Феникс (Продолжение "Доблестью моей облекаюсь")

Микаса толкает дверь. Сердце ухает куда-то в пятки, а глаза застилает пелена слёз. На столе стоит чашка с дымящимся чёрным чаем. Ноги подкашиваются, не в силах выдержать осознание того, что значит факт существования этой чашки в реальности. Девушка падает на колени, закрывает лицо руками. Неужели она сходит с ума и всё это лишь жестокие галлюцинации изнемождённого количеством пережитых страданий мозга? Всё это время, с момента победы человечества, смерти Эрена и почти всех товарищей, известия о полном уничтожении отряда Леви и пропажи его без вести... Она жила словно погружённая в транс. Невыносимый каскад горя заблокировал её чувства. А эта чёртова чашка просто снесла все барьеры, выпустив хлёсткие потоки не пережитой боли. Её трясло от беззвучных рыданий. "Надо убедиться, что эта чашка ещё там, надо открыть глаза...". Но от такого простого действия сковывал ужас. Будет там эта чашка или нет... по-своему пугающ любой исход. Однако, собрав остаток своей могучей воли, Микаса вырывается из сладкого неведения, распахивая заплаканные серые глаза, готовая принять любую реальность. Не может быть... В размытой от слёз панораме она упирается взглядом в до боли знакомый силуэт, возникший прямо напротив неё, у двери, ведущей из кабинета в спальню. -"Л-леви?.."- дрожащим голосом срывается с её уже отвыкших от этого имени уст. Она спешно смахивает слёзы, моргает, необходимо придать реальности больше ясности. Не может быть. Глаза девушки встретились с неподвижно уставившимся в неё взглядом сильнейшего война человечества. Мгновение она считывала его облик, заново узнавая, подмечая изменения. Тонкие полосы шрамов через всё лицо, сильные руки опираются на костыли, ниже.. нет левой ноги до колена. Она моментально всё поняла. Прекрасно зная каждый нюанс характера любимого, Микаса и не думала осыпать его глупыми вопросами. Не в силах больше выносить дистанцию, она вскакивает, подбегает к Леви и утыкается лицом в грудь, присогнув колени, нежно обхватив сзади за плечи. Ей так необходимо было почувствовать жар родного сердца. Леви откинул один костыль и на её макушку бережно опустилась ладонь капитана. Он склонил к ней голову, шёпотом выдохнув у самого уха - "Микаса". На ушную раковину щекотно упала его слеза. За мгновение между ними растворились все годы разлуки и все загрубившие сердце страдания. Счастье накрыло обоих с головой, такое долгожданное и чистое. Не нужно было слов. Микаса всё поняла. Тот последний бой сделал капитана инвалидом, а Леви не мог позволить себе быть слабым, тем более чтобы таким его видели другие. Даже самые близкие... А уж перспектива быть для кого-то обузой - равносильна смерти. Она знала, что он ей скажет, почему не стал возвращаться, предпочтя пропасть для всех без вести. Не хотел стать досадным бременем для молодой, красивой девушки, которая и так уже пережила несусветное количество дерьма, и забрать своей немощью её право на лёгкую и счастливую жизнь. Но сейчас... Микаса смеялась и плакала, вволю отдавшись эмоциям. Оторвавшись от груди, она принялась осыпать поцелуями лицо любимого, давая понять, что шрамы её нисколько не страшат. Леви нежно отстранил девушку, поймав пальцами её подбородок. Льдисто-серые глаза из под грозно-нависающих надбровных дуг источали такую несвойственную для них тёплую любовь, но, вместе с тем, были полны тоски. Две глубокие полосы шрамов тянулись по диагонали через правую сторону лица: длинный рубец от лба до подбородка рассекал слегка помутневший глаз и губы почти по середине, другой пришёлся на щёку. Было и множество мелких, не сильно заметных рубцов. Однако эти узоры отнюдь не сделали мужчину безобразным, лишь придали ещё более суровый и угрожающий вид. С ними он даже больше соответствовал своему статусу "Лучший солдат человечества", словно каждая из этих отметин увековечивала память его легендарных сражений. - "Аккерман.. и с того света вытащишь" - он слегка усмехнулся и отчаянно впился поцелуем в безумно соскучившиеся по нему уста возлюбленной. Мир поплыл. Микаса выкрутила до предела все свои органы чувств, чтобы не дать реальности ускользнуть словно сладкому сну. Она жадно ласкала его губы, отвечала на движения языка, чувствуя забытый вкус их поцелуев - солоновато терпкий, с нотками чёрного чая... Обхватив сильную спину, прижалась всем корпусом максимально близко, наслаждаясь обжигающим теплом его мускулистого тела и ощущая как прохладная рука Леви длинными тонкими пальцами перемещается от талии к бёдру, сжимая его и выпуская стаю мурашек... Обоняние улавливало тонкие нотки мыла и табака... Слух ласкало его шумное страстное дыхание и периодически вырывающееся из груди глухое рычание, пробегающее вибрацией по всему её телу... Только о зрении она предпочла пока забыть, созерцая во тьме яркие вспышки ощущений и пытаясь удерживать равновесие за двоих. Не вышло. В какой-то момент Леви потянуло назад, а Микаса упустив мгновение, когда можно было исправить ситуацию, повалилась на пол вслед за ним. Благо солдатская реакция капитана никуда не делась и он умудрился приземлить их двоих довольно мягко, успев отбросить оставшийся костыль, подхватить правой рукой девушку за талию, а левую использовать в качестве опоры на пару с единственным своим коленом, развернувшись в падении так, что он оказался в нависающем над ней положении. - "Жива?" - поинтересовался он своим обычным невозмутимым тоном. В ответ Микаса звонко расхохоталась, сама себе удивляясь. Последние годы она существовала словно каменная статуя, заколдованная Медузой Горгоной, ничего не чувствуя. Сейчас же в присутствии Леви чары спадали и по ней начала растекаться жизненная сила, пробуждая все забытые ощущения, накрывая волной эйфории. Немного успокоившись и открыв глаза, она упирается взглядом в лицо Леви, успевая заметить ту самую мимолётную улыбку, подаренную ей тогда, во время прогулки у моря, за день до судьбоносного момента прощания. Ещё несколько мгновений они продолжают смотреть друг другу в глаза, затем капитан отстраняется и садится рядом. Микаса следует его примеру. - "Надо поговорить" - произносит мужчина, уставившись в точку перед собой вдруг потухшим взглядом. Очнувшись от вскружившей голову невыносимо притягательной химии тела любимой, он вернулся к своему рациональному началу, вспомнив все "против" их воссоединения, почему он предпочёл тогда не возвращаться. Для него всегда было важно сначала всё прояснить, только потом давать волю чувствам. - "Да... Только не вздумай пытаться отделаться от меня лишь под предлогом своих увечий. Для этого тебе придётся придумать что-то получше." Леви поднимает глаза на Микасу и горько ухмыляется: - "Я в курсе твоей самоотверженной дурости... поэтому и предпочёл самоустраниться". - "Я понимаю, почему ты так поступил... Но не стоило решать за меня" - прошептала Микаса - "Расскажи мне о том своём последнем бое, как это произошло?"