Спасение утопающих

Итачи прижимал к себе еле дышащее тело Саске. В воздухе витал едва слышный запах прогнившей деревни. Всё вокруг казалось мрачным и неприветливым, пока его руки несли ослабленного брата. Он не слышал ни единого звука животного. Хотя, впрочем, когда Итачи волновала окружающая обстановка? Смотря на брата, гонимого словно злыми духами, Итачи чувствовал, как сердце в груди сжимается. Ему ведь не хотелось применять силы — даже совсем немного. Но ситуация была патовая, и иного выхода просто не было. Дорога до деревни, спешная и стремительная, быстро закончилась: вот перед глазами стояли одинокие дома и сооружения, проникнутые мраком. Итачи за пару минут нашел нужный дом и, открыв дверь ногой, вошел. Старуха встретила их в ночной сорочке. Итачи кивком ее поприветствовал и поспешил на второй этаж. К счастью, он успел заметить, что свет не горел в окнах. Значит, Кисаме уже спал. Пройдя наверх, Итачи остановился перед дверью на пару секунд, как бы обдумывая следующие действия. Саске вот-вот должен проснуться; к тому же в его организме давно не плескались одурманивающие вещества. Вполне вероятно, у того может начаться ломка. Мучительная, долгая, беспросветная и такая губительная. Итачи понимал, что ему нужно будет ухаживать за братом, пока тот не придет в себя. Ну а после можно снова провести беседу. Вздохнув, Итачи осторожно открыл дверь. Продираясь сквозь темноту, он дошел до футона Саске и, осторожно опустив брата, положил его туда. Прикрыл одеялом, стараясь не задевать и без того больное тело. Итачи сел на свой футон и долгим взглядом уставился на Саске. Через что ему пришлось пройти, чтобы стать наркоманом? Неужели он не понимал, насколько опасна эта дорога? Какие на ней крутые повороты и витиеватые места? До чего себя нужно было довести, чтобы выбрать именно этот путь? Итачи покачал головой и в одежде лег обратно в кровать. Думать не хотелось, но мысли, как назло, возвращались к одному-единственному выводу: Саске нужна была помощь Итачи, несмотря ни на что. Вот только, как именно помочь, Итачи предстояло узнать. Перевернувшись на бок, в сторону Саске, Итачи еще раз посмотрел на него. Такой беззащитный, невинный и сломленный. Сколько он так еще пролежит? Сколько им позволят остаться в этой деревне? Сколько Итачи будет превозмогать себя, чтобы помогать Саске? Послышался храп Кисаме. Благо, тот был в глубоком сне и даже не заметил, как пришли Итачи с Саске. Лишние вопросы и докучания были не нужны сейчас Итачи. И тут, Саске заворочался сильнее. Словно будучи в безумной лихорадке, он пытался стянуть с себя одеяло и метался от одного края матраса к другому. Итачи тут же поднялся и присел к Саске. — Саске, ты слышишь меня? — шептал он тихо, чтобы не разбудить Кисаме. Тот в ответ зашевелился больше и раскрыл-таки одеяло. Повисла маленькая пауза. Итачи смотрел на брата с легкой опаской. Похоже, у него началась ломка — или ее первые признаки. — Мне жарко, — прохрипел Саске в беспамятстве. Он с силой откинул одеяло в сторону — так, что оно коснулось Итачи. — Мне очень жарко. Откройте окно, кто-нибудь. Итачи тихо встал и почти на цыпочках прошел к окну. Оно заскрипело, но поддалось легким махинациям. Задул ночной ветер. Итачи подошел чуть ближе к Саске и попытался уложить его в кровать. — Давай, малыш, тебе нужно немного поспать, — шептал он почти на самое ухо. Его руки держали дрожащего Саске, и Итачи чувствовал, каким холодным было его тело. Точно в лихорадке. — Я не хочу спать… мне плохо… — заплетавшимся языком говорил Саске, крупно покрываясь мурашками. Итачи покачал головой и присел рядом с ним, накрывая его ноги одеялом. — Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать, — это лечь спать. Поверь, во сне тебе полегчает. — Он провел по его ногам, гладя их нежно и чувственно, как бы успокаивая. — Ложись спать, Саске, я буду с тобой. — Не могу… мне очень жарко… Пожалуйста, дайте еще… — Его слова потонули в долгом кашле. — Еще, мне нужно еще… — Нет, Саске, тебе ничего не нужно, кроме сна и покоя. — Итачи осторожно провел по его коленям, чуть разминая на изгибах кожу. — Хочешь, я дам тебе воды? — Она холодная?.. — Да. Саске слабо кивнул. Пока Итачи из кувшина наливал в стакан, он чувствовал, как его левый глаз всё еще болел из-за использования гендзюцу. Острая боль колола изнутри белки глаз, давление было практически невыносимым, а зрение ухудшилось раза в десять. Он видел почти как в тумане. — Держи, — Итачи протянул стакан с водой. Саске моментально опрокинул его в себя и жалобным взглядом посмотрел. — Можно еще? — Конечно. Таким образом Саске иссушил половину кувшина. Напившись воды, он лег обратно на подушки, не прекращая дрожать. — Тебе стало хододнее? Может, мне закрыть окно? — Нет! Пожалуйста, не закрывай… мне нужен свежий воздух. Итачи кивнул и снова начал гладить его ноги. Нежная кожа отзывалась на тепло рук, и мелкая дрожь пробиралась по самым венам. Он осторожно натянул одеяло до колен, стараясь, чтобы брат не заметил. Впрочем, тот протирал глаза и бездумно смотрел в потолок. Так они провели в тишине час, а может, даже больше. Саске прикрыл глаза и, кажется, даже смог уснуть. Итачи изредка посматривал на время: три часа ночи. Сонливость ощущалась в глазах и в теле, но Итачи пытался с этим бороться. Некогда спать, тем более когда его брат в такой беде… — Брат… — тихо позвал Саске. Итачи тут же откликнулся, посмотрев на него. Он не хотел ничего не говорить — мало ли Саске спал и бредил во сне. — Брат, помоги мне. Спаси меня… «Я уже здесь, глупый», — подумал Итачи, и легкая улыбка отразилась на его губах. Он погладил по голове брата, чуть убирая его волосы с глаз. Грязные, непослушные, но сохранившие свою мягкость. Саске замолчал и, отвернув голову на бок, чуть сдвинул одеяло. Его тело было холодным и таким беззащитным, что Итачи пришлось поправить одеяло и закрыть окно. Не хватало, чтобы он еще к тому же простудился… хотя простудой он и вправду скоро будет болеть. Мучительной и такой опасной. Рассвет привнес с собой первые лучи солнца и бóльшую усталость для Итачи. Одна бессонная ночь была не так страшна, как то, что ожидало Саске в ближайшее время. Храп Кисаме наконец-то исчез. — Доброе утро, Итачи-сан, — сонно пробормотал Кисаме, встав с футона. Итачи приставил палец к губам, как бы намекая вести себя потише. Кисаме на это лишь кивнул и подошел к ним с Саске ближе. — Я смотрю, вы всё-таки поймали своего братишку, — прошептал он. Итачи кивнул. — Как он? — Похоже, у него наступает ломка. — Немудренно, он уже несколько дней не был под веществами. Будете с ним всё это время? Итачи без раздумий ответил: — Конечно. Он должен прийти в себя, и тогда мы сможем сразиться с ним. Как жалко прозвучали его слова. Разумеется, он не хотел этого и всего лишь подыгрывал для Кисаме, но в душе каждый раз оставался горький осадок от такого поведения. — Блестяще, Итачи-сан, — Кисаме чуть потянулся. — Знаете, мне даже нравится, что мы остались в этой деревне. Кормят, поят, дают принимать горячий душ, пока вы там возитесь со своим мелким братом. К тому же вчера, — он подошел к Самахаде и нежно провел по бинтам, — нам встретился один слабенький шиноби. Моя девочка урчала от удовольствия, пока разгрызывала его кости. В моей деревне одни плюсы, как я смотрю. В чём-то Кисаме даже был прав. — Сходи вниз и принеси еще воды. Может, бабка что-нибудь приготовила. Нам бы не помешало поесть. Кисаме кивнул и, переодевшись в свою обычную одежду, прошел в дверь. Итачи выдохнул и посмотрел на Саске. Лицо того было напряжено: под веками нервно бегали глаза, рот был чуть приоткрыт, а губы дергались в беспокойных танцах. Взяв тряпку около комода и намочив в тазике, Итачи приложил ее ко лбу, стирая выступивший пот. И тут, внезапно, брат проснулся: он распахнул веки и уставился невидящим взглядом в потолок. — Что такое, Саске? Что тебя потревожило? — начал осторожно Итачи. Тот ничего не ответил и, убрав одеяло, попытался встать. Итачи сразу оказался возле него, пытаясь уложить обратно. Тот сопротивлялся. — Ну же, малыш, тебе нужно спать. Ложись обратно. — С силой надавив на его плечи, Итачи всё-таки смог уложить разбушевавшегося брата обратно. Тот, правда, всё еще сопротивлялся и молчал. — Ты слышишь меня? Саске, в глазах которого читалась беспросветная тьма, взглянул на Итачи. И что это означало? — Тебе плохо? Может, мне открыть окно и дать тебе воды? В ответ — тишина. Только сопение носом и глубокое дыхание. И губы чуть подрагивали. Дверь открылась, и по комнате разнесся запах чего-то съесного. — Бабуля с самого утра решила порадовать нас лапшой с курицей. Будете? Итачи почувствовал, как в животе всё сжалось в узел. Он не ел почти сутки. — Буду. — Держите. А чего это у него глаза открыты? — Кисаме подошел к ним вплотную и ткнул пальцем в брата. «Если бы я знал…» — Видимо, он проснулся, но пока что не говорит. — Выглядит жутко. — Итачи смотрел, как Саске обводит глазами Кисаме и хлопает ресницами. — Что ж, пожалуй, не буду вам мешать. Пойду поем вниз. Вам приятного аппетита. — Спасибо, и тебе. Он забрал с собой Самехаду и хлопнул дверью. Итачи перевел дыхание и посмотрел на тарелку с едой. Пахло действительно вкусно и маняще, вот только перед этим стоило накормить Саске. Благо, порция была щедрая. Поднеся тарелку к брату, Итачи палочками намотал лапшу. — Саске, открой рот. — Что и следовало ожидать — никакой реакции не последовало. Тяжело вздохнув, Итачи вновь попытался вразумить брата: — Саске, тебе надо поесть хотя бы немного. Открой, пожалуйста, рот. — Я не хочу есть, — прошептали побледневшие губы. Итачи посмотрел на него с удивлением, не ожидая услышать голос брата. — Твоему телу нужны силы и энергия, чтобы ты мог справиться… с предстоящим. Пожалуйста, съешь хотя бы немного, — просил Итачи уже тише. Его живот жалобно урчал. — Я хочу пить, и мне холодно, — вторил Саске. — Хорошо… Протянув стакан, Итачи взял со своего футона одеяло и укрыл им осторожно Саске. — Так получше? — поправляя складки на одеяле, говорил он. Саске кивнул, отпивая из стакана и кладя его на пол. — А теперь, позволь мне, пожалуйста, накормить тебя. Буквально чуть-чуть. И снова Саске невидящим взглядом уставился на него. Он будто бы делал вид, что ничего не слышит… Или до него всё очень долго доходило. — Саске? — Только чуть-чуть. — Обещаю, совсем немного. Взяв палочки, Итачи поднес ко рту Саске лапшу. Тот, открыв рот, начал ее жевать, медленно и долго, как будто бы распробывая на вкус все специи и добавки. — Вкусно, — тихо сказал он, и Итачи, второй раз за день, улыбнулся. — Можно еще? — Конечно. Съев половину от тарелки, Саске попросил прекратить и, отвернувшись на другой бок, умотался в два одеяла, и был таков. Итачи почувствовал, как от сердца отлегло, что брат теперь точно не был голодным, и, сев на свой футон, он взял тарелку в руку и начал есть. Как обычно: сначала медленно, пробуя на вкус, а потом в спешке доедая всё до последней крошки. Отложив тарелку в сторону, он посмотрел на брата и услышал, как тот снова сопел. Это хорошо. Пусть спит. Так будет лучше в его состоянии. Решив прилечь, Итачи, как только его голова коснулась подушки, тут же почувствовал всю силу, с которой его начало клонить в сон. Итачи закрыл глаза и, хоть он всегда спал чутко, мигом отрубился. «Спокойной ночи, Итачи-кун», — слышалось где-то вдалеке. Наверное, то был Кисаме… О, как же хорошо было спать!