весна безлюдна

разбитый. без крыльев. совсем одинокий. человек. не отживший ещё даже век. но уже уставший и измученный. не прикрывший своих век. человек. строка за строкой. в попытках бегства. хотелось банально, но искренне согреться. а взамен лишь холод тишины, занявшей своё место. и против шквального ветра не пойти. не загореться. дикие ночи полны абсурдных снов. и мыслей. настоящее поглощается одиночеством. я. мы. вы. зависли. и кажется, что всё это не имеет смысла. камнем вниз, на руках оковы бессмыслия. каждый конец имеет своё начало. но я хотел бы начать всё с абсолютно нового начала. чтоб не закрывать своего причала. ведь душа совсем уж в тишине одичала. воет ветер и стены ломит, словно кости. в висках стучит, будто мысли забивают свои гвозди. они всегда долгожданные, но слишком шумные гости. я пытался с ними бороться, но мне не хватило злости. среди обрывков с солёным привкусом печали. среди воспоминаний. прямо на чемодане теперь сижу. смотрю на небо и молчу. без колебаний. там где хранятся тонны отрицаний и звучаний. хранюсь и я, погребённый без прощаний. разбитый, но смиренный. совсем одинокий человек. доживающий своё время, но точно не век. уставший и измученный, бессмысленно-печальный я, совершивший побег. человек. edy byun.

***

— Арсений, я вчера не стал говорить, потому что тебе явно было хуёво. — Арсений заинтересованно (почти) кидает мимолётный взгляд в сторону Шастуна. И после небольшой паузы слышит: — Но ты охуел, честно говоря. Арсений не хотел приходить в участок, но смог себя поднять с кровати. Еле-еле, но смог. И сразу же слышит претензии. Заслуженные, если быть честным, но для приличия нужно немного поделать вид, что Арсений ничегошеньки не понял. Потому что одно дело, когда ты реально выгнал человека по непонятным причинам, но другое, когда Арсения нагло провели вокруг пальца, пытаясь выставить всё так, будто он сам же и виноват. Виноваты оба. Арсений пытался считать, что всё, что связано с ложью — начал Антон, но дело в том, что начал Арсений. 16 лет назад. Когда сбежал из этого города. — И что я сделал? Арсений настолько холоден, что сам себе не верит. Будто не было вчера губ на шее, всех этих слов громких и колючей правды, учитывая то, что Арсений рассказал большую часть, но не всё. Не было объятий. Не было бескрайнего моря. Арсений прекрасно играет свою роль, пока по телу прокатывается предательский тремор. Ещё не было колючей правды Антона, который знал, оказывается, всё. И тоже не всё рассказал. Хороши оба. — Ты серьёзно? Ты вытолкал меня за дверь и нихуя ничего не сказал. Мы с тобой даже обсудить нихуя не успели. Какого хуя, Арс? — Арсений даже кривится. Антон улавливает. — Слишком много про хуи, знаю, но похуй. Арсений закатывает глаза в мозг. — А что я тебе должен объяснять? Мы не должны друг к другу прикасаться. И вообще должны держать дистанцию. Моя позиция была такой и такой же остаётся. Кажется, я всё уже сказал. Антон звереет в секунду. — Ты вывалил на меня правду. Ебейшую. В которую люди, обычно, нихуя не верят. Я рассказал правду со своей стороны. И ты мне ничего больше не скажешь? — А что я должен тебе сказать? Ты с самого начала всё знал, а теперь кидаешь претензии, что это я на тебя вываливаю правду? — Арсений повторяется, потому что других формулировок в голове нет. В ней сейчас ничего нет, кроме пронзительных мыслей о том, что здесь, в участке, рядом с Антоном, Арсению легче дышать. Несмотря на злость. — Я знаю, что поступил ужасно по отношению к тебе. А ты поступил по-скотски по отношению ко мне. Мы квиты, но ты чуточку больше, мне кажется, опростоволосился, если считать с момента моего приезда сюда. Славе это не понравится уж точно. И твоя симпатия ко мне — это лишь увлечение. Ты найдёшь себе кого-нибудь ещё. Я не последний на планете. — Да не нужен мне больше, блять, никто, ледышка ты ебучая! Арсений устало вздыхает, садясь в своё кресло, пока Антон измеряет широкими шагами кабинет и курит беспросветно. Он усаживается на край своего стола лишь через минут пять безудержного мата и претензий в сторону Арсения. Арсений же меланхолично наблюдает, не пытаясь перебивать. Пусть выскажется. Беспокоит Арсения только одно. Состояние Антона. Его глаза красные до ужаса. Руки подрагивают. Арсению кажется, что Антон не спал ни секунды этой ночью. По правде говоря, Арсений тоже еле уснул и то — под утро. Но выглядит он намного лучше, чем Антон, которому сейчас нужна кровать, крепкий сон, спокойствие и отсутствие Арсения в жизни. — У меня есть вопросы. Арсений удивляется. Хотя бы потому, что это у него должны быть вопросы. — Хочешь устроить мне допрос? — С пристрастием. — Валяй. Арсений остаётся внешне, и правда, ледышкой. Антон закуривает сигарету третью где-то. — Ты знал про первое место преступления, потому что именно там с тобой случилась та хуйня 16 лет назад? — Да. Антон делает паузу, размышляя. К допросу он не готовился. Разговаривать он не собирался. Арсений понимает это, когда Антон устало зевает, пытаясь не сползти со стола на пол. Появляется неуместное желание подойти и подставить плечо. Но Арсений держится. — А что насчёт отеля? Арсений поджимает губы, пытаясь найти ответ в своей голове. С одной стороны, зачем Арсению говорить ещё больше правды и всё усугублять, а с другой — зачем молчать, если Арсений сам же первый начал этот хаос? Тем более — Антон в курсе. Решение принимается быстро. — Я не знаю, почему именно там всё это приключилось. Но мне кажется, Тьма всё подстроила. Рядом со мной будут умирать люди. Умирали без меня, а теперь я здесь, и всё стало сложнее. — Тьма? — Арсений поворачивает голову, осекаясь. Он же не объяснил ничего, когда выталкивал вчера Антона из своей квартиры. Но Антон же всё знает. Или не всё? — Ебать пиздец. Я знал про Тьму, но сначала в свои воспоминания еле поверил. Слышать от тебя такое — пиздец, если честно. Я ведь думал, что ёбнулся. — Что-то подобное, да. — Арсений, правда, не хотел злорадствовать. Откуда в нём это вообще? Но Антон закатывает глаза. И эта реакция лучше, чем злость. — Почему ты вообще начал допрос? Ты же знаешь всё. Или нет? — Я ещё не читал книгу. Мне её нужно найти. Я вспомнил минимум инфы, но кое-что тебе не успел рассказать, потому что ты вытолкал меня за дверь без шансов. — Не душни. — Конечно, душнить только ты у нас мастер. — Арсений закатывает глаза. Но понимает, что с Антоном, знающим правду, легче разговаривать, хоть в этом всём и сквозит язвительность. — И ты… Повелитель Тьмы? Арсений даже фыркает. Антон пытается узнать, ему любопытно. Арсений понимает. Но этот разговор кажется по всем меркам жизни нереальным. Как в анекдоте: собрались как-то в одном месте медиум, маг и хранитель рода. — Нет. Но к ней я имею прямое отношение. — Подожди, а я тогда свет? Как я понял из воспоминаний. — Арсений хмурится. — Вот. Я тебе этого вчера рассказать не успел, потому что… — Да, потому что я вытолкал тебя из квартиры. Это я уже слышал. Потрясающий разговор. — Мы по разные стороны. — Мне поэтому так хуёво? — Да. — Пизда. Антон слишком быстро схватывает для человека, который не спал трое суток. В глазах абсолютная усталость. Но осознанности ещё больше. И это приводит в восторг с примесью ужаса, потому что Антон так долго не протянет. — Получается, когда мы рядом, то я начинаю подыхать? — Можно и так сказать. Если мы не будем прикасаться друг к другу, станет, наверное, лучше. Я просто и сам пока не разобрался, как это работает. Антон вдруг улыбается совершенно неуместно. И это странно. Арсений смотрит вопросительно, пытаясь срастить, но в голове ни одного предположения. — И чего ты улыбаешься? Антон смотрит совершенно разбито. Арсений всё же встаёт, обходит стол и зеркалит позу. Между ними метр, не больше, но вроде безопасно, если можно так выразиться. — Просто подумал о том, что я в этой ситуации явно не преуспевающий. В любом случае — пострадаю я, а не ты. И вчера я сказал, что готов на это, когда сейчас я думаю о том, что я еблан. — Почему? — Потому что я действительно готов тебя касаться, даже если хуёво будет только мне. Почему, блять, именно в тебя мне надо было втюриться? Арсению всё ещё странно слышать признание в симпатии от Антона. Потому что тот с первого дня начал на что-то намекать, просто Арсений предпочитал ничего не замечать и не видеть. И вообще — у них дело стоит, а они разглагольствуют о чувствах, что неуместно. Паршиво то, что всё зависит целиком и полностью от Арсения. Дима ничего не сможет сделать. Абсолютно ничего. Арсений, по крайней мере, очень надеется, что он не окажется какой-нибудь сущностью и не будет иметь отношения к магии. Их в участке и так на квадратный метр уже слишком много. — Что во мне такого? Антон, кажется, удивляется этому вопросу. — Арс, ну… ты так-то красивый мужчина. Я надеюсь, ты в курсе? — Арсений поджимает губы. Даже как-то неловко становится. — И умный. Плюс с Тьмой что-то мутишь. Таких, как ты больше нет. Наверное. Для меня точно. — Ты вообще умеешь думать мозгами, а не своей влюблённостью? Антон усмехается, тушит бычок, бросая в пепельницу, и складывает руки на груди. — У меня новый фетиш. — Арсений цокает, даже не предполагая, что может услышать. — Твоя сучливость. В хорошем смысле. Мне это нравится. Дальше, чем в мозг, Арсений закатить глаза не сможет. Некуда. В голову приходят мысли о тех словах Антона. Что в его глазах не пустота. И почему-то это усугубляет положение. Арсений дышит чаще, но чувствует себя спокойнее. Арсений смотрит на Антона мельком, беспокоится о нём. Арсений не хочет уходить, когда нужно бежать, не оглядываясь. И не понять, кому лучше первому сбежать. Антону, который точно этого не сделает или Арсению, который и шага сделать не сможет. Вот такая паршивая реальность. А лучше бы Арсений остался в Петербурге. Но он же понимает, что лучше бы не стало. — Арс. Антон делает шаг ближе. И Арсений вжимается поясницей в стол, выставляя руки вперёд. — Я не буду тебя касаться, хотя хочется — пиздец. Я просто подойду чуть ближе. — Не надо. — Арс. Перестань. Догадка мгновенная. Голос Антона меняется. Становится тише и плавнее. Ниже. Приятнее. — Ты хочешь проверить что-то? Арсений пытается оставаться в приемлемом состоянии, потому что близость путает мысли. И он даже не хочет думать о причине. Даже если прекрасно знает эту причину, просто признавать не хочет. — У тебя такая реакция на меня или на мои жизненные силы? — Ещё один шаг вперёд. Носки их обуви почти касаются друг друга. Арсений сглатывает. — Для тебя это как… наркота? Приход? Мне любопытно. — Я не знаю. Отойди. И иди искать книгу. Там будет больше информации. Мне кажется, ты и так знаешь всё это, просто решил надо мной поиздеваться! — Арс, мне просто нужно знать, что знаешь ты. Я не пытаюсь издеваться, просто мне нужно разложить мысли по полочкам, иначе я ёбнусь. Знаешь, как сложно было поверить во всё это? Арсений вздыхает. Он знает. Антон наклоняет голову в сторону совсем немного, но это делает ситуацию ещё хуже, потому что Арсению нравится то, что он видит. А видит он Антона. Здесь больше никого. — Давай договоримся, Арсений, ты отвечаешь, я отхожу. — Это подло. — Я знаю, но мне так нравится, когда ты говоришь правду. — Ещё один фетиш? — Ага. Арсений готов возмущаться до невозможности долго. Его придавили к столу своим присутствием. И если он захочет сбежать, Антон коснётся его в попытках остановить, а им это не нужно. Арсений начинает злиться. Он выбирает путь правды. — Меня тоже тянет. Но я не знаю, симпатия это или твои жизненные силы. Антон довольно улыбается. — Я тебе нравлюсь? Арсений вспоминает, что говорил ему Слава. Но упорно признаваться себе в симпатии к Антону не собирается. — Нет. — Пидора ответ. — Не смешно. — Ты снова мне не отвечаешь. Просто скажи. Да или нет? Так сложно? — Я только что тебе ответил! Арсений понимает, что Антон издевается совершенно точно. — Я буду спрашивать, пока не услышу правильный ответ. — Правильный он только для тебя, да. — Арсений. Арсений готов рвать и метать. — Ты начинаешь меня раздражать. — Я и не собирался тебя не раздражать. — Это твой план? — Ебейший, согласись? Я пытаюсь мастерски вывести тебя из себя. Арсений вообще перестаёт мыслить адекватно. — Ты понимаешь, что происходит вокруг? Наши отношения — это последнее, о чём я должен думать, Антон. Я должен остановить проклятье. Я должен остановить Тьму. — И что будет потом? Антон всё же становится серьёзнее. Судя по нахмуренным бровям и напряжённой челюсти. — А вот этого я не знаю. Но ты меня, возможно, больше никогда не увидишь. — А ты не думал, Арс, что это ложь? Потому что я могу рассказать тебе любопытную вещь, в которую ты, возможно, не поверишь. Антон только открывает рот, но сказать ничего не успевает. Дима проходит в кабинет, по-хозяйски заваливаясь в кресло Шастуна. И Арсений пользуется этим, выскальзывая. Он садится в своё, пытаясь на Антона больше не смотреть. Но не получается. Арсений проигрывает, сверля его взглядом. Ему ещё многое нужно Антону рассказать, но точно не сегодня. Да и Антон ему тоже кое-что должен рассказать. Разговор остановился на слишком интересной ноте. — Что там по графику убийцы? Скоро должны кого-то убить, а мы вообще ничего не знаем. Арсению отвечать лень. Вот правда. Он просто продолжает смотреть на Шастуна нечитаемым взглядом, потому что, простите, но охреневать он так сильно не привык на постоянной основе. Одно дело, когда ты стабильно живешь с каким-то знанием о себе, другое, когда каждый чёртов день узнаёшь новую информацию, которая едва ли граничит с нормальностью. Но Антон слишком быстро меняет свою роль. — Поз, не знаю. Мы снова в тупике. И ты об этом знаешь. Мне бы хотелось рассказать тебе любопытные детали, но Арсений мне просто не позволит. Арсений матерится. Про себя. Так смачно, как никогда не сквернословил. И это абсурдно. Учитывая, что посторонних втягивать в это нельзя. И как теперь объясняться? Почему Антон вообще сейчас это делает? — Что за любопытные детали? Вы знаете что-то, чего не знаю я? — Нет, Дмитрий, просто Антон так шутит. И издевается надо мной. Вам ли не знать, что он питает ко мне весьма неоднозначные чувства. Антон усмехается слишком открыто. И это превращается в театр уже не одного актёра. — Ну да. Неоднозначные. Для одной стороны, может, и неоднозначные, а для некоторых прям вот всё понятно, потому что сказано уже не один раз и внятным языком. — А никто и не просил внятно объяснять и пытаться втянуть в свои дебри, которые совершенно не касаются разумных людей. — Людей? Арсений даже начать не успевает. Дима вскакивает со стула, а не встаёт. — Я не понял. Вы чего несёте? Какие, блять, неоднозначные чувства? Какие внятные объяснения? Вы пизданулись? — Не, Поз. Пизданулся здесь Арсений, думая, что правда, сказанная лишь с одной стороны — реально единственная и реально правда. Арсений готов дышать огнём. Его нарочно выводят из себя таким варварским способом, что придушить зачинщика охота, да только здесь посторонний. И Арсений попытается не вестись на такую явную провокацию. Он не будет играть в игры Шастуна. — И какова же правда? Сам говорил, что потом поговорим, а теперь что? — И ты думаешь, что я не смогу сказать сейчас? — А в твою правду хоть кто-нибудь поверит? — Охотно предполагаю, что да. Потому что не мы одни здесь в замесе. Арсений хмурится. Пока Антон переводит взгляд на Диму. Тот смотрит абсолютно чисто. Даже растерянно. Будто его в чём-то страшном обвинили. И это становится всё более странным. Антон не настолько глуп, чтобы говорить о подобном в присутствии постороннего человека. Арсений проводит мысленную цепочку, вглядываясь в Диму так, как никогда ещё не вглядывался. Не удавалось как-то. И подозрений не было. Никаких. — Кто вы? Антон продолжает молчать. Миниатюра. Арсений целится в Диму, Дима в него, но дуло Антона направленно в сторону Арсения. Палец на курке. И такое ощущение, что только что прозвучал выстрел. — Так и будем играть в молчанку? Арсений просто не выдерживает. Не вывозит, потому что уже невозможно. И то, что Дима молчит, лишь подтверждает слова Антона. Они не одни в замесе. Арсений ведь до последнего верил в то, что Дмитрий никак не связан со всем этим. Нет, он точно человек, но человек, который что-то знает. — Арсений, я не хотел причинить вред. Позов говорит настолько обыденно, насколько может. И Арсений в ужасе от такого обычного тона, потому что сам он готов начать орать. Непонимание. Растерянность. Но больше — злость. Самая настоящая. Ему кажется, что в попытках скрыть свою сущность, он не увидел очевидного. Этот город кишит теми, кого с натяжкой можно назвать людьми. Арсений не увидел самого главного. Все те, кто находились рядом — играли свои роли так хорошо, что придраться было не к чему. — Что? Антон внимательно смотрел на Арсения, пока тот весьма быстро выходил из себя. Пытался контролировать реакции? — Что ты хочешь этим сказать? Формальности уже ни к чему. Арсений нарушает своё же правило, но сейчас это совершенно неуместно. — Арсений, меня просили тебя найти. Я нашёл. На этом всё. Больше я ничего не знаю. Арсений сглатывает. Его кто-то намеренно хотел найти. Для чего? — Кто? — Я не знаю. — Дмитрий разводит руками, но видно же — ощутимо потрясывает. — Мне лишь дали наводку. Арсений переводит резкий взгляд на Антона. — Ты знал? — Нет, Арс. Я не знал. Я только недавно выяснил, что твой приезд был спланирован. И по новостям показывали репортаж из этого забытого городка тоже не от простых благодарностей. Бабла было отвалено немало. Кто-то знал, что ты посмотришь этот выпуск. Возможно, даже — твой напарник включил телек именно в тот момент, когда было нужно. — Серёжа? Зачем ему? — У него потом спросишь. — Если останусь жив. Арсений говорит правдиво. Потому что он уже начал готовить себя к тому, что его бессмертие скоро может подойти к концу. На смену злости приходит усталость, въедаясь своими клешнями в самое сердце. Арсений оседает в кресло, трёт пальцами виски и понимает, что совершенно не хочет ничего сейчас. Ему бы убежать. Просто сбежать на пару минут, часов, веков. Абсурдно. Просто невероятно абсурдно. Тьма щупальцами дотрагивается до шеи. Арсений чувствует, жмурится и встряхивает телом, чтобы отогнать. Ему хотелось бы поддержки, но не такой. Иронично. Свет стоит совсем рядом. Но именно Тьма забирает у него право на первое прикосновение. Наверное, Арсений всё же темнее, чем казалось. — Я был нужен только ей. Но она не имеет людских воплощений. Кто же всё это подстроил? Зачем? Антон делает шаг ближе. И Арсений поднимает взгляд. — Арс, у меня есть подозрения, но я не буду пока говорить об этом, потому что не уверен, ладно? Не хочется обвинять других, пока не разберусь. — Ладно. Арсению уже плевать, если честно. Он устал. Невероятно сильно устал. Именно поэтому встаёт с кресла и пытается удержать себя на ногах. — Мне нужно побыть в одиночестве. Я думаю, никто не будет против, если я уйду. Завтра буду в порядке. Антон порывается следом, но Арсений останавливает лишь одним взглядом. И уходит. Выходит из участка, вызывает такси, потому что ноги не держат, и уезжает. Без Антона он чахнет. Но он не позволит себе такие вольности. Пока едет, думает о том, что Антон целенаправленно сказал о том, что правда со стороны Славы может быть ложью. Чтобы был повод для приближения к Арсению? Антон бы не стал пользоваться такими методами. Не стал бы, да? Правда же? Арсений уже не знает, что думать. Всё, что происходит — это спланированная операция, про которую он узнал только сейчас. А ведь он действительно думал, что убийства в этом городке так сильно затронули людей, что всё вышло на большое телевидение. И как сомнений не возникло? Арсений корит себя за невнимательность, выходит из такси и поднимается в квартиру. В его планах не было сна, но после прохладного душа, тело само повалилось на кровать. Арсений всё-таки уснул. И это, наверное, сейчас его спасало.

***

Его разбудил не будильник. Его разбудил стук в дверь. Тот самый, который какой-то другой. Свой собственный ритм. Зачем только Шастун к нему приехал? Арсений открывать не хочет, но поднимается и всё же идёт. Антон смотрит на него с беспокойством. — На порог пустишь? — Проходи. Я не знаю, зачем ты пришёл, но ладно. — Ты спал всё это время? Арсений идёт в ванную, не отвечая на вопрос. А затем возвращается в зал к Антону и отвечает утвердительно. — Я волновался. — Да ну? — Арс, блять, я реально волновался. Думаешь, мне похуй? Я пытался отыскать хоть какую-то инфу, но это было сложно. — Так кто Дима? — Человек. Но он в курсе всего. Ему кто-то объяснил. Причём так поднатаскали, что не приебёшься. Арсений согласен, но ему по-прежнему не кажется, что они с Антоном в одной лодке. Сложно это. Да, Антон ради него информацию искал, что-то там пытался узнать, понять, донести, но Арсению свойственно не доверять. Он и не доверяет. — Чего приехал? — Захотел и приехал. — А меня спросил? — Нет. — Вывод? — Ты злишься? Арсений устало вздыхает. — Я чувствую себя дурачком. Все всё знают. А я ничего не видел, пытаясь скрыть свою сущность. Но все всё знали. Все, кто был все эти недели поблизости. Меня обвели вокруг пальца. Конечно, я злюсь! Антон теребит кольца на пальцах, губы кусает и дёргает ногой. Арсений наблюдает, но не может понять, где суть нервозности. И почему вообще Антон нервничает? Но разве об этом он сейчас вообще должен думать? — Арс. — Что? — Не будь таким. — Каким? — Холодным. Арсения пробивает на смех. Пару секунд Антон пялится на него, как на сумасшедшего, но ничего не говорит больше. — Ты в курсе, что у меня температура тела низкая? Я всегда холодный. Сердце почти не бьётся. Ты знаешь об этом. — Я не о физической составляющей. Ты же понимаешь. — Нет. Не понимаю. Несколько секунд молчания. И уверенная фраза. — Я нарушаю договор. Антон встаёт и подходит к Арсению на ближайшее расстояние, опускаясь на колени. И Арсений искренне не понимает, что происходит. Он даже не успевает ничего сказать, а потом уже не хочется. Потому что Антон кладёт свою голову к нему на колени и обхватывает ноги руками, обнимая. Арсений теряет дар речи, пока Антон вот так сидит, и умирает внутри. Кажется. Потому что это что-то запредельное. Арсений совсем не знает, как реагировать на подобное. Он ведь не спец во всём этом. Он вообще не хочет что-то там анализировать и думать про своё отношение к Антону. Даже если он всегда рядом. Даже если всё знает. Даже если пытается заботиться. Даже если… — Что ты делаешь? — Я хочу быть рядом. — Но ты не можешь. — Могу. — Нет. — Кто тебе это сказал? — Слава. — Этот влюблённый в Хранителя Маг? Пиздец ты, Арсений. Он знает только то, что сам видел, но он никогда не знал, почему Хранителям нужно было держаться подальше. Арсений поднимает ладонь и зарывается пальцами в кудри Шастуна, находя в этом покой. Тот оказывается не против. Продолжает вот так вот лежать без каких-либо намёков на неудобство. Но пол же твёрдый. И шея, наверное, сразу начала затекать. Арсений успокаивается полностью. Почему-то. И кажется, плюёт на всё. В нём сил нет никаких. И Арсений знает, что это отговорка для самого же себя. Но зачем пытаться оправдать себя, если… Арсений осознаёт, что хотел сейчас перебирать кудри на затылке. Он и перебирает. Арсений осознаёт, что ему спокойно, потому что рядом Антон. — Скажешь правду? Которая правда. Антон всё же поднимает голову и смотрит прямо в глаза. — Я нашёл книгу. — Ты же говорил, что нет. — Я знаю. Я нашёл её несколько часов назад после твоего ухода. Поз в панике пытался мне что-то объяснить еще полчаса, но я тоже ушёл. И нашёл книгу. Только тебе не понравится место, в котором она была. Арсений хмурится, почему-то предполагая. — Где? — В доме Агриппины. Антон подтверждает догадки. — Я тебя не удивил? — Нет. Я предполагал. — Я помню, почему. Слава позаботился об этом. Сказал, что это надёжное место. Но кажется мне, что он совершенно точно не знал, что я начну вспоминать всё и без книги. Он просто не хотел, чтобы я её нашёл. Антон смотрит так пронзительно, что страшно становится. Страшно за то, что Арсений в своей голове сейчас надумал. Что увидел. Они близко. И это страшно. — Что-нибудь чувствуешь, Антон? После того, как книгу нашёл? — Я сложил свои воспоминания и информацию из книги. Многое подтвердил. И… я вроде тот же, но какой-то другой. Не чувствуешь изменений? Арсений приглядывается. Всматривается. Пытается почувствовать. И чувствует. — Ты стал ярче. Антон улыбается. И кладёт руки по обе стороны от Арсения, приподнимаясь чуть выше. — Арс, Хранителям запретили быть поблизости, потому что Свет и Тьма не сталкиваются. Свет сияет, потому что есть Тьма. Тьма величественна, потому что есть свет. Они не сталкиваются, Арс. Они друг без друга не могут. Только вместе. И это сильнее любого добра или зла. Арсений видит лицо Антона прямо перед собой. И заворожённо смотрит в глаза напротив, совершая ошибку. — Связь настолько крепка, что не разорвать. Вся нечисть и высший свет боялись того, что будет, если допустить это слияние. Потому что когда-то по этой причине возникали чувства. Как у нас с тобой. И всё выходило из-под контроля, но у нас так не будет. Во-первых, потому что мы не затеваем что-то ужасное против всех и вся. А во-вторых, я… — Арсений сглатывает. — Я могу не приближаться к тебе несколько дней даже. Сам видел. Для Арсения такая правда похожа на что-то запредельное. Антон ещё умудряется шутить. — У нас с тобой? Только у тебя чувства. — Не пизди, Арс. Ты смотришь на мои губы уже несколько минут. Арсений промаргивается, пытаясь отстраниться. Но Антон не даёт этого сделать, кладя пальцы на подбородок. Точка невозврата. — Не убегай от меня. — Ты думаешь, я поверю в эту чушь? — Тебе хочется, Арсений. Тебе тоже хочется. — Нет. Антон двигается ещё ближе. И дышит прямо в губы. — Да. Антон лишь касается его губ своими, но этого хватает для того, чтобы сознание помутнело. Арсений кладёт руки на шастуновские плечи и отключает мысли. Антон понимает. Видит. Потому что Арсений смотрит просяще. Антон целует не напористо. Но откровенно. Без капли пошлости. Как есть. Как хочется. И Арсений млеет, позволяя, потому что ему хочется поверить. Ему хочется чувствовать. И он чувствует. Как никогда не чувствовал. И кажется, он осознаёт. Именно в этот момент, когда свет проникает в каждую клеточку его тела — теперь он узнал правду. Которая действительно правда. Арсений даже не замечает времени. Он пропадает где-то, цепляясь за губы Антона с остервенелостью. Пока Шастун не отстраняется, кряхтя. — Твои колени. — Да, не очень удобно. Я поднимусь с твоего позволения. Выберем более удобное положение, ладно? Арсений сглатывает, всё ещё, наверное, приходя в себя. Антон садится рядом, отряхивает джинсу на коленках и поворачивается к Арсению. — Быстро у нас всё развивается. Уже даже на коленках перед тобой постоял. — Что? Шутку Арсений не воспринимает. Смешно, да. Но он ничего сейчас воспринять просто не сможет. — Арс, ты чего? — Не знаю. Антон вдруг улыбается, но не лезет с поцелуями. Просто обнимает и прижимает к себе. Арсений такой нежности не знал никогда. И не думал, что в его жизни случится что-то подобное. Сейчас не хотелось думать о том, что Антон доживёт до старости и оставит его, пока не переродится. В то время, как старость так и не тронет Арсения. Сейчас не хотелось думать о том, что Арсений может умереть раньше. Погибнуть под гнётом Тьмы. Сейчас вообще не хотелось думать, но впервые за всё время ему захотелось позволить себе выпустить всё, что накопилось. Арсений понимает, что это уже происходит, когда слышит свой же всхлип. Антон поглаживает по спине, оставаясь рядом. Арсений думает, что испачкает его футболку своими слезами. Пока Антон думает, что футболка идёт к чёрту. Арсений прижимается ближе, пока Антон обнимает крепче. И в тьме есть свет, и в свете — тьма.