весна безлюдна

моя жизнь, словно чёрная дыра. в моём сердце пули, я жива. я кричала, вторила прибою, забери, забери меня с собою. навсегда мириады звёзд станут нашими телами, мой утёс прорастет всюду цветами пыльных роз, превращая душу в камень. успокой меня мне не выбраться успокой меня мне не справиться успокой меня мне не выбраться успокой меня мне не справиться и мой сад меня не узнаёт, увядает сквозь грозу и гром я бежала, пряталась от боли, обезумев со своей любовью. навсегда мириады звёзд станут нашими телами. мой утёс прорастет всюду цветами пыльных роз, превращая душу в камень. успокой меня мне не выбраться успокой меня мне не справиться успокой меня мне не выбраться успокой меня мне не справиться успокой меня.

***

Дело в том, что Арсений чувствовал энергию мест и людей. И это всегда ощущалось сильно. С годами Арсений понял, как с этим бороться, ему здорово помогали его друзья — камни. Для него всё это было не просто побрякушками. Защита. Арсений не перечислит всё, потому что наизусть знает, но каждый раз объяснять кому-то не хочется. Поэтому он бросает что-то по типу «просто красиво, я всегда такое любил» и от него, как правило, отстают. Его друзья здорово помогали держать себя на плаву. И сохранять своё истинное я, не заслоняя его чужими энергиями и эмоциями. Через несколько дней Арсений уже покупал билеты, решаясь на то, что оставит свою прежнюю обитель. Через неделю он уже садился в поезд. Он успел почувствовать многое за время, проведённое в пути. Это лишь немного раздражало, потому что было над чем подумать и без этого всего. Кто-то только что поссорился, кто-то не рад попутчику, кому-то скучно. Кто-то ждёт остановки для того, чтобы покурить, потому что до зуда необходимо. Кто-то курит электронку прямо в туалете. Арсений же просто лежал, изредка пил чай, ничего не ел и постоянно пытался абстрагироваться. Благо, свои негативные эмоции он мог успешно притупить. Арсений смотрел на пролетающие мимо пейзажи и уже понимал, где находится, когда время в пути начало подходить к концу. Когда ты едешь — всё не так мрачно. Но когда Арсений видел знакомую местность, он чувствовал. Внутри тревожность, такая липкая и мерзкая. Предвкушение чего-то близкого, но не в хорошем смысле. Потому что меньше всего Арсений хотел возвращаться в место своей гибели. Степи. Сплошные степи, где сухие поля и никакого намёка на что-то светлое. Арсению кажется, что ничего не изменилось. Знакомые до скрежета зубов населённые пункты летят мимо глаз, но цепляются за что-то. Как те самые тени тянутся к Арсению со всех стороной, будто говоря: ты пришёл добровольно. Арсению не потребовалось много времени для того, чтобы поговорить с начальством и решить вопрос о расследовании этого дела. В тихом маленьком городке были только рады новому помощнику, потому что никто ведь так и не смог ничего найти. А здесь следователь из большого города. Следователь с хорошими данными и бездушием. Арсений усмехается, собирая вещи. Он выглядит слишком не так, как выглядят жители этого города. И он об этом знает, но менять ничего не будет. Он не хочет быть похожим. Он уничтожил когда-то все ужимки, слова и повадки, которые могли бы выдать его перед самим же собой. Вокзал встречает пустотой. Арсений дышит через раз. Не потому, что его сердце работает медленно. А потому, что он не был готов так быстро выйти из поезда, даже если у него было много времени для того, чтобы смириться с тем, что он добровольно возвратился обратно, несмотря на то, что Серёжа отговаривал его целую неделю. Его никто не встретил, потому что Арсений сам попросил. Сначала ему нужно закинуть вещи домой. Он не был в той самой квартире 16 лет. Он не стал её продавать по одной простой причине — его Тьма всё ещё там. А подвергать других опасности он не хотел. Как и сейчас. У него, оказывается, кстати, есть напарник. Тот самый главный следак, который занимается этим делом. Но он не сильно обеспокоен этим фактом, главное, чтобы тот не мешался. А в том, что он будет мешаться, Арсений был уверен. Такси он вызывать не стал. Здесь идти не совсем долго. Этот город можно было обойти полностью, кажется, за день. Арсений смотрел на распускающиеся цветы, мусор, отсутствие нормальных пешеходных дорожек и думал о том, что здесь ничего не меняется. Даже спустя 16 лет этот город выглядит, как призрак. Учитывая, что он держался только на военном гарнизоне, о жизни этого города можно было не беспокоиться, потому что слишком много военных, слишком много испытаний, слишком много ответственности для того, чтобы глупо топить этот город, отправляя его на самое дно. Дальше некуда. Рынок немного изменился. Арсений с любопытством рассматривает ларьки, стараясь смотреть под ноги, потому что споткнуться — в любой момент. Редкие заурядные машины с громкой музыкой мчат по улицам с огромной скоростью без каких-либо препятствий. Арсений доходит до нужного поворота, ощущая себя не на своём месте. И ему это чувство абсолютно не нравится. Арсений прекрасно помнит всё это точно таким же, как было 16 лет назад. Вот его двор. Вот турник, который вечно будет стоять на одном месте, даже если город исчезнет с лица Земли. Вот лавочка, потрёпанная временем, но всё же — живая. Еле дышит. Вот дверь. С домофоном. Пауза. Этого Арсений не ожидал, потому что в то время, когда он проживал здесь, домофона ещё не было. Был обычный подъезд с такой же обычной деревянной дверью. Но это решаемо. Арсений постоял немного, опуская ручку чемодана. И поднял голову к серому небу. Редкие капельки дождя били по щекам, но не отрезвляли. Окна в этом доме были старыми, даже если у большей части уже стояли пластиковые. Арсений совсем не помнит соседей, но ему и не надо. Прошло 16 лет, Арсений знал, что здесь его никто не ждал. Голуби всё также сидели на подоконниках. Арсений до сих пор помнит, как они бились о стёкла, не давая спокойно дышать, потому что это всегда было резко. Он нашёл взглядом свои окна и выдохнул, чувствуя, как земля уходит из-под ног, потому что там, среди занавесок, в небольшой щели, было очертание тени. В окне. Ужас сковал всё тело внезапно. И Арсений готов был закрыть глаза, исчезнуть, лишь бы этого не видеть, но дверь в подъезд открылась. Арсений успел добежать до неё, чтобы войти внутрь. На миг все плохие мысли вылетели из головы, но действия он совершал на автомате. Когда пришлось остановиться для того, чтобы придержать дверь, шум настиг с новой силой. По вискам било нещадно, но прийти в себя сейчас — первостепенная задача. Арсений выдохнул. Ему просто нужно зайти и закрыть эту чёртову дверь. Раз. Вдох. Два. Выдох. Три. Что-то ещё. Гримаса отвращения моментально возникла на лице. Запах оставлял желать лучшего. Мусоропровод так и остался на своём привычном месте, задерживая неприятные запахи. Арсений удивлён не был. Его больше всего заботило сейчас лишь то, что за дверью его квартиры ожидает Тьма. Это пугало. Ужасало. Но не до такой степени, чтобы Арсений трусливо сбежал. Нет. Он не собирается повторяться. На пятый этаж Арсений поднимался пешком. Как и всегда. Потому что никогда не видел смысла в лифтах. Точнее, он просто не мог терпеть лифты, потому что находился в замкнутом пространстве. И нет, у него нет фобии, просто тогда его запросто могла настигнуть Тьма. Если ему нужно было ехать куда-то на встречу, а там был лифт, он всё равно поднимался пешком. Если он был не одинок в своей поездке, можно было подняться и на лифте, потому что она не трогает других. Никогда. Арсений не понимал, почему это происходит. Почему она не притрагивается к другим? Потом осознал. Другие её не интересуют. Она просто всегда рядом. С ним. Дверь ни капельки не изменилась. Не то чтобы Арсений ожидал каких-нибудь рисунков или чего-то подобного, просто ему казалось, что дверь была уже на тот момент старой и на данном временном отрезке просто должна была рассыпаться. Эта дверь пережила многих. И его. Даже следов взлома не видно. Арсений бы почувствовал. Ключ поворачивается медленно, потому что Арсений не может себя заставить открыть эту чёртову дверь. И правильно это ощущение, потому что когда открывает, по позвоночнику бегут противные мурашки, распространяясь по телу липкой нервозностью. Арсений делает шаг вперёд, осматривая коридор. Сразу слева кухня, на которой он после того дня резал кожу, чуть дальше (также слева) зал с балконом — в этой комнате он проводил большую часть времени, потому что не мог находиться в своей спальне. Длинный коридор вёл в ванную в конце, где он смотрел тогда в отражение и не узнавал себя. Левее — туалет. Ещё левее — комната для гостей. А справа — его спальня. Куда он не заходил уже 16 лет. Может, сыграло роль то, что именно там он проводил своё время, когда всё началось? Может, то, что там самая большая концентрация его собственной энергии? Арсений не знал точно, но предполагал. Как только дверь закрывается, Арсений перестаёт банально дышать, прислушиваясь к квартире. Будто к живому человеку. В его случае — он может и к мёртвым прислушиваться, но всё же. Для многих — дом является крепостью. Для Арсения — это самое опасное место в мире. Не считая того самого леса, где когда-то он потерял свою душу. Арсений выдыхает. Арсений отпускает ручку чемодана. Арсений делает шаг вперёд, поворачивая голову влево. Кухня не изменилась. Он оставил всё, как есть, поэтому погром был очевиден. Тогда Арсений собирался в спешке. На пыльном столе валялась домашняя аптечка с истёкшим сроком годности. Квартиру нужно было отмыть. На подоконнике творилось нечто. От растений ничего не осталось, а Арсению необходимо, чтобы рядом были здоровая почва. Именно поэтому он оставит себе время для того, чтобы всё здесь вычистить. Единственное, что он сделал — разморозил холодильник и выкинул всю еду. Даже если это нелогично, в первую очередь, он знал уже тогда, что возвратиться сюда. Просто время пролетело слишком быстро. Зал казался всё тем же. Арсений поднял взгляд и увидел в углу приветливую Тьму. Щупальца уже лезли по стенам, но не опускались ниже половины стены. Как и всегда. По коридору прямо Арсений ступает тяжёлым шагом. Потому что дальше — сложнее. Именно в гостевой спальне он видел тень. Что было странно, учитывая, что его спальня находилась на другой стороне. И окна выходили на другую сторону. Арсений поворачивает голову и натыкается на пустоту. В комнате никого нет. Арсений осторожно проходит вперёд. Пыль. И сердце, кажется, не бьётся. Арсений проводит кончиками пальцев по столу, не обращая внимания на беспорядок. Тетради, ручки, принтер, старенький стационарный компьютер. Древность. Арсений смотрит на фоторамки с фотографиями и медленно берёт одну в руки. Там он ещё счастливый. Там он ещё искренне улыбается и может чувствовать радость. Как же удивительно — сохранять лица, улыбки, движения — на фото. Чтобы запомнить. Арсений всегда удивлялся способности людей думать о том, что они живут настоящим, но хранить фотографии из далёкого прошлого. Арсений ничего не забрал. Он оставил здесь абсолютно все. Все воспоминания. Они являлись ему лишь в страшных кошмарах. Тьма расползалась по стенам. Но Арсений настолько привык, что не станет замечать. Он ступает в свою комнату, останавливаясь на пороге, будто путь ему преграждает невидимая стена противоречий и ублюдочного одиночества. Сделать шаг — умереть на месте. Но что для Арсения смерть, если не он сам? Пыль, пустота и закрытые шторы. Арсений, первым делом, открывает их. И пускает свет, но не солнечный, в пространство, чтобы получше видеть свою обитель. Хочется чихнуть. И выплюнуть всю горечь от когда-то родного места, где Арсений долгое время чувствовал себя в безопасности. Зеркало напротив кровати ловит Арсения быстро и цепко. Он долго смотрит себе же в глаза, пытаясь найти там хоть что-то. Но ничего, кроме пустоты не видит. Ожидаемо. Арсений делает мысленную пометку — привести квартиру в порядок, очистить её и поставить защиту. Но этим он займётся позже. Перед приездом сюда он решил все вопросы с электроэнергией и всем таким прочим. Ему осталось только то, что он озвучил раннее. Арсений заходит в ванную и смотрит на себя в зеркало. В голове возникают отрывки сроком давности в 16 лет. Арсений прикрывает глаза, но чувство тревоги стягивает всё внутри. И он решается сбежать из этого места, что когда-то было домом. Нет, он вернётся сюда. Но позже. Арсений быстро выходит из квартиры, закрывает дверь и прислоняется к ней спиной, понимая, что почти не дышал всё это время, пока осматривал помещения. И теперь пытался надышаться вдоволь, даже если подъездный воздух был пропитан смрадом. На часах 9:00 утра. Арсений выходит из подъезда, делая ещё одну пометку — ключ от домофона. А затем направляется по известному пути. Ему встречаются редкие жители, которые смотрят даже косо, но это ожидаемо. К площади Ленина он идёт быстрыми шагами, понимая, что ничего не меняется. Памятник покрасили только. Раз двадцатый. В противный коричневый цвет. Фонтан поставили. Дорога новая. И закрытая. Раньше здесь ездили автомобили. Арсений рассматривает, вспоминая, как на этой площади они своей компанией собирались и пели песни под гитару, сидя в форме круга. Помнит, как они бегали под дождём, смеясь так, как никогда в жизни. Арсений вспоминает, но без эмоций. Он чувствует горечь. Город дышит отчаянием. Изменилась дорога к участку. Арсений видел в интернете фотографии с воздуха. Форма гитары. Лавочки, цветы, дорожки. Это смотрелось бы хорошо, если бы подходило городу. Арсений дошёл до участка быстро, но остановился для того, чтобы обернуться и увидеть сгущающиеся тучи. Время замерло всего лишь на секунду. Но для Арсения эта секунда превратилась в минуты. С первой каплей дождя он отвернулся. И сделал шаг вперёд.

***

Арсений спокойно зашёл в участок. И подошёл к так называемому ресепшну. Молодой парень окинул его подозрительным взглядом. Не каждый день здесь появляется кто-то в такой виде. Арсений был хорош собой и никогда не позволял себе одеваться плохо. В том плане, что он всегда выглядел с иголочки, даже если глаза ничего не выражали, а сна не было по несколько суток. Так он мог хотя бы поддерживать вид обычного человека с такой же обычной жизнью. — Вы к кому? — К себе. — Арсений видел это замешательство и наслаждался. Он привык, что Тьма помыкает им иногда. Арсений понимает, что это не только она. Но и он сам. — Арсений Сергеевич Попов. Следователь из Петербурга. Ксива. Парень тут же меняется в лице. Арсений показал свои документы для убедительности и последовал по пути, указанному тем самым пареньком, который готов был красный ковёр перед Арсением постелить, лишь бы угодить. И это вызывало чувство отвращения. Как и эти стены. Когда Арсений зашёл в кабинет, никого не увидел. Лишь на табличке с именем за соседним столом, который находился в полном беспорядке, красовалось — Антон Андреевич Шастун. Арсений пытается вспомнить, знал ли он таких здесь когда-то, но в голове ничего не появляется. Кейс он ставит на свой стол. Пустой. Где уже красуется табличка с его именем. А затем садится в кресло. Неудобное. Старое кресло. Арсений не удивился бы, если бы это кресло стояло здесь с 2007 года. Или год его производства вообще датируется более ранними датами. Арсений пусто оглядывает помещение. Обшарпанные стены, потрёпанные десятилетиями, деревянные старые столы, шкафчики в стиль. И очень много документов. Они практически вываливаются с полок, но никого здесь это не заботит. Арсений облокачивается на спинку кресла и прикрывает на секунду глаза. И лишь когда открывает, понимает, он здесь не один. В углу привычно расползается паутина. Тёмная и мерзкая. Арсений приветствует её кивком, пока не отвлекается. В помещение заходит высокий молодой человек. Кудрявый, с щетиной, на вид лет 30. Как самому Арсению. Только на вид. Взгляд серьёзный, но с надменностью? Нет. Подозрительность. Арсения оглядывают с ног до головы. Зелень в глазах. Арсений с усмешкой думает о том, что трава раньше здесь была такой же. — Здарова. Арсений и не ожидал ничего другого. Голос хриплый. Через секунду чиркает зажигалка. Конечно. Курить здесь точно не запрещается. Арсений почувствовал этот запах прокуренных стен ещё в коридоре. Арсений кивает. — Куришь? — Нет. — А хули нет? Арсений готов скрипеть зубами, но лишь морщится. Еле заметно. — Здоровье слабое. Не думаю, что это пойдёт на пользу. Мужчина цокает, затягиваясь. Его рубашка расстёгнута на две пуговицы, галстук отсутствует, а пиджак висит на стуле. Вместо вешалки. Как практично. — Антон Андреевич Шастун. Протягивает большую ладонь, которую Арсений пожимает, но задерживает рукопожатие на чуток, потому что длинные пальцы сплошь украшены кольцами. Арсений делает мысленную пометку в голове, но отпускает чужую тёплую ладонь и представляется в ответ. Важно помнить о том, что у него руки всегда ледяные. И лишние вопросы ему не нужны. С контрастной горячей кожей Шастуна — это неловко как-то. — Арсений Сергеевич Попов. Антон смотрит ровно, но с агрессией. Понимать эту агрессию не хочется, но Арсений и так знает, откуда ноги растут. Он здесь чужой. И так лучше. С Антоном он тягаться не собирался, потому что ему нужно просто делать свою работу. Не просто работу. Он собирался покончить с Тьмой раз и навсегда, даже не зная, как это сделать, но именно это дело — его последняя станция. Он не знает, где ему выйти. Там туман, а он боится остаться здесь навсегда. Люди могут стоять на выходе из вагона, но не выходить на следующей станции. Как хорошо, что Арсений не из тех, кто будет стесняться спросить. — Слушай, Арсений, а ты нахуя приехал? Антон вот не стесняется. Наглость и резкость сквозит из всех щелей. Тьма в углу приветливо начинает пульсировать, будто чувствует агрессию, исходящую от Шастуна. Арсений чувствует тоже. Но это его ни капельки не трогает. — Не думаю, что должен отвечать на твои вопросы. Быстро они перешли на неофициальный тон общения. Волнует ли это Арсения? Отнюдь. — Нам работать вместе. Отвечать ты будешь. — На каком основании? Антон отталкивается от своего стола и подходит ближе, упираясь ладонями в арсеньевский. Интересный поворот событий, не считающийся неожиданным, потому что с первого взгляда понятно — Антон не из тех, кто будет молчать или пытаться бежать, как когда-то сбежал Арсений. — А на каком основании следак из культурной столицы решил, что его помощь здесь нужна? Тебя вообще как сюда занесло, ферзь? Арсению прозвище не нравится. До злобы. Антон излучает мощную энергию просто своим видом. И это что-то значит. Арсений всегда тянулся к сильным личностям. А то, что он полагается на все эти энергии человеческих душ — так это не от хорошей жизни, а от того, что у самого Арсения пустота вместо души. Антон вызывает злобу, отталкивает своими речами с первой секунды, но Арсений приехал сюда не за тем, чтобы его анализировать. Это происходит автоматически. Шастун ждёт ответа молчаливо. И Арсений решается вдруг ответить, что ему бы пойти в баню, но в кабинет заходит мужчина, судя по возрасту — близкий к Арсению. Приветливо улыбается. Хороший знак. Даже если Арсений на эти знаки никогда не полагается. — Дмитрий Темурович. Мы созванивались. — Здравствуйте. Арсений пожимает протянутую ладонь. — Познакомились уже? Дмитрий кивает в сторону Антона, но тот продолжает сверлить взглядом Арсения, будто говоря о том, что разговор ещё не окончен. Приковался блин. — Да. Очень приятный молодой человек. Позов хмыкает, но не комментирует, когда слышит усмешку Шастуна где-то у себя за спиной. Видимо, привычная ситуация. Видимо, Антон со всеми такой колючий и грубый. — Антон введёт Вас в курс дела. Думаю, мы с Вами будем тесно общаться всё это время, так что — есть вопросы, я к Вашим услугам. Арсений кивает, даже не пытаясь улыбаться. Он уже давно забыл, что такое улыбка, потому что практически ничего не вызывает её. Простая истина, преследующая его по пятам. Арсений не помнит своей обычной жизни. Почти совсем не помнит. Лишь обрывками, огрызками от когда-то свежего зелёного яблока. Как глаза Антона. — Шаст, надо бы будет Арсения по местам повозить. Где находили тела. Может, он что-то сможет понять. — По-твоему, Поз, я тупой и не понимаю, что там ничего точно нет? Я был там слишком много раз. Я не мог пропустить. А ты думаешь, что какой-то следак сможет приехать на место преступления и увидеть то, чего другие не увидели за столько времени? Ты даже не представляешь, насколько ты прав, Шастун. В штыки. Арсению даже любопытно наблюдать за этими двумя. Первое, что он улавливает — они близки. Второе — прозвища. Арсения называют просто и лаконично — Арс. Потому что это удобно. Арсений всё же перебивает возмущение Антона, потому что так о себе отзываться не позволит, даже если его задача состоит не в том, чтобы выбесить Антона Андреевича Шастуна. — Какой-то? Антон не ожидал. Изогнутая бровь. Арсений пытается прочесть, но получается с трудом. — Ваше величество не потерпит таких изречений? — Мне, если честно, абсолютно наплевать на то, как ты разговариваешь. Я приехал сюда работать. — А хули тогда спрашиваешь? Арсений поднимается с места, потому что так удобнее смотреть в глаза. И подходит чуть ближе, чувствуя энергетику нервозности от Антона, но в спину ударяет другое направление. Дмитрий в напряжении. В таком, что у самого Арсения всё сжимается внутри. — Смотри, Антон. Мы не успели даже поговорить толком, как ты начал нападать, потому что нарисовал себе мой образ в пользу стереотипности и был уверен в том, что я именно такой. Логики ноль. — Как и мозгов, но об этом Арсений молчит, потому что это всего лишь выброс агрессии, ведь он Антона тоже не знает. — Сначала посмотрим, что мы сможем вместе, а потом ты будешь делать выводы. Будь добр, думай о том, что я, прежде всего, приехал сюда работать, а не показывать себя во всей красе. Если бы я хотел выкобениваться, я бы уже это делал. Мои слова ясны? Антон поджимает губы, но после — усмехается. — И ты не выёбываешься, хочешь сказать? — Пока что это делаешь только ты. Антон опасно-быстро приближается к Арсению, но сам Арсений стоит неподвижно. Потому что знает, что Антон ничего не сделает. И да, Арсений бы ответил, если бы последовал удар, но опять же — он был уверен, что этого не произойдёт. Хотя бы потому, что Дмитрий резко ставит между их телами протянутую руку. — Шаст, остановись! Антон дышит жаром. Гневом. И затронутым чем-то там. Или ему никто никогда не перечил настолько, или это нелюбовь к чужим. Приезжим. Или подорванность авторитета. Потому что Арсений явно чувствует это. От Антона даже сквозь защиту веет силой. И злостью. — Арсений прав, и не смотри на меня так! — Антон действительно смотрел. Смотрел так, будто его предали. — Он приехал, чтобы помочь нам. И на этом всё. Я не допущу драк. Если такое повторится, я отстраню тебя от этого дела сразу же, понятно? Вас, Арсений, тоже касается. Это на тот случай, если вы действительно собираетесь или хотели с Антоном ссориться. — Поверьте, мне меньше всего хотелось этого. — Не пизди. — Антон. Шастун отходит резко, падая в своё кресло, и Арсений выдыхает, как только чувствует, что отпустило. Он гладит пальцами камушки на руке и ум приходит в порядок. Разум не чист, но уже получше. Попытаться абстрагироваться от Антона? Хорошая идея, но он слишком силён. Арсений давно таких людей не встречал. В который раз он думает об этом? Арсений поглядывает на Антона, не пытаясь слишком анализировать. Тот сидит в кресле, зубы сжаты, плечи — камень. Если проводить аналогию, Антон похож на тот самый камень, который пробить — рискнуть жизнью. Арсений не собирается. Но и лезть к нему в голову тоже не будет. Он приехал сюда работать, но в первый же час на этой самой работе постоянно думает об Антоне. Это ломает установки, потому что Арсений не ожидал, что встретит именно такого человека. Это ломает планы. — Арсений. — Дмитрий, всё это время стоявший около выхода, отвлёк. И на том спасибо. — Антон расскажет, что случилось. Вы шибко не торопитесь, осмотритесь, по городу погуляйте. Мы уже давно отчаялись, но вы — свежий глоток воздуха. — Если вы отчаялись, почему дело не закрыли сразу, как только стало понятно, что ничего не выйдет? — Дело не освещалось, пока всё не стало слишком масштабно. Мы сначала вообще не хотели освещать. И не буду лукавить, я хотел поставить точку. Но Антон не дал этого сделать. — Арсений кидает взгляд на Антона. Мимолётный. — Плюс… всё это вышло за пределы городка. Чего никто не ожидал. И приехали вы. На самом деле, если бы не Антон, я бы совершенно отчаялся. — Поз, ты говоришь так, будто нам была необходима помощь. — Так и есть, Тох. Я Арсению благодарен даже за то, что он приехал в эту дыру, где нет будущего. О развлечениях я вообще молчу. — Почему? Развлечения есть, но Арсению не будет интересно. — Почему же? Арсений видит направленный на него взгляд Антона, покрытый мраком, и хмурится. — Сначала расскажите о деле. И поделитесь всем, что знаете, а потом поговорим о том, какие развлечения есть в этом городе. Я никуда не тороплюсь. Антон цокает, но не комментирует. — Ладно, я пойду. А вы не поубивайте друг друга, хорошо? Дел много. Антон. — Шастун кидает ленивый взгляд на Позова и кивает, мол, что? — В курс дела. Расскажи ему всё, что мы знаем. — Понял. Повторять не нужно. — Удачи, Арсений. — И Вам. Дмитрий покидает кабинет, оставляя их наедине. Арсений всё ещё абстрагируется, Антон всё ещё злится, но уже не с такой силой. Дмитрий влияет на него. И это хорошо. Арсений будет знать, к кому обращаться, если что. Не то чтобы ему нужна была помощь, просто ему не хочется тратить себя ещё и на Шастуна. Арсений присаживается на край своего стола. Антон меланхолично смотрит на него, но молчит. Вытягивать слова Арсений не любил. Но без этого они не сдвинутся с мёртвой точки. Такой же мёртвой, как Арсений. — Расскажешь всё, что знаешь? — Рассказать придётся. А то ты приехал, получается, зря. Даже если так и есть. — Слушаю. Антон поднимается и подходит к окну, снова чиркая зажигалкой. Арсений ждёт терпеливо. Потому что так нужно. Если с Антоном по-другому нельзя, значит, будет именно так. — Убийства начались два месяца назад. В начале марта. У нас практически никогда такой хуйни не происходит. А тут убийство, да ещё и с таким нюансом. — Антон поворачивается к Арсению. — У всех жертв не было сердца. Оно вырвано ровно без каких-либо других повреждений. Как будто одним точным движением. Без помарок. Я мог сделать вывод о том, что эта мразь делала ошибки, чтобы дойти до совершенства, но нет. Подобных случаев не было. В этом городке вообще нихуя не было таких убийств. Это я понял, когда начали появляться ещё убийства. Сначала вообще хуй пойми, что происходило. Я был на месте преступлений много раз, но там нет никаких зацепок. Как же знакомо. Первая мысль — Антон действительно не проводит аналогию с прошлым. Вторая — он знает, но молчит. — Закономерность у мест убийств была? Антон задумывается. Но отвечает достаточно быстро. Сразу после затяжки. — Ты местность знаешь? А то нихуя не поймёшь, если я начну говорить. — Пойму. Я изучил. — Ну попробуй. — Антон подходит к карте на стене и тыкает пальцем в первое место. — Вот здесь мы нашли первое тело. У нас речка есть после Крыла Икара. Там вниз спускаешься, проходишь прямо и речка с мостом. Он части города соединяет. Обрыв ещё такой ебучий, если ночью скатишься, не соберёшь по частям. Там так называемый лесок есть. Свалка, если честно уже какая-то. Когда темно — нихуя не понять, что там вообще находится. В общем — местность херовая для того, чтобы что-то заметить. С вершины видны лишь верхушки. Вглубь — темнота. Второе. — Антон передвигает палец дальше. — Недалеко от первого места, но там, блять, школа. И меня это удивило. Сторож ничего не видел, а там ведь детишки играют до поздней ночи в футбол. Когда мы приехали, тело лежало прямо посреди футбольного поля. Арсений знает эти места. Первое место его не удивило. Ему всё равно бы пришлось возвращаться туда. Туда, где он потерял душу когда-то и потерял ориентир. Арсению вообще казалось, что он слишком спокоен для всего этого. Но лучше уж пусть так, чем если бы его поглотил внутренний тремор. — Третье. Далековато по местности от двух первых случаев. Если в черте города считать. Первуха. — Антон мычит, думая о том, как назвать это место, но Арсений уже знает. Выдавать он себя, конечно, не собирается. — Первая школа. Там тело нашли прямо на ступеньках. — А камеры? В школах должны быть камеры, так ведь? — Так. — Антон кивает. — Но самое интересное, что камера не работала в тот момент, поэтому никаких зацепок и не появилось. Потому что, блять, этот город уже не жилец. Ему ничем, по-моему, не поможешь. Четвёртое. — Арсений наблюдает за пальцем Антона, попутно анализируя. И понимает, что ему нужно проехаться по этим местам. Только так он сможет понять, почему именно там. — Рынок. Хитрый. Мы его так зовём. В одном из павильонов. Пятое место. Ещё дальше. Около ДК. Там ещё огромный якорь. Шестого ещё не было. Но думаю, будет. Арсений задумывается, пока не находя закономерности. Шестерёнки вертятся. Уже через минуту он смотрит на Антона с готовым вопросом. — А числа? В них есть закономерность? Погода. Хоть что-то. — Ты доебался прямо. — Я пытаюсь понять. А для того, чтобы понять, нужно анализировать и думать. Антон снова начинает злиться, но в нотках энергии улавливается интерес. Арсений этим доволен, но не спешит менять своё мнение насчёт Антона. Он всё ещё под пристальным вниманием. — 10 марта, 17, 24, затем 1 апреля, 10 апреля. Арсений встаёт и подходит ближе, смотря на карту. Антон уже потушил сигарету и теперь просто стоял. Арсений словил его взгляд, спрашивая вполне очевидную для него самого вещь. — Смекаешь суть? — Какую ебучую закономерность ты уже успел увидеть? — Я хочу услышать твои предположения. — Окей. Сначала можно подумать, что он убивает по пятницам. Встаёт утром и думает «прекрасное время для того, чтобы начать убивать!». Потом всё меняется к хуям. Потому что первое число откуда-то взялось. А это суббота. 10 — вообще понедельник. Логика по пизде. Давай, блесни, что ты здесь уловил? Раздражение. Арсению плевать. — Между первыми четырьмя убийствами — по неделе. Но следующий цикл начинается с 10 числа. Есть вероятность того, что первый цикл тоже начался с 1 числа. Но тогда вы не обнаружили ещё одно тело. Если должна пройти неделя, тогда следующее убийство должно случиться 17 апреля. Какое сегодня число, Антон? Антон смотрит на календарь одновременно с Арсением, который впивается в цифру 17 с неким ужасом. И смирением. — Хочешь сказать, что сегодня будет ещё одно? — Надеюсь, нет. Но если будет, значит, гипотеза верна. — Как позитивно звучит с твоей стороны. Пиздец ты, Арсений. — Я лишь предположил. — Хули так люто? Вообще людей не жалко? — А мы здесь собираемся обсуждать мои моральные принципы и отношение к людям? Антон цокает, сверлит взглядом, но ничего больше не говорит. И Арсений решается закончить этот разговор сам. Он успел устать. — Ладно, я пойду осмотрюсь. Погуляю по городу. Никогда здесь не был. Ложь во благо? Арсений даже не пытается думать. — Ага. Встретишь убийцу по пути, как-нибудь доложи. Телефон мой есть? — Есть. Дмитрий дал. — Окей. Покеда, ферзь. Был не рад пообщаться. — Взаимно, Антон Андреевич. Взаимно. Он чувствует нервозность даже на выходе из участка. Арсений вздыхает, понимая, что дальше последует самое сложное, но его никто не сможет остановить. Здесь он не в безопасности, но это к лучшему, потому что только так он сможет разобраться во всём. Путь до того леса занял мало времени. Первым делом, Арсений пошёл к Крылу Икара. Он провёл по металлу, поджал губы, постарался не вспоминать прошлое и подошёл к обрыву. Здесь тоже сделали парк. Очень удачное место, учитывая, что рядом жилой район, а значит, много матерей с детьми, которые в любой момент могут свалиться и кубарем полететь вниз. Арсений посмотрел на верхушки деревьев и двинулся вниз по дорожке сбоку. Кольца отправились в карман. Арсений открывал свой разум чужим, но только для того, чтобы кое-что для себя понять. То самое место он нашёл быстро. Как странно. Слышен шум машин, шелест листвы, шум городка, даже если здесь всегда было тихо, но это всё — было так рядом. Арсений встал именно на то место и огляделся. Внутри скручивало от энергии леса. Тёмной и липкой. Арсений знал, что здесь обитает Тьма. Он снова чувствовал её дыхание на затылке. Закрыть глаза. Нужно закрыть глаза. Арсений медленно поглаживает камушки на браслете, снимая его вовсе. Раз. Вдох. Три секунды. Два. Выдох. Три секунды. Три. Задержка дыхания. Три секунды. Четыре. Вдох. Три секунды. Арсений повторяется, пока тело расслабляется под натиском размеренного дыхания. Теперь он не слышит ничего. Это всегда происходит незаметно. Машин нет, людей нет, ничего нет. Как и его самого. Арсений оказывается на Изнанке слишком быстро. И открывает глаза, всматриваясь в полную темноту. Туман слишком плотный, но сверху прослеживаются стволы деревьев, стремящиеся вверх. Арсений чувствует тревогу, но не страх. Он знает, что в реальном мире он неподвижно стоит на одном месте, но на Изнанке он может ходить, исследовать и чувствовать. Он давно здесь не был. Примерно 16 лет. И знал лишь из того времени, что умереть здесь тоже возможно. Но если погибнуть здесь, в мире живых ты умираешь окончательно. Правда, Арсений не подумал о том, каким способом в этом мире наступает смерть. Трава покрыта пылью. Ноги Арсения наги. Сердце больше не бьётся. Арсений осматривается, не зная, что делать. А затем дыхание, которого нет вовсе, замирает. Замирает то, что не может замереть априори, потому что этого не существует. Здесь Арсений дышит по привычке. Взгляд улавливает движение сразу. И эти мгновения кажутся Арсению вечностью. Впереди показывается размытая тень, приобретающая странный силуэт. Теперь тело Арсения слушаться не хочет. Он пытается пошевелить рукой, но ему не удаётся. Он не может больше пошевелиться. Ему хочется бежать, но он не может сдвинуться с места. Силуэт двигается ближе. Настолько быстро, что Арсений пропускает момент, когда Тьма хватается щупальцами за все части его тела, поглощая с каждой секундной. И он не может даже закричать. Его тело каменеет. Его разум в панике. ты вернулся домой. Тихий шепот на ухо. И Арсений приходит в себя. Есть контролируемые сны. Арсений старается думать, что это именно он. Арсений не знает, почему у него получается, но он отталкивает от себя Тьму, выпутываясь, и оковы спадают. Размытый силуэт продолжает нависать над ним, но теперь Арсений обретает голос. Утраченный контроль возвращается. Но надолго ли? — Ты — не мой дом. Здесь не мой дом. ошибаешься. ты и есть Тьма. — Это не так! Арсений смотрит на силуэт, пытаясь понять, что делать дальше. Он совсем один. В голове пустота. Вокруг пустота. Он совершенно одинок в этой опасности. Сделал ли он ошибку? — Зачем ты забрала мою душу? теперь я заберу всего тебя. ты добровольно пришел ко мне в руки. Арсений бежит. В тот момент, когда в тени появляется зубастая пасть, он бежит. Падает, но бежит, снова поднимаясь. Но кругом нет ничего, кроме пустоты и тумана. Арсений в ловушке. И теперь идея о том, что только так он сможет со всем разобраться, не кажется удачной. Ему нужно больше сил. Арсений останавливается, падая на колени не потому, что не может больше бежать, а потому, что сил почти не остаётся. Из него будто в миг вытянули всё. И тягу к спасению, и смысл существования. Но мысль о том, что нужно просто сдаться — он не допускает. Даже когда Тьма настигает его снова. — Ты не заберёшь меня! Ты больше не сможешь этого сделать. Я вернулся, потому что хочу закончить всё это. Пасть оказывается прямо перед лицом. я заберу твоё сердце. Арсений понимает, что его руки и ноги связывают щупальца. Теперь он снова обездвижен. Страх съедает изнутри. Страх, которому он прямо сейчас смотрит в глаза, если тёмное нечто вообще можно так назвать. — Арсений? Ферзь, ты чё? Арсений слышит голос из глубины тумана, хватаясь за него всем своим естеством. Это Шастун. Арсений сглатывает, понимая, что только хватаясь за реальность, он сможет выбраться отсюда. Его жизнь не может закончиться прямо здесь и сейчас. — Блять, почему твоё сердце не бьётся? Паника в голосе очевидна. Арсений чувствует, как его затягивает обратно. Облегчение накрывает с головой, когда он чувствует, что звуки возвращаются. Мир вокруг приобретает краски. Тьма не успевает проникнуть щупальцем в грудную клетку. Арсений чувствует давление, но потом резко распахивает глаза, падая кому-то в руки. Арсений хватает ртом воздух, цепляясь пальцами за чужие плечи, и понимает, что Антон его спас. Только теперь будет сложнее что-то ему объяснить. Теперь всё стало намного сложнее. Антон не спешит его отпускать. И Арсений благодарен, но ему банально хочется бежать. Бежать из этого места. — Арсений, блять, ты как? Ебануться можно. — Заткнись на секунду. Усмешка. Даже в такой ситуации. — Ну хоть говорить не разучился. Арсений всё ещё хватается за Антона, но через минуту просто отпускает его и начинает идти вперёд. Ноги путаются. Арсений спотыкается, но упрямо идёт вперёд. Потому что невидимые щупальца будто тянутся за ним вслед, пытаясь затянуть обратно. Антон нагоняет его быстро. — Ты куда, блять? — Нам надо уходить отсюда. Здесь небезопасно. — Ты свихнулся? Арсений смотрит так, что Антон просто соглашается, подставляя своё плечо. Они добираются до ближайшей лавочки за несколько минут из-за ватных ног Арсения, но ему не стыдно. Потому что он мог умереть во второй раз совсем недавно. Там, во Тьме, находясь с ней лицом к лицу. Антон нервно курит, пока Арсений приходит в себя. Рвотные позывы он не сдерживает. Блевать только нечем. Поэтому он просто выплевывает слюну за кустами, пока Антон продолжает нервно курить. Арсений падает на лавочку и обращает своё внимание к Шастуну, который похож на один большой ком нервозности и злости. — Зачем за мной пошёл? — Потому что я тебе не доверяю. Ты наркоман, скажи честно? Приход словил? Я думал, ты помер, блять. — Нет, я не наркоман. И объяснять я тебе ничего не буду. — Ну конечно. Ты ж не обязан, да? Только вот ты был на месте первого преступления. Ты не знал, блять, местность. Ты бы не нашёл это место по одним моим словам. А я нихуя не сказал. Арсений молчит. Просто молчит. Потому что объяснять ничего не собирается. Арсений встаёт, чувствуя, что силы возвращаются. А потом надевает свой браслет и возвращает кольца на свои места под пристальным взглядом Шастуна. — Мне нужно домой. — Ага, блять, стой, где стоишь. Я тебя не отпускал. У тебя сердце не билось, блять. Я ничего не понимаю, Арсений. Может, ты хотя бы попытаешься как-то сгладить ситуацию? Арсений встречается взглядом с плечом Антона, и поднимает голову. — Спасибо, что пошёл за мной. Это всё, что я могу сказать сейчас. Отпусти меня. — Антон остаётся на месте. И Арсений выдавливает слишком отчаянное: — Пожалуйста. Сейчас. Отпусти меня. Антон сглатывает. И почему-то отступает. Арсений идёт дальше с мыслью о том, что ему нужно срочно бежать. Антон слишком сильный для того, чтобы отражать его энергию. Его эмоции ловко текут по венам Арсения, когда сам Шастун даже не знает этого. Для Арсения Антон — не тот, кто сделает хуже. Арсений понял только сейчас, когда вспомнил ощущение чужого тела и поддерживающее плечо. Антон для Арсения — подпитка, восстановитель энергии, тот, кто делится ей. И это ещё хуже, чем если бы Антон эту энергию забирал, потому что Арсений смог бы с этим справиться. — Арсений. — Арсений не оборачивается, но останавливается. — Сейчас ты ушёл от разговора. Но потом, надеюсь, ты объяснишь мне, почему вернулся сюда спустя 16 лет после такой же серии убийств. Иначе — я начну копать сам. И это станет твоим наказанием. И про сердце тоже объяснишь. Ещё чуть-чуть, и я бы стал звонить в скорую. Антон обходит его, уходя первым. Пока Арсений прикрывает глаза и понимает. Антона невозможно прочитать полностью. И это делает ситуацию ужасающей. Ведь Арсений приехал, чтобы закончить всё это. В одиночку. Но появилось препятствие, которое он обойти не может. Потому что впервые за столько лет не хочет бороться один.