Однажды в Англии

      –Ваше Высочество, это скандал! Это ужасно! Я передать не могу, как я расстроена! - графиня Ливен то и дело прикладывала свои тонкие пальцы к вискам и качала головой. Екатерина же думала, как раздражает её общество Дарьи Христофоровны, которая, кажется, решила окончательно стать англичанкой, потому что во всём теперь принимала сторону королевского двора. –Прошу Вас, перестаньте причитать! У меня и так болит ужасно голова! - Екатерина редко позволяла себе повышать голос, но если это делала, то так уверенно, что одного окрика хватало, чтобы донести всё, что она желала бы ещё сказать. –Я понимаю, что принц Уильям...ах, он всегда спесив! Но что нашло на императора? Это совсем ему не свойственно... Так себя вести! Мне нужно срочно выпить чаю! Они вошли, наконец, в дом и графиня бросилась звать прислугу, расшвыривая трагикомическим движением снятые перчатки и шаль. Не смотря на эти завывания , Екатерина была рада, что не поехала с Александром на Пикадилли. Не хотелось думать, что она могла бы сказать ему, останься они наедине! «Но разве ты не этого хотела?" - поймала женщина своё взволнованное отражение в стекле буфета. «Нет, совсем не этого, - ответила другая часть, откуда-то из глубин сознания. Та часть ей шептала злобно «какая же ты дрянь!» По случаю приезда Александра во дворце был устроен грандиозный бал. Нельзя было не признать, что приём ему оказали достойный статуса и положения, но Александр, кажется, уже решил, что всё эти оказанные ему почести ничего не стоят. Для начала он огорошил принца Джорджа, отказавшись от приготовленных для него покоев и сказав, что будет жить у сестры на Пикадилли. Екатерина хорошо знала Александра, чтобы с первых минут его выхода в лондонское общество понять: он зол. Он очень зол. Она, тем не менее всегда считала, что Александр тонкий и умный дипломат. Он никогда не позволял своим эмоциям ( в отличие от неё) взять вверх над рассудком. Она знала, что он мог в прошлом стыдиться её выходок. Но она никогда не представляла, что ей будет стыдно за него. –Мисс, к вам... Гость... Екатерина очнулась от своих мыслей и с недоумением посмотрела на служанку. –Кто там, Глэдис? - уже поспешила вернуться в комнату Дарья Христофоровна. –Там... Герцог Кларенс... - практически пискнула она. - Он говорит, что ему нужно немедленно поговорить с княгиней.... Внутри что-то сжалось сильно, скрутив колючий узел внизу живота. Чувствуя, какая её накрывает паника, Екатерина умоляюще посмотрела на графиню. –Не вздумайте пускать его! Он пьян! Скажите, что меня здесь нет! –Вы хотите, чтобы он искал Вас на Пикадилли? И столкнулся вновь с Александром Павловичем?! –Я не могу с ним говорить. Пожалуйста, уговорите его уйти! –Знаете, что я думаю, дорогая? - произнесла она с ухмылкой. - По-моему, герцог влюблен в вас! Он добивается вашего внимания! Будьте милосердны же...погасите ссору! –Это не обязывает меня принимать его. -Отрезала Екатерина и поспешила покинуть комнату, скрывшись в библиотеке. Там она несколько минут в ужасе ходила туда-сюда по комнате, приложив руки к груди. Она испытывала одновременно столько чувств, что задыхалась, физически ощущая их борьбу внутри. Самым неприятным было то, что чувства эти в своей основе были так противоположны... –Ага, вы здесь, плутовка.. - Уильям вошёл в комнату даже не постучавшись. Стоило ли сомневаться, что Дарья Христофоровна поступит с ней иначе? Предательница... Теперь они смотрели друг на друга. Он, с кривой своей ухмылкой и знакомым характерным пьяным блеском в глазах. В небрежно расстегнутом мундире. С взъерошенными волосами и этим гадким красным носом.. И она... Напряжённая, чуть растрепанная, закутанная в холодный черный шёлк, под которым так горячо и страшно билось, гоняя кровь, сердце. Какой между ними может случиться разговор? *** Несколькими часами ранее –А я думал, куда это девались шторы из бального зала...? Оказывается, они на тебе... Джордж в ответ на эту шутку младшего брата скорчил гримасу и продолжил вертеться перед зеркалом, расправляя складки на парадной мантии. –А ты, Уилл, я вижу, совсем не готовишься к сегодняшнему балу... - он с упрёком оглядел его мундир. - У тебя локти стерлись и вообще твой мундир не мешало бы обновить! Ты выглядишь неприлично. –Я готовлюсь, - Уильям демонстративно отхлебнул из своей фляжки и, подойдя к брату, поправил на нём припудренный и жутко вонючий парик. - Знаешь, на кого ты похож? На кусок торта. Что если Александр... Захочет тебя съесть? –Не увлекайся, - тот нахмурился, взглянув на фляжку. - И без надобности в разговоры не встревай. Ты испортил уже достаточно.. –Всегда можно испортить что-нибудь ещё. У Уильяма была эта особенность - когда он нервничал или злился, то использовал юмор, как оружие и сейчас буквально чувствовал, как за спиной его подпрыгивают стрелы сарказма, только и ожидая, что он натянет тетиву лука. Он видел Александра меньше чем пять минут, но не взлюбил с первого же взгляда. Может быть потому, что тот вчера ему своим появлением внезапным..помешал? А может быть потому что ощутил с первых секунд неприязнь к себе? По случаю прибытия русского императора в Сент-Джеймсе был дан большой бал, куда Александр с сестрой прибыли рука под руку. Уже взволнованное Великой княгиней любопытное лондонское общество ожидало появление победителя Наполеона с особым нетерпением. Уильям же, разглядывая императора при ярком освещении нашёл, что Александр совсем не так уж красив, как ходят о нём слухи. Ростом он показался ему не особенно высок, зато ссутул, заметно для своих лет плешив, круглолиц, а ещё на лице его было то выражение притворного любезного расположения, которое так отличалось от явно искренних в моменте чувств, которые Уильям на этом лице видел вчера вечером. Впрочем, нельзя было не отметить, что держался Александр уверенно и с изысканной простотой, которая обычно так людям нравится и над которой надо приложить немало усилия, чтобы она смотрелась естественно. Голос у него был мягкий, несколько манерный, но приятный и можно было бы сказать, что русский император скорее не говорил, а неспешно и ласково мурлыкал,как кот. Герцог Кларенс с досадой подумал, что Джордж, увы, на фоне императора смотрится гораздо более смешно. Напыщенный, фамильярный, разряженный в пух и прах...от парика и многослойной одежды его голова и лицо вспотело, покраснело, к тому же он заметно нервничал и голос его в такие минуты становился по-женски высок и визглив. Что касается княгини, то Екатерина была погружена в свои мысли, непривычно тиха и молчалива. Должно быть она не хотела забирать пальму первенства внимания у брата. Вечер не клеился с самого начала. Джордж, нервничая, пил много вина, от чего становился ещё более неловким и нелепым. На замечание одной из дам, что у императора замечательный английский и говорит он без акцента, Александр поблагодарил и сказал, что причина должно быть в том, что его няня была англичанкой. В ответ на это Джордж со смехом заявил: «Ну надо же, какое совпадение! И моя няня тоже! » Шутка была не самой остроумной, но Джордж был и не мастак шутить, однако, Александр даже из приличия не улыбнулся. Он сделал вид, что просто не заметил этой попытки сделать непринуждённой обстановку и просто отвернулся от хозяина, продолжив говорить. Вообще он, кажется, уделял внимание всем кроме принца-регента, своим пренебрежением заставляя Уильяма постепенно закипать. Ему было жалко Джорджа, который выглядел таким несчастным в этот миг. –А знаете, что по-настоящему смешно? - он подошёл к ним, устав наблюдать эту сцену. - Что два монарха, собравшихся по случаю поражения Франции в войне, здесь, на балу, между собой говорят об английском по-французски! На миг повисла тишина и всё устремили взгляды на Уильяма. Он заметил: губы Екатерины дрогнули слегка в улыбке, хотя брови нахмурилась, а Александр посмотрел на него, как кажется, он мог бы посмотреть на своего слугу и произнес с легкой иронией в голосе: «Вы правы, герцог Кларенс. Если французский присутствующим неприятен или незнаком, то я готов только на английском. Мне этот язык близок почти что как родной. Но со вчерашней нашей встречи я,увы, не слышал от вас пока ни слова. » « Признаюсь честно, что в языках я, в отличие от Джорджа, не силён, хотя где бы не доводилось быть мне, меня там всё понимали. Хм...а на каком ещё языке вы говорите?» «На немецком.» И Уильям, чувствуя себя, как актёр, ждущий своей главной реплики,выпалил, глядя прямо в голубые глаза: «Невероятно! Впрочем, этот язык вам точно уж не менее родной. Ведь ваша знаменитая бабушка и мать немецкого происхождения? Прошу прощения тогда моё сомнение и мой вопрос...-он заговорчески понизил голос.- А русским языком вы точно владеете?» Джордж поперхнулся, не сдержав смеха, и следом засмеялись всё. Александр улыбнулся, но Уильям поклясться был готов, что этот человек не из тех, кто над собой смеются. Однако он был определенно достаточно умён, чтобы скрывать это. Остаток вечера, в перерывах между ужином и танцами, они обменивались стрелами сарказма, который к восторгу публики становился всё откровеннее и злее. Так Александр прошёлся по тому, что Уильям так и не был на войне, чего не скажешь по его мундиру, а тот в ответ начал разговор о Нельсоне и Трафальгарском сражении, которое, как известно, было после провального для русских Аустерлица и, превознося талант покойного адмирала и его смелость, как бы между делом тут отметил, что Нельсон был первым и единственным, кто в одиночку смог разбить армию Наполеона на поле боя. Это была та грань, о которой Джордж предупреждал его. Поставить под сомнение победу русской армии над французами в России! Не то чтобы Уильяма прицельно это как-то волновало. Он просто хотел сказать гадость Александру и сказал. Слова были его единственным оружием. Александр не стал ничего отвечать на это, поблагодарив королевский двор за радушный приём и сделав это таким тоном, что Джордж по цвету напоминать стал подгнивший помидор. И хоть Уильям не сомневался, что брат после начнёт ругать его, он знал, Джордж благодарен, что он за него вступился. А главное, присутствующая публика была в восторге. Спектакль удался.

***

–Какого... Чёрта... Вы здесь делаете!? - прошипела княгиня, глядя на стоявшего с наглой ухмылкой в дверях мужчину. -Вам...недостаточно? –Вы правы, я из тех, кому всегда мало. А вы разве не из таких же? От герцога Кларенса исходила нахальная уверенность мужчины, который не сомневается ни в своих намерениях, ни в производимом им впечатлении. Она смотрела на Уильяма и при этом думала, что щеки её сейчас пылают от возмущения. И что ей это идёт. –Я не встречал таких, как вы среди особ королевской крови.. - тихо произнес он. - И задаюсь вопросом: почему самые потрясающие женщины вечно достаются всяким ничтожествам и мерзавцам? Ваш покойный супруг... Принц герцогства название которого никто помнит... Разве мог такой союз удовлетворить вас? Я никогда не поверю! Ваш брат.. –Я тоже не встречала, таких как вы! Таких самодовольных, наглых, дурно воспитанных, упивающихся собственной пустотой! -она перебила его,не дав договорить. –Вы явно встречали мало мужчин. Он подошёл к ней чуть ближе. Его высокая, широкоплечая фигура казалось, занимала всё больше пространства. То как он смотрел на неё... Ни один мужчина такого себе не позволял. Так явно взглядом выражать, что он её хочет. Внутри поднималось это ужасное... Тёмное... Из глубины её естества... Оно будоражило и делало дыхание учащенным. Заставляло облизывать губы и чуть опускать вниз глаза. –Никогда не поверю, что вы были по-настоящему счастливы в браке, хоть и таскаете эти чёрные тряпки. Вы рождены, чтобы сиять... И вы явно умеете получать наслаждение.. Умеете, но боитесь. - Он сделал ещё шаг навстречу и мягко приложил ладонь к её рту, не дав ей ответить. - И боитесь меня... Она инстинктивно закрыла глаза, почувствовав, как её привлекает за талию рука. Через мгновение тепло его тела слилось с её теплом. Уильям убрал ладонь с её рта и накрыл губы своими губами. Он явно умел целоваться. Она вполне успела это оценить, прежде чем здравый смысл возобладал,и княгиня оттолкнув его, со всей возможной силой влепив ему пощёчину. Герцог отпустил ее и секундное изумление на его лице сменилось улыбкой. Он приложил руку к щеке и произнёс издевательски: ой-ой, как больно.. Вы ещё и деретесь! Сильная у вас какая рука... –Убирайтесь вон или я закричу! -Екатерина почувствовала, как её голос при этом охрип. –Не волнуйтесь, я не собираюсь насиловать вас. Это унизительно для мужчины. Однако зря вы меня ударили. Черт знает почему, но теперь вы нравитесь мне ещё больше.. Позвольте? Он взял её руку, ту, которой она ударяла его по щеке и церемонно поднёс к губам, целуя. Екатерина вздрогнула, ощутив лёгкое прикосновение к коже, которое внезапным жаром отдались внизу живота. Она не сумела выдернуть руку и Уильям запечатлел на ней ещё один поцелуй, чуть повыше. –Я зацеловал бы вас всю... Если только вы захотите. –Уходите, ради Бога! –Я, правда, хороший любовник. Лучше, чем собеседник... - он улыбнулся ей вновь и она мысленно застонала от того, какой очаровательной показалась ей эта улыбка. –Вы сумасшедший. –Очень может быть. Но может быть и вы тоже... Кто знает? Может быть это судьба... Он направился к двери. Уже выходя за неё, Кларенс остановился и произнёс, очевидно, чтобы в конец её поразить: –Не злитесь. Я, правда, никому из женщин ещё сам себя в качестве любовника не предлагал. Обычно всё бывает наоборот. Но вы, Кэтрин, вы совершенство! Он вышел, закрыв с лёгким стуком за собой дверь. Когда Уильям вышел на улицу, то обнаружил, что дождь, шедший когда он заходил в дом, кончился. На ночном небе не было ни облачка и можно было увидеть «плывущий» в Темзе серебристый серп месяца. От дома графа Ливен до его особняка идти было не более чем час пешком и, отпустив карету, Уильям решил прогуляться. Он любил ночной Лондон, скрывающий в темноте своих трущобах порок и грязь. Туманы таяли, стихала суета и оставалось только наслаждаться лунным светом. Как часто они с Горацио гуляли, переодетые в простых прохожих по этим улицам, в восторге держась за спрятанные на поясе рукоятки револьверов. Нельсона, впрочем, узнавали везде, куда бы он не заходил благодаря его повязке и даже последний уличный бандит готов был снять шляпу со словами: «здоровы будьте, адмирал!» Уильям помнил их последний вечер. Утром фрегат Виктория должен был отплыть на встречу французам в море. Он был расстроен, потому что отец запретил ему к морскому флоту присоединяться, припоминая, что когда-то он выступал в парламенте против войны с французами. А Нельсон... Для него это был шанс. Шанс исправить уничтоженную репутацию. Этот вечер тогда кончился плохо... «Я никогда не мог перестать удивляться нашему обществу... Они осудили тебя. Но не за ту резню, что ты устроил в Неаполе, запятнав себя, как офицера. Тебя стыдили за роман с замужней женщиной. В тот день я спросил тебя: боишься ли ты предстоящего сражения? А ты ответил, что боишься только проиграть.. Ты выиграл эту схватку своею смертью.. -» вслух произнёс он, глядя на черное стекло воды в реке. Река спокойна, но где-то там бушует море. Уильям достал из нагрудного кармана свою флягу, провёл рукой по поцарапанной поверхности. Горацио всегда говорил, что не боится смерти, потому что уже давно погиб. Погиб от любви к женщине, которая сделала его своим рабом. Как настоящий англичанин, он смертью ошибку эту искупил. Хм. А сэр Уильям-Питт младший погиб от виски. Уильям находил гораздо приятнее этот путь. Не может же быть, чтобы в его случае всё же... Женщина? Покрутив в руках фляжку, герцог сунул ее обратно в карман, подумав, что сегодня не хочет больше пить.