Истинные

      Мы укладываем солдата на кушетку, понимаю, что он без сознания. Замечаю два осколочных ранения. Плечо и живот. Крови потерял не очень много, но это пока. Чтобы зашить раны, осколки придется вытащить. Кто знает, не повредятся ли сосуды. Я стаскиваю с себя шлем, бросая на соседнюю кушетку, затем осторожно снимаю шлем с солдата и недовольно выдыхаю. В этот раз у меня очень проблемные подопечные!       Лина суетится у коробов с лекарствами, готовя нужные ампулы.       – Могу чем-то помочь?       Совместная деятельность отвлекает. В груди шевелится что-то, чему я не могу дать название. Коктейль из радости и отчаяния.       – Будешь ассистировать.       Покорно киваю. Она срезает с Тимура лишнюю одежду и осторожно вынимает осколки. Я подаю те лекарства, которые она называет. Антибиотики в вену. Противовоспалительное возле ран.       Хотя в этом нет смысла. Человек бы этого не заметил. Но я слежу за каждым ее движением. И вижу короткие потоки магии, проскальзывающие от ее пальцев к телу Тимура.       Ему не нужны лекарства, потому что все его раны прижег Целитель. Сейчас ему достаточно просто выспаться, чтобы раны начали затягиваться.       Пока она работает, я нетерпеливо изучаю ее взглядом. Чуть сдвинутые брови, сосредоточенный взгляд. Ладони, так ловко орудующие с медицинскими инструментами и лекарствами, будто Лина занималась этим всю жизнь.       – Спасибо, – улыбается она, убрав волосы за ухо.       – Пожалуйста, – растягиваю губы в подобии улыбки в ответ.       Она чуть прищуривает глаза, видимо сканируя и меня.       – У тебя кровь.       – Ничего, – мотаю я головой, – просто царапина.       Мне нужно уйти отсюда. Но я не могу. Ноги отказываются шевелиться. И глаза, жадно скользящие по ее телу, не желают отпускать ее образ, отпечатывающийся на сетчатке.       – Присядь, – указывает она на кушетку, – я осмотрю тебя.       – Не надо, – вяло возражаю я, не делая ни малейшей попытки уйти.       Но это ведь не будет против правил?       Она тянет меня за рукав и чуть толкает, усаживая. Опускается на колени напротив меня и задирает мой китель.       Я стараюсь не дышать. Все чувства обостряются. Ее пальцы осторожно скользят по ране. Я сжимаю зубы, понимая, что ее Лина тоже выжгла. Судя по тому, насколько больно это было, рана была глубокой.       – И правда, просто царапина, – с улыбкой произносит она, поднимаясь. – Смажу йодом и все.       Я киваю, позволяя ей смазать уже наверняка почти целую кожу. Не только у меня есть легенды.       – Вот и все.       – Спасибо, – резко поднимаюсь, желая уйти.       – Я помню тебя, – говорит она, разглядывая меня прищуренными глазами.       – Правда? – ошарашенно шепчу я, не отрывая от нее взгляда. Меня мгновенно окутывает чувство надежды. И глупое сердце начинает бешено стучать. Я готова бегать кругами и махать хвостом как золотистый ретривер, встречающий хозяина.       – Да, мы виделись в универе, – щёлкает она пальцами, – Ты Саша, да? На ПСе училась?       – А ты Лина, – обречённо произношу я, снова ощущая сковывающий холод. – С графдизайна.       Глупое, глупое сердце!       – Да, только я перевелась на предпоследнем курсе на графику.       – Почему? – делаю вид, что заинтересована.       Она пожимает плечами:       – Как-то так сложилось.       «Да, сложилось так, что тебе чертовски понравилось рисовать персонажей. Ты вчитывалась в историю каждого героя, которого я планировала создать. И ты в деталях представляла их. Шрамы, родинки, даже вихры, торчащие в определенные стороны. В моей игре, конечно же, не обошлось без Воина. И ты нарисовала меня. И даже шрам, которого ты никогда не видела, пересекал лицо персонажа. И серебряные звёзды сияли в почти черных глазах».       Лина шагает ближе ко мне, и мы оказываемся нос к носу. Я выныриваю из своих воспоминаний. Лина пристально смотрит на меня, а потом тихо произносит:       – Я и забыла, какие красивые у тебя глаза. Если бы мы встретились вновь при других обстоятельствах, я бы умоляла позволить мне нарисовать тебя.       – Рисуешь портреты? Здорово, – добавляю удивления в голос. Восхищение изображать не приходилось никогда. Оно постоянно прорывалось из глубин души в мой голос.       Сую руки в карманы, потому что они против моей воли начинают тянуться к ней.       – Любитель, – хмыкает она.       – Ну, – начинаю я, прочистив горло, – может быть у нас получится встретиться при других обстоятельствах.       – Может быть, – улыбается она, отходя от меня.       – С ним все будет в порядке? – тихо спрашиваю я, кивая на Тимура.       – Да, – замечаю секундную заминку, но она тут же продолжает, – все будет хорошо.       Я киваю.       – Мне нужно идти.       – Конечно, увидимся.       Вот уж нет.       – Аякс! – зло и отчаянно рычу я, появляясь в гостиной Бога.       У него стоят двое Воинов, они явно что-то обсуждали до моего прихода. Я кидаюсь к нему, искренне веря, что смогу ему врезать. Он резко сжимает пальцы в кулак, и у меня тут же заканчивается воздух. Я царапаю ногтями по шее, но это бесполезно, ведь сорвать его путы у меня никогда не получалось.       Шаг к нему. Аякс дёргает рукой вниз, и я падаю на колени.       – Ушли оба, – рычит он, обращаясь к Воинам.       Кивнув, они покидают его покои.       – Ты не имеешь права так заявляться сюда, – шипит он, ещё удерживая меня.       У меня нет слез, лишь противный болезненный комок в горле, который не дает дышать. Аякс уже сбросил путы, но я все ещё не могу вдохнуть. Лёгкие жжет, а я наслаждаюсь этим в своей извращённой манере. Мне так хочется отключиться и ничего не помнить. Отмотать назад этот день.       – Почему ты не сказал, что она там?       Аякс сжимает до хруста зубы. Меня прижимает к полу уже не его силой, я просто не хочу подниматься.       – Потому что это не имеет значения, Кьяра. Она тебя не помнит. Но это не должно тебе мешать, понимаешь?       – Мне больно, Аякс, – обессиленно шепчу я, усаживаясь на полу и обхватывая себя за колени.       – Я знаю, девочка моя.       После продолжительного молчания я говорю:       – Сегодня одного из парней спасла она, а не я.       Аякс задумчиво чешет в затылке, потом все же отвечает:       – Тандем Целителя и Воина всегда работает прекрасно.       – Ты знал?       Мне не надо договаривать, он и так все понял.       Мой Бог отрицательно качает головой:       – Нет. Но не скажу, что меня это расстроило. Так будет надёжнее.       Я фыркаю, пытаясь вложить в этот звук все свое недовольство.       Аякс кладет свою большую шершавую ладонь мне на щеку, поднимает мою голову, заставляя посмотреть ему в глаза:       – Возвращайся, Кьяра. Ты должна быть там.       Я киваю, сбрасывая с себя его руку.       Через несколько секунд сижу на кровати в одной из палат. Надеюсь, эта моя. Стаскиваю с себя китель, перепачканный землёй и кровью. Спать не хочется. Запах крови и лекарств щекочет нос, от чего нестерпимо хочется чихать. Почти все солдаты в палате спят. Я пробыла у Аякса довольно долго по человеческим меркам. Закидываю руки за голову, укладываясь на спине. Почти зажившую рану на животе немного тянет, но кожа помнит лишь прикосновения теплых пальцев.       Ещё ни одно задание не было таким тяжёлым. И дело не в том, что мне нужно спасти двоих человек, встревающих в неприятности с упорством ребенка, исследующего мир. Проблема совершенно в другом. И у меня нет никакой возможности ее разрешить.