Чувства

Демьян зажмурился и втянул пар из электронной сосалки. Привычка не ушла даже после воцарения. Стояние на балконе своего относительно скромного дворца придавало ему моральных сил. Не так много сил, как то же самое стояние на балконе победнее и с невестой рядом, конечно. Однако, воспоминания о чувствах греют не хуже, убеждал он себя. Он начал понимать своего покойного отца, и его это раздражало. Демьяну всё труднее было удерживать в груди хоть какие-то чувства. Эмоций через край — в основном негативных, закономерно. Но ощущать при этом что-то кроме уныния казалось невозможным. На прошлой неделе он взял и расковырял себе костяшку. Долго и равномерно водил ногтём, пока не повредил капилляр и не пришёл к выводу, что совсем не чувствует боли. А вчера, на погребении жены, ощутил, что очень рад, что додумался наконец отпустить её, и совсем не заметил в себе ни грусти, ни тоски по воспоминаниям. Ему всё осточертело. Демьян чувствовал, как человеческая часть, доставшаяся ему от матери, сыпется меж растопыренных пальцев, а он не в силах поймать и песчинки. «Сатана Джуниор» сжал кулак, наблюдая невидящим взором то ли за движением вен и мышц под кожей, то ли за пустой улицей внизу, лишь слегка тронутой ногами прихожан и слуг. Пришлось поставить невидимую стену, чтобы не умирать от давки у входа в свою же квартиру каждый день. Голова всё гудела. Демьян потёр глаза и остался в такой позе. Опустил плечи, сгорбился, чего почти не позволял костюм. Интересно, и так будет всегда? То есть, три года? То есть… до конца мира? Он совершенно очерствеет, превратится в злобного трикстера или холодного киллера? Кинематографично, безусловно, но не желательно. Пустота в груди требовала заполнения, и туда с удовольствием проникали тяжесть и скука. А он лишь в начале пути. Видимо, небольшая плата за уничтожение планеты. Сзади послышался звук открытой двери. Демьян не обернулся. — К-куришь, — в груди потеплело обжигающе, ладонь потянулась растереть палящее место. Конечно же Демьян вернул Петру язык, почти сразу, как отыскал его в подвалах. Привёл в квартиру и отмыл, высушил и накормил, чуть ли не груминг обеспечил. Но даже спустя месяц, а потом и два, тот говорил мало, чуть ли не соблюдая обет молчания. Когда говорил, немного заикался. Конечно, нервы начнут шататься после таких приключений. Во время таких приключений. При содействии таким приключениям. — Курю, — подтвердил Демьян, продолжая растирать золотое сплетение, — Тоже хочешь? Ну на. Пётр подошёл и облокотился на позолоченные перила рядом. Когда их руки соприкоснулись в процессе передачи парогенератора, Демьян посмотрел ему в глаза. Грустные, уставшие глаза. Потемневшие. Им прибавилась пара лет за короткие два месяца правления. Пётр прошёл все стадии принятия, прежде чем остался с Демьяном окончательно. Набрасывался с кулаками после колких замечаний, но никогда не бил. Тихо плакал, думая, что находится один. Потом удивлялся тому, что никогда не один, возмущался и успокаивался. И всё равно в этих глазах оставались капельки задора, в устах редкие шуточки и в жестах забота. Среди всего этого разваливающегося дерьма. Пётр посмотрел в ответ и уголок его губ дернулся в полуулыбке. Демьян почувствовал.