Однажды в Англии

      «Ваше императорское Величество! Прошу простить меня за дерзость, что обращаюсь к вам с подобной просьбой, но я и мой супруг находимся в отчаяние и растерянности и не знаем, кто ещё мог бы вмешаться в столь щекотливую ситуацию! Я писала прежде вам о том ошеломляющем впечатлении, которое произвела на здешнее лондонское общество Екатерина Павловна. Мы надеялись, что приезд государя на поведение её повлияет благотворно, но, всё, напротив, стало только хуже,более того, между Екатериной Павловной и императором произошёл серьёзнейший конфликт, который грозит стать настоящей драмой. Все началось с того, что её Высочество сразу по приезду прониклась открытой неприязнью к семейству короля Георга. Сперва она повздорила с братом принца, герцогом Кларенсом, а позже в этот конфликт втянула и императора. При этом принц Уильям человек в целом легкомысленный, насмешливый, хотя и не дурной, начал очевидно шутки ради оказывать Екатерине Павловне знаки внимания. Сперва их она восприняла их, ожидаемо, в штыки, но чувства её, как вам это известно не хуже моего, опасно переменчивы. И вот два дня назад она отправилась с принцем на личное свидание и не появлялась дома всю ночь. Император да и всё мы были в ужасе. Самые худшие мысли приходили в наши головы... Наутро Екатерина Павловна, к счастью, нашлась. Оказалось, что она провела ночь на фрегате «Виктория», в компании принца и его, если можно так сказать, друзей. Государь, естественно, рассерженный подобным поведением, в порыве чувств принял возможно излишне радикальные меры и велел запереть Екатерину Павловну в своих покоях. Он сделал это из добрых побуждений, желая оградить её от глупостей. Но кончилось ужасно. Ее Высочество, со злости, решилась написать принцессе Шарлотте, с которой стала дружна. Дочь принца Джорджа девушка чудесная, но дурно воспитанная и взбалмошная, так же как и её мать. Очевидно, она и подала идею о побеге,который был при содействии прислуги совершен из-под надзора на следующий день. К счастью, Екатерина Павловна, совершив опрометчивый этот поступок, очевидно поняла его последствие для всех и в тот же день, под вечер, вернулась сама домой. Тут и произошла между ней и государем ужаснейшая ссора. Я в жизни не видела императора на столько вышедшим из себя! Они буквально орали друг на друга, император грозился отправить её немедленно домой, а Екатерина Павловна в ответ грозилась «рассказать всём здесь о нём такое, что после чего во всё приличные дома ему будет закрыт вход». Я пишу вам в надежде, что вы сможете вмешаться и с присущей вам мудростью решить этот конфликт, который иметь может далеко идущие последствия. Не представляю, чем всё это может кончиться теперь. Преданная вам, графиня Ливен.

***

–Мисс Джонсон! Я очень рада вашему визиту! Амелия Каслри поднялась навстречу Дороти с присущей ей грациозностью и непринуждённостью подлинной аристократки, которая в любом пространстве чувствует себя хозяйкой положения. Дороти никогда не любила высший свет из-за холодного снобизма и высокомерия дам подобных леди Каслри, но сегодня ощущала, что у них стало чуть больше общего. Когда она, в порыве чувств (и под воздействием алкоголя), написала то письмо жене министра иностранных дел, то на следующий же день, придя в себя, скорее испугалась своего поступка и уже никак не ожидала, что придёт не только сам ответ, но и приглашение на вечерний чай. Леди Каслри внешним своим видом напоминала дорогую фарфоровую куклу - идеально убранные в причёску блондинистые волосы, прямые линии бровей, гладкая, без намёка на морщины, алебастровая кожа, тонкие губы, но скорее резковатые, чем утончённые черты лица. Если бы не постоянное выражение отстраненной холодности, лишающей это лицо проявления всяческих эмоций, то оно могло бы показаться даже злым. В свете жена премьер-министра слыла язвительной и острой на язык особой. В своё время, когда Дороти стала открыто жить вместе с Уильямом ей самой неоднократно приходилось становиться жертвой этого безжалостного языка. Поэтому теперь, оглядывая заставленную антикварной мебелью и предметами искусства роскошную гостиную, где кажется и салфетки нельзя упасть, женщина испытывала легкий страх. Она долго примеривалась прежде чем сесть, опасаясь как бы не задеть неловко что-то и в итоге умудрилась примоститься прямо на хвост персидского кота, который притаился между диванными подушками. Бесшумно вошедшая служанка с таким же бесстрастным выражением лица внесла на подносе чай, и Дороти с досадой подумала, что вот такими и должны быть слуги - услужливыми и незаметными. У лорда Каслри сразу видно, кто хозяин в доме. –Ваше письмо меня расстроило, однако, я рада, что вы решились написать... - леди Каслри принялась разливать чай и Дороти подумала внезапно, насколько уродливыми у графини были руки - с длинными тонкими пальцами и заострёнными ногтями, они напоминали хищную птичью лапу. –Это был порыв... Признаться, мне не стоило вас волновать подобной просьбой... - неуверенно произнесла она –Ну что вы, напротив! Вы озвучили те мысли, которые в нашем кругу возникли давно. Мы всё встревожены. Полагаю, что вы правы в ваших опасениях и наш дорогой Уильям стал жертвой этой хищницы, которая преследует корыстную цель. - Почему-то,говоря всё это,леди Каслри едва заметно улыбалась, как если бы её радовало то, что происходит. Дороти подумала, что ведь и её когда-то называли хищницей. И было приятно осознавать, что ещё недавно враждебно настроенное против неё лондонское общество, встало на её сторону теперь. –Мне удалось кое-что разузнать о нашей даме и думаю, что информации этой будет уже достаточно, чтобы пресечь её поползновения. Леди Каслри, невозмутимо пригубляя чай, сообщила, что у Роберта, её супруга, к счастью для них, достаточно своих людей, служащих при дворе в России и с их помощью удалось узнать много интересного. Оказывается, у княгини Екатерины даже на родине репутация скандальная. Ещё до первого своего замужества она привлекла к себе внимание романом с генералом русской армии Петром Багратионом, который был мало того что её намного старше, так ещё и женат. Эта история вызвала возмущение в обществе и её семья спешила замять скандал, решив выдать девушку поскорее замуж. Однако подобрать достойного жениха с учётом испорченной репутации княжны оказалось не так уж просто, к тому же императору было важно, чтобы его зять полостью им подчинялся и ни в чем не претендовал на влияние и власть. Выбор пал на дальнего родственника - Георга Ольденбургского, бедного, некрасивого, но уступчивого и непритязательного молодого человека. Одним из обязательных условий был переезд принца в Россию, где он получил в распоряжение должность и дворец в Твери. Всё удивлялись этому неравному во всех отношениях браку, но несчастный принц не прожил долго, умерев через три года от брюшного тифа, оставив Екатерину вдовой с двумя детьми. После его смерти княгиня как будто бы от горя заболела и не появлялась в свете, но никто не знает, что за загадочная приключилась с ней болезнь. Помимо прочего Екатерина известна своим взбалмошным, тщеславным и крайне своенравным характером, с которым не всегда может справиться даже её брат. Ходили слухи, что у неё были свои собственные амбиции и даже притязания на власть. Что в Твери вокруг её салона образовался кружок людей, оппозиционно настроенных к политике императора Александра, что постоянное стремление княгини вмешиваться в государственные дела привело к тому, что её семья только и ищет возможности от неё избавиться, снова выдав замуж. И именно с этой целью отправила ее с путешествием в Европу, поняв, что присутствуе её в России для государя может нести риски. –У этой истории есть ещё одна версия... Но сразу должна сказать, что основана она только на слухах. И настолько... Вопиюще непристойная, что мне о ней неловко даже говорить... - леди Каслри отставила свою чашку с чаем и на её спокойном лице промелькнула как будто бы тень волнения. - Если она правдива, то наш долг спасти Его Высочества от этой особы и её семьи как можно скорее! Она продолжила и по мере её рассказа лицо Дороти вытягивались от изумления. Такого она даже и близко вообразить себе не могла... Леди Каслри говорила оговорками, избегая прямых и однозначных фраз, но смысл их был совершенно ясен. –Эта версия совсем иначе объясняет столь странный выбор и почему император как будто бы вообще не торопился сестру отдавать замуж. Ему был нужен марионеточный, подчинённый полностью им человек, чтобы скрыть от общества отвратительную правду. Якобы к Георгу незадолго до его смерти случайно попали некоторые письма Александра к сестре..И с этих писем даже есть где-то копии! Желающих жениться на княгине в Европе совсем не много из-за её репутации... Своим вдовством и показным трауром она пускает пыль в глаза, на самом деле расчётливо выбирая претендента на роль очередной ширмы. Думаю, выбор их пал на Уильяма не просто так. Он человек неискушенный в интригах совершенно, характера простого...к тому же с некоторыми слабостями...при этом близкий ко двору..должно быть княгиня решила, что таким мужем будет не сложно управлять, получив при этом все возможности и статус. –Но что же можно сделать? - переваривая эту информацию произнесла Дороти. - Уильям, кажется, ей всерьёз увлечён. Если я даже и расскажу ему всё это, боюсь, что он мне не поверит. Мне и самой в такое... Поверить трудно. Леди Каслри спокойно улыбнулась. –Вы даже не представляете, какие тайны хранить может самая уважаемая семья. И, разумеется, вам не нужно обо всём об этом говорить Уильяму. Мы, Дороти, поступим по-другому...

***

Два дня спустя       Уильям разглядывал изящную, вышитую синим шёлком монограмму в виде буквы «А»,на белоснежном носовом платке, который взял с подоконника. Её рукоделие. Герцог Кларенс представил как Кэтрин ещё недавно сидела здесь, у окна, и её красивые, маленькие пальчики проворно орудовали ниткой и иголкой, а на лице застыло выражение серьёзной сосредоточенности. «А» может означать только «Александр». Она украшает вышивкой платок для брата. Уильяму подумалось, что женщины делают это для своих мужчин, чтобы те потом вытирали этими платками пот со своих лысеющих голов и потных лиц. Ему, кстати, ни разу никто платка не вышивал. Он пробовал представить Дороти за рукоделием и невольно хмыкнул. Хозяйка из неё всегда была ужасная. Вот что-то порвать и перепачкать она может. Странно, раньше его раздражал ужасно весь этот женский досуг...Как он потешался над Горацио, который повсюду таскал с собой вот точно такой платок, который вышила для него Эмилия... Всё эти записочки, булавочки, запонки, крючки... Десятки мелочей, которые скрепляют связь двоих. Женщина, любовница, жена, буквально присваивает возлюбленного себе, вышив его имя на куске ткани. Пришивает к себе мужчину. Шелковыми нитями нежности и ласки. Заботой, своей хрупкостью и красотой. Он всегда от этого всего бежал, как черт от ладана и очень гордился, что его Дороти совершенно не такая. Она никогда не нуждалась в нём. И заработать на чулки и булавки, кстати, себе могла сама. Почему то, что ему раньше в их отношениях нравилось, теперь вызывает отторжение? Он видимо стал старым, раз сентиментальным его делает батистовый платок, который даже не для него предназначался. Он вновь спросил себя, зачем сюда пришёл и в качестве ответа сказал себе,что делает ошибку. Да, но что же из того? Вся жизнь его это череда ошибок... Дверь гостиной приоткрылась, и Кэтрин вошла в комнату. Уильям быстро положил на место вышивку и усилием сдержал себя, чтобы сразу не броситься навстречу. Они некоторое время так и стояли на расстоянии друг от друга, не зная, как поступить. –Спасибо, что согласились принять меня... - единственное, что смог произнести он, ощущая полную беспомощность. –Я думала, что вы не придете. - помолчав немного, произнесла она. –Вы не рады меня видеть? –Ну почему же. Рада. Они присели на диван на почтительном расстоянии друг от друга. Уильям огляделся,как будто бы подозревая, что за ними возможно кто-то наблюдает. –Его нет дома. Это она, несомненно, об Александре. Уильям с удивлением подумал, что присутствие или отсутствие императора последнее что его смущает. –Вы сняли траур... - его рука лежала с ней рядом на сиденье,и он робким, еле заметным жестом приподнял вверх указательный палец. –Да, сняла. И что вы думаете об этом? - она говорила серьёзно, без улыбки. Ни тени кокетства не мелькнуло в её голосе или лице. –Мне бы хотелось думать, что я тому причиной. –А что если... И вы? - она резко повернулась к нему и на щеках её заалел румянец. Уильям, вдруг, представил их двоих, а главное себя со стороны. Они что же теперь...совсем как дети? И это после вот всего...? Разве у них есть на это время? И он потянулся и поцеловал её, и она ответила на поцелуй. Но быстро прервала его и отодвинулась,рукой сделав движение, которое могло означать только «нет! ». –В чем дело? - он нахмурился. –Мы не должны. –О господи, неужели вы будете как всё... Делать этот глупый вид...! Что ничего не было и... - взорвался он, потому что боялся этого больше всего на свете. –Я не собираюсь делать вид, что ничего не было. И ни о чем не жалею. -Она помолчала, а потом с упрёком посмотрела на него. - Но вы же понимание, что продолжать нам невозможно. –Почему? - он понимал, как глупо прозвучал его вопрос и чувствовал себя вновь ребёнком, которому запрещают сладкое есть до обеда. –Ваше Высочество, я не могу быть вашей любовницей. - Её голос звучал так убийственно спокойно, что ему стало страшно. –Вам...религия не позволяет? Он думал, что ничего глупее сказать было уже нельзя было, но вот пожалуйста..... Екатерина, однако, не обиделась, а засмеялась. –Нет. Дело не в этом. Просто если я это сделаю, то сама себя перестану уважать. Неужели вы не понимаете, насколько унизительно мне предлагать это? Впрочем, думаю, что искренне не понимаете... И я вас не виню. –А что я могу вам предложить? В наступившей тишине слышно было, как за окном очень "ко времени" заорала кошка. Уильям смотрел на подчёркнутые помадой губы, милые завитки волос, румянец на щеках, поднятую в корсаже грудь и думал в ужасе, что всего это теперь лишиться. Раньше он не понимал, что чувствовал Горацио, когда говорил ему, что страсть к женщине - самый злой наркотик. Что он просто НЕ МОЖЕТ руководствоваться здравым смыслом, когда видит ямочки на милых щеках. А теперь, когда он сам уже вкусил сладость её тела, когда он уже ей обладал, то его голод только распалялся... И он, проигнорировав её слова, обнял её и поцеловал вновь и на какое-то счастливое мгновение ему показалось, что Екатерина уступила. Откинувшись на оттоманку, она позволила ему покрыть поцелуями её губы, шею, целовать грудь в вырезе платья,и её ладонь так легкомысленно скользнула,обняв его за шею...Но когда он, забывшись, попытался рукой залезть ей под юбку, то получил на этот раз решительный отпор. Самым возмутительным было то, что он чувствовал: она хотела. Он видел это не только по горящим вожделением глазам, но и по участившимися дыханию и пульсу, который он губами ощутил, целуя ей запястье. Которое, к тому же пахло так восхительно её духами... –Прекратите...я вас прошу... - она оттолкнула его и встала. Вид у неё был, впрочем, не рассерженный, а скорее печальный. - Если вы для этого пришли, то я вынуждена разочаровать вас. Ничего не будет. –Ради Бога... Чего же вы хотите... Чтобы я на вас женился? - простонал он, в глубине души, осознавая с ужасом, что ради возможности всегда держать её в объятьях, он на такое пойти готов. –Я хочу, чтобы вы сейчас ушли. И перестали мучить нас обоих. Я согласилась принять вас, чтобы это вам сказать. –Скажите только вы... -он хотел спросить высокопарное «вы любите меня»? но устыдился этой пошлой, достойной бульварного романа фразы. - Вы правда этого хотите? Она кивнула. Уильям медлил несколько секунд, после чего встал и,пройдя резко мимо неё,ушёл, едва слышно стукнув дверью.       Екатерина подождала, пока не хлопнула входная дверь и только после этого позволила себе пошевелиться. Ладони у неё от напряжения были совершенно мокрыми и она, не долго думая взяла оставленный ей же на подоконнике платок и вытерла их, после чего с брезгливостью, скатав его в комок, швырнула в сторону. Убедившись, что Уильям окончательно ушёл, девушка прошла через коридор в соседнюю комнату, где был кабинет. Александр сидел в кресле, спиной к двери и лицом к окну, вытянув на подставку ноги. Не оборачиваясь к ней, он спросил: –Ну что, он сделал предложение? –Пока нет. Но сделает. Если ты разрешишь остаться мне ещё на одну неделю... На этот раз он соблаговолил к ней развернуться и на лице его была такое демонстративно скучающее выражение, что хотелось в это лицо чем-нибудь плеснуть. –Катя, ты что же... Его любишь? –Не говори глупости. - Кажется она произнесла это не менее равнодушно, чем он на неё смотрел. - Конечно, я не люблю его. –Но тогда, прости... Почему он? - Александр взял лежащий на столе листок бумаги и начал складывать его, проводя ногтем и разглаживая сгибы. - Он намного старше тебя. У него, кажется, куча детей... В конце концов ты сама называла его противным пьяницей. Красотой или умом он особо не блещет. Выдающихся успехов в карьере так же не сделал. И будь он хотя бы вторым в очереди на престол.. Но он четвёртый! Я не понимаю. – Он влюблён в меня. Я точно знаю, что он будет хорошим мужем. И из всех братьев он ближе всех к принцу Джорджу. К тому же я внезапно полюбила Лондон. Она стояла у окна и говорила это всё не не глядя на Александра. В ушах звучал его спокойный тон, а в голове её и в воспоминаниях взрывались совсем другие фразы. «Ты отправишься немедленно к матери, домой! Я не позволю тебе шляться по Европе, учинять скандалы и меня позорить, ведя себя как легкодоступная особа! » «И это говоришь мне ты? Как совести тебе хватает рассказывать мне свою мораль! Да ты спал с жёнами половины своего двора в Санкт-Петербурге! И это при всё даже при живой жене!» «Ты с ума сошла! Откуда ты всё это взяла? У тебя безумное воображение! И как можешь ты сравнивать вообще меня, взрослого мужчину и себя? » «Ты не мужчина. » Графиня Ливен. Екатерина не знала, плакать ей или смеяться. Как сразу она не поняла..? Впрочем, Дарья Христофоровна как будто была совсем не в его вкусе. Слишком высокая, худая да и не молода уже. Александр кладёт к себе в постель женщин исключительно до тридцати лет, не старше. Желательно в любви неопытных, с большим задом и полной грудью. Совсем не аристократичный, не утончённый тип. Это несколько неловко, когда ты император, а тебе нравятся женщины, которые выглядят, как доярки. И он ещё критикует её вкус...конечно, ведь своих пристрастий он так стыдится, что умрёт скорее, чем вслух о них заговорит. Ну что ж, должно быть ничего не получилось с леди Блэквелл... И никого подходящего он больше не нашёл. Когда она, несколько дней назад, пробираясь по коридору в темноте, услышала из спальни Александра знакомый голос, то с трудом заставила себя сдержаться и не войти к нему, сказав насмешливо: о, Дарья Христофоровна, как вы низко пали! И как быстро... И сразу на кровать.. Тогда у неё не было на это времени. Но эта дура опять была в их доме, когда она вернулась и слышала весь тот разговор. Она тогда и ей сказала, всё что думает. Бедняжка напугалась до полусмерти и стала естественно всё отрицать. Впрочем, наплевать. Пусть спит с ним, только бы к ней не лезет. Екатерина почувствовала, как сзади её за плечи обнимают руки брата. Александр поцеловал её в затылок и тихо произнёс: –Я люблю тебя. Но если ты настолько хочешь замуж, Катиш, то я не стану этому препятствовать. Хоть мне и не нравится твой выбор. Она развернулась к нему и игриво погладила по щеке, ощущая мягкость светлых бакенбардов. У Александра волосы были всегда такими нежными, какие наверное должны бы были быть у женщин, расти у них борода. Он не забудет то, что она сказала. Про «немужчину». Интересно.. Как он ей за это отомстит? –Да, не препятствуй. Будет хуже. *** Дорогой Вильгельм! Узнав,что ты , милый мой племянник, со дня на день будешь в Лондоне, я возблагодарила Бога за такую невероятную удачу! Чрезвычайные обстоятельства едва не вынудили меня саму туда сорваться и покинуть Санкт-Петербург, но теперь я надеюсь, что смогу на твою помощь всецело положиться. Ты,конечно,непременно посетишь своего двоюродного брата и свою сестру. Мне бы хотелось, чтобы ты проявил особое внимание и заботу о Катрине. Сейчас в её душевном состоянии надлом, а Александр слишком занят делами, чтобы уделить ей время. Постарайся занять её внимание, стань ей другом и ты сделаешь для всей нашей семьи огромное добро. Постарайся провести на Пикадилли как можно больше времени и обязательно напиши мне, какой обстановку ты там найдешь. С любовью, Мария Фёдоровна.