваешь вверх, – подошел уже к другому адепту во время следующего упражнения. – Локти не сгибать! Чуть подталкивает коленом между лопаток. – Расставляй ноги шире медленно и продолжай тянуться. Вот так. Хорошо. Проходя мимо парочки заклинателей, один из которых стоял на мостике, а второй контролировал его действия, мягко наступил на обе ноги первого, придерживая, подставил руку под поясницу и поднял выше. – Руки подбирай. Давай. Лань Цзинъи занимался с другим адептом из клана Цзян чуть дальше. Расположившись здесь, они могли следить за младшими учениками. Выполняя упражнения, юноша внимательно наблюдал за тем, как глава Цзян помогал другим адептам растягиваться. Поза для этого была не совсем удобной: Цзинъи сидел на земле с разведенными ногами практически в поперечный шпагат, позади ему давили на спину. Потянувшись сильнее, он посмотрел наверх и с удивлением обнаружил, что глава Цзян вдруг оказался близко – мужчина подошел к его другу впереди, встал спиной к ним, наклонился… Юный заклинатель ощутил, как его лицу стало жарко. Тихо выдохнул и тут же опустил взгляд вниз, шокировано смотря перед собой и отгоняя из головы совершенно непотребные мысли, не понимая, откуда они могли возникнуть. Где-то сверху он услышал голос: – Все? Поменяем позицию? – Подожди, еще чуть-чуть надо потянуть. Когда Лань Цзинъи убедился, что он успокоился, кивнул парню и тот его отпустил. Уже выпрямившись, он посмотрел вновь на главу, тут же осознавая, что совершил ошибку. – Да что б его! – тихо пробубнил. – Что-то потянул? – партнер по тренировке спросил с волнением в голосе. – Нет, продолжаем... Юноша собрал ноги и развел колени в стороны, совместив ступни. Вновь потянулся руками вперед, стараясь вызвать болезненные ощущения, чтобы отвлечься и очистить разум. – Что ты делаешь? – голос прозвучал, как раскат грома – неожиданно и устрашающе, – Я отсюда вижу, что у тебя мышцы не разогреты, – Цзян Чэн подошел ближе к Лань Цзинъи и подавился воздухом, когда тот опустил в упражнении голову ниже. Лента. Алая лента в черных волосах бросалась в глаза. Образ в голове возник совершенно неожиданно, Ваньинь замер на мгновение, пытаясь прогнать наваждение. Цзинь Лин тоже носил красную ленту. Цзян Чэн сам ее подарил. Считал, что так Вэй Ин немного участвует в жизни племянника. Но на темно-русых, как у Павлина, волосах она выглядела не так броско, как на черных, как у Лань Цзинъи. – Ляг на спину, – сухо проговорил мужчина, сморгнув морок. Цзян Чэн подошел ближе, встав над юношей, прихватил ногу, согнул ее в колене и отвел в сторону. Хватка на лодыжке была крепкой, мужчина слегка наваливался своим весом. Свободной рукой провел по внутренней стороне бедра. – Вот здесь напряжение чувствуешь какое? Рано ты начал шпагат. – Угу… Ладонь остановилась ближе к паховой области, Цзян Чэн надавил на портняжную мышцу. – Если здесь порвешь, с кровати неделю не встанешь. – Угу, – Цзинъи закрыл глаза, сглотнул и ответил, не особо вникая в слова. Мужчина сосредоточенно следил за состоянием юноши, прижимал мышцу пальцами, отслеживая напряжение, чтобы не навредить. Но после он почувствовал горячую пульсацию рядом с пальцами. Осознание пришло мгновением позже. Цзян Чэн напряженно и не читаемо посмотрел в лицо юноши, а затем медленно убрал руку от паха, чтобы не привлекать внимание ни к себе, ни к молодому заклинателю. Растяжку продолжил, надавил на колено еще, решив, что отпрянуть сразу будет странно. И продолжать – странно тоже. Тихо выдохнув, Лань Цзинъи открыл глаза, признавая, что отступать некуда, и сразу встретился с внимательным взглядом. Свой отводить не стал: у юноши не было привычки отказываться от своих действий. Но от осознания того, что глава так близко, в голове все мысли смешались. Стараясь сдерживать дыхание, заклинатель совершенно неосознанно опустил взгляд ниже – на губы, но опомнившись, вновь посмотрел в глаза в попытке прочитать эмоции, разглядеть отвращение, неприязнь, злость, ярость... Но ничего из этого Цзян Чэн не испытывал. Он только был заворожен дерзостью – парень не покраснел, не попытался извиниться или отпираться. Ваньинь медленно отпустил ногу и выпрямился, посмотрел сверху вниз на юношу, облизнул пересохшие губы. Ну и молодежь пошла... Хотя Цзинъи вроде бы был одного возраста с Цзинь Лином. Получается, не такой уж и юный? – Можешь выйти, если тебе нужно, – прохрипел сухо, разворачиваясь, чтобы пройтись по площадке еще раз. Лань Цзинъи спешно поднялся и, обойдя всех вдоль каменной стены, стремительно удалился, скрывая лицо. Кажется, выдохнул он только тогда, когда оказался в комнате для адептов. Только позднее, вечером, когда в родном клане уже прошло время отбоя, он не мог уснуть, вспоминая ситуацию, всю ее нелепость. И пугало юношу то, что, вместе с деталями ситуации, которыми он будто специально себя терзал, он вспоминал и жар ладони, близость мужчины, прикосновения… Возбуждение новой волной окатило юношу с ног до головы. Спрятав лицо в ладони Лань Цзинъи уткнулся в подушку и тихо замычал. *** Этот мальчишка стал попадаться на глаза. Точнее, Цзян Чэн почти искал его взглядом. Зачем? В конце концов, та ситуация была совершенно дерьмовой. Лучше было забыть, но Ваньинь ловил на себе взгляд Лань Цзинъи все чаще. Мужчина, грешным делом, подумал, что парень влюбился. А еще отмечал про себя, что юноша хорошо сложен, и, собственно, не такой уж и ребенок... Цзян Чэн одергивал себя за подобные мысли, злясь, ругая за то, что такое внимание ему вдруг оказалось приятным. Кроме того, Ваньинь не мог отделаться от мысли, что в Цзинъи есть что-то общее с… Ним. А это бесило только сильнее. Вэй Усяня было слишком много в голове. Сегодня он привиделся ему на пристани, машущий рукой. Но то был, конечно, не его шисюн, и даже махали не ему. Голова шла кругом, хотелось немного покоя. Поэтому после ужина глава покинул террасу раньше обычного. Работа не шла и хотелось немного расслабиться. В спальне был приглушен свет, половина свечей не горели, Ваньинь переоделся в ночную одежду, снял заколки и налил себе вина. Вечера слабости давались ему тяжело. В этот же вечер Цзинъи отправился в город с друзьями, желая отвлечься. Вино хозяин той забегаловки подал и правда крепкое, а потому юноша возвращался изрядно пьяным, никуда не торопясь и наблюдая за тем, как все новые звезды зажигаются на уже совсем черном небе. В итоге адепт немного заплутал между корпусами и даже стал переживать, что придется ночевать у ближайших кустов. Но стоило заглянуть в одно из окон, чтобы замереть и моментально протрезветь. Или опьянеть сильнее. Юноша очарованно сделал шаг к окну ближе, словно мотылек, желающий приблизиться к свече. Цзян Ваньинь расслаблен, взгляд, который обычно был строгим и хмурым, сейчас задумчив. Хотелось повторить линии лица кончиками пальцев, провести по волнистым волосам, накрутить одну прядь на мизинец, прикоснуться к ней губами… Лань Цзинъи понимал, что необходимо срочно уйти, убежать, исчезнуть. Как он вообще оказался здесь и так легко прошел к покоям главы? Но юноша не мог оторвать взгляда, думая о том, что давно пора было понять, почему он так ждет похвалы, улыбки и прикосновений от этого мужчины. И сейчас тот был так близко, но будто бы совсем далеко. Напиваться не было привычкой главы Цзян: тратило слишком много ресурсов и приносило слишком мало облегчения. Ваньинь не был склонен облегчать свою участь хоть чем-то, будто бы ему нравилось смаковать боль, острую, незаживающую, торчащую из-под ребер. Ни алкоголь, ни забавы, ни женщины – ничего не трогало главу, отчего он считался невыносимым. Таких не любят – никак не подкупить. И сейчас перед глазами юноши предстало нечто сокровенное, то, до чего нет доступа другим. Ваньинь покачал в пиале вино и сделал небольшой глоток. Прошелся по комнате и, подтянув спадающий с плеча халат, остановился у высокого резного комода. Помедлил, но все же потянул на себя дверцу, даже не подозревая, что за ним следят.