Сердце льва. Противостояние

      Мустафа поднял Фетхийе на руки и быстро понес ее во дворец.       Дильруба ахнула, увидев свою госпожу без сознания. Шехзаде велел ей идти за лекарем и положил Фетхийе на кровать.       От его быстрого бега у Фетхийе опять закружилась голова. Она медленно открыла глаза и взглянула на шехзаде.       Заметив, что она очнулась, Мустафа спросил:       — Как ты?       Фетхийе не ответила. Внезапно ей стало ясно: частые обмороки, головокружение, холодный пот и ночные кошмары — вовсе не болезнь, а отравление.       — Это конец, Мустафа, — прошептала она.       — Какой конец? Что ты, Фетхийе! Сейчас придет лекарь и определит, что с тобой.       — Нет, — с трудом выдохнула она. — Это яд, Мустафа… Меня отравили… Не знаю, найдется ли противоядие… Я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что, — неожиданно произнесла она. — Когда станешь падишахом… не отнимай жизни своих братьев и их детей.       — Я позову лекаря, — ответил Мустафа и стал спускаться с кровати, но Фетхийе удержала его за руку. На это ушли последние ее силы.       — Пообещай мне!.. Пообещай, Мустафа!       — Я обещаю, — согласился шехзаде. — Обещаю, что не лишу их жизней.       — Да хранит… тебя Всевышний, — произнесла Фетхийе.       Силы окончательно покинули ее, и она вновь потеряла сознание. Испугавшись, Мустафа принялся хлопать ее по щекам и расстегнул воротник платья, чтобы освободить дыхание.       В комнату вошла Михримах Султан и остановилась рядом с кроватью. Следом за ней в покоях появилась Хюррем Султан и встала рядом с испуганной дочерью, смотря на безуспешные попытки шехзаде Мустафы вернуть Фетхийе в сознание.       Хмуро взглянув на дочь и бледную невестку, Хюррем повернулась к служанке, стоявшей у дверей.       — Послали за лекарем? — спросила она.       — Да, госпожа. Дильруба-хатун отправилась за ним, — ответила девушка.       — Позовите повелителя и шехзаде Баязеда, — произнесла рыжеволосая султанша.       Поклонившись, служанка отправилась выполнять поручение.       Через несколько минут пришли повелитель и шехзаде Баязед. Увидев Фетхийе без сознания, Баязед бросился к ней и принялся тормошить, пытаясь привести в чувство.       — Бесполезно, — сказал Мустафа, поднимаясь с кровати. — Она не приходит в себя.       — Как это случилось? Что произошло с Фетхийе? — спросил падишах, взглянув на госпожей и шехзаде.       — Я сама только что узнала, повелитель, — ответила Хюррем Султан.       — Мы были в саду, — проговорил шехзаде Мустафа, поклонившись. — Фетхийе провожала меня. Мы разговаривали, и она внезапно упала. Я принес ее сюда.       — Из-за чего это могло произойти? — продолжал выспрашивать повелитель.       Его вопросы были прерваны приходом лекарши. Она подошла к кровати и начала осматривать госпожу.       — Что с ней? — спросил Баязед, когда лекарша закончила осмотр.       — Повелитель, шехзаде, — произнесла она, — это яд. Госпожа была отравлена.       Все замерли в немом изумлении.       — Мне пока не удалось определить, какой это яд, — продолжала лекарша, — но очевидно, что его давали госпоже в малых дозах. Если мне не удастся определить, что это, то я не смогу спасти госпожу.       — Так определяй быстрее! — возмутился шехзаде Баязед. — Как это не сможешь спасти?!       — Баязед, — Мустафа потянул брата за рукав кафтана, — не шуми. Этим ты не поможешь.       — Пошлите гонца к моему молочному брату, Яхье-эфенди, — произнес повелитель. — Он мудрый и опытный лекарь. Он обязательно поможет Фетхийе.       Яхья-эфенди приехал сразу же, как только узнал о состоянии госпожи. Баязед находился рядом, пока он осматривал ее.       Хюррем Султан и повелитель ушли в свои покои, а Михримах и Мустафа остались у Фетхийе.       Пока Яхья-эфенди определял ее состояние, Мустафа отвел сестру в сторону и тихо спросил:       — Михримах, ты что-нибудь знаешь об этом? У тебя есть какие-то предположения?       — Нет, — покачала головой принцесса. — Мне ничего не известно.       — Ты кого-нибудь подозреваешь?       — Нет, Мустафа.       — Сестра, если ты что-то знаешь, но скрываешь…       — Я ничего не знаю, шехзаде! — повысила голос Михримах, но, испугавшись, снизила его до шепота: — Нет, Мустафа. Мне правда ничего не известно.       С этими словами она поклонилась и вышла из покоев.       Весь гарем потрясла весть, что Фетхийе Султан заболела. Девушки искренне переживали за госпожу и молились о ее здоровье, ведь она всегда была добра к ним и заботилась о них.       Хюррем Султан же находилась в страшном замешательстве. Подозрение в отравлении могло пасть на нее, а потому она хотела найти виновника как можно быстрее.       Тем временем Яхье-эфенди удалось определить, чем отравили Фетхийе.       — Этот яд медленно действует, повелитель, — сообщил Яхья, придя в покои правителя после осмотра госпожи. — Билги-хатун правильно определила, — добавил он, кивнув в сторону лекарши. — Яд уже начал действовать, но его доза пока не смертельна. Очевидно, его добавляли в еду. Если бы госпоже подлили еще одну порцию, мы бы уже не смогли спасти ее. Я дал Фетхийе Султан противоядие, но оно подействует не сразу. Думаю, что госпожа пролежит еще несколько дней без сознания. Я дал Билги-хатун указания о лечении.       — Благодарю тебя, Яхья-эфенди, — кивнул повелитель. — Проверь остальных госпожей и шехзаде, чтобы убедиться, что они не пострадали от яда, — добавил он.       — Конечно, повелитель, — поклонился целитель.

***

      Шехзаде Мустафа зашел в покои Фетхийе, чтобы узнать о ее состоянии. За окном темнели сумерки, на дворец медленно опускался вечер.       Возле кровати Фетхийе сидел шехзаде Баязед и прижимал ее руку к губам.       — Ты уже два дня сидишь у ее постели и совсем не отдыхаешь, — произнес Мустафа. — Иди поспи, Баязед, а я посижу возле Фетхийе.       Шехзаде отрицательно покачал головой.       — Я не устал, — ответил он.       Нахмурившись, Баязед произнес:       — Это я виноват в том, что произошло с Фетхийе. Если бы я не отправил ее в ссылку, она была бы здорова.       — Не вини себя в ее отравлении, — проговорил Мустафа, положив руку на плечо брата. — Ты не знал, да и никто не знал, что так выйдет. Она поправится, Баязед.       — Надеюсь. Очень надеюсь на это. В ней вся моя душа, Мустафа, — вздохнул Баязед. — Я не смогу жить, если потеряю ее… Узнать бы только, кто ее отравил, и я своими руками вырву его сердце!       — Это и меня беспокоит, — произнес старший шехзаде. — Повелитель приказал Локману-аге провести расследование. Надеюсь, что скоро мы все узнаем. Сейчас главное — здоровье Фетхийе.       — Да, — согласился Баязед.       …Михримах Султан не находила себе места от боязни за мать и за здоровье Фетхийе. Пока она не приходила в себя, Михримах не могла спокойно есть и спать.       Однажды утром, когда она гуляла в саду вместе с дочерью, к ней подошла Гюльбахар-калфа и доложила о том, что Зал Махмуд-ага ждет госпожу в Мраморном павильоне. Удивленная Михримах поспешила к месту встречи.       — Зал Махмуд, почему ты здесь? Ты должен быть на границе по приказу повелителя, — спросила Михримах, как только вошла в комнату в Мраморном павильоне.       — Я скоро уеду, госпожа. Но прежде я должен был сопроводить сюда пашу, — ответил ага.       Сказав это, Зал Махмуд поклонился. Отворилась другая дверь, и в комнате появился Рустем-паша.       — Рустем? — изумилась Михримах. — Зачем ты приехал? Если повелитель узнает, будет очень разгневан!       — Я знаю, Михримах. Я приехал тайно и скоро вернусь обратно, — ответил паша, закрыв за собой дверь.       Зал Махмуд-ага поклонился госпоже и паше и вышел в коридор.       — Зачем ты здесь? — повторила вопрос Михримах. — У нас и так все серьезно.       — Я знаю это… Потому и приехал, — кивнул Рустем. — Хорошие вести быстро разносятся.       — Хорошие?       — Да. Теперь, когда Фетхийе Султан вот-вот отойдет в мир иной, нашим жизням ничего не угрожает, и…       Михримах широко распахнула голубые глаза и изумленно посмотрела на мужа:       — Так это ты!