На войне как на войне

Королева, меж тем, решила, что, пожалуй, вряд ли стоит далее развивать тему местной фауны, полученной информации ей было уже вполне достаточно; она сочла, что беседа с императором Нероли несколько затянулась и пришла пора прощаться: - Всё это очень занимательно, ваше величество, – сказала она, берясь за ручку двери, собираясь исчезнуть. – Но уже поздно, а посему… - Одну минуту! Я хотел осведомиться о вашем здоровье… Королева не дала императору договорить: - Спасибо, всё в порядке! Она глубоко сожалела о своей странной слабости, которой невольно поддалась сегодняшним утром в императорском розарии, и вот – Нероли только что вновь стал свидетелем весьма ощутимой потери её монаршего величия. Гордость королевы была уязвлена и требовала упокоения. Тем не менее, Царь Царей отнюдь не желал столь быстро и неплодотворно расставаться с предметом своих вот уже недельных воздыханий и грёз: - Но… королева… Эти драконы – редко гуляют поодиночке! – быстро соврал он. - О, Боже!.. – Гемма отшатнулась от дверей, ненавидя себя за неподобающий её сану страх. - Не бойтесь, вы со мной! – Нероли снова зашёл в комнату, жестом приглашая королеву пройти следом. Та, поколебавшись, рискнула. - Прикройте-ка двери… чтобы первый не вернулся! – бросил император через плечо – Гемма безотчётно повиновалась. Император удовлетворённо улыбнулся и, обведя комнату пытливым взором, для начала – заглянул под кровать. Потом – перетряхнул шёлковые занавески, пошевелил жалюзи на окнах, исследовал угол за комодом, сунул голову в отверстие камина, передвинул с места на место несколько кресел, столики, кушетку и, естественно, не обнаружив искомого, с деланным облегчением перевёл дух: - Надо же… никого нет, – серьёзно сказал он. - Да? – Гемма подозрительно посмотрела в его весёлые глаза, начиная догадываться, что это был только удобный предлог оказаться с ней наедине в закрытом помещении. - Ну… в таком случае – вас более ничто здесь не задерживает. Спокойной ночи! Чувствуя неприкрытый интерес Нероли к своей особе, Гемма от всей души желала теперь, чтобы её невольный спаситель как можно скорее убирался восвояси – следом за отвратительным сказочным пресмыкающимся; кроме того, ей начинало очень не нравится дерзко-отчаянное выражение его глаз, тем более, что время было таким поздним, а место – уединённым. Царь Царей, однако, не торопился: - Прекрасная сэра, – учтиво ответствовал он, безбожно искажая слова. – Я готов отгонять от вас драконов всю ночь, если позволите… - Не стоит, император, – холодно молвила Гемма. – Я думаю, вас ждут гораздо более важные дела. Ступайте! Полтора литра апельсиновой настойки со льдом, употреблённые незадолго до этого, сделали императора немного несдержанным в проявлении чувств. Худшие опасения королевы оправдались целиком и полностью: задетый неприступным видом своей визави, Нероли шагнул к ней и попытался заключить в пылкие объятия. Гемма отступила, после чего, недолго думая, опустила на голову императора первый, попавшийся под руку предмет – это был весьма тяжёлый, старинный бронзовый канделябр на семь свечей. К несчастью, все они горели… Удар был более неожидан, чем силён, но всё же – поверг Царя Царей на пол, на несколько мгновений оглушив его. Свечи посыпались в разные стороны, поджигая ковёр, циновки, полог кровати; одна из них упала на краешек императорской одежды, и церемониальный плащ-сари также воспламенился, весело потрескивая… Но королеву ничуть не впечатлило подобное обстоятельство, чреватое пожаром, потому что всё её внимание приковало к себе открывшееся лицо императора Нероли. Шёлковый платок и накидка слетели с его головы, золотой венец – укатился под кровать, на восточном ковре у её ног лежал человек, до такой степени похожий на некоего принца Эльстеда Бентос, что королева от волнения не могла сдвинуться с места. Было невозможно спутать это тонкое оригинальное лицо, ставшее только очень загорелым – несмотря на долгие шесть лет, прошедшие с того дня, когда Гемма виделась с юным принцем в последний раз, она помнила каждую, мельчайшую чёрточку его внешности. Эти медно-каштановые волосы, очень чёрные ресницы, с загнутыми вверх золотистыми кончиками, выгоревшими от солнца, родинка внизу правой щеки, и такая своеобразная линия губ… Прерывисто дыша, королева смятённо глянула на его руки, узнавая их тоже: нарушая пропорции, большие пальцы были намного длиннее остальных. Гемма пала на колени, возле по-прежнему неподвижного тела, нервным движением расстегнув сложную застёжку ворота одежды и, почти не удивилась, узнав знакомый косой шрам – след роковой дуэли с Тайроном, на груди, возле сердца… Оно, впрочем, билось довольно уверенно. В этот решающий момент, когда исчезли все сомнения, пламя, уничтожив значительную часть парадного одеяния Нероли, поднимаясь всё выше и выше, лизнуло его руку… Это мгновенно оживило бездыханное тело Царя Царей: он пришёл в себя и, бранясь на чистейшем танхагенском языке, без малейшего следа акцента, вскочил на ноги, не медля принявшись сбивать с плащ-сари пожирающий его огонь, ловко орудуя ножнами своей шпаги. Гемма, в свою очередь, также, опомнилась, и бросилась тушить ковёр, циновки, и всё остальное, смело пуская в ход атласные подушки с собственной постели. Такие, весьма своевременные действия быстро увенчались успехом – только дым, да обгоревшие части деталей роскошного интерьера напоминали о едва не случившемся пожаре. Когда была уничтожена последняя искра, и апартаментам её величества ничто уже больше не угрожало, император в замешательстве остановился, дуя на обожжённую руку; другой, одновременно, он, морщась, ощупывал свой затылок... - Будет шишка, – констатировал Царь Царей, сквозь зубы, потом – взглянул на королеву, и, будто в первый раз её увидел – такое изумление сверкнуло в его больших, синих глазах: - О, Боже! Гемма! – воскликнул он, опять-таки, совершенно без акцента, проводя ладонью по лбу, как будто стирая остатки долгого тяжёлого сна, от которого только что с трудом пробудился. – Где мы? И какого чёрта на мне этот балахон?! - Эльстед! – произнесла королева и лишилась чувств.