весна безлюдна

ты боишься? потому что я тоже, этот страх был в моей голове слишком долго, теперь мы спим с включенным светом, тени создают образы, попадая на свет, и я не знаю, что они могут означать. ты замерз? потому что я тоже, так укрой же пальцы ног пиджаком, а сам укутайся в одеяло, я сделаю так же. он говорит, что со мной все будет хорошо, на секунду я даже поверил ему, потому что я забыл о том, что чувствовал раньше. я пытаюсь, я просто пытаюсь быть храбрым, я лишь пытаюсь быть храбрым. это водная масса, которая расщепляет нас прямо посредине, но я вернусь за тобой. ты потерялся? потому что я тоже, направления ничего не значат во тьме, если ты не знаешь, где находишься. карта исчезла вместе с нашими следами, чтобы теперь вернуться домой, понадобится то, что я не уверен, осталось ли у меня. я пытаюсь, да, я просто пытаюсь быть храбрым, я лишь пытаюсь быть храбрым. это водная масса, которая расщепляет нас прямо посредине, я вернусь за тобой, я обязательно вернусь за тобой, я вернусь за тобой, вернусь за тобой.

***

Арсений помнит, как Антон уходил домой. Просил остаться, потому что Арсений почти не реагировал. Он отключился. Позволил себе отключиться. И теперь ему сложновато было вставать. Он совершенно точно знал, что Антон в эту ночь не спал. Но осознал только утром. Надо было позволить остаться. Арсений собирает себя по частям. И понимает, что внутри что-то поменялось. Он набирает номер, слыша гудки. Волнительные немного. Он впервые звонит сам. И впервые почему-то переживает. По-настоящему. — Да, Арс? Что-то случилось? Тело во дворе? — Нет, Антон. Я просто звоню узнать… — Слова даются с трудом. Но Арсений собирается. Пытается. — Я звоню узнать, как ты? Ты спал? На том конце провода удивлённый вздох. Как Арсений это понял, он не знает. Но понял. — Нихуя себе, Арсений. А ты умеешь удивить, блин. — Ты ответишь? Или я кладу трубку. — Ладно, всё, не заводись. — Арсений выдыхает. Как же это смущает! — Нет, Арс, я не спал. Арсений поджимает губы, глаза зажмуривает, но так и не может понять себя. Откуда эта забота вообще? Или она была раньше, просто Арсений так прекрасно умел её скрывать? Думать об этом не хочется, потому что, в первую очередь, у них есть текущие проблемы, которые по меркам реалий, в которых они существуют — кромешный ужас. — Нужно было позволить тебе остаться у меня. Проверили бы состояние. — Арс, это ты вообще? Арсений хмурится. — Да. Почему ты спрашиваешь? — Удивлён, что от тебя поступают такие предложения. — Это не предложение. — Арсений выдыхает. Шумно. И добавляет. — Пока что. Но в любом случае — твоё состояние не должно быть таким из-за меня. Если ты скажешь, что это не из-за меня, спешу сразу же добавить. По любым причинам — твоё состояние не должно быть таким. — Ничего. Забей. Я буду в норме. — Но ты не в норме, Антон. Арсений слишком хорошо об этом знает. Антон бы не смог соврать. Не сейчас, когда они подползли друг к другу настолько близко. Так близко, что Арсений боится привыкнуть. — Тогда давай сегодня останусь? Арсений ожидал подобного вопроса, но хотел отказать. Очень хотел. Потому что всё ещё боязно. И он не знает, когда будет нормально. Потому что никогда в жизни не было нормально. Связи на одну ночь — это другое. Поцелуи на пьянках в бутылочку на спор — это не то. Здесь Арсений чувствует ответственность. Потому что Антон не просто человек, который появился и тут же исчез. Он рядом на постоянной основе. Пока что. Арсений так думает, потому что не знает, что будет дальше. Банально. Это он не учёл, что Антон с его Родом веками. — Да, хорошо. — А мы будем спать вместе? Игривый тон не спутаешь ни с чем. Арсения поражает способность Антона даже в плохом состоянии пытаться заигрывать и даже как-то шутить. Он черпает внутренний ресурс для того, чтобы существовать с тех пор, как появился Арсений и начал разрушать его жизнь. И это звучит ужасно. А с новой правдой Арсений ещё не сошёлся. Потому что не уверен в том, что рядом друг с другом им станет лучше. И безопаснее. Насчёт второго — Арсений уверен, что безопасности не будет. По какой-то причине Хранителям запретили тесные отношения с магами, медиумами и ведьмами. И если была причина, значит были обстоятельства. Происходили какие-то события. Не могло же это правило появиться просто так? — Не знаю. Наверное? — Наверное. Да. Арсений просто не знает, что ещё сказать. У него в голове ни одной осознанной мысли. — Ты приедешь на работу? — Куда я денусь? Мне нужно спиздить немножко твоих сил, чтобы стало легче. — Антон… — Брось, Арс. Я буду в порядке. Арсений сдаётся. Они договариваются встретиться уже в участке. Арсений выпивает кофе, поливает цветы, даже прибирается немного перед тем, как выйти в новый день. Несмотря на вчерашний срыв и погружение в эмоции, он чувствует себя хорошо. На физическом уровне. О моральной стороне лучше не думать. Арсений чувствует, что в кабинете кто-то есть ещё за пределами здания. И не ошибается. Слава сидит в кресле Арсения и задумчиво смотрит в стол. Внимание переключается на входящего сразу же. Но намёка на что-то благополучное в глазах напротив Арсений не видит. — Что-то случилось? — Ты мне скажи. Арсений усаживается в кресло Антона, закидывает ногу на ногу и складывает руки на коленке. Слава что-то узнал. Арсений чётко это понимает, глядя в почти озлобленные глаза, где нет ни грамма дружелюбия. Да и о каком дружелюбии речь? Если Слава смотрит так из-за ревности, Арсений разочаруется. Потому что мир не поменяется, а человек поменяться может, даже если он маг, медиум или Хранитель Рода. Даже если человек человеком не является. Не все такие. Потому что многие просто не хотят меняться. И пока этого желания не будет, перемен ждать не стоит. Арсений выплывает из мыслей под пристальным взглядом. — А что я должен тебе говорить? Что вы с Агриппиной рассказали мне далеко не всё? Мне интересно, Слав, а ты в Антона влюбился, когда ещё с ней был? Несколько веков назад? Поэтому она так к тебе относилась? Арсений понял, что по больному, когда на лице Славы застыла непереводимая эмоция. Арсений понял, что попал в точку. Но тут же мысленно поругал себя, потому ступает на ту же дорожку разочарования. Ревность — сильная эмоция, которая причиняет боль не только источнику этой ревности. На этой почве может случиться всё, что угодно. Да и что говорить, если люди могут совершить что-то ужасное, то что может совершить (не) человек с силами, чуждыми для других? — Антон нашёл книгу? — Так ты знал? Арсений смотрит прямо в глаза, не отрываясь, потому что хочет понять намного больше, чем знает. И хочет знать намного больше, чем понимает. Парадоксально. Но Арсений вдруг осознаёт, что больше хорошим не будет. Ему не хочется осторожничать. Не хочется что-то продумывать. Ему просто хочется идти и делать. Что-то делать для того, чтобы закончить всё это. Закончить то, что когда-то начал его Род. Слава отводит взгляд. Арсений слышит вздох. — Антон совершенно не изменился. Он мог быть добрым для всех, но наедине с собой — все его потайные мысли находили выход. Его уважали в те времена. Да и сейчас. Он был справедливым, иногда строгим. Его даже побаивались. И с магами тогда вообще никто не хотел водиться. Но мы стали приятелями. И по тем временам он знал все ругательства, которые существовали. Любил пошутить и был совершенно не похож на других Хранителей. Арсению хочется улыбнуться. Наверное, ему было бы интересно узнать Антона в те времена. Но кажется, что именно сейчас он несёт в себе намного больше. Арсений чувствовал неописуемый восторг от его света. Что… если так ярко он может гореть только с самим Арсением? Арсений откидывает эти мысли, возвращаясь к Славе. — Есть другие Хранители в этом городе? — Раньше были. Но сейчас их потомки раскиданы по странам. Поэтому здесь остался только Антон, хоть ты и был далеко. По канону — он тоже должен был уехать. Он не должен был оставаться здесь. На то и был расчёт. — Твой расчёт. — Слава снова поднимает взгляд. — Почему ты хотел, чтобы он уехал? Почему ты хотел, чтобы уехал я? Подожди… ты знал, что мы встретимся? Слава прикрывает глаза. И Арсений понимает, что Антон всегда был таким. Именно поэтому даже после прочтения книги он не изменился. Нет, он стал ярче, потому что наполнился знаниями, данными ему по праву. Но остался таким же. Арсению всё-таки хотелось бы вернуть те времена, когда он был другим. Но Арсений понимает, что если он и изменится, то только в сторону с табличкой «поворот не туда». — Я видел это. Я заглядывал в будущее. Я пытался его изменить, но вы всё равно шли друг к другу навстречу. Судьба свела бы вас рано или поздно, если бы сейчас вы не встретились. Я просто ничего не мог поделать. Арсений почему-то верит. В теле Славы будто нет сил. Он изнемождён тоской, но Арсений не будет его жалеть. Слишком много вранья. И даже лицемерия. Арсений-то простит. Но осадок останется. Его вымоет рано или поздно — это факт. Но то, что въелось под кожу — останется навсегда. И Арсений не только о химии. Арсений про все аспекты жизни. Отношение к Славе — это недоверие. Арсений ведь думал, что сможет когда-нибудь довериться. Ему начало даже казаться, что Слава — единственный, кто его понимает. Но даже если и так — это не значит, что доверие вернётся снова. Тем более — тот, кто его действительно понимает, Хранитель. А значит — Слава не единственный, кто знает больше остальных. — Тогда Антон проявлял в твою сторону знаки внимания? Чисто из интереса. Арсений будет думать, что это просто интерес. — Нет. — Усмешка. — Ему было плевать. Но он знал, что я влюблён. И сейчас, когда он вспомнил всё, мне кажется, проще будет не появляться у него на глазах. Скажи, он же помнит, да? Арсений вспоминает слова Антона, кивает и видит эмоции Славы насквозь. А ещё он чувствует Шастуна. Но ничего не говорит. Выжидает. И дверь открывается через секунд пять. Слава замирает на месте, когда Антон проходит мимо и останавливается позади своего кресла, в котором сидит Арсений. Взгляд у Шастуна уставший. Сосуды полопались. Арсений чувствует руку на своём плече, но позволяет, потому что только так может помочь. Слава наблюдает с тоской. И Арсению паршиво. Потому что он всё это чувствует. — Какими судьбами, Слав? Что-то по телам известно нового? Арсений сглатывает, объясняя. — Он знает. Антон понятливо мычит. — Тогда можно пиздеть открыто. — Арсений совсем немножко напрягается после этих слов, но сидит спокойно. — Слав, ты почему Арсению лгал? Ты же был на моей стороне всегда. Ты же знал, что всё это хуйня собачья про связь Хранителей и Членов самого Рода. М? Арсений прекрасно понимает, что Антон знает ответ, но молчит. Слава молчал. Он Арсению ничего не сказал. И сейчас не время быть великодушным. Не время сострадать. Потому что Арсений мог Антона уничтожить, если бы правда не открылась. — Ты знаешь. — А лучше бы не знал. — Узнаю тебя. Теперь это точно ты, Антон. Слава смотрит на Антона с полным отчаянием. И медленно встаёт. Арсений не понимает, что чувствует в этот момент. Но ему вся эта ситуация нравится. Нет, не так. По его телу будто тепло разливается. Ухмылка сама так и лезет. Непроизвольно. И Арсений не понимает своих реакций. Грудную клетку еле заметно стискивают хладные тиски. Мурашки. Слава оборачивается в последнюю секунду. И ловит эту ухмылку. — Мне жаль, Арсений. Но ты выбрал свой путь. И знаешь, в твоих глазах совершенно нет света. Дверь закрывается без хлопка. Арсений сглатывает, мотая головой. Руку Антон убирает внезапно. Но тут же разворачивает кресло к себе и садится на корточки для того, чтобы заглянуть в глаза Арсения. Сам Арсений не против. Он с неким желанием заглядывает в зелень, потому что хочется. Потому что его реакции, его Тьма будто начинает медленно брать вверх. И это пугает. Даже больше, чем Арсений думает. — Арс, ты ж знаешь, что он это из-за ревности, да? — Мне кажется, он прав. Ты можешь не видеть, наверное, что-то во мне из-за чувств. Но Слава — маг. И мне кажется, он может видеть то, что там скрыто. Что во мне скрыто. Или уже совсем и не скрыто. — Что? Почему ты так говоришь? — Я чувствую что-то. Очень ощутимо. Тьма будто берёт вверх надо мной. И я просто забываю о том, кто я есть. Я теряюсь. Арсений вот так открыто не собирался разговаривать, но присутствие Антона сглаживает все его квадратные рамки. Ему хочется рассказать. И хочется поделиться. Антон берёт его лицо в свои ладони и оглаживает щёки большими пальцами в попытках успокоить. — Арс, я помогу справиться. Только не отталкивай. Ладно? — Арсений молча кивает. — Я уверен, что это не крайняя стадия пиздеца. У нас впереди ещё куча дерьма. И нам надо с этим справиться. — Необходимо справиться. — Да, Арс, необходимо. И мы это сделаем, так? Арсений вместо слов тянется своими ладонями к уставшему бледному лицу и трогает кожу около век. — Тебе нужно поспать. — Арс, не мороси. Я высплюсь рядом с тобой. Сейчас нужно как-то действовать, потому что я не позволю тебе окунуться в Тьму с головой. — Арсений сглатывает, потому что мысленно — ему уже казалось, что он обречён. — К тому же — кто тебя с такими светлыми голубыми глазами возьмет в Повелители Тьмы? Арсений улыбается совсем немного, но улыбается. Приходится встать и сесть в своё кресло. Арсений падает в него, пару минут молчит, пока Антон просматривает что-то в папках, и задумчиво произносит вслух мысли, которые всё это время сидели в его голове. — Я думаю, мне надо поговорить с Агриппиной. Антон хмурится, тут же откладывая папки. — Я не думаю, что тебе нужно её слушать. — Почему? — Она была не самым честным человеком, если её можно было так назвать, когда я пытался спасти её от безумия, которое она устроила. Голос Антона вгоняет в ступор. Теперь слова Славы о том, что Антона побаивались — становились всё более ощутимыми. Резкость так и проскальзывала. Нет, всё-таки Арсению хотелось бы знать Антона и раньше. Сейчас ему вновь предстоит узнать его заново. Он уже начал узнавать. Только много ли они успеют? — Что она сделала? Я хочу услышать это от тебя. Антон мешкается. Облизывает губы. И смотрит на Арсения в упор. Своей яркой зеленью, затопленной ветром. Шквальным. — Она заключила сделку с Тьмой, Арсений. Но об этом ты и так знаешь, разве нет? — И никто не смог её остановить? — Слава не смог, потому что не хотел. Ты думаешь, он не хотел её убрать? Арсений сглатывает, не понимая. — Убрать? Антон на секунду приподнимает уголок губ в ухмылке. И теперь Арсений видит отражение себя в этих глазах. Он в этом поле листвы стоит на ветру, качаясь так, будто его сейчас сдует и унесёт навсегда. Куда-то далеко. Туда, откуда не выбираются. — Ты пойми одно, Арсений, если бы Слава хотел помочь и уберечь её, если бы он любил её по-настоящему, он бы не позволил этому всему случиться. Агриппина знала, что он не станет её останавливать, даже если тебе он говорил, что пытался. Нет, Арс, он не пытался. А я пытался. Но у меня не вышло. В той жизни я просуществовал недолго. Вскоре после её кончины меня постигла похожая участь. Только вот я… — Антон запинается, усмехаясь. — Я не знал, что она потащит меня за собой. И он тоже не знал. Сейчас он жалок в своей ничтожности только лишь из-за того, что жалеет о том, что было когда-то. Он совершил огромную ошибку, думая, что всё будет так, как он хочет. Но у Тьмы всегда есть запасные варианты. Арсений не может отвести взгляда. В глазах Антона он видит самую настоящую бурю из противоречий. Он видит отголоски прошлого. Чувствует. И решает уточнить. Потому что он не смог бы оставить слова Антона без внимания. Не сейчас. — Она тебя убила? Антон сглатывает, но взгляд не отводит. — Первый взнос за услугу. Я был нулевым пациентом. Я стою ровно столько, сколько нужно было Тьме. Валюта. Арсений не понимает, что чувствовать, потому что ему банально страшно что-то дальше говорить. По кускам себя собирать он так и не научился, даже если делает это на постоянной основе, да только ноет всё, болит и постоянно разваливается на мелкие кусочки. — Ты должен меня ненавидеть. Взгляд Антона резко меняется. Арсений даже не успевает понять ничего, как Антон уже смаргивает пелену прошлого и начинает смотреть более осознанно. — Пиздец. — Антон вытирает пот со лба. — Прости, Арс. Мне не нужно было этого всего говорить. Я сейчас не там, а здесь. И я не буду тебя ненавидеть. Потому что ты — не Агриппина. Да, Род один. Но это не значит, что её грехи ложатся на тебя. — Антон останавливается на секунду, пытаясь высмотреть в Арсении что-то. — Я напугал тебя? — Немного. Я просто узнал тебя с новой стороны. Вот и впал в ступор. Антон теряется, но вполне быстро берёт себя в руки и встаёт с места, подходя ближе. Арсений встаёт тоже, с готовностью смотря прямо в глаза, где больше нет ветра. Прошлое резко отступило. Руки ложатся на арсеньевские плечи. — Над тобой берёт контроль Тьма, а надо мной — прошлое. И я даже не знаю, что хуже. — Обе ситуации. Я теперь не знаю, что делать. — Арс, ничего не делать. Я в том плане, что мы с тобой сейчас рядом. И нам бояться нечего. Арсений усмехается. — Знаешь, я боюсь, что когда стану Тьмой, ты станешь валютой. — И ты меня съешь? Арсений криво улыбается. От отчаяния. — Тебя это не пугает? Антон подходит ещё ближе и шепчет уже в самые губы. — Нет, потому что в этот раз я смогу тебя спасти. И сделаю всё для этого. Антон едва касается губами губ Арсения. И этого хватает с лихвой для того, чтобы успокоиться. Арсений готов упасть от слабости в ногах, но Антон резко перемещает руки на пояс, удерживая на месте. И это та самая опора, в которой Арсений сейчас нуждался больше всего. — Спасибо. Арсений говорит сразу же после того, как отодвигается немного, потому что не хочет оставлять благодарность на потом. — За что? — За всё. Антон мягко улыбается, но сказать ничего не успевает. Дверь кабинета открывается слишком громко и резко. На пороге парень лет 25-ти. Смотрит с улыбкой. Татуированный, дерзкий и абсолютно точно не человек. Арсений смотрит с подозрением. И переводит взгляд на Антона, ища поддержки. Но видит там узнавание. Слишком явное. — Эд? Арсений хмурится, ничего не понимая. И осознаёт, что замер, когда слышит отчётливое: — Привет, братец.