Однажды в Англии

      –Как быстро ушёл принц Уильям! Что же он хотел? Екатерина подняла голову и поймала любопытствующий взгляд графини, которая стояла подле неё. Она даже не заметила, как та вошла. –Он извинялся за своё поведение на балу. –Действительно? — удивилась женщина. — А что с вами такое, дорогая? Вы не больны? Она ласково приложила свою прохладную руку к её лбу и покачала головой. –Мне кажется, у вас жар. Внутри действительно всё горело и мысли казались странными, вязкими, как будто бы слишком тяжёлыми для головы. Сказав, что действительно чувствует себя плохо, княгиня поднялась в спальню и в бессилии легла на кровать, как была, прямо в одежде, поверх покрывала. Она уснула, но через несколько часов проснулась с болями в желудке и её начало рвать. Срочно послали за врачом, который диагностировал лихорадку и отравление, прописал очищающие порошки и постельный режим. О её болезни, конечно же, стало известно на Пикадилли и хотя графиня Ливен клялась, что ничего «такого» Александру она не писала, но как бы то ни было он почему-то решил, что его сестре стало плохо из-за той еды, которую она ела вечером накануне, во время приёма. Иными словами, что принц Джордж её едва ли не…отравил! Всё эти претензии в той или иной форме переданы были в королевский дворец, более того, император нашёл, что и сам чувствовал себя не слишком хорошо после ужина, где была слишком тяжёлой и жирной еда. Можно было представить, в какой «восторг» они всех привели. Обо всём этом Екатерина узнала вечером на следующий день от графини, так как почти целый день проспала. Она чувствовала себя уже совсем хорошо, но попросила дать ей возможность остаться ещё на пару дней. Уединение ее, впрочем, длилось недолго. Александр приехал уже на следующий день и вошёл к ней как раз в тот момент, когда она с аппетитом ела, полураздетая, сидя в кровати. –Я рад видеть, что тебе уже лучше Катиш. Ты всех напугала, — он говорил ласково, но эта ласковость сейчас невероятно её раздражала. Она едва сдержалась, чтобы не оттолкнуть его, когда он присел на кровать и привычным жестом ущипнул её за левую щечку. –Я никого не пугала. Графиня Ливен зачем-то подняла шум. У меня было небольшое несварение желудка, но никто меня не травил! — довольно резко сказала она и эти слова явно задели его. –Раз ты здорова, то собирайся. Нельзя так злоупотреблять гостеприимством. Едем домой. Сегодня вечером у нас будут гости и ты должна быть хозяйкой. Она, конечно, сказала, что ни за что не примет у себя герцога Кларенса, если он будет среди гостей, но на самом деле ей не хотелось появляться где бы то ни было с Александром. Сказать ему это, естественно, она не могла. Она не могла сказать слишком многое…слишком многое между ними стало просто невозможно озвучить. Она с таким нетерпением ждала его приезда в Лондон, но теперь не хотела видеть его. –Что произошло у вас? — Александр разом так строго посмотрел на неё и в его голосе появились резкие нотки. — Ты мне не всё рассказала. –Не разговоривай со мной, как с ребёнком! — она встала с кровати и демонстративно завернулась в своё одеяло. — И я просила не заходить ко мне в комнату без разрешения. –Ты была больна. Я беспокоился. Мне теперь нужно спрашивать разрешение, чтобы увидеть тебя? — по тому, как он поджал губы было заметно, каких трудов ему стоит оставаться спокойным. Ей нравилось, всегда нравилось выводить его из себя. Но не теперь. Теперь ей хотелось, чтобы он просто ушёл, хотя это не имело смысла. Всё равно они живут под одной крышей. И она сама виновата в том, что и ей теперь никуда не уйти… Оставалось только привести себя в порядок, одеться, собраться и поблагодарить графиню за этот приют. Пока они ехали вместе в карете, Александр самым весёлым голосом начал рассказывать, как посетил вчера одного из русских вельмож при дворе, который рассказал ему много забавного про принца Джорджа. Она и сама ещё недавно так говорила о королевской семье и над ними смеялась, но теперь перебила его, напомнив, что он ехал в Англию с целью улучшить дипломатические отношения. –Не надо напоминать мне об этом! — резко перебил он её. — Я просил тебя не вмешиваться ни в каком виде в политику. Ты помнишь, чем однажды это едва ли не кончилось для всех нас? –Обвинишь меня в государственной измене и арестуешь? -усмехнулась она, почувствовав, как рука брата легла ей на колено и пальцы жёстко сжали его под платьем. Он наклонился к её уху и тихо произнёс: –Мне надоело, что вокруг тебя возникают скандалы везде, где ты появляешься. Если ты это делаешь, желая досадить мне, то это жестоко. Я всё делаю ради тебя. А ты как будто надо мной издеваешься… Она ничего не ответила и отвернулась к окну. В этот вечер и на следующий день ей удалось избежать приёма гостей и провести вечер дома, сославшись на плохое ещё самочувствие, но в субботу Александр настоял, чтобы она сопровождала его на традиционные королевские скачки на ипподром. Екатерина ехала туда в ужасе, но, к счастью, принца Уильяма не было среди собравшихся, зато бросилось в глаза, что лондонское общество (особенно женская часть его) было настроено заметно враждебно по отношению к ней. То и дело княгиня ловила на себе неприязненные взгляды и несколько человек демонстративно не поздоровались с ней, когда она проходила к своему месту на трибуне. В отличие от неё Александр был окружён самым доброжелательным вниманием тех, кто относился неприязненно к принцу-регенту, а учитывая «популярность» принца Джорджа, можно было сказать даже, что Александр уже завоевал их сердца.С ореолом «победителя» злейшего врага Англии Наполеона Бонапарта, он шевствовал, собирая все лавры — на фоне принца такой привлекательный, подтянутый, галантный, безукоризненно вежливый и молодой. Их места должны были быть в королевской ложе, но по неизвестной Екатерине причине они сели в ложе графини Блэквелл. Старушка, конечно же, не забыла что ей некогда предпочли вечер в компании герцога Кларенса и держалась с Екатериной очень сухо и холодно. Рядом расположилась внучатая племянница графини — леди Розалина. Это была высокая, огненно-рыжая, румяная, белокожая, с выдающимися формами женщина. Про таких говорят «кровь с молоком». Прекрасно зная «вкус» брата по части прекрасного пола, Екатерина не была удивлена, что Александр предпочел заглядывать в большие синие глаза своей молодой соседки, нежели наблюдать за происходящим на поле. Весь час она вынуждена была, сжав зубы, слушать их смешки, перешептывание рядом и флирт. Больше всего ей хотелось встать и уйти и, пожалуй, единственным человеком, кто чувствовал себя так же паршиво сегодня был только сам принц Джордж. Но для него положение это было скорее привычным, чтобы слишком уж огорчать. Екатерина же смотрела на лошадей и мечтала быть на месте жокеев, участвуя в этой дикой гонке, а не сидя, как зритель собственной неудачи вот здесь. После окончания скачек гостей ждал обед в одном из павильонов ипподрома, но едва они остались с Александром наедине, девушка не удержалась и сорвалась: — Я еду домой. Моё общество тебе ни к чему. Не хочу мешать тебе волочиться за этой рыжей коровой! Он пробовал успокоить её, но она, оскорблённая и рассерженная начала повышать голос, переходя почти что на крик, чем обращала на себя внимание посторонних, и Александр, больше не выносивший публичных скандалов, отступил, сказав, что они поговорят вечером. Сев в коляску одна, ни с кем не простившись, она разрыдалась и плакала всю дорогу до Пикадилли. Как назло в этот день стояла удивительная для Лондона погода — солнечная, тёплая и даже в этом Екатерина видела как будто бы издевательство, ведь в такую погоду ей некуда и не с кем было пойти. Поэтому когда по приезду служанка вручила ей конверт, из которого выпало приглашение прийти сегодня на ужин от некой мисс D.Jonson, она обрадовалась быстрее, чем удивилась. Фамилия женщины ей показалась знакомой, при том что Екатерина была уверена: они не встречались. Не может же она поехать в гости к незнакомому человеку… Или может? Повертев письмо, княгиня убедилась, что её приглашают одну, без Александра. Раздумие длилось недолго. Быстро сменив туалет (на этот раз она не стала надевать черное платье), Екатерина ответила поинтересовавшийся, что передать императору когда он вернётся, служанке: «Передайте, чтобы он не ждал меня и ложился спать».       Небольшой, но очень милого вида особнячок в классическом стиле расположился около королевского сада. Первое на что обратила внимание Екатерина — это изображение династического герба Ганноверов на кованых железных воротах. Неужели её пригласил кто-то из членов королевской семьи? А может это шутка такая? Кто-нибудь решил злостно её разыграть? Она представилась стражам, сказав, что приехала по приглашению мисс Джонсон. Ворота бесшумно раскрылись и пропустили экипаж княгини вперёд. Любопытство боролось со страхом, что она вслепую приехала неизвестно куда и что повернуть назад у неё ещё остаётся возможность, но любопытство как и прежде все-таки победило. Каково же было её изумление, когда дверь ей открыл… Чарльз. Перепутать с кем бы то ни было эту жуткую физиономию слуги принца Уильяма было решительно невозможно. Невольно радостная улыбка коснулась губ княгини и она едва сдержалась, чтобы вместо приветствия не засмеяться. Пригласить её от имени «мисс Джонсон», зная, что она запретила принимать его у себя! Конечно, она должна бы возмутиться сейчас и уйти, но… –Чарльз, а позвольте спросить: вы у герцога Кларенса единственный слуга? — с иронией произнесла девушка, спустя несколько минут расположившись на диване в большой светлой гостиной и приняв из рук дворецкого бокал вина. –В доме есть ещё слуги. Что до меня, леди, то я сэру Уильяму прежде всего друг, а потом уж слуга. Екатерина не нашлась, что ответить на это и в смущении опустила глаза, пригубляя вино, которое, надо сказать, было на вкус восхитительным. Некоторое время Чарли стоял, прижимая к груди поднос, как будто бы ожидая каких-то от неё указаний, после чего неожиданно присел рядом с ней на диван. –Прошу прощения. Мне велено развлечь вас беседой пока мисс Джонсон приводит в порядок свой туалет. Но если вы не хотите говорить со мной, то я уйду. –Мисс …Джонсон…? — Екатерина внезапно всё вспомнила, сопоставила и разочарование лёгкой дрожью пробежало по спине и груди. –Да. Супруга сэра Уильяма. Она вас веселела развлечь. Значит, её пригласил вовсе не Уильям. Что ж, это был действительно подходящий момент, чтобы встать и уйти, но желание увидеть знаменитую Дороти Джонсон, любовницу герцога Кларенса, которой хватило наглости её пригласить, вновь победило в ней здравый смысл. –Сегодня замечательная погода. — Чарльз сказал это с таким мрачным и суровым видом, как будто бы на самом деле на улице бушевал ураган. — А как вы находите погоду в России? Мне помнится, в это время там ещё снег. Заставить её испытать изумление за пять минут — этого мало кто добивался. –Простите… Вы бывали в России? –Я моряк, мисс. Я бывал где угодно, — загадочно произнёс он. Она хотела бы как-то развить эту тему, но не знала, как задать свой вопрос, между тем Чарли вышел и вернулся с обернутой салфеткой бутылкой и ещё одним бокалом. Невозмутимо налил себе и под её потрясённый взгляд отхлебнул. –Итак. О чем желаете говорить? Думаю, О погоде — неинтересно. О погоде в Англии говорят, когда нечего больше сказать. А большинству людей в обществе сказать друг другу действительно нечего. –Расскажите о… — она хотела сказать «О вашем хозяине», но не рискнула. — О сэре Уильяме…как вы попали к нему на службу? –Я достался ему по наследству. Но не как раб. Знаете, он иногда говорит мне: проваливай уже к чёрту! — и я благодарен ему за эти слова. Я свободен. Я могу уйти в любой момент. — Он отхлебнул сразу половину бокала. — Но не хочу. –Ну я понимаю… — протянула она, закусив губы. — Ну может быть вы мне расскажите о нём что-нибудь… Примечательное.Необычное. Может быть у герцога есть какая-то интересная особенность… Чарльз задумался или сделал вид, что задумался, почесывая квадратный подбородок и хмурясь. Его внешний вид и манеры наводили на княгиню одновременно и оторопь и приводили её в полный восторг. –Особенность… Хм. Хм. У сэра Уильяма сломана левая рука в трёх частях. Кости срослись неправильно и от того, у него одно плечо ниже другого. –Да? Не замечала. –Никто не замечал. А между тем так оно и есть. — Философски изрёк он и добавил: — Возможно никто до него не получал ещё такой серьёзной травмы в Палате общин. –Ему сломали руку во время дебатов? — улыбнулась она. — Должно быть он слишком размахивал ей. –Нет, — сухо произнёс Чарли. — После дебатов. Дело было давно. Сэр Уильям тогда выступил против вступления Англии в войну с Францией и это не понравилось королю. Он рассердился и столкнул его с лестницы. На миг в гостиной повисла тишина. Екатерина покраснела, вдруг, ощутив острую боль в груди. –Я вижу, что вы огорчены этим. Не стоит. Принц Уэльский и его братья традиционно находятся в политической оппозиции к королю. –Да, но я не думаю, что это основание ломать руки… — тихо сказала она. –Не думаю, что король Георг преследовал эту цель. Впрочем, точно не знаю. Говорят, что он в те годы был уже болен. Возможно он был болен с рождения. Кто знает? О его недуге даже королева долго не знала. Её не хотели расстраивать. Понимаете, иногда он бывал нормальным, как и всё. Но ведь кто тут разберёт, если это король? Я хочу сказать, кто решает, что нормально или ненормально для поведения короля? Ведь это король и нельзя его тут сравнивать со всякими «всеми». Она удивилась губине этой мысли, а Чарли продолжал, подлив себе ещё вина. Беседа явно доставляла ему удовольствие, а вино развязало язык, который скорее всего и в прочее время не бывал особенно-то «пристёгнут». –Лично я давно считал, что король Георг — сумасшедший. Вообразите, он ни разу за всю жизнь не изменил своей жене. Не думаю, что здоровый человек на такое способен. –По-вашему, изменять в браке — это признак здоровья? — рассердилась она. –Нет. Но отсутствие влечения к женскому полу, когда ты король и имеешь столько возможностей — признак болезни. Что до королевы, то по-моему, пережить измену мужа проще, чем его сумасшествие. Екатерина не успела ответить, потому что в комнату вошла Дороти и со словами: «Чарли, а ты что тут делаешь?» направилась к ним. Несколько мгновений обе женщины жадно рассматривали друг друга, перестав замечать все вокруг, чем воспользовался Чарли, незаметно прихватив недопитую бутылку вина. Оценка была произведена быстро и как будто бы успокоила и хозяйку и гостью. Екатерина отметила, что мисс Джонсон по всём параметрам была дама уже заметно не молодая, хотя с приятным, ухоженным лицом и неплохой для её лет фигурой. Дороти же сделала вывод, что княгиня Романова действительно не так уж красива и совершенно, как она помнила, не во вкусе Уильяма. Да ещё и одета была для её возраста слишком чопорно, — в коричневое, наглухо закрытое платье. –О Боже, наш Чарли совсем распустился! Надеюсь, он вас не утомил… — она с улыбкой подала княгини для рукопожатия руку. — Вечно он несёт всякий вздор! Не обращайте внимания. Они присели рядышком на диван и некоторое время царило такое неловкое молчание, что обеим стало пожалуй и жаль, что дворецкий ушёл. В какой-то момент, спохватившись, Дороти бросилась заказывать чаю, начала предлагать сразу и шампанского и вина, показать дом и прогуляться по зимнему саду. Не смотря на несколько демонстративное гостеприимство княгиня никак не могла понять: зачем та её позвала? Впрочем сама Дороти держалась достаточно просто и мило, чтобы позволить Екатерине чувствовать себя хорошо. К тому же она выпила уже два бокала шампанского, а сама хозяйка за полчаса осушила не менее чем полбутылки, что несомненно работало на появление симпатии между ними двоими. Мисс Джонсон рассказала едва ли не всю свою биографию, и в том, как она говорила о театре чувствовался восторг и сожаление, что теперь она не может уже так выступать. В какой-то момент Екатерина поймала себя на том, что чувствует зависть. Жизнь Дороти была полна приключений и хотя ремесло актрисы в её представлении было скорее постыдным для женщины, всё же актриса… Жила. Жила какой-то той жизнью, о которой княгиня могла только подозревать и в тайне мечтать. В этой жизни было любимое дело и оно Дороти позволяло блистать. На сцене она проживала тысячи десятки удивительных судеб и могла быть свободна. Свободна, в конце концов, и в личной жизни своей выбирать. –Я слышала о том, что женщины в России очень красивы. Теперь я вижу, что это правда, — с улыбкой сказала она, когда они вернулись в гостиную, где был уже накрыт чай со всевозможными сладостями. –Это потому что в Европе красивых женщин сжигали в чрезмерных количествах. За подозрения в колдовстве. — Встрял вновь Чарли, с некоторой опаской выглядывавший из-за двери - Вот беда. Дороти открыта рот, явно собираясь вновь отчитать его, но в этот момент в гостиную вошёл,громко стуча каблуками, привлекательный, высокий молодой человек, в котором Екатерина без труда узнала одного из жокеев, что участвовал сегодня в скачках. –О, Джордж, дорогой! Ты как раз во время! — обрадовалась Дороти, подставляя щеку для поцелуя, который юноша запечатлел с несколько утомленным видом. — А у нас гости… Ваше Высочество, позвольте представить… Это наш старший сын Джордж! Екатерина подумала, что не смотря на красивую внешность,с мужественными, правильными чертами, в облике этого молодого человека есть что-то странное. Может быть, взгляд? Какой-то мутный, тяжёлый, смотрящий как будто бы не вокруг, а внутрь себя. –Как всё прошло? — голос Дороти стал заметно выше, визгливее, должно быть из-за выпитого вина. Опьянение не шло ей. Щеки покрылись красными пятнами и вспотели, в манерах стала заметна вульгарность, которую мисс Джонсон должно быть старательно искореняла в своём поведение сама. Вино же делало явным всё, что скрывалось. –Ужасно! — молодой человек упал в кресло. — Эй, Чарли, принеси-ка мне скорей виски! Это всё Шарлотта, мама. Устроила там, в павильоне, настоящую сцену. А всё потому, что ей сообщили, что её мать сегодня утром покинула Англию. Она ей якобы ничего не сказала. Шарлотта обвинила во всём дядю Джорджа. А потом села на лошадь и хрен знает куда ускакала. Папа поехал за ней. Дороти охала, а Екатерина подумала, как много, оказывается, она пропустила, уехав так рано. –Бедная Шарлотта! Ах, как Каролина могла? Бросить дочь! –Брось, мама. Она слабоумная. И Шарлотта такая. Всё это знают, в том числе дядя Джордж. Я помню, как она меня доставала.Забрасывала любовными письмами и открыто себя предлагала. — Резко произнёс он, забирая свой стакан с виски, который опрокинул в себя с резвостью опытного человека. Княгиня при этом подумала, что на вид ему дашь не более чем двадцать лет. –О нет! Каролина к тебе приставала?!— Дороти невольно икнула. –Да нет же, Шарлотта!— Он бросил на неё недовольный взгляд. — Тебе хватит пить. –Не говори так. Она же всё же сестра тебе. Хоть не родная. –И её это не так чтобы прямо смущало. — Джордж же явно не смущался присутствия посторонних. — Ты знаешь, что она мне однажды сказала? Что не видит ничего ужасного в том, чтобы сестре переспать со своим братом. Главное, не делать детей, потому что они родятся уродами. Как по мне, уродов в этой семьи и так уж хватает… –Джордж… — Дороти едва ли не ткнула пальцем в Екатерину, которая сидела, не двигаясь, будто бы не живая. –Извините.- Коротко бросил он, допивая свой виски и вставая. — Я пойду спать. Устал. Да, и кстати, я занял первое место. Он покинул гостиную и в ней сразу стало как будто бы больше свежего воздуха. Княгиня шумно вздохнула и тоже встала, попросив показать ей туалетную комнату. Едва она вышла, в коридоре послышался шум, и в дверях появился сам Уильям Кларенс.