Когда дует ветер

      Зеницу понимал, что Незуко хочет развестись.       Чувствовал это, видел в любимых глазах. Он знал её слишком хорошо, чтобы строить иллюзии. Пусть формально жена и вернулась к нему, душа её этого не желала. Причин было много, но, несмотря на это, Зеницу всё же не терял надежды переубедить любимую женщину. По крайней мере, они всё-таки живут вместе в одной квартире. Это уже довольно важно. Да и повод к примирению нашёлся сам собой.       Его контракт с банкиром, рьяно пропагандирующим семейные ценности. Так как одно слово «развод» было способно стереть их сотрудничество в порошок. Незуко хорошо это знала, поэтому пока тему развода не затрагивала, не хотела давить на мужа и ставить его в идиотское положение.       Однако свои выводы Незуко всё равно сделала. Продолжать их спектакль дальше просто неправильно, нужно начинать всё сначала. Несмотря на всё хорошее, этот брак не спасти: рано или поздно они изведут друг друга своими обидами и припоминаниями. Правда, Зеницу снова и снова обещал, что подобной в кафе сцены не повторится. Верилось в это с большим трудом.       Или, может быть, Незуко просто не хотелось в это верить? Раньше она думала, что после измены её отпустит, собственная вина приглушит старые обиды, а теперь понимала, насколько это глупо. Их отношения уже вряд ли что-то изменит. Да, она всё ещё готова поддерживать мужа, верить в него, помогать, но… каждое его прикосновение отдаётся где-то внутри уколом в душу.       Перед глазами встают воспоминания о Санеми, и всё сжимается, заставляя отстраняться и не позволять себя вновь касаться. И пусть она знает, что Санеми её присутствие не нужно, и он забыл о ней ровно в тот момент, когда прочитал письмо, тело против этого осознания отчаянно бунтовало. Незуко понимала, что Зеницу это замечает, но поделать ничего не могла. Старалась быть сдержанной, дала им «шанс», только вот не для того, чтобы всё наладить, а для того, чтобы показать мужу бессмысленность их семейной жизни.       Однако Зеницу терпел и молча сносил всю её холодность ровно десять дней. И только потом решил поговорить на чистоту. Незуко собиралась ложится спать на диване, расстелила простынь и поправила подушку, а Зеницу как раз осторожно подошёл к ней. Тихо опустился на диван и посмотрел на жену уставшими глазами.       Незуко вздрогнула от тоски, которую заметила во всём его лице и даже теле. Сгорбленная спина, покрасневшие глаза, опущенные руки. Женское сердце стиснуло от жалости. Зеницу, действительно, страдал, весь осунулся. Он никогда не был полным, а сейчас и вовсе начинал напоминать сухую веточку. Сидел рядом, смотрел на неё и в беспомощности прикрывал глаза.       — Помнишь, мы когда с тобой только познакомились, ты сказала, что мечтаешь прожить с любимым человеком всю жизнь? — тихо уточнил он, а Незуко кивнула, поднимая на него измученный взгляд. — Я тогда был дураком, посмеялся над тобой. Как же… многое может произойти, да и мало у кого получается. Но, Незуко, знаешь, я ошибся, потому что не любил по-настоящему. А сейчас осознаю, что… без тебя мне, правда, ничего в этой жизни не надо. Я мечтаю прожить с тобой всю оставшуюся жизнь, мечтаю увидеть наших детей. То, как они пойдут в первый раз в школу и напьются на выпускном, — Зеницу горько усмехнулся, потирая переносицу. Душу скручивало, но он продолжал. — Я люблю тебя и всегда любил. Прости за то, что так отчаянно рушил то, что мне дороже всего.       — Зеницу, я…       — Не бросай меня, пожалуйста, — его глаза, полные невыплаканных слёз, заглядывали в самую душу. Мужское лицо было худым и болезненно бледным, а руки тряслись. — Я люблю тебя и буду любить даже, если ты никогда не разрешишь к себе прикоснуться. Только будь рядом, с тобой мне всё по плечу, а одному мне ничего и не надо.       Зеницу прикрыл глаза, а потом как когда-то раньше опустил голову на её колени, и Незуко осторожно провела ладонью по его волосам… В горле стоял ком, а на глаза наворачивались слёзы. Незуко знала, что должна была сказать нет, только измученное жалостью сердце, не позволило поступить иначе.       — Пожалуйста, — безжизненный мужской шепот разбередил повисшую тишину.       — Всё будет хорошо. Наверное, будет…

***

      Санеми не скучал по ней. Совсем. Не видел эту взбалмошную дуру почти месяц, и даже почти не заметил её отсутствия. Кто она ему? Так… транзитная пассажирка, которая постоянно рассматривала его своими огромными глазами, лезла обниматься против его воли и… Именно поэтому после её ухода его жизнь стала намного спокойнее. В целом, к этому Санеми и стремился весь прошлый месяц. К привычному спокойствию и размеренности.       Никто его не отвлекал, не раздражал и… не ждал. Точнее, если не врать самому себе, никто просто не радовался его появлению, все «приветствия» были сухими, чёткими и по плану. Не было больше взгляда наивных больших глаз, которые после возвращения всегда вспыхивали каким-то детским восторгом, не было и улыбки, такой радостной, как будто он принёс с собой какой-то подарок. Просто не было больше Незуко. И в этом нет ничего особенного: была, а теперь нет. Жизненная закономерность, о которой Санеми и думать забыл.       Правда, иногда по вечерам всё же вспоминал. Эти разговоры ни о чём, лёгкие препирательства, женские алеющие щёки и постоянные попытки прижаться к нему теснее. Вроде бы обычные вещи, но порой Санеми их не хватало. Время шло, а воспоминания не становились пылью. Он не скучал, нет, просто в какой-то степени привязался что ли к этой взбалмышной замужней идиотке.       Так работает механизм привычки, пройдёт ещё некоторое время, и всё исчезнет. Правда, напоследок делами её фонда Санеми всё же поинтересовался, сделав небольшое анонимное пожертвование. Всё-таки некоторые рассказанные ею истории его тронули. Пусть будет во благо, как говорится.       Да и думать обо всём этом было некогда. Работа съедала большую часть времени, постоянные переговоры с Зеницу, который почему-то порой упирался на ровном месте. Новые ссоры с младшим братом, который наотрез отказывался возвращаться в Японию. Видите ли ему и в штатах хорошо. Генья, в последнее время, жутко его раздражал. Санеми не понимал его. Всё это подливало масла в огонь. Санеми жутко уставал, а теперь ещё и званый вечер, о котором партнёр успел напомнить раз двадцать и, конечно, же поинтересоваться:       — Вы будете один или с Кочо-сан? — вежливо уточнил Зеницу тогда, откровенно раздражая Санеми. Кажется, его этот вопрос особо не касается.       — Пока не решил, — уклонился Санеми от ответа. Настойчивое внимание к его личной жизни уже начинало настораживать. — Не люблю находиться в сопровождении.       — А мне, наоборот, без жены скучно, — заверил Зеницу с лёгкой усмешкой. Он скрестил руки на груди, а потом как-то с грустью ухмыльнулся. Санеми их семейная жизнь интересовала слабо, но из вежливости он не перебивал партнёра. Хотя и представлять Незуко рядом с ним почему-то было неприятно. — Правда, в этот раз она буквально побудет со мной пять минут, а потом уедет домой. Болеет сильно, так что только приветствие для одного влиятельного любителя семейных пар, и я снова останусь в одиночестве.       Упоминание о какой-то болезни Санеми слегка насторожило. Когда они виделись в прошлый раз, Незуко была абсолютно здорова, разве что был сильный ушиб рёбер, однако врач тогда заверил, что ничего серьёзного. Хотя… вдруг пошли осложнения, да и нагрузки, когда он сжимал её тело в своих руках. Может слишком сильно или…       — Сильно заболела? — максимально безразлично уточнил Санеми, отворачиваясь к окну и всматриваясь в городской пейзаж.       Зеницу только плечами пожал, за состояние жены он тоже переживал, но Незуко заверила, что ничего серьёзного. К ней домой приходил врач, они пошушукались немного с женой, а потом он заверил, что всё постепенно пройдёт.       — Вроде бы нет, мёрзнет только постоянно, и голова кружится. Странные вещи, Шинадзугава-сан, пройдёт пару шагов, а потом за сердце хватается. В общем, будем лечиться, а так всё хорошо.       — Ну так, оставайтесь дома, этот приём не так уж важен. Зачем тащить жену в таком состоянии? — слегка недоумевал Санеми, мысль о том, что этой дурочке плохо, почему-то болевым уколом отдавалась где-то внутри. — Если переживаешь, я вполне объясню…       Договорить ему Зеницу просто не дал.       — Не нужно, мы будем лечиться, и всё пройдёт хорошо, тем более пара минут роли не сыграет, да и Незуко сама настояла, не всё так плохо. Но спасибо за участие.       Санеми кивнул, а в голове почему-то пронеслись тысячи вариантов, но ни в одном он бы не поступил так, как Зеницу. Ни одно соглашение не стоит здоровья, как он там говорил, любимой женщины. А эта… тоже хороша, может же быть всё, что угодно, прошла бы обследование, а так лежит, видимо, как умирающий лебедь. Увидел бы, придушил бы точно эту придурковатую утку за характер.

***

      Незуко весь день чувствовала себя не в своей тарелке. Самочувствие было не очень хорошим, поэтому на приём идти откровенно не хотелось, да и, к тому же, небольшие проблемы фонда сегодня испортили настроение окончательно. Зеницу, конечно, предлагал ей остаться дома, но она всё же собралась с силами и решила пойти с ним: знала, что для мужа это важно. Не стоит давать знакомым ещё больше поводов для сплетен, чем уже есть. Она просто придёт, полчаса отыграет свою роль и уедет домой.       И хотя после того ночного разговора Незуко всё ещё чувствовала себя разбитой, дезориентированной и виноватой, мысль о разводе всё равно продолжала грызть изнутри, как червяк. В то, что хоть что-нибудь между ними изменится верилось очень слабо.       Однако ради мужа Незуко согласилась оставить всё, как есть, ещё на три месяца. Зеницу считал, что этого времени им хватит, чтобы восставить отношения. А если нет, то он согласился дать ей развод. Скрепя сердце, Незуко согласилась.       Ей не хотелось оставлять мужа наедине с чувством вины из-за того, что он не успел чего-то сделать. Зеницу сам должен увидеть, что их брак — это путь в никуда. Ничего не измениться ни через полгода, ни через год. Конечно, он всегда будет важнейшим человеком в её жизни, но сил продолжать эти качели у неё больше нет.       Именно поэтому Незуко постепенно начинала готовить все бумаги для передачи фонда под полное руководство мужа. Так будет честно, да и Незуко изначально не собиралась ни на что из их совместного имущества претендовать. Правда, Зеницу она пока ничего об этом не сказала. Не хотелось портить вечер, который и без этого обещал быть непростым.       Однако, когда они с Зеницу приехали, напряжённости Незуко почти не почувствовала: привычно поздоровалась со всеми, кого знала, немного поговорила с нужными людьми и постепенно засобиралась домой. Они сразу обговорили это с мужем, чтобы не было недопонимания. Находиться долгое время на приёме ей было тяжело. Голова чуть кружилась, и Незуко то и дело в поисках поддержки хваталась за локоть Зеницу.       — Смотри, даже Шинадзугава-сан почтил нас своим присутствием, — донёсся до неё голос Зеницу, который для привлечения внимания мягко коснулся плеча Незуко. На секунду он заметил в любимых глазах лёгкий испуг, а потом ощутил, как Незуко напряглась. Она посмотрела на статную фигуру его бизнес-партнёра, появившуюся поблизости, и тут же отвела взгляд. — Всё в порядке?       — Да, просто… я лучше поеду домой, если ты не против, — дипломатично ответила Незуко, поворачиваясь к Зеницу. Она выдавила из себя улыбку, но та получилась слишком искусственной, чтобы Зеницу в неё поверил. Ей было нехорошо, и наличие рядом Санеми ситуацию не улучшало. Незуко всячески старалась его избегать, этот раз явно не исключение.       Зеницу кивнул, ласково касаясь губами её макушки. Мучать жену ему совсем не хотелось, тем более, что основная часть приёма была позади. Конечно, они могли бы поехать домой вместе, но у него ещё оставались дела. И одно из этих дел уверенным шагом направлялось к нему.       Санеми, как всегда выглядел уверенно и опасно. Правда, на удивление, заметив Зеницу, сразу же решил подойти. Обычно для него это было не характерно. Сегодня он появился один, однако этот факт никого не удивил. Учитывая сложный темперамент мужчины, его одиночество было закономерным следствием.       Осторожно отыскивающую путь отступления Незуко, Зеницу внезапно мягким движением притянул к себе за талию. Учитывая, что партнёр её уже заметил, уходить было бы, со стороны Незуко, невежливо. Виноватым взглядом Зеницу попросил жену остаться, и она с какой-то непонятной грустью кивнула, устремляя свой взгляд вперёд.       — Добрый вечер, Шинадзугава-сан, — первым поздоровался Зеницу, протягивая руку для рукопожатия на западный манер. Он старался выглядеть дружелюбным и любезным, хотя интуитивно чувствовал, что партнёр его стремлений не разделяет. — Не думал, что вы придёте.       — Добрый вечер, — равнодушно ответил Санеми, отвечая на жест вежливости и игнорируя тонкий укол в свою сторону. Ему не было дела до словесных пикировок, они заставляли его откровенно скучать.       Его взгляд небрежно остановился на Незуко, стоящей рядом с Зеницу. Сначала Санеми даже показалось, что он обознался: от знакомого образа остались разве что глаза. Болезненно бледное, уставшее лицо и вдобавок тусклые волосы слегка пугали. Даже красивое светлое платье ситуацию не спасало.       Незуко же в свою очередь тихо поздоровалась с ним и отвела глаза в сторону, делая вид, что они почти не знакомы. Это было рационально, но почему-то откровенно раздражало Санеми. Непроизвольно в голове пронёсся момент из их общих воспоминаний.       — Можно я поцелую тебя? — как-то неуверенно и по-детски уточнила Незуко, заглядывая в его глаза. Санеми захотелось смеяться, но он сдержался и просто пожал плечами.       А потом… Слегка потерялся, когда её ладонь коснулась щеки, обвела упрямые линии бровей, а тёплые женские губы накрыли его. И это оказалось приятно и сладко. Незуко прижималась к нему так осторожно, даже слегка дрожала, заставляя Санеми этой своей неловкостью подаваться навстречу. Мужская ладонь зарывалась в её волосы, притягивая ближе.       Тогда она выглядела по-другому: её глаза светились, губы улыбались, а волосы были безумно мягкими на ощупь. А сейчас во всех её движениях и взглядах читалась какая-то безжизненность и усталость. Правда, Санеми до этого не было никакого дела, просто он привык подмечать детали. У неё есть муж, так что пусть он и разбирается в происходящих с его женой метаморфозах. Может быть, она, действительно, просто приболела.       Санеми разговаривал с Зеницу, стараясь не думать о том, что ещё месяц назад весело проводил время с его супругой. Незуко же тактично молчала, периодически кивая и обхватывая пальцами руку мужа.       Зеницу поддерживал беседу, периодически стараясь отгонять от себя мысли о том, что Санеми как-то странно смотрит на его жену. Он был ревнивым человеком, и что-то внутри сейчас отчаянно вопило о странном поведении партнёра. Тот фактически игнорировал Незуко, будто на её месте стояла мебель. Но иногда при взгляде на неё, в глазах Шинадзугавы, словно бы появлялось что-то необъяснимое. Странное и нелогичное.       Хотя, скорее всего, это плод его больного подсознания. Такому успешному мужчине нет нужды интересоваться замужней женщиной. Вокруг столько очаровательных девушек с потрясающей внешностью и связями. Зеницу любил свою жену, но роковой красавицей, пленившей такую скалу как Санеми, он всё же её не считал. На минуту Зеницу даже рассмеялся своим мыслям. Их рядом представить-то было трудно! Вряд-ли такой как Санеми терпел был взбалмошность его супруги, а она, в свою очередь, его грубость и вспыльчивость.       — Было очень приятно видеть вас и слышать, Шинадзугава-сан, — неосознанно вырвала мужчин из размышлений Незуко, привлекая к себе внимание. Делать этого ей не хотелось, но постепенно состояние становилось всё хуже и хуже. Лучше всего было уйти, чтобы позорно не согнуться в приступе боли среди всех знакомых и не опозорить мужа. — Но вынуждена оставить вас. Всех вам благ.       Незуко мягко улыбнулась, замечая в ответ сухой кивок Санеми, и осторожно направилась к выходу. Нужно было ещё вызвать такси, однако это мелочи жизни, самое главное, что она выдержала его присутствие и не скомпрометировала ни себя, ни его.       Когда Незуко оказалась на улице, стало значительно легче дышать. Остатки напряжения ещё колыхали душу, но это было уже не так важно. Незуко минут десять приходила в себя, а потом потянулась к телефону, лежавшему в сумочке, чтобы вызвать такси. Свободная машина обещала подъехать через двадцать минут.       Незуко терпеливо ждала, осторожно прохаживаясь по дороге. Туфли на высоком каблуке нестерпимо раздражали, и она мечтала дождаться минуты, когда их снимет. Незуко прошлась вперёд, и за спиной послышались шаги, но она даже не обернулась. Много кто ходит по дороге, бессмысленно обращать внимание на каждого. Только вот когда послышался знакомый голос, Незуко резко окаменела от неожиданности и шока.       — Надеюсь ты подхватила ни какое-нибудь венерическое заболевание, — привычная насмешка заставила её непроизвольно закатить глаза. Она понимала, что сейчас Санеми стоит за её спиной, явно скрестил руки на груди, и усмехается. Это было настолько знакомо, что даже немного становилось страшно.       — Не переживай, ты вне опасности, — отмахнулась Незуко, всё ещё не оборачиваясь и идя вперёд. Она продолжала двигаться вперёд, с удивлением понимая, что Санеми следует за ней. Незуко даже хотела обернуться, чтобы проверить не глюки ли это её подсознания. — Критические дни половым путём не передаются.       — Повернёшься или так и будешь играть в сильную и независимую женщину? — прямой вопрос прозвучал почти как требование. Интонации в голосе Санеми чуть пугали и радовали одновременно. Её сердце неистово колотилось внутри, но показывать это самодовольному Санеми не хотелось.       — А может быть я и есть сильная, независимая женщина, — фыркнула Незуко, оборачиваясь. В вечерней полутьме направленный на неё взгляд Санеми казался особенно завораживающим. — Просто жду такси.       — Отменяй заказ, поедешь со мной, — холодно приказал он, отклонив голову чуть набок. Он знал, что вряд ли поступает правильно, но позволить этой дуре всерьёз себя угробить было бы слишком сильным ударом по его совести.       — Я не вещь, чтобы ты мной распоряжался! — колко заметила Незуко, делая ещё один шаг назад. Эти эмоциональные качели уже порядком подрывали её нервную систему. Хватит. Она сама разберётся со всем без его жалости и помощи. — Я еду домой, ясно? И не разговаривай со мной таким тоном, потому что я…       — Ты едешь со мной! Не переживай, спать с тобой у меня нет ни малейшего желания, — эффектно перебил Незуко Санеми, резко сокращая расстояние между ними. Стоять лицом к лицу к нему было нестерпимо сложно. — В больницу сопровожу, а то совсем загнёшься скоро.       — Тебе какая разница?       — Я сказал: в машину. Иначе причину твоего нахождения в моей жизни узнает весь бомонд. У тебя пять минут на размышления. Машина стоит там же, учти — шутить не буду.