Отражение прошлого, или Никто здесь не говорит о Вэй Усяне

Цзян Чэн заглядывал сюда нечасто – не любил потакать своим слабостям, которые, однако, все же имелись. Мужчина постоял без движения несколько мгновений, а потом все же поставил пиалу, потянулся рукой в комод и погладил ножны меча, стоящего на подставке, с особой нежностью, затем и вовсе – взял в руки. Лань Цзинъи нахмурился, невольно сделав шаг еще ближе, чтобы укрыться под ветвями ивы. Юноша попытался рассмотреть, что за меч у мужчины оказался в руках. Это не Саньду – у меча черные ножны, другой эфес, крепление. Интерес охватил с еще большей силой. Мужчина при этом замер, напрягшись и как-то неловко держа в руке этот меч. Цзян Чэну хотелось открыть, взглянуть на лезвие, но он себе не разрешал – слишком ярким было напоминание о том вечере в доме предков и о том, что для него сделал этот мелкий засранец. Ваньинь любил память о нем. Любил то, что помнил с тех времен. Сейчас Вэй Усянь – совершенно другой человек. Чужой, не имеющий с ним ничего общего. Конечно, меч не помнил прикосновений своего хозяина, как не помнил их и Цзян Чэн. И все же, хмуря брови, будто бы испытывая отвращение к самому себе, мужчина прикоснулся к рукояти губами, коротко, почти невинно, но в то же время глубоко интимно. Лань Цзинъи от увиденного словно молнией пробило. Юноша не сразу и понял, что именно он сейчас увидел, однако по мере осознания, мысли возникали в голове с бешеной скоростью. Прикосновение, выражающее чувства? Прикосновение, выражающее боль? Прикосновение, выражающее любовь? Любовь к мужчине? Сердце застучало с такой силой, что его биение отдавалось в висках и, казалось, это выдаст его присутствие. Сделав еще шаг ближе, Цзинъи внимательно наблюдал за тем, что происходило дальше. Глава Цзян через время вернул меч в комод и допил одним глотком вино, закрывая дверцу и уже отворачиваясь. Однако после он сделал вдох, за которым последовал резкий разворот обратно. Рывком достал меч и, даже не глянув на него, большим пальцем выдвинул его из ножен, затем, словно вновь убедившись в том, в чем не хотел, вернул его в ножны и уже намного грубее бросил меч обратно на полку. Однако Лань Цзинъи успел увидеть то, чего бы он хотел никогда не видеть. То, что отозвалось болью в сердце, горечью на языке, злостью в мыслях. В памяти отпечаталось, как на мече отражались свечи, и то, что под гардой на лезвии была надпись. 随便* Адепт знал, кому принадлежал этот меч. После того случая на тренировочном поле и того, что Цзинъи видел в личных покоях главы, они особо не пересекались, а потому юноша просто наблюдал издалека, накручивал себя, съедал изнутри, а потом расслаблялся в городе. Исключений не было. Он пристрастился к этой свободе, забывая о правилах, которые до сих пор легко бы написал с закрытыми глазами, стоя на руках. Это лишний раз доказывало – зубрежка догм не ведет к безоговорочному следованию им. После очередной тренировки болело все, даже кончики волос. Глава Цзян словно с цепи сорвался, но от этого наблюдать за ним было интереснее. Мужчина закрался в мысли, низким голосом журил в голове за чувства. И Лань Цзинъи вновь сбежал в город, желая забыться. Радовало, что девушка, Ли Юи, не задавала лишних вопросов, она была чуткой, послушной, в меру пылкой и… скучной. Но ему удавалось немного отвлечься с ней. Вот и сейчас юноша лежал в постели в одних нижних штанах рядом с девушкой, расслабленный, чувствуя, как ногтями на его груди нежно выводят узоры. Заклинатель ощущал сонливость, погрузившись в ленивые размышления. О нем. Голос его потревожил словно издалека. – О чем думаешь? – тихо спросила девушка. – О том, сколько мы уже здесь на обучении, и что будет, когда наступит срок отбывать. Возникла пауза, которая заставила юношу напрячься. Лань Цзинъи совершенно не нравилась эта тишина. – Что значит отбывать? – Ли Юи резко села, посмотрела очень серьезно, нахмурив тонкие брови. – Мы ведь здесь не навсегда, я говорил тебе об этом в самом начале, предупреждал, – Цзинъи провел по запястью, будто бы успокаивая. Он всегда был честен с девушкой, не врал, не потому что правила, а потому что так правильно. Однако, девушка встала с кровати, вынудив юношу сесть и посмотреть на нее с беспокойством. – Но я думала… Я думала, ты все же останешься, будешь здесь! Со мной! – голос стал на тон выше, а напряжение в помещении можно было ощутить кожей. Воздух сделался тяжелым и будто бы вязким. Лань Цзинъи немного поерзал на постели, подбирая в голове слова, но его внимание вдруг привлекло другое: в комнате, несмотря на горящие свечи, стало темнее, в углах помещения что-то заклубилось. Что-то черное, холодное, недоброе. Темное. Юноша встал и поднял руку, призывая девушку успокоиться. – Ли Юи, постой. Что-то не так… – проговорил он шепотом, вглядываясь во тьму. Однако последующая тишина показалась странной. Цзинъи вернул взгляд и замер. – Ты только сейчас заметил? – перед ним стояла уже не та милая девушка, что была здесь до этого. Хищный оскал, глаза Ли Юи сверкали. Можно было заметить очертания острых ушей и множества хвостов. Лань Цзинъи судорожно стал соображать, но он был в крайне плачевной ситуации. Свой меч он оставил в соседней комнате, а талисманы были в одежде, добраться до них он точно не успевал. – Постой, давай поговорим, – юноша попытался потянуть время, собирая ци на кончиках пальцев для заклинания. – Я могу приезжать к тебе. Будем проводить время вместе. В ответ послышался низкий смех, уже не человека – нечисти. Темная тварь подавляла своей аурой. По всей видимости, демон давно здесь поселился и хорошо «разжирел» на эмоциях тех, кто побывал в его объятьях. А не обнаружили, наверное, потому, что тот был осторожен и никого не убивал. Но сейчас эти мысли для Цзинъи были бесполезны. Он сделал шаг назад, к двери, не сводя взгляда с нечисти, при этом с горечью про себя отмечая: «Можешь собой гордиться, Цзинъи, именно на расставание с тобой она среагировала не так, как обычно, и готова убить». Девушка тоже сделала шаг в его сторону: – И ты думаешь, я поверю? Я давно знаю, ты приходишь лишь затем, чтобы заглушить другое чувство, не так ли? – голос был лукавым, с усмешкой. – Мне нет разницы, какой энергией питаться, но твои эмоции сильны, а мне так жаль упускать такую жертву. Может, если я сделаю так, то ты передумаешь и останешься со мной? Темная энергия закружила вокруг демона, Лань Цзинъи приготовился применить заклинание, чтобы отбить нападение, но юноша замер, тихо выдохнув – перед ним стоял сам глава клана Юньмэн Цзян. Прошло всего мгновение оцепенения, но это оказалось достаточным, чтобы оборотень мог воспользоваться ситуацией и не дать заклинателю среагировать. «Глава Цзян» подлетел к юноше и тот ощутил резкую боль в боку, а затем – слабость. Он безвольно упал, наблюдая за тем, как тварь спешно покидала комнату. После Цзинъи потерял сознание. О том, что «главу Цзян» видели около публичных домов, сообщили сразу. Цзян Чэн со своими адептами поймал тварь быстро. Она успела принять облик девушки и пыталась скрыться в переулках, но след темной энергии ее выдал. – Пиздец, – заключил Ваньинь, присев рядом с Лань Цзинъи. Судьба словно издевалась над ним, сводя с этим пареньком снова и снова. Первым делом мужчина проверил ци, влил немного своей, после оторвал кусок простыни и перевязал рану. В лазарет юношу доставили адепты – приняли из рук главы в дверях. Ничего серьезного, пару дней отлежаться – и будет цел. Цзян Ваньинь решил, что главе Лань о таком знать не обязательно, а он лично проконтролирует выздоровление парня. Лань Цзинъи очнулся следующим вечером с мыслью о том, что давно так хорошо и крепко не спал. Однако стены лазарета, освещенные вечерним солнцем, и аромат трав быстро вернули ему воспоминания и вызвали множество вопросов. Как он тут оказался? Кто его вытащил? Знают ли, с кем он был?.. Раздался короткий стук в дверь, скорее чисто символический. Цзян Чэн открыл дверь и прошел, держа в руках кувшин с водой, позади него неловко переминалась с ноги на ногу служанка, у которой, видимо, кувшин только что и отобрали. Одного взгляда хватило, чтобы женщина поняла намек и спешно удалилась. – Очнулся, – констатировал факт мужчина, подходя ближе. О том, что парень пришел в себя, главе Цзян сообщили сразу. – Угу, – юноша широко распахнул глаза и напрягся, вглядываясь в лицо мужчины и пытаясь понять, какой реакции стоит ожидать. Правда, тут же невольно засмотрелся. Цзян Чэн придвинул ближе резной стул с низкой спинкой, сел расслабленно, опершись рукой на подлокотник. – Лекарь сказал, что твои раны не серьезные и ничего важного не задето. Пей лекарства и послезавтра сможешь тренироваться, – мужчина тоже внимательно посмотрел на юношу. – Никто не знает, как ты получил рану. Никто не знает, что я забрал тебя. Главе Лань я тоже ничего сообщать не буду. От изучающего взгляда Лань Цзинъи невольно захотелось натянуть одеяло, однако он быстро забыл об этом желании, тут же переспросив: – Вы забрали? – юноша невольно сжал кулаки. Значит, глава Цзян точно знает, какое именно обличие принял оборотень, и что с духом был именно Цзинъи. – Глава Цзян, всю ночь она была в другом обличии, клянусь! – юноша вскинулся. – А я думал, ты пояснишь, почему трахаешь меня в районе публичных домов, – едва ли не перебивая, прочеканил Ваньинь. Вчера, когда мужчина нес мальчишку, он успел обдумать всю ситуацию и, если честно… прихуел. Не может же пацаненок, даже если он – обрезанный рукав, из стольких юношей вокруг выбрать взрослого мужчину? Цзян Чэн его вдвое старше. И все же у Ваньиня складывалось впечатление, что Лань Цзинъи специально нарывался на его внимание. Слишком много мыслей. Глава Цзян тут же напустил на себя самый суровый вид, брови сдвинул, взгляд метал молнии: – Ты, шпана, не ахуел, нет? Тебе шестнадцать-то есть? – Шестнадцать?! Я, вообще-то, старше Цзинь Лина, мне девятнадцать! Да и какая разница?! То ли лекарь напоил его бодрящими травами, то ли это результат пережитого стресса от встречи с нечистью, но Лань Цзинъи почувствовал нарастающее возмущение в груди и, что удивительно, усталость. Усталость оттого, что он страдал от своих чувств в одиночку. – Возраст накладывает какие-то запреты? Или запрет лежит только на Вас, глава Цзян? Неужели никому не дозволено думать о Вас, смотреть на Вас, желать Вас? Или возмущает, что это именно я? Юноше хотелось еще добавить: неужели все это позволено лишь одному человеку, но в конце понял, что и так уже наговорил много чего, а потому торопливо закрыл рот. Но взгляд его продолжал гореть, Лань Цзинъи смотрел с вызовом, замечая удивление на лице мужчины. Цзян Чэн не ожидал такой тирады, он планировал пристыдить парня, но все же сдержал лицо, сдвинул брови вновь. – Ты себя слышишь? Дозволено, не дозволено. Ты себе одногодку найти не мог? – сжал кулаки. – Желает он, блядь. И что мне теперь, в Юньшэнь тебя вернуть? Ваньинь понятия не имел, что делать с юношей. Он никогда не замечал за молодыми адептами какого-то пристального внимания к себе. Кроме желания учиться, конечно же... Обрубить на корню, сразу? Или проигнорировать? Ничего же страшного не случилось, если так подумать. Кроме попытки умереть от рук нечисти, конечно. Но юноша перебил мысли, не желая успокаиваться. – Опять Вы про возраст! Было очевидно, глава Цзян понял его чувства, однако ничего, кроме недовольства возрастом, адепт не услышал. – Следи за языком! Несмотря на ранение, игнорируя боль, куда уж ей до того, что творилось в сердце, Лань Цзинъи сел и, держась за бок, сократил расстояние. Пользуясь тем, что мужчина был явно отвлечен своими мыслями, юноша, решая неожиданно для себя, что терять ему нечего, приблизился еще. Положил ладонь на чужой загривок и дернул к себе. – Нет, ответьте! Это единственная причина? – ответ на этот вопрос казался необходимым. Его влекло, грудь поднималась от тяжелого дыхания. Для Цзян Чэна, между тем, все произошло так внезапно, что он не успел среагировать. Мужчина осознавал, что его не так крепко держали, чтобы не вырваться, но больше всего сейчас подкупала… … Смелость. Она так знакомо оседала тяжестью внизу живота. Ваньинь смотрел в ответ устрашающе, будто бы уже был готов вцепиться в глотку, но отчего-то не сделал это до сих пор. В полумраке его глаза сияли предупреждающе, опасно, по-звериному. – Пусти, – потянул носом воздух. Мальчишка оказался слишком дерзок. Но от этого внутри что-то переворачивалось, Цзян Чэн уловил тень возбуждения, но из-за упрямства отказывался ей поддаваться. Цзинъи сам боялся того, что сейчас творил, но шея под ладонью обжигала, а чужое дыхание дразнило кожу. В удаленном уголке сознания юный заклинатель понимал, что этот человек мог бы давно его уже оттолкнуть, не посмотрев на ранение, но этого не происходило, и Лань Цзинъи показалось, что он нащупал некую нить, а потому решил рискнуть. Потянулся – и коснулся своими губами чужих, поймав вдох удивления. Цзян Чэн замер от неожиданности, не веря в происходящее. Невероятно! Решился! Он думал, что кишка тонка, но нет. Это вызывало почти восторг. Однако тот шел фоном, на деле Ваньинь оскалился, не позволяя возбуждению и довольству завладеть его мыслями. На несколько мгновений зачем-то задержался, позволяя юноше насладиться победой, но после сильно укусил и отстранился. На пальце заискрил Цзыдянь. Лань Цзинъи не посмел продолжить поцелуй. Не потому, что почувствовал боль на губах, и не потому, что испугался мощного артефакта, а оттого, что осознал – переступил черту. – Мерзавец! Что позволяешь ты себе? – Цзян Чэн рявкнул. – Я сломаю тебе ноги и засуну их так глубоко тебе в задницу, что сапоги будешь через рот примерять. – Хочется посмотреть, как вы это сделаете, – ответил Цзинъи, сам поражаясь своей смелости, но при этом отсел подальше. Во рту ощущался вкус крови, в кончиках пальцев покалывало. Юноша ликовал, наблюдая за эмоциями мужчины. Эмоциями, направленными именно на него. Для него. Цзян Чэн сжал кулак, будто действительно хотел ударить, но вместо этого резко вскочил и покинул лазарет. Только в своих покоях мужчина позволил себе остановиться. Возбуждение шевелилось внутри. Цзян Чэна купило то, как далеко был готов зайти этот парень ради своих желаний. Спустя время, в ночи, глава Цзян упражнялся на личной площадке с Цзыдянем несколько часов, пока не отпустил запал. Этот... Лань. Язык прошелся по губам. Будто бы до сих пор чувствовался привкус крови. Тренировочную площадку осветил еще один яркий аметистовый отблеск молнии, а после раздался хлесткий удар.