Отражение прошлого, или Никто здесь не говорит о Вэй Усяне

– Я хочу на холодные источники, – Лань Цзинъи сидел под навесом рядом с полем после окончания тренировки. – Что? Ты же их терпеть не можешь! – удивленно ответили другие адепты с белыми лентами в волосах. – Я взглянул на некоторые вещи с другой стороны... Как и было ему указано, Цзинъи приступил к тренировкам через день. Друзья, в силу воспитания, не стали спрашивать, что случилось, а сосед по комнате лишь молча поднял бровь, да осудительно цыкнул, когда увидел повязку. Местные врачеватели хорошо подлатали Лань Цзинъи, и сейчас нагрузка на тело была точно глоток свежего воздуха, так как лежать еще в том лазарете он не мог, особенно после… – … Я хочу на холодные источники, – вздохнул. – Да слышали мы уже! – ответили остальные. С того дня он главу Цзян не видел, занятия проводили старшие адепты. Не то, чтобы он был готов с ним увидеться после всего, но думать, что мужчина его теперь избегает, совершенно не хотелось. И сейчас юноша отчасти был растерян: разве раньше он так нуждался в том, чтобы хотя бы раз за день увидеть его? Юноша даже перестал выходить в город. Друзья постоянно звали, но он не мог себя заставить покинуть места, где глава Цзян мог появиться, объясняя себе и другим, что хочет опять вернуться в режим и не страдать потом по прибытии в Юньшэнь. Вечером этого же дня Цзинъи сидел на пристани, опустив босые ноги в озеро – купаться пока не мог. Не холодные источники, но вода немного приводила мысли в порядок, отвлекала. Он невидящим взглядом наблюдал за тем, как младшие адепты неплохо уже плавали воде, радуясь и не думая о том, например, чем мог быть сейчас занят глава Цзян. Фыркнул. Откровенно говоря, вся эта ситуация его злила. Уже на обратном пути к ним подбежал один из старших адептов Цзян и сообщил, что глава наказал до рассвета отправиться на ночную охоту. Идут все, кроме самых младших и Лань Цзинъи. – Какого?.. Он издевался над ним? Юноша откинул челку и глянул на адепта так, что тот невольно замер. Друзья сразу стали заверять, что это из-за его самочувствия. Ага, как же. Чуть позднее, когда уже совсем стемнело, а Лань Цзинъи успел окончательно себя накрутить, он отправился по уже известной ему дороге к тому самому окну – вряд ли бы охрана его впустила сейчас через главный вход. В комнате никого не было видно, но угадывался отблеск свечей, потому, слишком упрямый, чтобы сейчас отступить, он постучал прямо по окну. Деликатно, конечно, но очень настойчиво. Не прошло слишком много времени, прежде чем отдернули занавеску. Мужчина, глядящий на Цзинъи сверху вниз, сдвинул брови, показывая свое напускное раздражение. – Дверью пользоваться тебя не научили? Внутри Цзян Чэна снова что-то скрутило и потянуло. Вэй Ин всегда влезал в окно, для него будто бы другого входа просто не существовало. Этот мальчишка... Он сейчас занимал слишком много мыслей. Дерзкий, горячий. Ваньинь отчего-то повелся и даже позволил себя поцеловать. Конечно, так, что и не смекнешь, что сам разрешил, но мужчина-то был честен с самим собой. Он испытывал, проверял на прочность юношу. Вэй Ин был таким же импульсивным до того, как ушел на Луанцзан. Пик их отношений пришелся как раз на то время, когда у них обоих сносило крышу друг от друга: Усянь зажимал его в самых неудобных местах, постоянно препирался со своим главой и со всем миром разом, что, почему-то страшно заводило. И Цзян Чэну нравилось владеть бушующим пламенем. Кто же знал, что идея-то – провальная. Сейчас нутро откликалось будто бы на что-то знакомое, забытое, но желанное. И Цзян Чэну нужна была дистанция. Большая дистанция. Благо работы скопилось достаточно, чтобы можно было спокойно на нее отвлечься. По этой причине глава Цзян не вел тренировку сегодня – хотел очистить голову. Думал, что лучше ему не видеть пока Лань Цзинъи, тем более тот только что поправился – отличный повод не брать его на охоту. Вот только засранец сейчас находился за его окном. Отчего-то не сомневался в том, что пришел именно молодой Лань – кто еще посмеет вести себя так? Юноша перед ним застыл на мгновение, но все же постарался придать себе серьезный вид, игнорируя заполошное сердце, заглушая воспоминания вечера в лазарете, которые и так не давали покоя по ночам. – Почему мне нельзя на охоту? – Цзинъи проигнорировал раздраженный тон голоса собеседника, да и сам вопрос, – Так не хотите меня видеть? – тут же добавил, чтобы не дать себе возможности спасовать. Цзян Чэн нахмурился сильнее, посмотрел повелительно. – Потому что ты недавно был ранен, – хмыкнул. Наглец, еще смеет прийти спрашивать. – Останешься присматривать за младшими. Ваньинь был уверен в своих лекарях, парень в состоянии участвовать в охоте, но он себя знал и не хотел отвлекаться на юношу. Или давать ему повод геройствовать, чтобы выделиться и обратить на себя внимание. Разум подсказывал, что лучше им пока не работать вместе. И теперь этот разговор казался неуместным, иначе бы Лань Цзинъи вошел в дверь, а не шарился бы по кустам. Юный заклинатель залез на выступ под окном, чтобы хоть как-то сравняться в росте, приблизиться, посмотрел в глаза Цзян Ваньиню. Естественно, адепт не поверил словам мужчины. – Но на тренировку прийти приказали. Да я от скуки с ума тут сойду! Травма никак не повлияет на мои боевые навыки. Не впервой! Я что? Наседка? Юноша держался руками за карниз, чтобы не упасть, так как выступ оказался не такой уж надежной опорой. Цзян Чэн заметил это и отступил в комнату, намекая, что разговор закончен. – Это приказ. В Гусу Лань не учат следовать приказам? – мужчина направился к столу, нужно было дописать письма. Спорить он еще будет, сравнил тренировку с охотой… – Занимайся своими делами, Лань Цзинъи. От того, что мужчина хотел закончить этот диалог так, юноша аж рот открыл от возмущения, шумно выдохнув. Он не собирался уходить отсюда, пока не разберется… во всем этом. Да и расставаться так быстро не в его силах. Пусть это и было опасной затеей, Цзинъи перепрыгнул через карниз в комнату, нарушая всевозможные правила всех кланов. – Глава Цзян, мы здесь, чтобы учиться, чему я научусь таким образом? А если у меня и есть дело, то только к одному человеку. – Конкретно ты здесь для того, чтобы у меня не было проблем с младшими адептами, – Ваньинь огрызнулся, но на вторжение в покои мог отреагировать более бурно. Вместо этого он больше избегал взгляд, сжимая зубы и мысленно считая до десяти. Помогало успокоиться. Иногда. – У меня с тобой лично нет никаких дел. Странно, что у тебя есть, – бросил через плечо. – Не слишком ли много ты на себя берешь? Я могу ноги переломать, ты забываешь. Но юноша все еще не был намерен уходить и внимательно вглядывался в фигуру, ощущая будто бы такое же напряжение, как тогда, в лазарете. Почему мужчина его не выгонял? Если бы хотел это сделать, то Цзинъи бы улепетывал отсюда и, скорее всего, действительно только на руках. Но глава Цзян почему-то не смотрел в глаза, словно избегал зрительного контакта. – Я как раз прекрасно об этом помню, – ответил на последнюю угрозу. Странная и совсем безумная мысль промелькнула в голове, которую нестерпимо захотелось проверить. Лань Цзинъи подошел ближе, открыто, не подкрадываясь. Его при этом активно игнорировали, будто бы проверяя, как далеко он готов зайти. А потому он сделал еще один шаг, развернул мужчину к себе и прижал одной рукой за талию, притягивая при этом второй за шею. Демоны, он хотел бы увидеть удивление на этом лице вновь, но этого не произошло. Цзинъи пересек еще одну черту. Вкус этих губ дурманил голову. Прижал к себе больше, не волнуясь о своем ранении и не давая себе даже шанса на размышления. Юное тело отреагировало моментально – он слишком долго не был в городе, слишком давно не было разрядки. Запоздало понял, что сам дал заманить себя в ловушку. Но сейчас это все было неважно. Сейчас было важным тепло тела, прикосновения, пусть даже длящиеся недолго. Лань Цзинъи помнил о том, как в прошлый раз его укусили, а потому касался губ, не углубляя поцелуй и не давая шанса поймать себя. После он прижался лбом, горячо выдыхая: – Вы до сих пор считаете это странным, глава Цзян? Этот Лань перешел все границы, Цзян Чэн наблюдал за самоуверенным и довольным выражением лица и почти разочаровался, когда смог легко перехватить руки парня за запястья. Юноша ничему не научился к своим девятнадцати... Мужчина сделал два уверенных шага, вынудив отступить и прижаться к стене, руки разместил у головы заклинателя, посмотрел пронзительно. – Чего удумал? – выдохнул шумно носом. – Чего ты добиваешься, малыш? Лань Цзинъи ответил не менее пристальным взглядом. Обращение не прозвучало так обидно, как могло бы, но оно было произнесено с какой-то особенной интонацией. А учитывая особенности говора жителей Ляньхуа, создавалось впечатление, будто мужчина насмехался. И Цзян Чэн действительно насмехался. Над собой. В голове промелькнула мысль, что он старше этого мальца вдвое и все, что здесь происходит, попахивает развращением малолетних. Но взгляд пронизывал, терзал, распалял. – Ты что же, весенняя девка, Лань Цзинъи? Как далеко ты собрался зайти, а? – почти рычаще. – Напрашиваешься лечь под меня? Мужчина держал крепко, но не нависал – они почти одного роста, не вышло бы. Смотрел только ядовито, остро, будто желая пробраться под самые ребра. – Хотите, чтобы просил? – в ответ огрызались. Цзинъи на пробу повел запястьями в хватке, понимая, что при желании можно было и вырваться – спасибо стойкам на руках – но этого не хотелось. Наоборот, прикосновение было желанным, его хотелось удержать, распробовать. На лице даже возникла будто бы отчаянная улыбка. – Мне надоело уже терпеть. Поэтому да, глава клана Юньмэн Цзян, этот адепт готов пасть на колени и просить о том, – секундная пауза, – чтобы Вы легли под него. Ваньинь думал, что контролировал ситуацию, подавлял, доминировал. Здесь все в его власти: в комнате, в клане, в Ляньхуа, в Юньмэне. И даже больше. Но возникшее удивление на лице оказалось совершенно искренним. Цзян Чэн даже забыл нахмуриться. Цзинъи ликовал — удалось заставить снять маску неприступности, и юный заклинатель вновь был бы доволен собой, если бы мужчина в следующее мгновение не сморгнул недоумение, вдруг тихо рассмеявшись. Смех был приятным слуху, но едким, мягким, но насмешливым. Глава Цзян мотнул головой, сбивая челку с лица, облизнул губы, наблюдая за тем, как юноша смотрел теперь тоже с недоумением. – Что? – Значит, дрочишь на Саньду Шэншоу. А не оборзел, нет? Такого Цзян Чэн точно не ожидал. Думал, что парень видит в нем властного покровителя, однако такие фантазии ввели его в ступор. – Оборзел? Не замечал за собой такого. Дрочу на, – далее юноша тихо проговорил с преувеличенным восхищением. – Саньду Шэншоу? Да, ежедневно, но вот просить прощения этот адепт не будет. Цзинъи приподнял подбородок и слегка приоткрыл рот в попытке восстановить дыхание, но без толку. Слишком желанно… Ваньинь такой ответ не понравился. Странно, но, впервые за очень долгое время, в нем вновь шевелилось возбуждение. Такое искреннее, горячее. Хотелось поддаться, хотелось забытой ласки. Цзян Чэн так давно не занимался сексом, что фантазии в голове всплывали совершенно... Разные. – Этого не будет, – проговорил негромко, вкрадчиво, будто попытался убедить больше себя самого, но взгляд серых глаз потемнел. У парня хватило дерзости не просто хотеть интимной близости с ним, но и воображать главу Цзян под собой. Смело. – Справляйся со своим душевными переживаниями сам, – отпустил чужие руки и сделал шаг назад. Заставил. Себя, потому как распаленный Лань с этим дерзким взглядом вытаскивал из Ваньиня самые темные мысли. Губы щипало, пришлось сдержаться, чтобы не провести по ним языком, это казалось сейчас лишним – боялся привлечь к ним внимание. Но Цзинъи все равно сделал шаг следом, словно уже не мог выдержать большее расстояние между ними. Взгляд был злым, обиженным. Он упорно не хотел принимать отказ, успел заметить реакцию: взгляд, жар тела, возбуждение... Да почему нет-то?! Юношеское самолюбие было задето, его явно не воспринимали всерьез. И сейчас Лань Цзинъи задавался вопросом, на что же он сам способен. Что эти чувства для него значили? Он не мог дать описание им, но то, что происходило сейчас, выворачивало нутро, отбирало воздух из легких, отзывалось покалыванием в кончиках пальцах и оседало внизу живота… Что ему делать? Отказаться? Накинуться? Отступить? Взять силой? Встать на колени и умолять, как сказал ранее? Юноша хмыкнул и опустился на колени, прислонился лбом к бедру и тихо вздохнул. – Значит, Вы хотите, чтобы я все же умолял главу Цзян? – поднял не менее темный взгляд, едва ли понимая, как он сейчас выглядел. Скорее, даже не желая об это думать. Цзян Чэн заметил действие юноши, но не стал прослеживать его взглядом: поднял голову и смотрел прямо перед собой, сосредоточенно и серьезно. Он ощущал прикосновение и то, как член наливался кровью, но настойчиво игнорировал этот факт. Однако так хотелось запустить пальцы в волосы, сжать и притянуть ближе. Нельзя было поддаваться. Сжал кулаки. – Лань Цзинъи. Встань, – проговорил строго. И лучше бы парню послушаться. Надо бы выгнать его... Сделать выговор, замучить на площадке. Почему-то Цзян Чэн будто бы искал причины этого не делать. – Твои мольбы меня не трогают. Юноша прижался щекой к бедру наблюдая. – Вы уверены, глава Цзян? Его не отталкивали, Цзыдянь не искрился, его не намеревались выкинуть за шкирку из покоев и, главное, собственное желание, кажется, сводило с ума. Лань Цзинъи опустил взгляд на красноречивую реакцию мужчины. – А я вижу, что мольбы этого адепта возымели действие, – не выдержав, юноша прикоснулся к ткани губами, и все разумные мысли будто вовсе разбежались от ощущения чужого возбуждения. Выдохнул горячо, буквально сдержавшись, чтобы не заскулить. Он никогда не мог предположить, что его будет так вести от возбуждения другого мужчины. Цзян Чэн же был скован напряжением. Надо было отстраниться. Стоило это прекратить. Но... Он же никого не заставлял, верно? В конце концов, он мог взять из этого все, что захочет. Мужчина еще колебался несколько мгновений, но послал импульсы ци, закрывая ставни и дверь, опустил ладонь и провел большим шершавым пальцем по щеке юноши. Небо, что он творил? Но Цзян Чэн пошел на сделку с совестью, раз уж позволил яду разлиться внутри. Если соглашаться – жалеть не будет. От прикосновения, нежного, но настойчивого, член окончательно окреп, и было бы странно это отрицать. Цзинъи же закрыл глаза и постарался скрыть вздох облегчения – ему позволили. – Сними ленту, – мужчина провел рукой по волосам, но шелка не касался: меньше всего ему хотелось сломать психику юному адепту консервативного клана Лань. Юноша положил одну руку на бедро Цзян Чэна, второй стянул ленту, отпуская ее где-то позади себя, даже не стараясь запоминать, где он ее оставил. Сейчас он думал о другом, ощущая через ткань терпкий запах, пульсацию, жар. – Вы ведь не превратитесь в девятихвостого, глава Цзян? Лань Цзинъи аккуратно провел языком по ткани снизу вверх, посмотрев с голодом. Откуда это желание? Желание поглотить, съесть, выжать до капли…