Истинные

      Сжав зубы, я шагаю вперёд. В следующую секунду мне в лицо ударяет сильнейший ветер. Мгновение, и, распахнув глаза, я ныряю за бетонный обломок стены дома. Мне в плечо упирается металлический приклад. Пахнет порохом, дымом, человеческими испражнениями и кровью.       Не скажу, что скучала по этому антуражу, но в какой-то момент я начинаю ощущать жизнь. Она вяло течет по моим венам. Вот, где моя судьба и мое Предназначение.       Вскинув автомат, я выхожу из укрытия. Выстрел, ещё один, ещё. Двое человек падают, а я снова ныряю назад.       Мне нельзя стрелять слишком метко. Если занять правильную позицию и выпустить пулю под нужным углом, то одним выстрелом можно положить три человека. Но в чем парадокс – я обязана это уметь, но не имею права этого сделать. Я не могу отличаться от людей. И не должна вызывать лишних вопросов.       Поэтому, сделав глубокий вдох, я вышагиваю из-за стены. Мне нужно пробежать десять метров до другого укрытия. Выстрел, один-два мимо, следующий в цель. Ухожу из-под огня, стараясь двигаться не слишком плавно. Следом за мной трое ребят. Судя по запаху, мой взвод.       По своим хищным инстинктам я все же скучала.       Взгляд выхватывает неширокую спину парня, бегущего справа от меня. Сканирую глазами. Тимур.       Понимаю, что одна из пуль настигнет его в течение следующих десяти секунд. А мне бежать до него пятнадцать.       Резко разворачиваюсь, пуская очередь выстрелов туда, откуда его подстрелят. Выигрываю пару секунд. Этого хватает, чтобы в несколько прыжков догнать парня и повалить на землю возле ствола клена. В полуметре над его головой в толстую кору впивается четыре пули.       Успела.       – Спасибо, – ошарашенный взгляд карих глаз.       В ответ лишь улыбка кончиками губ, которую он не мог видеть из-под шлема и балаклавы.       Глубокий вдох. Какой следующий шаг видел Аякс? Перезарядив оружие, выглядываю из-за дерева. Появляется желание дотащить парня за шкирку до нужного места, но понимаю, что тогда он станет ещё более удачной мишенью.       Под лопатками зудит. Мои крылья всегда чувствовали опасность раньше других частей тела. Тонкий свист. Да твою же мать!       Всё-таки хватаю Тимура, заставляя встать на ноги, и утаскиваю от дерева. Метра три в сторону хватает, чтобы нас не зацепило.       Тяжелые ветви с хрустом падают на землю, сорванные взрывом.       – Беги, – рычу ему на ухо.       Сама, петляя убегаю от выстрелов, что пытаются бить по ногам, телу. Хорошо, что люди медленнее, и не замечают моих вихляний по разрушенной улице.       Замираю как вкопанная от ощущения холода в животе и тут же падаю на землю, чувствуя далёкий чужой взгляд в глазок прицела.       Врешь, не возьмёшь.       Ползком вперёд. Медленно и осторожно. Часовой механизм слышу с расстояния семи метров. Возле подъезда брошенного дома СВУ с механизмом дистанционного управления. В доме солдаты. Свои.       Осторожно выуживаю из кармана штанов портативный блокиратор радиосигнала. Пальцем цепляю рычажок, стараясь не поднимать голову выше.       Есть!       С расстояния не взорвут. Подползаю ближе. Ненавижу всю эту кустарную сборку. Почему не бывает как в кино – красный и синий провод, чтобы понимать, какой резать? Потому что в жизни взрывное устройство с цветными проводами может собирать только маленькая девочка. Тут же просто какая-то коробка с кучей проводов. Черные, кривые, обмотанные изолентой, торчащей во все стороны. Внутри напихана куча гвоздей, саморезов, винтов. Где электронные часы, показывающие, что эта хрень рванет через две минуты? Здесь даже обычных часов нет. Только подобие пейджера. Видимо вибрация должна была дать искру.       Вот как вообще саперы понимают, что нужно делать?!       Пальцы замирают в сантиметре от устройства. Прикрываю глаза. Чувствую, что ток бежит слева направо. Значит минусовой провод левый. Попытка только одна. Такой близкий взрыв даже я не переживу. Выдираю с корнем один провод, за ним следующий. Ничего.       Осмелев, выковыриваю пальцами подобие аккумулятора, собранное из перезаряжаемых батареек. Цепь разомкнулась.       Понимаю, что одна из ловушек, в которую мог попасть нужный мне солдат, обезврежена. Осталось ещё, Бог знает, сколько. Мой Бог. Он все знает.       Так, а где ещё один?       Оглядываюсь. Глаза выхватывают высокий силуэт метрах в ста от меня. Волочет за собой раненого солдата. Да, прав был Аякс, этот точно герой. Не обращая внимания на противный свист, несусь к нему со всех ног, потому что понимаю, что у меня всего семь секунд. Уложилась в шесть. Роняю обоих. А над головами пролетает граната, которая должна была влететь точно в тело солдата.       Три секунды, и осколки разлетаются метров на пятьдесят вокруг, а я отчаянно прижимаю голову парня к земле.       – Нихуя себе, – отплевывается он от песка и грязи.       Да, крики «За родину!» бывают только в кино. В жизни озвучка другая.       – Ты цел?       – Я – да, Миха ранен. Поможешь?       Хватаем солдата с двух сторон под руки, убегая в сторону.       – Сюда! – указываю рукой, пригибая голову.       Стоящий грузовик на время укрывает нас от выстрелов.       – Что у него? – вопросительно кричу, помогая осторожно уложить солдата на землю.       – В шею словил.       Хреново. Кровью залита вся куртка. Парень без сознания. На лбу пот, и руки совсем холодные.       – Иди, я постараюсь помочь ему.       – Надо его до базы дотащить, – упрямится.       – Вадь, не доживёт он до базы, – качаю головой. – Иди.       Моргает непонимающе.       – Саш, ты че, в смысле не доживёт? Это же Миха. Он мне вчера часы свои потаскать дал, сказал, чтобы я не разбил. Я не разбил! Мишка, – всхлипнул он, толкая парня, встряхивая уже почти безжизненное тело, – Миш, я верну тебе часы, ты живи только, слышишь?       Вадик прижимается ухом к его груди, пытаясь уловить пульс. Я дергаю его за рукав.       – Вадь, – зову, чтобы он обратил на меня внимание, – посмотри на меня, – в ответ на меня смотрят глаза, полные слез, – мы ему не поможем. Беги отсюда. Я побуду с ним.       – Нет, я тоже, – упрямо мотает головой.       Киваю больше для себя, беру его за руку, чтобы хоть как-то поддержать. Стянув перчатку с левой руки, кладу ладонь Мише на заднюю сторону шеи. Вадик ничего не увидит. Прикрываю глаза.       Прости, солдат, я не могу тебе помочь. Только проводить.       Чужая душа проскальзывает в мое тело, задержавшись там на мгновение. Холод, боль, страх. Все то, что он чувствовал в последние минуты. И бесконечная любовь, которую он оставил тем, к кому уже не вернётся.       Прощай, солдат. Ты выполнил свой долг.       Горячие слезы теряются в складках ткани, впитываясь в нее, оставаясь солёными разводами. По телу пробегает ток. Все закончилось.       Ненавижу это делать. Но им так легче уходить. И больше шансов, что им не придется попасть на Распределение.       – Прости нас, Миш, что мы останемся, а ты нет.       Тонкий свист возвращает меня в реальность. Тело все ещё колотит, но у меня нет времени разбираться с этим. Сжав зубы, я поднимаюсь на ноги, уволакивая Вадима. Он упирается, пытаясь задержаться у тела товарища.       Метр, два, три. Я роняю его на землю, падая сверху лишь за секунду до того, как взрывается грузовик. Тяжелый ошметок кузова падает ровно на мою ногу. С губ срывается какой-то животный вой, когда я чувствую, как что-то острое пробивает мне бедро.       – Твою мать, – зло шиплю я.       – Саня, – вскрикивает Вадик, пытаясь встать.       – Лежи, дурак, – дергаю его вниз.       С левой стороны в одном из окон пятиэтажки вспыхивает маленький огонек, потом ещё и ещё. И через долю секунды до меня доносится негромкий хлопок. Я дергаю головой в сторону, пропуская пулю мимо. Подхватываю лежащий на земле автомат, зажимая курок и пуская целую очередь в сторону снайперов. Он там не один. Но всего четыре пули, и трое стрелков повисают на своих винтовках. И ещё около пятнадцати патронов улетают «в молоко». Жуткая расточительность. Хотя Аякс был бы доволен.       Нога горит. Я откидываю кусок искореженного металла. Огромный осколок стекла торчит чуть выше левого колена. Очень плохо. Если вытащу, начнет хлестать кровь, потому что стекло зацепило артерию. И регенерировать быстро не получится при человеке. Придется заживать как смертные.       Я с трудом поднимаюсь, ковыляя к стене здания.       Вадим прикрывает меня со спины, отстреливаясь. Сканирую взглядом пространство. Сейчас его не должны зацепить.       Заскакиваем в какой-то подъезд. От смрадного запаха начинают слезиться глаза.       – Может проверить, что тут есть? – неуверенно спрашивает Вадим.       – Не смей туда ходить! – рявкаю я, стаскивая с себя ремень.       Не успела.       – Твою мать, – буркает он себе под нос.       – Че случилось? – шиплю сквозь зубы, затягивая ремень наподобие жгута на паховой артерии. Теперь можно вынуть осколок.       – Да нормально, – машет он рукой, подходя ближе. – Ногой за что-то зацепился, кожу содрал.       По позвоночнику пробегает холод. «Заражение крови от ранения арматурой». Он что, за один день решил все способы смерти собрать?!       Нога подкашивается, когда я дергаю за стекло. Хватаюсь окровавленными пальцами за стену, отбрасывая осколок в сторону. Приподнимаю китель, срывая из-под него кусок футболки. Пробегаю взглядом по углам. Может, паутина здесь и есть, но я ее трогать не буду. Трупный запах не наводит на приятные мысли.       Радуюсь, что не могу заразиться. Обматываю рану тряпкой и затягиваю потуже. Если наложить шов, то я заживу быстро, не вызывая подозрений. Без регенерации все равно на какое-то время сохранится хромота.       – Пошли, – неприветливо бросаю я.       – Тебе помочь?       Какая забота. Тебе бы кто помог.       – Нет, – дергаю головой. – Все в порядке.       Червячок чувства вины шевелится внутри, напоминая о брошенной в каком-то из уголков души совести. Парень только что потерял друга и за последний час чуть не погиб трижды. И все равно предлагает помощь другому человеку.       – Вадь, – зову чуть виновато.       Он оборачивается, вопросительно глядя на меня.       – Спасибо, что прикрыл.       Кажется, он улыбнулся в ответ.       – Сочтемся, красавица, – хмыкает он.       Я закатываю глаза.       Мы осторожно высовываемся из здания. За поворотом слышится движение.       – Граната есть?       – Нет.       Херово.       Медленно вдоль стены. Шаг за шагом. Я снимаю автомат с предохранителя.       Кажется, сейчас самое время нарушать правила моего Бога.       Один большой прыжок в сторону. Семь выстрелов. Восемь трупов. Хмыкаю, перешагивая через мертвые тела.       Сзади шагает ошарашенный Вадим. Он видел лишь четыре смерти. Остальные случились слишком быстро для человеческого взгляда. Мне же проще.       Идти больно, но я стараюсь не хромать. Так получается тише. Тянущая боль мешает сосредоточиться. Поэтому я почти пропускаю момент, когда в нас летит пулемётная очередь.       В последнюю секунду утаскиваю нас за одну из брошенных машин.       Вдох-выдох. Сосредоточиться. Девять в двухстах метрах справа. В ту сторону мы не пойдем. Там есть и наши ребята, они справятся. Ещё вдох. Четверо солдат и один офицер в пятидесяти метрах слева. Этих достану.       Вскидываю оружие на плечо, тут же поднимаясь на ноги. Шесть патронов в никуда. Ещё пять достигают своих целей. Шарю по карманам. Запасы почти на нуле. Нужно экономить. Нам осталось недалеко. И недолго. Но это уже не важно.       Прикрываю глаза. Мы зачистили этот город.