When Bad People Kiss

XIII

      Середина 1995              Тревор ожидал увидеть совсем другой дом.       Он не знал точно, что именно представлял, но определённо не это. Может, высокую пологую крышу, большой сад, гараж, бассейн на заднем дворе. Майкл уже не бедняк — если захочет, то имеет право утопать в роскоши. Он покупает самые шикарные костюмы и самые дорогие сигареты в мини-маркетах по всей стране. Если в клубе познакомится с женщиной, то купит ей самый богемный напиток. И, конечно, никаких денег не жалко на пакетики кокаина, что сейчас лежат в кармане рубашки.        Но новый дом Майкла — его и Аманды — приютился в тихом пригороде Северного Янктона. Близость к жилищу Лестера объясняется близостью к работе. Дом простой. Милый и простой. С крыльцом и снегом на крыше, небольшим игровым двориком Джимми и Трейси. Это дом офисного работника, раздражённого своим начальством и спящего с секретаршей, но никак не дом грабителя банков и начинающего криминального авторитета. Это обитель нормального человека с нормальной семьёй.       — Ну, что думаешь? — горделиво спрашивает Майкл, как будто бы сам всё это построил. Опираясь на белый заборчик, который за отдельную плату покрасил кто-то другой, он указывает на дом. — Неплохо, а?       — Лучше, чем тот дерьмовый трейлер, это точно, — отвечает Тревор.       — Чёрт возьми, ага. У всех своя собственная спальня теперь. Я ещё подумал сделать пристройку сзади и обустроить там офис или что-то такое модное. Игровую комнату, может.       — Чтобы курить сигары и хлестать портвейн?       — Типа того, — ухмыляется Майкл.       Тревор закатывает глаза и поднимает свои сумки с вещами одной рукой. Второй он продолжает прижимать маленький комочек к груди. Майкл выпрямляется и внимательно смотрит на него.       — Не знаю, как Мэнди отреагирует на то, что ты подаришь детям щенка. Она может всучить его тебе обратно.       — Боюсь, путь тут только один. Как только дети увидят пса, они сразу полюбят его, — Тревор поднёс щенка лабрадора к лицу, сморщив нос в ответ на то, что тот лизнул его щёку. — Сразу ведь, да, приятель?       Майкл обречённо стонет и открывает калитку.       — Не надо меня жалеть, Т.       Тревор игнорирует Майкла. Щенок начинает пищать, и он сжимает его сильнее, зарываясь пальцами в мягкую шёрстку. Тревор никогда не хотел заводить животных, родители были против этого — только не в их маленьком трейлере — но очевидно, что нытьё Трейси и то, что Тревор не упустит шанса побесить Аманду, сделали своё дело. И именно поэтому он выбрал самые шумные игрушки для Джимми и самого активного щенка в местном зоомагазине.       — Если он нассыт на ковёр, Аманда ведь к тебе пойдёт, — дойдя до двери, говорит Майкл, словно прочитав мысли Тревора. — Убирать за ним она не станет.       — Бля, М, у неё два ребёнка вообще-то. Она уже должна привыкнуть смывать всё дерьмо.       Майкл поднёс руку к дверной ручке и замер.       — Эм. Да, кстати об этом. Следи за языком, пока ты тут. Они сейчас повторяют за взрослыми абсолютно всё подряд.       — Да помню я, помню, я же не совсем ёбнулся, — отвечает Тревор и широко ухмыляется Майклу. — Расслабься, не буду материться, поджигать спички или доставать пистолет. Обещаю.       Майкл смотрит Тревора, и его взгляд смягчается. Он крестится и произносит маленькую шутливую молитву, обращаясь к небесам. Руки у Тревора заняты, и ударить нечем, поэтому он несильно бьёт ногой по голени Майкла.       — Будь паинькой, — предупреждает тот Тревора, а затем открывает входную дверь.       Сладкий запах выпечки сразу же окутывает их. Майкл удивлён, но ровно до того момента, как слышит свою тёщу, негромко поющую себе под нос. Тревор догадывается, что Аманда не из тех, кто накидывает на себя фартук и начинает готовить печенье только потому, что ей исполняется двадцать пять. Мама Тревора тоже не такая. Он старается не вспоминать вездесущий запах отбеливателя, которым пропитаны все его детские воспоминания. Да и места для духовки у них всё равно не было…       Тревор ожидает, что Майкл превратится в Фреда Флинстоуна и начнёт кричать «Дорогая, я дома», но вместо этого он просто бросает свои сумки на пол и идёт на кухню в поисках еды. Тревор на минуту замирает у двери, пока щенок не начинает скулить и вырываться, чтобы его отпустили, и ему ничего не остается, как чуть ли не бросить его на пол.       Щенок тут же уносится прочь, направляясь вслед за Майклом на кухню.       Наступает пауза, после которой мама Аманды начинает визжать, а собака — лаять, и за этим следует настоящий ад.       Щенок сразу же обретает огромную популярность у обоих детей: Трейси, которой почти четыре, тут же обнимает его за крошечную шейку, а Джимми, в свои два с половиной года ещё немного шатающийся на ногах, восторженно хлопает в ладоши и хихикает, когда щенок подпрыгивает, чтобы лизнуть его лицо. Майкл прислоняется к дверному косяку с бутылкой пива в руке и ухмыляется, как будто это его подарок.       Однако все знают, что это собака их дяди Т. Трейси целует его в щёку, её глаза наполняются счастливыми слезами. Обычно Тревору по боку на такие нежности, но он неравнодушен к золотоволосой девочке и её неуклюжему брату.       Аманда тоже знает, что это собака дяди Т. Она не здоровается с мужем, а садится в кресло у телевизора с прямой спиной, положив руки на колени. Она смотрит на щенка так, словно это какой-то инопланетянин, вторгшийся в дом и захвативший семью. Когда Трейси пытается взять пёсика на руки, чтобы показать матери, Аманда просто игнорирует дочь и смотрит на Тревора.       Он вопросительно поднимает брови и ждёт до тех пор, пока она не отводит взгляд.       — Дядя Т, дядя Т, смотри! — вопит Трейси, веселясь от того, как щенок перекатывается на спину и оголяет животик, который Джимми осторожно поглаживает.       — Как назовёшь его, детка? — спрашивает Майкл. Он опускается на колени и гладит собаку за ухом.       — Т, — отвечает девочка, и Аманда на это тихо покашливает.       — А, нет, нет. У нас уже есть Т, двоих не надо.       — Да уж, спасибо, боже, — бормочет Аманда.       — Давай что-то другое, сладкая моя. Типа, Рекс, например.       Трейси бросает на отца возмущённый взгляд и скрещивает свои пухлые ручки на груди.       — Не, не хочу Рекса.       — Басти?       — Нет.       — Эм, Расти?       — Нет! Т!       — Я выберу, ладно? — вмешивается Тревор, ухмыляясь Трейси, — Т — хорошее имя, но мне кажется, что щенку не подходит. Как насчёт Вайпера?       Тревор собирался сказать «Шив», но подумал, что это уже слишком. Трейси на минуту задумалась, а потом радостно кивнула.       — Вайпер. Вайпер! Да. Вайпер.       Майкл закатывает глаза, но выглядит вполне довольным. Он делает большой глоток пива, и Тревор замечает, как взгляд Аманды останавливается на бутылке. Как много Майкл пьёт с тех пор, как они приехали сюда. Он не может понять, почему: в последнее время тот почти без умолку говорит о своих детях, и всё же именно Тревор сидит с ними на ковре в гостиной, скрестив ноги.       Прежде чем кто-то успевает затронуть тему алкоголя, входит мама Аманды в красивом розовом фартуке и перчатках-прихватках, измазанных мукой.       — Детки, печенье готово. Может, вы двое пойдёте мыть руки, а потом поможете мне украсить десерт?       Трейси сразу же вскакивает. Она берёт Джимми за его толстую маленькую руку и выводит из комнаты в сторону ванной. Тревор на мгновение поражается тому, как по-взрослому она себя ведёт, но тут Аманда прочищает горло и переключает его внимание на себя.       Она по-прежнему выглядит совершенно не впечатлённой. Вайпер подходит к ней и обнюхивает тапочки, а затем устраивается у её ног. Тревору кажется, что уголок рта Аманды дёрнулся, но всё произошло быстрее, чем он успел понять.       — Кто-нибудь из вас, — холодно начинает она, — подумал о том, чтобы спросить меня перед тем как приводить в дом собаку?       — Нет, — отвечает Тревор, — и в голову не пришло.       Её щёки вспыхивают краской.       — Когда вы двое будете заниматься тем, чем занимаетесь, кто будет за ним присматривать? Трейси и Джимми пока слишком маленькие для этого. Я буду ухаживать за ним. Я, и ты это знаешь. Мне не нужна собака.       — А ты ему нужна, — комментирует Майкл, показывая на щенка жестом. Когда Аманда хмурится, он наклоняется и прикасается губами к её щеке. — Ну что ты, детка. Это мило, и дети в восторге. Тревор молодец.       Она улыбается такой тонкой улыбкой, что Тревору хочется рассмеяться, но вместо этого он просто засовывает руки в карманы и бросает на неё взгляд, который заставил бы и более храбрых мужчин и женщин бежать подальше. Она только прищуривается.       — Ну, если это идея Тревора, значит, всё в порядке, — приторно-сладко говорит она, и Майкл целует жену в макушку. — Мы же не хотим обидеть... м-м, лучшего друга, правда?       Майкл выпрямляется и хмурится, понимая, что на самом деле она не на его стороне.       — Эй, да ладно. Не начинай.       — Не начинай? Не начинай? Ты улетишь на следующей неделе и снова оставишь всё на меня!       — Прости меня за то, что я должен зарабатывать столько денег, чтобы содержать тебя, и чтобы ты не работала! Прости меня за то, что всё, что я делаю — ради тебя и детей!       — Ради меня? Ради меня и детей? — Аманда встаёт, снова смотрит на бутылку в его руке, — Даже не пытайся притворяться, что ты живёшь так, как живёшь, для нашего блага.       — Что, простите? Когда ты чего-нибудь хочешь, кто за это платит? Кто платит за дом? Кто оплатил твою операцию, а? Когда в прошлом году твоим друзьям понадобилась помощь, кто?..       Её глаза расширились, и она замотала головой с такой силой, что Майкл тут же замолчал. Тревор, наслаждавшийся спором, поднял брови.       — Что насчёт друзей? — осторожно спрашивает Тревор.       — Не твоё дело, — огрызается Аманда и снова поворачивается к мужу, который выглядит более чем смущённым. — Мы потом поговорим об этом, Майкл. Дети уезжают к моей маме через два часа. Разговор может подождать.       Не может, и Тревор это знает. И не только потому, что плечи Майкла напряглись настолько, что Тревору потребовался бы самый грубый трах, чтобы снять с них напряжение, но и потому, что он знает всё о вечеринке-сюрпризе, которую Майкл запланировал на день рождения Аманды. Даже Лестер, который никогда в жизни не встречался с этой женщиной, с неохотой, но едет на неё.       Он и сам с ужасом ожидает этого события, но, по крайней мере, будет много алкоголя, чтобы отвлечь его от того, как Аманда обязательно прилипнет к Майклу, как только в её крови появится вино.       Закончив спор, Аманда отправляется собирать вещи Трейси и Джимми. Майкл вздыхает ей вслед и поднимает глаза к потолку, а затем обращается к Тревору.       — Я же говорил тебе, что собака — плохая идея.       — Да что ты мне тут заливаешь, блядь. Ты сам хотел.       — Может быть, потому что ты предложил это, когда мы были пьяны?       — Э, я не был пьян. Я не настолько легкомысленный, чтобы напиться с двух бутылок пива.       — Мудак, — пробормотал Майкл, как раз когда вошла миссис Уайт, вытирая руки о фартук.       Она немного похожа на Аманду, хоть и выглядит более счастливой. Её волосы поседели, на лице появились морщинки, но она улыбается приятной улыбкой, а глаза проницательны. Она не сердится на ругань Майкла, а лишь поднимает бровь и пожимает плечами.       — Осторожнее, — говорит она немного насмешливо, и Майкл коротко улыбается ей. — Скоро за мной и детьми приедет Рэндалл. Вы уверены, что не надо выделить деньги на еду для вашего собрания?       Она понижает голос при упоминании о вечеринке-сюрпризе. Майкл качает головой.       — Правда, миссис Уайт…       — Джанет, — произносит она с многострадальным видом.       — Правда, Джанет, всё в порядке. Не волнуйтесь. Я ценю вашу заботу о Трейси и Джимми.       — К слову об этом, — говорит она, кивая на щенка, который занят тем, что грызёт угол кресла Аманды. — Вы бы слышали Трейси. Не думаю, что она сможет сегодня с ним расстаться.       — Вы уверены? Не хочу добавлять проблем.       — Не говори глупостей. Вы — семья.       Она снова улыбается, но как только Трейси начинает звать свою бабушку, снова спешит прочь. Майкл допивает пиво и ставит бутылку на каминную полку, рядом с фотографией со свадьбы Аманды и Майкла в серебряной рамке, на которой ветер раздувает цветы. Тревор не обращает внимания на тупую боль в животе при виде этой картины и вместо этого сосредотачивается на осознании того, что у Майкла действительно есть семья.       На самом деле это глупое замечание. Конечно, у Майкла есть семья. Он женат уже много лет, у него почти четыре года есть ребёнок, и Тревор уже много раз был рядом с ними, но здесь всё немного иначе. Его связи простираются дальше, чем просто его жена-бывшая-стриптизёрша и двое их детей. У него есть родственники, которые заботятся о нём, и сегодня вечером дом будет полон друзей, которых они завели в жизни, далёкой от жизни Тревора. Здесь будут люди, которые и понятия не имеют, что Майкл зарабатывает грабежами. Это будет полноценное шоу двойной жизни Майкла, и Тревор не хочет быть здесь, не хочет видеть всего этого.       — В любом случае, — продолжает Майкл, как будто их никто не прерывал, — это не имеет значения. Я просто хочу провести один хороший, спокойный вечер, так что можете вы с Амандой хотя бы попытаться быть вежливыми?       — Майки, Майки, Майки. Я всегда вежлив. Это она меня ненавидит.       Это, конечно, совсем не так — Тревор мечтал вырвать её кишки голыми руками, просыпался весь в поту от одной мысли о том, чтобы зарезать её, — но Майклу не нужно знать о его ненависти. В последнее время Аманда стала меньше раздражать его, и это не значит, что она внезапно понравилась Тревору. Есть большие сомнения, что это вообще когда-нибудь произойдёт.       Майкл только вздыхает вместо того, чтобы задать ему вопрос, и уходит за пивом. Похоже, он только этим и занимается — бушует, вздыхает и пьёт — и Тревор вполне доволен, оставляя это на усмотрение самого Майкла.       В конце концов, в том, что Аманда срывается на муже, Тревор не виноват. Это не он обрюхатил стриптизёршу, не он попросил выйти за него замуж, вместо того чтобы просто высылать ей деньги каждый месяц. Он не тот, кто потом завёл ещё одного ребенка и купил дом. Он не тот, кто трахается со своим лучшим другом, а потом приходит в ярость, когда этот самый лучший друг осмеливается упомянуть об изменах жене.       Впрочем, это горькие мысли для другого раза — Тревор отбрасывает их на задворки сознания и садится на кресло Аманды, свесив ноги через подлокотник и потянувшись вниз, чтобы взять щенка на руки. Он не любитель животных, но у собаки такой золотой мех, что он кажется драгоценным металлом; и Тревор скучает по грабежу всех богатств мира.       Вайпер некоторое время крутится у него на животе, а затем зевает так широко, что видны крошечные молочные зубы. Тревор тоже начинает зевать и почти засыпает на уютном кресле в уютной причудливой комнате, когда к нему подбегает Джимми и тоже пытается забраться на колени.       ---       Лестер редко выходит из дома. Об этом им всем известно — всякому, кто находится в игре — не важно, на постоянке или нет — и сам Лестер знает, что все знают, и ему никогда не было стыдно за себя. Путешествовать — значит иметь бóльший шанс быть пойманным, путешествовать — значит проходить через бумажный контроль, пусть даже с поддельными паспортами, путешествовать — значит рисковать, а Лестер ненавидит риски. Но Майкл буквально умолял его приехать на автобусе на двадцать пятый день рождения Аманды. На вечеринке было обещано много горячих девушек и хорошего пива. Он хочет, чтобы друзья помогли сравнять количество гостей своим присутствием. Майкл никого тут не знает, Тревор настроен устроить драку, так что «Пожалуйста, — попросил Майкл, — Лестер, приходи».       И Лестер откликнулся на обещания Майкла, как и Тревор. Он садится в автобус и приезжает за час до первого из всех остальных гостей.       Тревор открывает перед ним дверь. Аманда весь день гуляла с подругой — Тревор с ней ещё не знаком, но по ярким и восторженным описаниям Майкла догадывается, что это длинноногая блондинка-танцовщица. А Тревор помогал Майклу затаскивать бочонки с пивом и серпантин, словно они устраивали какую-то убогую студенческую вечеринку. Аманда должна вернуться к десяти, и Тревор уже выбрал место, где спрячется.       Он собирается выскочить прямо перед её лицом, как только включат свет, и заставить Аманду закричать.       — Лестер, — кивает Тревор, жестом приглашая в комнату, — добро пожаловать.       Лестер закатывает глаза.       — Привет, Тревор.       Он выглядит измождённым — да и постоянно выглядел так в последние несколько лет. Его истощённые мышцы со временем становились всё более заметными; только за последний год он стал хромать и морщиться при каждом шаге, и Тревор уверен, что инвалидное кресло поджидает в недалёком будущем. Но сейчас он стоит с бутылкой вина в руке и неуклюже завёрнутым подарком в другой, и Тревор открывает дверь чуть шире.       — Заходи, мудачьё. Хватит тут стоять, весь из себя такой красивый.       — Майкл здесь? — с болью спрашивает Лестер.       — Здесь, Л! — раздаётся крик, слегка приглушённый, и Лестер проталкивается мимо Тревора в дом.       Майкл обнимает Лестера, когда видит его, коротким объятием.       — Привет, парень, — улыбается он. — Можешь положить подарок на стол. Спасибо. Ты не должен был ничего готовить.       — Это же день рождения, — говорит Лестер. — Я не собираюсь быть тем придурком, который приходит с пустыми руками.       Тревор ухмыляется и поднимает свои ладони, шевеля пальцами.       — Как я, ты имеешь в виду?       — Твоё присутствие уже как подарок, я уверен.       Майкл фыркает и передаёт Лестеру пару уже надутых шариков.       — Раз уж ты здесь, то помоги. Иди привяжи их к кухонным стульям.       Лестер ворчит, но подчиняется и направляется на кухню. Майкл нагибается, чтобы собрать ещё несколько украшений из кучи, образовавшейся на полу, а Тревор рассеянно наблюдает за тем, как джинсы облегают его задницу.       — Эй, — говорит Тревор, не утруждая себя тем, чтобы говорить потише, — у нас есть немного времени, пока остальные придут, да? Мы могли бы пойти окрестить твою новую кровать.       Майкл встаёт так неожиданно, что у него наверняка хрустнула спина. Его щёки вспыхивают ярким, опасным красным цветом, и он оглядывается по сторонам, словно Аманда и дети прячутся в плинтусе или за занавесками.       — Мы в моём доме, Т. Прекрати, чёрт возьми.       — Эй, эй, это было просто предложение! Я знаю тебя, Майки. Ты тоже об этом думал.       — Нет, не думал. Заткнись.       — Нет ничего слаще отказа, да?       — Нет ничего слаще моего кулака, которым я сломаю тебе нос, если ты не заткнёшься.       — Вы вообще когда-нибудь не ссоритесь? — спрашивает Лестер, заходя в комнату. — Понимаю, что ссоры неизбежны, когда у тебя горячка на работе, но вы сейчас просто декорации развешиваете, и я уверен, что никакой вражды это не требует.       Тревор хватает баннер «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ», который выглядит так, как будто его купили в долларовом магазине, и радостно наматывает его на шею Лестера.       — Никакой вражды и нет, малыш.       — Хм-м-м. Если ты так говоришь...       Лестер разворачивает плакат и помогает Майклу повесить его на дальнюю стену. Все детские игрушки убраны, а пива достаточно, чтобы напоить целый колледж алкоголиков, и Тревор немного нервничает. Он не знает, кто здесь будет, но сейчас ему хочется только одного — купить мет и устроить настоящую ночь. Не то чтобы Аманда и Майкл вели самую «чистую» жизнь, но он не удивится, если местный священник явится с подносом выпечки для всех них.       Этот дом слишком обычный. У Тревора мурашки идут по коже.       Он выходит на улицу подышать свежим воздухом и садится на край крыльца, свесив ноги через бортик. Это один из тех редких случаев, когда он жалеет, что не курит; он мог бы зажечь здесь косяк. Мог бы, но сомневается, что Майкл будет рад, если любопытный сосед заставит копов подъехать как раз в тот момент, когда Аманда вернётся домой или начнут прибывать первые гости.       Так что Тревор просто сидит, отмораживает задницу и пальцы, праздно постукивающие по колену, и удивляется, как Майкл может думать, что он действительно способен совмещать домашний уют с преступностью, и как долго, по его мнению, ему это будет сходить с рук.       В конечном счёте, это не имеет значения. Дети милые, и Тревор не причинил бы им вреда ради всего адреналина в мире, но Майкл никогда не откажется от своей криминальной карьеры ради них или Аманды. В конце концов, в выигрыше окажется один, и это — безумие, нестабильность — то чувство, которым наполнен Майкл, держа в руках тяжёлую винтовку. И эта жизнь неотделима от Тревора, так что тот не слишком беспокоится. Всё так или иначе наладится.       Тревор постукивает по крыльцу ногами.        Мужчина с огромной пушистой собакой на поводке, за ним молодая женщина с коляской. Это город для семей и для неизбежных разводов.       Как раз когда Тревору становится скучно, и он начинает подумывать о том, чтобы вернуться в дом и заняться нормальной организацией долбаной вечеринки, он замечает парня, проходящего мимо, с большими удивлёнными глазами, прикованными к нему. Тревор перестаёт стучать, совершенно не узнавая парня, и спрыгивает с крыльца.       — Привет? — полуспрашивает он, держа руки на бёдрах.       — Ничего, ничего, — быстро отвечает незнакомец. Он останавливается в нескольких метрах, и Тревор идёт ему навстречу. При ближайшем рассмотрении он обращает внимание на красивую челюсть парня и на то, как его волосы падают на глаза. Настоящий красавчик.       — Может, расскажешь, почему пялишься?       — Нет! Я не хотел. Извините. Просто не узнал.       — Да? И ты думаешь, что, блядь, должен узнать меня?       Паренёк выглядит более чем ошеломлённым ругательствами, и Тревор останавливает себя, чтобы не рассмеяться ему прямо в лицо.       — Нет. А… нет. Я знаю женщину, которая здесь живёт, вот и всё, а вас я никогда раньше не видел. Кто-то из семьи?       — Ты об Аманде?       — Мэнди, да. Да. Аманда.       — Определенно, блядь, не из её семьи.       — Оу, — парень смотрит на дом, а затем на Тревора, нахмурив брови, — понятно. Она дома?       — А тебе-то что? Почему так много вопросов?       Тревор, который с радостью бросил бы Аманду на съедение волкам, если бы у него была такая возможность, чувствует смутное беспокойство по поводу этого любопытного засранца, и он не собирается давать ему больше информации, чем нужно. Парень потирает руки и неожиданно настороженно смотрит на Тревора, полностью избегая его взгляда.       — Вы отец Трейси и Джимми?       — Нет, блядь, не отец. Ответь на мой вопрос. Какое отношение всё это имеет к тебе?       — Я… я Марк. Разве она не говорила обо мне?       Тревор изо всех сил бьёт парня по ногам быстро потеряв терпение. Марк спотыкается и ругается, когда ботинок Тревора врезается в босые пальцы ног, торчащие из шлёпанцев, но Тревор удерживает его на месте, задирая подбородок вверх и упираясь лицом прямо в его лицо.       — Скажи мне, почему я должен рассказывать тебе о ней?       — Она, мы… — Марк задыхается, борется, красивое лицо становится ярко-красным, — Я живу через квартал. Моя дочь ходит в тот же детский сад, что и Трейси.       — Да? И?       — И, ну, Мэнди… мы… ну, ничего особенного… просто, знаете…       Марк покраснел ещё больше и осёкся, когда Тревор убрал ногу и поднял брови, совершенно восхищённый.       — Ты трахаешь её?       Выражение лица Марка говорит само за себя. Тревор смеётся, задыхаясь, представляя себе, что чувствует симпатичная бывшая стриптизёрша, у которой муж так редко бывает дома. А она сидит с двумя детьми и больше ничего не делает, может быть, каждую ночь ублажает себя, вспоминая когда-то доброе лицо мужа, может быть, вообще не получает удовольствия, до тех пор пока не вспомнит того папу в детском саду Трейси, который улыбается ей каждое утро, и, может быть, она идёт с ним обратно, когда прощается с дочкой, и, может быть, однажды он возьмёт её за локоть, поцелует в щёку и спросит, не хочет ли она пойти поужинать, и она спрячет кольцо на пальце и скажет «да», и действительно, дети любят его, и она думает, что тоже немного любит его, хотя он слишком нежен с ней и не может прикасаться к ней с той страстью, с которой когда-то прикасался Майкл. По крайней мере, он рядом, по крайней мере, он прикасается к ней.       — Это не твоё дело, — неуверенно говорит Марк.       — О, нет, нет, нет, я знаю. Совсем не моё. Я просто друг семьи, понимаешь. Я тебе не конкурент.       Тревор не может перестать смеяться, даже когда врёт, и Марк выглядит, по крайней мере, немного лучше, хотя он всё ещё морщится, когда наступает на ногу.       — Извини за это, приятель. День был тяжёлый, и кто-то должен присматривать за бедной одинокой Амандой и её детьми, оставшимися без отца. Я рад, что у неё кто-то есть, знаешь ли.       — Э-э-э… Нет. Это… это понятно. Возможно, мне не следовало спрашивать вас обо всём этом, не представившись.       Тревор кивает и обхватывает бесхребетного глупого человека за плечи рукой, крепко сжимая его.       — Эй, ты ведь знаешь, что у неё сегодня день рождения? Двадцать пять, и она отлично выглядит.       — Да, я собирался пригласить её на ужин…       — Нет, нет, нахер всё это столование. Она всё равно сейчас не дома. Вот что я тебе скажу. У нас сегодня будет вечеринка, буду я, нескольких её друзей, большой сюрприз. Ты должен прийти.       — Я…       — Не смей отказываться. Ты обязан прийти. Ради Аманды.       — Эм. Ну ладно. Когда?       — Приходи в одиннадцать. Знаю, поздно, но твой приход может стать ещё одним сюрпризом. Представляешь, заходишь ты, весь в костюме, с охапкой роз, может, с бриллиантовыми серьгами… Она купится на это дорогое дерьмо, приятель. Навсегда тебя запомнит.       Марк сглатывает, отходит от Тревора на почтительное расстояние. Тревор смеётся и собирается сказать что-то завлекательное, но замечает лицо в окне. Майкл любопытно смотрит на них двоих, подняв брови. Марк не видит его, поэтому Тревор отпускает бедолагу домой, слегка пихая его в сторону подъездной дорожки.       — Не забудь, Марк. Одиннадцать вечера, прямо здесь! И алкашку захвати.       — Ладно, я… — парень заикается, кажется, в нетерпении, что может уйти, — приду. Конечно. Тогда… увидимся позже.       Тревор ухмыляется ему вслед, пока тот не доходит до конца улицы и не сворачивает за угол, а затем снова смеётся, слегка задыхаясь, но не в силах сдержаться. Майкл исчезает из окна и открывает входную дверь, хмурясь.       — Что ты задумал, Т? — кричит он. Он совсем не похож на того слабака Марка — и хотя у него нет таких мягких волос и добрых глаз, Майкл более красив, более смел, более убедителен, чем та тряпка. Его волосы отливают светом, который отражается и в глазах.       — Просто пытаюсь подружиться с местными, — говорит Тревор, подходя к дому и ухмыляясь. Он запрыгивает на крыльцо и тянется рукой, чтобы ненадолго сжать запястье Майкла, как будто это маленькое прикосновение отвлечёт его от того, что он только что увидел.       Кажется, это срабатывает — Майкл отдёргивает руку, но посылает Тревору короткое и мягкое движение губ вверх — и направляется обратно в дом. Тревор следует за ним, впервые предвкушая вечеринку: ему не терпится, чтобы Аманда пришла, напилась и открыла подарки, не терпится, чтобы Марк появился и заявил, как сильно он её любит и — самое главное — не терпится, чтобы Майкл разжал кулаки в отместку за свой неудачный брак.       ---       Включается свет, и Аманда восторженно вопит, обнаруживая, что как минимум половина соседей пришла на вечеринку.       Тревор в конце концов решил не выпрыгивать прямо перед Амандой, вместо этого прятался за столом вместе с Лестером, который как будто бы никогда не веселился, он хмурится и морщится. Майкл выходит вперёд, как только Аманда замолкает, и целует её, передавая небольшой упакованный подарок.       — С днём рождения, дорогая, — проговаривает он, отходя назад; толпа напирает, хлопая и крича.       Вечеринка всё-таки оказывается сюрпризом для Тревора: мужчины и женщины не одеты в бежевые костюмы, не потягивают игристое вино и не обсуждают работу. Это настоящая вечеринка. Спиртное наливают сразу, причём много и быстро. Тревор сразу берёт водку и плещет в стакан для Лестера, отворачиваясь от импровизированного стола в его поисках.       Удивительно, как быстро всё перешло в привычное русло. Музыка из стереосистемы звучит почти оглушительно, в столовой образовался танцпол, на котором тесно прижимаются друг к другу слишком взрослые, чтобы вести себя как подростки, тела. Тревор уверен, что видел, как в ванную комнату незаметно проносили кокаин. Не хватает только танцев на коленях и азартных игр.       Он проходит мимо, вероятнее всего, подруг Аманды, которые были у неё до жизни с Майклом; они в основном высокие, в основном худые, в основном красивые. Похоже, девушки тоже знают Тревора, потому что все бросают взгляды, полные отвращения, и отворачиваются, чтобы пошептаться друг с другом. Он показывает им средний палец и проходит мимо.       Тревор замечает Аманду и Майкла, которые шёпотом разговаривают в коридоре; на Аманде браслет из платины и бриллиантов — подарок Майкла. Он держит руки на её талии, а она шепчет ему на ухо. Тревор тоже кидает им известный жест.       Лестер обнаруживается в гостиной: он сидит в кресле Аманды и с опаской оглядывает веселящихся. Тревор стоит в дверях и на мгновение жалеет его: Лестер ведёт в основном отшельнический образ жизни, и хотя ему не чуждо буйное поведение, обычно оно исходит только от Майкла и Тревора или безликих людей в баре. Это мужчины и женщины, которые почти все знают друг друга и ничего не знают об убийствах или ограблениях, которым кое-кто здесь предаётся.       — Спасибо, — благодарит Лестер, принимая напиток, и морщится, когда Тревор садится на подлокотник кресла. — Напомни-ка мне, зачем я приехал?       — Чтобы помочь Майклу поддержать иллюзию его хорошей семейной жизни.       — Вот пусть сам и поддерживает, блядь. У него есть жена и дети для этого. А у меня и без того работы хватает, — Лестер делает глоток своего напитка. — Вечеринка должна быть там, где я мог бы заплатить девушке, чтобы она сняла свои шмотки передо мной.       — Ты такой джентльмен, — бормочет Тревор, но соглашается.       Лестер только вздыхает в ответ и смотрит на людей в другом конце комнаты; они молоды, может быть, около двадцати, и Тревор не может представить себе Майкла, общающегося с кем-то из них по собственной воле. Может быть, это родители малышей-дошкольников, с которыми Аманда познакомилась, пока жила здесь, а может и нет. Тревору плевать, но он восхищается упругой задницей одного из мужчин.       — Старые подружки Аманды здесь. Они вроде как стриптизёрши. Могу подобрать для тебя пару.       Лестер бросает на него строгий взгляд, слишком взрослый для его возраста:       — Эй. Прекрати. Не надо тут драму разводить. Мы должны себя хорошо вести, ради Майкла.       — Что, блядь? Нет, нет. Он не ведёт себя хорошо. Мы ему ничего не должны.       — М-м-м, в некотором роде, вообще-то, должны. Без него мы не смогли бы провести и половины наших операций.       Тревор чувствует слабый всплеск гнева в животе, неприятный и колючий.       — Если ты правильно помнишь, когда М провёл год, играя в счастливую семейку, я занимался своими делами на юге с командой, и у меня это получалось чертовски хорошо.       — Да? Почему же тогда ты до сих пор с нами? — Лестер смеётся, пока не замечает опасный взгляд Тревора, и поспешно добавляет. — Не то чтобы я жаловался. Без тебя, я думаю, мы бы тоже не добились успеха. Мы же команда, ты знаешь.       — Ах, Лестер, — усмехается Тревор, и гнев мгновенно рассеивается, — я знал, что тебе не всё равно. Ты действительно нас любишь.       — Любовь — это очень сильное слово, Тревор. Я думаю, ты был бы немного счастливее, если бы вспоминал об этом время от времени.       Тревор фыркнул. Ему не нужна лекция о любви от Лестера. Он знает о любви больше, чем любой пьяный придурок в этом доме. Она спасла его, правда; она проделала дыру в его сердце, сбила дыхание и помогла найти себя настоящего, она позволила ему убивать людей голыми руками и проводить этими же руками по Майклу, по всему его телу, позволила ему прижаться губами к этой обветренной священной коже.       — Не волнуйся, Лестер, для тебя тоже найдётся кто-то. Может быть, она прячется где-нибудь в подвале у родителей, но она есть. Ты найдешь её. Или его, или ещё кого-нибудь.       Он хочет сказать это с ухмылкой, но вместо этого просто грустно улыбается — водка, которую он потягивает, уже ударила в голову. Лестер моргает, даже не обижаясь, и это настолько странный момент, что Тревору приходится встать, чтобы сбежать от неловкости.       — Тревор…       — Забудь. Пойду найду Майкла, может, у него есть чего дунуть.       — Помни, что я говорил о поведении, — предупреждает Лестер, но его слова остаются без внимания; Тревор отворачивается.       Он всё равно оказывается лицом к лицу с Майклом; желудок сводит, когда Тревор видит, что тот идёт рука об руку с женой.       — Вы о чём? — спрашивает Майкл.       — Неважно, — отвечает Лестер. — По-моему, я всё равно до него не достучался.       — Да, но чтобы заставить Т вести себя хорошо, нужны более сильные люди, чем мы.       — Бла-бла-бла, — Тревор машет рукой и не замечает, как Аманда хмурится. Это старит её по меньшей мере лет на десять. Он так ей и говорит.       — Козёл, — отвечает она с улыбочкой, и Майкл вздыхает.       — Хватит, вы двое. Т, я серьёзно, веди себя прилично. В общем, Мэнди, детка, надеюсь ты сможешь не обращать внимания на Тревора в течение пяти минут. Это тот парень, с которым я хотел тебя познакомить. Лестер, это Аманда. Аманда, Лестер.       Лестер поднимается на ноги, слегка морщась при этом. Аманда отпускает руку Майкла и пожимает ладонь Лестеру, крепко сжимая пальцы. Тревор поднимает брови: Лестер покраснел и стал застенчивым при виде красивой женщины, и это чертовски жалкая сцена. Как будто бы он ни единой проститутки в своей жизни не видел.       — Приятно наконец-то познакомиться, — говорит Аманда. Поразительно, насколько вежливой она может быть, когда не разговаривает с Тревором, подумал он. На её лице искренняя улыбка. — Майкл много рассказывал о тебе.       — Надеюсь, не слишком много.       — Расслабься, Л. Она знает о нашей… э-э, работе, ну ты понимаешь. Она не стукачка.       — Не думаю, что Лестер о работе говорит, — отвечает Аманда, но она выглядит довольной тем, что муж всё равно защищает её. — Я очень рада, что ты смог прийти. Вся эта вечеринка — безумие, но я рада, что у Майкла тоже могут быть здесь друзья. По крайней мере, некоторые из них.       Тревор не упускает случая поворчать. Он открывает рот, чтобы возразить, но тут Лестер перебивает его, всё ещё покрасневший.       — Спасибо. Я… я тоже много слышал о тебе. О тебе и детях. Майклу очень повезло.       — Господь, блядь, Иисус, — бормочет Тревор, и Майкл толкает его локтем.       — Спасибо, — улыбается Аманда. — Кто-нибудь хочет выпить? Я принесу.       — Нет, это твоя вечеринка, наслаждайся, — говорит Майкл. — Сейчас сбегаю.       Он быстро целует её в макушку и исчезает в коридоре. Аманда немного нервничает из-за того, что осталась наедине с двумя самыми важными людьми в жизни Майкла, но Лестер быстро начинает снова заикаться о детях, и вскоре она уже показывает фотографии на стене и говорит о том, как хорошо Джимми справился с самым тяжёлым периодом прорезывания зубов.       Тревору очень нравится Джимми, но он не может найти в себе силы переживать из-за зубов, поэтому он оправдывается, мрачно глядя на Лестера. Тот выглядит немного испуганным тем, что его оставили один на один с дамой. Аманда снова улыбается, отбрасывая волосы на плечо, и он теряется в её глазах, сразу же отрываясь от Тревора.       Это больно, думает Тревор, протискиваясь сквозь толпу в коридоре, как же чертовски больно, что многие его друзья поддались чарам этой женщины.       Он проверяет часы. Без десяти одиннадцать. Если Марк пунктуален — а Тревор полагает, что он будет пунктуален — то скоро начнётся шоу.       Это помогает ему дышать немного легче при мысли, что кто-то другой сможет поддаться Аманде. Лестер вряд ли солидарен с Майклом, даже близко нет, но Тревор надеялся, что у него будет союзник в ненависти; Лестер, однако, кажется, так же решительно, как и Майкл, пытается балансировать. Аманда не сразу вызывает неприязнь, сейчас она скорее просто милая и обаятельная жена Майкла. Это прямо-таки отвратительно.       К тому времени, как Тревор оказывается на кухне, ему становится немного лучше, в основном благодаря кокаину, который он успел купить, проходя мимо ванной. Его предложила ему довольно респектабельная на вид девушка с дикими тёмными глазами и длинными рыжими волосами, но когда жжение утихло и он повернулся, накачанный и готовый ко всему, она уже ушла, и он не успел купить больше.       Майкл прислонился к холодильнику. Напитки, которые он должен был принести, стоят забытые на стойке, а сам он занят разговором с одной из подруг Аманды, наклонившись вплотную и точно обдавая её лицо пивным дыханием.       Она не выглядит недовольной.       — Может быть, есть какой-нибудь способ обойти это, — бормочет он, протягивая руку, чтобы заправить прядь волос девушке за ухо.       Она смеётся, и это не милое хихиканье, но, тем не менее, смеётся и наклоняет голову. Тревор останавливается и наблюдает за тем, как они прижимаются друг к другу. Для него это слишком бесстыдно: если Майкл собирается выставлять напоказ свои похождения, то ему, по крайней мере, хватит смелости сказать об этом Аманде в лицо.       — Это не такая уж плохая идея, — отвечает она шёпотом. — Какой план, шеф?       — Шеф? — Тревор громко ржёт и подходит к ним. Майкл выпрямляется, и девушка тут же вскакивает, словно обожжённая его взглядом. Он открывает холодильник и достаёт себе пиво, после чего захлопывает дверцу с чуть большей силой, чем это было необходимо. — Странный способ разговаривать с мужем своей подруги.       — Простите? — спрашивает она, слишком сладенько, — Мы знакомы?       — Нет, — коротко отвечает он.       Девушка смотрит на Майкла, который коротким жестом руки прогоняет её.       — Помни о нашем разговоре, — говорит она, бросив на Майкла пристальный взгляд, и уходит. Майкл смотрит девушке вслед, и голод быстро исчезает в его глазах. Когда он поворачивается к Тревору, голод сменяется лёгким любопытством и выражением лица, слишком невинным для человека, которого только что поймали на измене.       — Как тебе вечеринка? Всё нравится? — непринужденно спрашивает Майкл. Руки Тревора слегка дрожат, когда он пытается откупорить свою бутылку. И в ответ он только рычит. Пробка крепко держится на горлышке, как бы он ни откручивал её.       — Хорошо. Надеюсь, Аманда хорошо проводит время.       Он снова рычит. Руки начинают болеть, и он ругается, пиная ногой стол, а крышка ничуть не сдвигается с места. Бутылка едва не разбивается в его руках.       Майкл некоторое время наблюдает за борьбой, затем сдаётся и протягивает руку, крепко обхватывая пальцы Тревора. Когда он поднимает глаза, Майкл улыбается ему и сжимает его ладонь.       — Ты в порядке? — мягко спрашивает он.       Тревор дёргает рукой, стряхивая чужую, и наконец откупоривает бутылку. Пиво пенится, и Тревор делает большой глоток.       — О, я в порядке, — спокойно отвечает он, хотя знает, что дёргающиеся пальцы и напряжённая челюсть выдают его. — Лучше и быть не может, Майки.       — Я не идиот, Т. Что случилось? Аманда снова ведёт себя как стерва?       Тревор с усердием ставит бутылку на стойку, и оно проливается. Он подносит пальцы к губам и посасывает их, не упуская из виду, что глаза Майкла следят за этим движением.       — Твоя жена, — говорит Тревор, медленно выпуская пальцы изо рта, — не проблема, нет.       — А кто тогда? Лестер? Кто-то из гостей?       Майкл выглядит таким жалким и искренним, что Тревор осознаёт: он действительно ничего не понимает, и это почти разбивает ему сердце. Он не понимает. Он вообще не знает, он, кажется, совсем не чувствует, по крайней мере, ничего близкого к тому, что Тревор ощущает в своём животе: к бабочкам, которые, как летучие мыши душат его всякий раз, когда Майкл бросает ему самую мелкую кость. Он чувствует себя как огрызающаяся собака, всегда просящая, всегда желающая большего. Мужчина, стоящий перед ним, похоже, ничего не понимает.       Одно дело, когда у тебя есть жена и дети, другое — посещать стриптиз-клубы и трахать проституток, а флиртовать с одной из подруг жены, когда она не только дома, но и когда «деловой партнёр» Майкла, лучший друг или время-от-времени-любовник, кем бы ни был Тревор, когда он тоже там — это бесстыдно, это так низко, и Тревор желает убить Майкла, прямо здесь и сейчас.       — Извини, — говорит Майкл, подняв брови, — но я явно что-то упускаю. Ты злишься, потому что я забыл принести твои напитки?       Тревор смеётся ему в лицо так злобно, как только может.       — Знаешь, Таунли, ты можешь быть настоящим долбаным засранцем, когда захочешь.       — Я Смит, вообще-то, — перечит Майкл, окидывая взглядом опустевшую кухню. Тревор моргает. — Майкл Смит.       — А. О. Отлично, отлично. Ну прости меня, Майкл Смит, за то, что я забыл, какой фальшивой жизнью ты живёшь.       — Да иди ты нахуй. Ты знаешь, что я должен быть осторожен. Я не говорю тебе, как жить, так что перестань говорить мне, когда я просто пытаюсь защитить себя и свою семью.       — О, твоя семья? Они теперь твой приоритет? — Тревор снова хохочет, проводя рукой по волосам, — забавно. Правда забавно. Ты, значит, защищал их, когда пытался залезть в штаны той девчонки?       — Той девчонки?.. О, ты имеешь в виду Дейзи. О, нет, нет, чувак, ничего такого. Мы просто разговаривали. Я бы никогда ничего с ней не сделал.       Тревор ударяет по холодильнику. Кулак пролетает в дюйме от лица Майкла, он вздрагивает.       — Не ври мне, Майкл, — шипит Тревор и прижимается лицом к его лицу, обнажив зубы. — Я не люблю, когда мне врут. Особенно когда это делает мой лучший друг.       Майкл поднимает ладони в знак капитуляции.       — Я не вру. Я не собираюсь никого трахать, пока моя жена в соседней комнате.       — Да, это было бы слишком аморально для такого парня как ты, верно?       — Ты уже заставал меня с девушками. Я не понимаю, в чём, блядь, проблема. Ты или рассказывай, или вали отсюда, потому что уже бесит всё это.       Поразительно, как сократилось расстояние между ними, и поразительно, как этот низкий знакомый сладкий жар начинает распространяться от живота Тревора, устремляясь в его грудь и сжимая сердце, угрожая раздавить его до полной остановки.       Майкл — мудак; его глаза прищурены, щёки пылают ярким красным цветом, и он выглядит таким раскрасневшимся от чего-то близкого к чувству вины, что Тревор не может удержаться.       Он прижимается губами к губам Майкла — мягко, гораздо мягче, чем собирался. Майкл издаёт удивлённый и довольный звук, глаза сразу же закрываются.       Тревор кладёт руку на грудь Майкла, чувствуя ровный стук его сердца, и тоже закрывает глаза. Он знает, что этот поцелуй закончится через несколько секунд, что в любую секунду сюда могут ворваться пьяные тела. Всё, чего он хочет — чтобы это длилось, возможно, до конца его жизни. Это лучше, чем погоня, окровавленный нож или куча украденных денег.       Это почти убивает его, но он сам отстраняется.       Губы Майкла всё ещё слегка приоткрыты. В его глазах — изумление, как будто Тревор впервые поцеловал его, и когда их взгляды встречаются, он улыбается спокойно, сладко. Он снова принадлежит Тревору. Сейчас он принадлежит Тревору.       — Т, — говорит он, продолжая улыбаться, — на следующей неделе, когда уедем отсюда, мы должны…       — Э-э, простите? — раздаётся новый голос, и Майкл успевает положить руку на плечо Тревора, прежде чем тот успевает это понять, отпихивая его. Тревор спотыкается, поворачивается, уже готовый задушить незваного гостя.       Руки безвольно опускаются.       — Ах, — тихо шепчет он, — это ты.       — Эм, привет, — говорит Марк, потирая затылок. Он наряжен, в руках у него букет — нелепо огромный букет красных роз. Майкл отталкивается от холодильника и хмурится.       — Чем могу помочь? — спрашивает он, несколько слишком агрессивно. Марк моргает.       — Извините, что отвлекаю. Я просто… э-э… ищу Мэнди.       — Мэнди?       — Аманду. Аманду Смит.       — Ты кто? Сосед? — спрашивает Майкл, и Тревор не может подавить ухмылку. Марк имел наглость прервать то, что могло бы быть намного большим, так что он заслужил все синяки, которые получит сегодня.       — Типа того. Моя дочь ходит в детский сад с Трейси.       Это, похоже, расположило к нему Майкла, который при упоминании своей дочери сделал ещё один большой шаг в сторону от Тревора.       — О, хорошо. Круто. Пойдём найдём Аманду тогда. Как тебя зовут?       — Марк.       — Круто. А я Майкл, — он говорит это так, словно Марк должен знать, кто он такой: муж Аманды, отец Трейси и владелец этого дома. Марк кивает, явно не обращая внимания, и следует за Майклом в гостиную. Тревор, всё ещё ухмыляясь, идёт следом, слегка притопывая. — Ты, кажется, знаком с Тревором?       — Тревором? — спрашивает Марк, и Майкл дёргает головой в сторону Тревора. Марк сглатывает, замечая, как Тревор слегка подпрыгивает. — Да. Мы уже виделись.       Майкл смотрит на Тревора с любопытством: по тону Марка он должен догадаться, что за встреча у них была. Тревор имитирует выстрел Марку в затылок. Майклу, как всегда изящному хозяину, удаётся не рассмеяться.       — А вот и именинница, — говорит Майкл, когда они подходят к Аманде. Та до сих пор разговаривает с Лестером, который, по крайней мере, уже начал расслабляться, и поворачивается с яркой улыбкой на гордый тон голоса Майкла. Затем она замирает — вся, кроме глаз, скользящих от Майкла к Тревору и к сияющему Марку.       — Хм, — говорит она глупо.       — Мэнди, — Марк суёт ей под нос букет роз, и через мгновение она берёт его, широко раскрыв испуганные глаза, — с днём рождения.       — О. Ну. Спасибо… что… — она замирает, и взору предстает её облегающее чёрное платье, бриллианты сверкают на запястьях и в ушах, глаза безумно перебегают с одного человека на другого. Несколько гостей, стоящих рядом, повернулись, чтобы посмотреть на Аманду и гигантские цветы, и Марк не может стереть с лица идиотскую улыбку. Тревор едва удерживается, чтобы не начать потирать руки от ликования.       Майкл напрягается. Тревор догадывается, что иногда тот не полный кретин. Даже он не может не заметить накала в комнате и откровенного страха Аманды. Он делает шаг вперёд, расправляя плечи.       — Аманда, всё в порядке? Марк сказал, что его ребёнок ходит в один детский сад с Трейси.       Аманда смотрит на них обоих, затем — беспомощно — на Лестера, который просто выглядит растерянным. Затем она переводит глаза на Тревора, ухмыляющегося дьявольской улыбкой, и сглатывает; её что-то осеняет.       И тут же страх сменяется почти естественной непринуждённой растерянностью.       — О. Марк, точно. Извини. Точно, вижу, что где-то встречала тебя, но никак не могу вспомнить, где именно. Конечно, ты папа Сандры, верно? Учительница Трейси сказала мне, что они очень хорошо ладят, — она улыбается ему, а затем кивает на розы. — Спасибо большое за цветы. Они прекрасны, но, правда, это слишком. Не надо было.       Брови Марка сошлись.       — Почему ты так странно себя ведёшь?       Она принимает это как должное, наклоняя голову.       — Прости?       — Ты меня слышала. Почему ты делаешь вид, что не знаешь меня? В чём дело?       — Я… я извиняюсь. Я действительно не понимаю, что ты имеешь в виду.       Аманда бросает на Майкла многозначительный правдоподобный взгляд; для всех, кроме Тревора и Марка, она выглядит как озадаченная дама, которую заваливает щедрыми подарками почти незнакомый человек, который ведёт себя с ней слишком хорошо для простого знакомого.       — Я не хочу показаться грубой, но кто тебя пригласил?       Тревор ненавидит её за прекрасные актёрские способности, но в то же время он ею восхищается.       Марк поворачивается и указывает прямо на Тревора, и небольшая группа заинтересованных происходящей сценой людей смотрит на него. Её глаза на мгновение расширяются, когда она понимает, что он знает — он должен знать её секрет — и он смотрит на неё пристально.       Он может погубить её прямо здесь и сейчас. Ведь она — единственная угроза его счастью; она увела Майкла как раз в тот момент, когда тот начал по-настоящему влюбляться в Тревора, и именно она носит его кольцо, живёт в его доме и делит с ним ночи, когда Тревор находится на другом конце страны, отмораживает себе задницу и ужасно скучает по Майклу. Она — единственный человек, которого Майкл, кажется, любил, если он вообще любил Тревора или кого-то ещё. Она — единственное препятствие на пути к его нирване, и он крепко держит её гибель в своих руках. Пара слов — и Майкл может мчаться к двери, а отвратительный фасад счастливой семьи наконец-то исчезнет.       Но тут Тревор видит семейный портрет, висящий на стене за спиной Аманды: Трейси, Джимми и их родители, улыбающиеся лица и обнимающиеся тела — и ему становится так плохо, что вместо великого разоблачения он чувствует себя каким-то сдувшимся.       Между ними больше нет войны. Она выиграла эту битву давным-давно, и хотя он знает, что Майкл никогда не откажется от игры и по умолчанию не откажется от Тревора, у него есть двое детей, о которых Тревор каким-то образом начал заботиться.       Он думает о тех долгих ночах, проведённых с Майклом, о том коротком поцелуе возле холодильника, а потом — о стриптизёршах, с которыми Майкл спал после своей свадьбы; и он думает о девушке, которую тот хотел затащить в постель всего за несколько секунд до того, как Тревор вошёл на кухню. У Аманды красивые глаза. У его собственной матери были такие же красивые глаза, пока их не испортил тот мудак, которого он называет отчимом.       Тревор сглатывает. Прочищает горло.       — Никуда я, бля, тебя не приглашал, — выплёвывает он. Неизвестно, кто выглядит более удивлённым — Аманда, Марк или Майкл. — Да, я видел этого придурка на улице, он всё вокруг дома ныкался и задавал кучу странных вопросов об Аманде, так что я чуть не сломал ему ногу и сказал, что если он ещё раз покажется здесь, я его убью. Кажется, прямо на наших глазах рождается сталкер.       У Марка отвисает челюсть, плечи опускаются, и через несколько секунд Майкл кладёт руку ему на плечо и трясёт его.       — Что за хрень? Ты мою жену сталкеришь?       — Жену? — спрашивает Марк, выглядя потерянным и отчаявшимся. Он пытается повернуться, чтобы обратиться к Аманде, но Майкл приковывает его к месту. — Я не знал, что она замужем. Она никогда не говорила мне.       — Зачем мне говорить тебе об этом? Мы толком-то и не разговаривали никогда. Прости, я не понимаю, что происходит. Извини.       — Не извиняйся перед ним, детка, — говорит Майкл, снова встряхивая Марка. — Этот еблан уже уходит.       — Мэнди, пожалуйста…       — Я Аманда, — холодно говорит она, и Тревор теряет дар речи — насколько он поражён. — Майкл прав. Ты должен уйти, Майк, Марк — как бы тебя ни звали. Не вздумай больше разговаривать со мной в детском саду. Если ты это сделаешь, я вызову полицию.       — Копы тебе не понадобятся, — громко говорит Майкл, и смысл его слов предельно ясен.       Марк вырывается из хватки Майкла и расправляет рубашку.       — Это полный пиздец, — обращается он к Аманде, которая просто смотрит на него. — Вы все — полный пиздец.       — Ещё раз подойдёшь к моей жене, и вся твоя жизнь будет полным пиздецом, — огрызается Майкл и хватает Марка за рукав, не слишком мягко выволакивая в коридор и направляя к двери, — Тебе повезло, что я не прострелил твою задницу у всех на глазах.       И Тревор, честно говоря, удивлён: он ожидал, что Майкл, по крайней мере, сломает ему нос или что-то в этом роде, а не просто вышвырнет на улицу и хлопнет входной дверью с такой силой, что половина гостей затихнет, а дом затрясётся.       Он появляется в гостиной и с большим удовольствием сдувает пыль с пиджака. Широко и очаровательно улыбается, оглядывая комнату.       — Ну что ж, давайте продолжим вечеринку, — говорит он, и тут же раздаётся несколько одобрительных возгласов, и всё закручивается вновь.       Аманда отворачивается к каминной полке, поднося бокал к лицу. Майкл задыхается от гнева. Лестер, откинувшись на спинку кресла, непонимающе смотрит на Тревора, избегающего всех взглядов. Он не любит лгать, особенно Майклу и ради Аманды. От этой мысли у него на языке скапливается горечь. Ему хочется бить кулаком по портрету, пока эта семья вообще не перестанет существовать.       — Итак, М, — Лестер делает слабую попытку вернуть разговор, — Аманда говорила мне, что ты подумываешь о расширении офиса.       — А? О да. Да, я думал об этом. Где-нибудь отдохнуть, понимаешь.       Майкл явно старается говорить ровно, но подёргивание левого глаза выдаёт его; это чудо, что Марк вообще ушёл отсюда. Может быть, дело в том, что здесь много людей. Если бы они находились в каком-нибудь тёмном переулке — Тревор не сомневается — Майкл проломил бы ему мозги.       — Звучит… неплохо.       — Ага.       В разгар неспешного разговора Аманде удаётся уйти. Твёрдо глядя перед собой, она выходит через французские двери на задний двор, совершенно не обращая внимания на тех, кто пытается остановить её. Майкл, делая вид, что его интересует то, что говорит Лестер, с трудом удерживает сигарету между губ, сильно напрягая челюсть.       Радио затихает и сменяется более медленной, чувственной песней Ареты Франклин, разносящейся по дому. Майкл кривится, кивая головой в сторону задней двери. Очевидно, это музыка Аманды, а не пошлый рок, который Майкл с удовольствием крутил всю ночь. Тревор вынужден признать, что ему больше нравится богатый голос Ареты, чем неумолимая гитара глэм-рока 80-х годов — или что там ещё любит Майкл. Он смотрит на стеклянную дверь и не может перестать думать о глазах Аманды.       — Офис был бы хорошим местом, чтобы… ну, вы понимаете. Работать из дома, — говорит Лестер и так неуверенно шевелит бровями, что Майкл начинает смеяться; его плечи расслабляются настолько, что им всем становится немного легче дышать. — Теперь ты живёшь немного ближе, и мы могли бы заняться серьёзными делами.       Это заводит обоих великих мыслителей, и Тревор оставляет их наедине. Он незаметно для всех проскальзывает в дверь, которую Аманда оставила открытой, и вздрагивает от прохладного ночного воздуха.       Оседает иней, который к утру наверняка станет белым подобием снега. Небо чистое и звёздное, в дальнем конце двора поднимаются большие шлейфы дыма. Аманда притаилась под самой дальней от дома берёзой, сигарета болтается между её тонких пальцев. Тревор приостанавливается, гадая, о чём она думает.       Он захлопывает за собой стеклянную дверь, и музыка, разговоры и крики, смех тех, кто находится внутри, мгновенно заглушаются. Аманда затягивается сигаретой и поворачивается; волосы закрывают её глаза.       Она не выглядит удивлённой или обеспокоенной, заметив Тревора. Просто подносит сигарету к губам и смотрит, как он идёт к ней, засунув ладони в карманы. Он жалеет, что не взял с собой пива, чтобы занять руки. Такое ощущение, что он слишком много съел или выпил, или что-то ещё — кокаин быстро выветрился из его кровеносной системы, но Тревору всё равно плохо.       — А мне показалось, что Майкл идёт, — тихо говорит она. Он останавливается прямо перед ней.       — Ну извини, что разочаровал.       Аманда коротко смеётся.       — М-м-м. Ничего страшного. Я прощаю тебя.       — Это меняет дело.       Её губы коротко вздёргиваются вверх, и она протягивает пачку сигарет. Тревор качает головой.       — Хочешь сказать, что не куришь? Ты?       — Не знаю, что тебе рассказывает Майкл, но я не из тех, кто убивает свой организм этим дерьмом. Вот если бы ты дала мне трубку и немного кристалла, я бы, возможно, пересмотрел свой ответ.       Она смотрит на него странно, но не слишком осуждающе. Не найдя на лице Тревора ответа на свой вопрос, Аманда пожимает плечами и тушит сигарету под каблуком. Огонёк от искры отражается на её браслете. Ему интересно, во сколько обошлось это украшение и флиртовал ли Майкл с продавщицей, когда покупал его. Тревор готов поспорить, что она влюбилась по уши.       Он хочет рассказать Аманде, как сильно ненавидит и презирает её. Ему очень хочется рассказать ей, как сладко Майкл трахает его.       — Я подумала, что этот дом нам очень подойдёт, — говорит Аманда, и Тревор вздыхает. Она скрещивает руки на груди и слегка вздрагивает от прохладного воздуха, — Всё было хорошо поначалу. Риелтор показала дом, рассказала — и про встроенные шкафы, и про французские двери, и про то, что двор можно преобразовать в отличную игровую площадку для детей. Она подумала, что мы — хорошая, нормальная семья с хорошими, нормальными отношениями.       Тревор, который всегда вставляет свои пять копеек, в этот раз не знает, что сказать. Он переминается с ноги на ногу и мычит в ответ. Аманда погрузилась в свои мысли и не замечает, как ему стало не по себе.       — Если бы она только знала. Если бы только она, блядь, знала.       — Знала что?       Аманда не отвечает сразу. Она играет со своей пачкой сигарет, водя большим пальцем по этикетке.       — Извини. Забудь. И кто меня за язык дёрнул…       — Я не собираюсь говорить Майклу то, что ты мне скажешь, если ты беспокоишься об этом, — говорит Тревор. Он не знает, почему так серьёзен.       — Как так?       — Ты злишься на меня за то, что я буду молчать? Господи. Тебе реально не угодить.       — Это то, что Майкл говорит обо мне?       Он смотрит на неё, ожидая слёз, но находит только усталость. Она — женщина, которая сначала надеялась, потом была брошена, а потом забыта. Для Тревора Майкл много значит, но он знает, что тот — плохой муж и невнимательный папа. Он не агрессивный, как его собственный отец — Тревор не думает, что Майкл когда-нибудь поднимет руку на своих детей или некогда любимую жену, и этот минимальный стандарт порядочности — уже хоть что-то; но этого недостаточно.       — Нет, — отвечает Тревор после некоторого раздумья. — Хочешь узнать, что он говорит о тебе?       Она явно пытается найти подвох, пожёвывая губы, но в конце концов кивает:       — А ты хочешь знать, что он говорит о тебе?       Да, думает он, но вместо этого смеётся со всей возможной бравадой.       — Я почти уверен, что могу догадаться, что говорит этот двуличный засранец. Не утруждай себя.       — М-м-м. Похоже, в твоей сказке всё не так радужно, — комментирует она, с каждым словом выплёскивая горечь. Он смотрит на неё с лёгкой и злобной ухмылкой.       — Молчала бы ты.       Аманда затыкается. Горькое веселье снова превращается в нервозность, страх напрягает плечи. Она шумно сглатывает.       — Слушай, это было неуместно. Ты же знал. Ты знаешь, так ведь? Всё это время.       — Чё?       — О Марке. Я поняла это сразу, как только увидела его. Ты знал и не сказал ничего Майклу. Ты солгал ради меня.       — Я ни черта для тебя не сделал, не льсти себе, — Тревор начинает раздражаться. Потребность напиться ещё больше проявляется зудением по всему телу. — Просто у меня ещё не было возможности поговорить с Майклом как следует.       Брови подняты, уголок рта вздёрнут вверх — она явно не верит. Тревор хмурится, пока Аманда не переводит взгляд на дом.       — Ну, если тебе интересно, то я тоже знаю.       Тревор уже готов нахмуриться и спросить, о чём она вообще, но ловит многозначительный взгляд, перебегающий с него на дом и обратно. Желудок неприятно вздрагивает, когда его осеняет. Она имеет в виду не себя и не измены Майкла. Она намекает о самом ужасном и лучшем романе в жизни их обоих. Она знает, что Тревор согревает постель её мужа холодными ночами и сосёт его член ленивыми утрами. Она знает, что её муж не принадлежит ей полностью.       Он смотрит на Аманду. Зуд становится сильнее.       — Я просто хочу, чтобы ты знал, — добавляет она, пристально глядя на Тревора.       — И ты решила, что плод твоего больного воображения, твоя одержимость даёт тебе право угрожать мне?       — Это не угроза, — говорит она. — Майкл… ну, он Майкл. Долбаный мудак. Он наркоман, постоянно всё забывает, постоянно ищет адреналин, он считает, что со мной можно так обращаться и ожидать, что я останусь чистой и невинной, пока его нет дома, пока он сутенёрствует моими подругами и, возможно, спит с ними в нашей постели, и…       — Подожди, — прерывает Тревор, поднимая руку прямо перед её лицом, чтобы заглушить горячую тираду, — подожди одну чёртову секунду. Он сутенёр?       — Ну бля, да. А что, по-твоему, он тут делает? Отвозит Трейси в школу и готовит обеды для Джимми?       — И ты мне говоришь, что он сутенёр? Реально?       Аманда скорчила лицо.       — Ну, не совсем. Когда мы познакомились, несколько моих подруг работали на одного очень сомнительного парня. Он их бил, поэтому я попросила Майкла убрать его и освободить их от… контракта. Они продолжали работать — своего рода одолжение, понимаешь? Но неофициально они работают на Майкла. Он выбирает место, присматривает за подругами, если кто-то из клиентов плохо с ними обращается, и получает долю от зарплаты. Для него это всё более чем выгодно. Было, пока он не помешался на этом, как он помешался на всём, с чем когда-либо работал. Тот кабинет, думаешь, зачем ему? Майкл не то чтобы офисный клерк, сам знаешь.       — Я думал… Мне казалось…       Тревор представлял, что кабинет нужен для ролевых игр с Амандой-секретаршей, склонившейся над столом, и для того, чтобы Майкл мог уединиться с бутылкой виски, когда с детьми станет слишком тяжело возиться. Место, где можно притвориться нормальным отцом нормального семейства, с книгами на полках, которые никто никогда не прочтёт, и картинами на стенах, которые никто никогда не сможет понять или оценить.       Аманда с беспокойством смотрит на покрасневшего Тревора.       — Неужели для тебя это такой большой сюрприз? Вы оба ходите по стрип-барам, и мне это известно.       — Есть большая разница между тем, чтобы просто прийти с стрип-клуб, и тем, чтобы продавать женщин для секса.       — Всё не совсем так, как я сказала. Сначала Майкл помогал им, то есть он не обижает их и не заставляет работать. Просто…       — Они занимаются сексом за деньги, а Майкл берёт себе процент.       — Я уверена, что ты уже спал с проститутками, Тревор. И чем это отличается от того раза, когда мы только встретились и ты тут же убил администратора в мотеле?       Тревор молчит — только буравит Аманду взглядом — а она добавляет:       — У тебя нет моральных устоев.       — Это ты, блядь, жалуешься на Майка, а когда это делаю я, то это лицемерие?       — Я не про это…       — Ты трахалась с парнем, и он точно не твой муж. Это ты лицемерка, Мэнди.       — Пожалуйста, пожалуйста, говори тише, — она смотрит на дом, где снова слышны приглушённые звуки музыки по радио. — Если он услышит, то убьёт меня. И не важно, что я о нём знаю.       — Я уже сказал, что не собираюсь ничего рассказывать.       Он делает большой шаг в сторону, желая убраться прочь от неё и этих умоляющих глаз. Сердце Тревора всё ещё колотится в груди при мысли о том, что Майкл зарабатывает деньги на тех женщинах, которые спят с грубыми, грязными незнакомцами. Он даже не понимает, почему, пока не вспоминает о другой женщине, которой когда-то воспользовался преступный мир; его мать стояла на углах улиц и возвращалась домой с синяками под глазами и распухшими губами. Майкл спит со стриптизёршами и иногда бывает слишком счастлив, зарабатывает на страданиях других людей, но чтобы Майкл превратил этих женщин в свою мать — свою дорогую, потерянную, запертую мать…       — Тревор, — резко говорит Аманда, и он снова оживает, — отпусти меня, пока я не начала кричать.       Он быстро моргает, пока ужасные мысли не исчезают. Его пальцы крепко обхватывают руку Аманды, несмотря на её сопротивление. Он моргает ещё раз и сразу отпускает, на коже расцветают красные следы.       Впервые она выглядит испуганной.       — Ну и козёл же ты. В чём дело?       — Я… я не хотел… — Тревор заикается. Он не знает, что случилось.       Мать не любит его. Майкл, вероятно, не любит его. Он недостаточно пьян для сегодняшнего вечера. Он не может найти в себе силы извиниться, поэтому просто облизывает губы и обещает:       — Этого больше не повторится, хорошо? Ты просто была… тут. Я не собирался ничего делать.       — Больной.       — Изменщица и лгунья.       Рот Аманды захлопывается. Они ещё мгновение смотрят друг на друга, прежде чем девушка вздыхает, убирает сигареты в карман и направляется обратно внутрь. Он смотрит ей вслед и мечтает убить — так сильно, как не мечтал уже много лет — и даже не уверен, почему. Дело не столько в ревности, сколько в том, что Майкл действительно — как Аманда красноречиво выразилась — «жаждет острых ощущений». Он всех и всё бросит, как только ему станет скучно.       Начинается лёгкий снегопад. Постояв минуту-другую, глубоко вдыхая и жалея, что согласился быть гостем на этой богом забытой вечеринке, он идёт вслед за Амандой в дом, стряхивая влажные хлопья с волос и куртки, как только снова оказывается в дверях.       Аманды уже не видно, но Майкл и Лестер разговаривают в своём углу, склонив головы друг к другу. Они поднимают глаза к Тревору, Майкл выпрямляется и скрещивает руки на груди.       — Работа, — оправдывается он, и Тревор кивает. — Ты с Амандой был?       — Угу, — Тревору следовало бы дать больше информации — хотя бы для того, чтобы отругать Майкла за то, что он занимается сутенёрством, не ставя в известность ни одного из своих друзей, или рассказать, что его жена спит с парнем, которого он только что обвинил в сталкерстве, но просто пожимает плечами. — На улице очень холодно.       Майкл бросает на него взгляд.       — И о чём вы говорили? Я не в настроении для твоих игрищ.       — Нет никаких игрищ. Я просто поздравлял твою жену с днём рождения и рассказывал, как следить за щенком.       Трудно врать Майклу, но, похоже, это срабатывает; Майкл разжимает руки и вздыхает, пожимая плечами.       — Ладно. Конечно, как скажешь. Я лучше пойду найду её, пока она не напилась.       Он проталкивается через толпу и выходит в коридор. Тревор жалобно смотрит ему вслед, а затем возвращается на своё место на подлокотнике возле Лестера. Он смотрит на свои ладони и позволяет ритму музыки овладеть им и снова превратить его в человека, которому всё равно; который может смеяться над всем миром или вымещать злость на какой-нибудь ничего не подозревающей жертве. Он испускает долгий-долгий вздох.       Лестер передаёт ему недопитую водку с колой.       — На, попей, — бормочет Лестер. И внезапно Тревор очень благодарен своему трусливому, хромому и умному другу.              

XIV

      1996              Лестер достаёт пробковую доску из-за дивана и улыбается, словно он — гордая мать на первой бейсбольной игре своего ребёнка.       — Момент, — начинает он, рукой указывая на то, что должно быть его величайшей работой в карьере, — настал, джентльмены. Это то, о чём мы мечтали всю нашу взрослую жизнь.       — Большой куш? — спросил Тревор, кивая на доску.       — Нет, Тревор. Пока что у меня нет волшебной палочки, чтобы сообразить нам ограбление золотохранилища. Но это ограбление не будет похоже ни на одно из тех, что мы планировали. Короче, через три города от нас есть крупный ювелирный магазин, который из-за некоторых очень деликатных технических трудностей и проблем с персоналом — к слову, таких проблем вы и в глаза не видели — этот магазин, кажется, будет без охраны в ближайший вторник вечером. По соседству ещё, э-э… большой отвлекающий манёвр, и это приведёт к тому, что многие представители власти будут заняты, когда мы нанесём удар по сейфу в задней части магазина.       Тревор и Майкл прижаты друг к другу на маленьком диванчике. Они обмениваются быстрыми неуверенными взглядами.       После нескольких мгновений растерянного молчания Майкл подаёт голос.       — Технические трудности? Проблемы с персоналом?       — Именно так.       — Хм. И что это значит?       Лестер ткнул пальцем в сторону своего компьютера, тихо жужжащего в углу комнаты.       — Интернет становится нашим поистине замечательным другом.       — Ты что, хочешь сказать, что узнал всё это через компьютер? — Майкл некоторое время смотрит на неприметную машину и качает головой. — Клянусь, чувак, ты ёбаный гений. Я не понимаю, как ты всё это сделал, но звучит просто шикарно. Какой план?       План оказывается довольно простым, но даже Тревор вынужден признать, что он гениален. Лестер связался с местной мелкой бандой, чтобы те в шесть вечера подожгли заброшенный склад неподалёку от магазина, а потом, когда полиция и пожарные будут заняты, Майкл, Тревор и несколько сообщников зайдут в магазин, тихо и спокойно уберут охранников, самые способные из них отключат сигнализацию и убедят одного из припозднившихся менеджеров открыть сейф и достать драгоценности. На другой стороне улицы планируется припарковать старый побитый «Форд», который вывезет их из города туда, где будет ждать Лестер. А он, в свою очередь, найдёт хороших покупателей на украденные сокровища.       Когда Лестер заканчивает монолог, то затихает, затаив дыхание и торжествуя, и смотрит на парней, которые сидят с открытыми ртами и глазами по центу.       Это просто безумие. Нелепо, амбициозно и, вероятно, вообще не сработает, и Тревору это нравится.       — Лестер, старый пёс! — вопит он, вскакивая на ноги. Он обхватывает его за пояс и поднимает в воздух. Лестер сопротивляется и кричит, но Тревор просто обнимает его, раскачивая в разные стороны. — Беру свои слова про тебя назад.       — Поставь меня, Т! — шипит Лестер, его лицо всё красное, очки набекрень.       Тревор смеётся и отпускает его так неожиданно, что Лестер вынуждено падает на руки, чтобы не удариться лицом. Тревор снова ржёт. Он не может объяснить, откуда взялся адреналин, но прошло столько времени (слишком много) с последнего дела, что он не может сдержать ухмылку.       — Господи, — только и говорит Лестер, как только успокаивается. Он поправляет очки и бросает на Тревора взгляд, который напугал бы кого угодно другого. — Понимаю, что ты рад, это хорошо. Но побереги свою энергию.       — Как скажешь, босс.       Лестер спокойно показывает ему средний палец и поворачивается к Майклу, который сидит на диване со странным выражением лица. Тревор чувствует, как часть его восторга гаснет; улыбка медленно исчезает, как только он замечает смятение в этих голубых глазах.       — M? — спрашивает Лестер, выглядя довольно обиженным отсутствием всеобщего энтузиазма. — Что не так?       — Всё так, — медленно произносит Майкл, — я просто… ну. Звучит неплохо, и меня это беспокоит. А вдруг там будут камеры и они нас засекут?       — На вас будут маски. Они уже у меня.       — Хорошо, но как насчёт охранников? Конечно, ты подстроил им расписание и всё такое, но что, если не сработает? Что, если кто-то из них встанет не в том месте и увидит нас раньше, чем мы их?       — Тогда вы сделаете так, чтобы этого не случилось. Это твоя часть работы, а не моя.       — А что, если поблизости окажется другой полицейский десант, не связанный с пожаром, который просечёт наш план и прибудет на место до того, как мы закончим опустошать сейф? Или если сотрудники откажутся опустошать хранилище? Здесь чертовски много вариантов развития событий, Лестер — вот и всё, что я хотел сказать.       Лестер и Тревор пристально смотрят на него. Как будто они разговаривают совсем с другим человеком. Майкл глядит на них в ответ и скрещивает руки. Он не говорит, что забирает слова назад и не смеётся.       — Хм, — выдаёт Лестер.       — Хм-м-м-м — это уж, блядь, точно, — фыркает Тревор, пиная носком ботинка пробковую доску. — Что за хрень залезла тебе в задницу и сдохла?       — Хэй, — поднимает руки Майкл, — ничего такого. Я просто рассматриваю все возможные варианты.       — Все варианты? Лестер всё продумал. Если что-то пойдёт не так, мы будем импровизировать, как обычно. Чёрт, эта работа спланирована лучше, чем любая другая.       — А если всё пойдет не так?       — Мы — блядские преступники, Майкл. Я думаю, мы должны принять определённый риск. Всё не будет хорошо и гладко только потому, что мы выяснили, под каким углом будут смотреть охранники.       Майкл встал.       — Я просто в тюрьму не хочу загреметь, только и всего.       — Ты всегда выходил чистым, что бы мы ни делали.       — Знаю, знаю, всегда… Но… — Майкл очевидно недоговаривал. Он избегал взглядов, глазами вперившись в пол. Тревор придирчиво рассматривал каждую складочку на его лице. Что-то было не так.       — Выкладывай давай.       — Мне нечего сказать. Забудьте. Пофигу.       Лестер и Тревор переглядываются. Лестер скрипит зубами, переводя взгляд с плана, вывешенного на пробковой доске, на придурочного коллегу.       — Если в моих планах есть какие-то недостатки, я с радостью… — голос тщательно выверен и спокоен. Лестер начинает говорить как раз в тот момент, когда Тревор захлёбывается смехом и произносит:       — Майкл, ты самый худший лжец на планете.       Майкл моргает от внезапности.       — Иисусе. Я не оспариваю ваш план, так что остыньте, блядь. Это крупномасштабное дело, понимаете, и если нас поймают, я думаю, наказание может быть суровым. Трейси скоро в школу пойдёт и Мэнди хотела бы…       — Святой бог, — Тревор вскидывает руки вверх, — давайте послушаем отца года. Когда ты в последний раз переживал из-за того, что пропустил важные события в жизни своего ребёнка?       — Эй, — резко останавливает Майкл, — не смей так говорить о моей семье.       — Я не про твою семью говорю. Я говорю про тебя. Ты теперь на работе. И если мы получим драгоценности, то ты сможешь искупать свою семейку в золоте. Раньше ты никогда не заботился о риске.       — Я знаю. Знаю. Мне и сейчас плевать на риск. Я не трус, не в этом дело.       — А как будто наоборот.       — Тревор, это бесполезно, — вмешивается Лестер. — Может быть, давайте немного успокоимся и поговорим о том, кого мы выберем в напарники. У меня есть несколько хороших ребят, работающих со мной, М. Может быть, это немного развеет твои… сомнения.       Майкл и Тревор смотрят друг на друга ещё некоторое время, пока плечи Майкла не опускаются, и он не откидывается на спинку дивана.       — Хорошо, конечно. Давайте поговорим об этом.       Тревор немного отвлекается, пока Лестер описывает трёх их сообщников, но он узнаёт их имена — Джерри, Лука и Альма. Три истукана, если он вообще о них слышал. Он прислоняется к подоконнику и одержимо наблюдает за Майклом. Его пальцы бесполезно крутятся на коленях, но в остальном он так же неподвижен и уверен в себе, как и прежде. Как будто не он только что вёл себя совершенно странно и непривычно, боялся рисковать и быть пойманным, воспользовался своей семьёй как щитом. Может быть, у него есть предчувствие, а может быть, он просто не доверяет планам Лестера, но что-то с ним не так.       По крайней мере, он выглядит более спокойным после того, как Лестер пропел дифирамбы в адрес нанятых им напарников, но Тревора это не слишком убеждает. В светлых глазах Майкла всё ещё что-то таится.       — Итак, Лука заводит двигатель, как только увидит сигнал Тревора, и вы быстро и тихо выходите из здания один за другим, не превышая скорости — просто медленно уезжаете оттуда, пока Лука не заведёт вас в переулок для смены машины. Потом вы не останавливаетесь ни на минуту, пока не вернётесь в условленное место встречи. Ни вечеринок, ни женщин, ни даже остановки, чтобы выкурить сигарету. Я продам драгоценности, и в течение ближайших недель у нас будет больше денег, чем мы сможем потратить. Ну что, звучит достаточно безопасно?       — Я бы не сказал, что это полностью лишено риска, — отвечает Майкл и поднимает ладонь вверх, не давая Лестеру вставить свой едкий комментарий, — но сойдёт. Нормально. Я не хотел обосрать твои идеи. Ты молодец.       — Ну конечно я молодец.       Тревор фыркает, но молча соглашается.       — С нами не хочешь поехать? Мы тебя научим, как пушечку держать красиво. Я бы хотел на тебя посмотреть.       — Очень умно. Круто. Долго шутку придумывал?       — Всю ночь только и думал, как бы впечатлить тебя, Лестер, — отвечает Тревор и шлёпает парня по заднице, подтверждая свои слова. Лестер подпрыгивает и с громким грохотом падает на пол. И тут же говорит им валить. Майкл поднимается на ноги, всё ещё погружённый в свои мысли, и кивает на выход. — Ой-й-й, ты куда?       Майкл останавливается и бросает на Тревора такой взгляд, будто он безумен.       — Эм-м, пива взять? Это ведь разрешено, или мне нужна твоя расписка?       — Принеси мне баночку, — просит Лестер. Майкл пожимает плечами и уходит.       Тревор провожает его взглядом и игнорирует пыхтение инвалида, пытающегося откатить пробковую доску с планом обратно за диван.       — В чём проблема? — спрашивает Филипс. Внезапно его голос слишком громкий. Как будто он какой-нибудь ревнивый любовник, контролирующий жизнь своей пассии. — Почему он ведёт себя как еблан?       — Как-то слишком резко, но я понял, о чём ты, — Лестер поправляет очки. — Может, он правда волнуется за свою семью. У нас ведь нет жены и детей, так что мы не знаем, каково это, когда ты можешь умереть на работе или сгнить в тюрьме.       — Раньше его это не останавливало. Трейси почти пять. И он первый раз вообще о чём-то таком говорит.       — Ну не знаю. И, если честно, мне пофигу до тех пор, пока он со всем справляется, — Лестер покачал головой. Тревор продолжил сверлить взглядом дверь, в которой исчез Майкл. — Господи, Т, если ты настолько волнуешься, спроси его сам. Он же твой лучший друг.       — Вообще-то я могу и спросить, да, — соглашается Тревор и, не давая себе времени, чеканит шаг навстречу Майклу, направляясь на кухню и оставляя Лестера одного. Он слышит, как тот бормочет себе под нос проклятия, но ему всё равно. Раздражённый Крест — последнее, что его волнует.       Майкл обнаруживается возле кухонного подоконника. Он даже не потрудился достать им пива. Просто стоит, пялясь на маленький задний дворик через окно, скрестив руки на груди и упёршись лбом в стекло. Тревор чувствует укол ненависти. Майклу на блюдечке преподнесли идеальный план для работы, которую он любит — они оба любят — а он взял и наплевал на них на всех, буквально швырнул им этим планом в лицо.       Майкл громко вздыхает, оставляя на окне запотевший узор.       — Не хочешь рассказать, почему ты так себя повёл?       — Что за… — Таунли подпрыгивает и оборачивается. На его лбу отпечатался красный влажный след. Он стирает его. — Ты о чём?       — Ты знаешь о чём. Наш малец Лестер придумал крутой план и пытался, очень сильно пытался, впечатлить нас, а ты окатил нас всех грязью. Это низко, брат, даже для тебя.       — Ой, да пошёл бы ты. Всё было не так, и тебе прекрасно об этом известно. Успокойся, я согласился. Поэтому не преувеличивай.       — Да я не преувеличиваю.       Майкл тянется к карману за сигаретой.       — Послушай, — затягиваясь, говорит Майкл, — не хочу спорить. У меня голова болит, понимаешь. Никак не мог собрать мысли в кучу. Со мной всё нормально. С планом всё нормально. С нами всё нормально.       Вскоре кухня наполняется дымом и запахом табака — настолько сильным, что Тревор почти чувствует его вкус. Он не может удержаться и глубоко вдыхает. Только ощущение густого аромата на языке заставляет думать о поцелуе с Майклом, и он хочет — всегда хочет — сделать это, но гнев удерживает его и не даёт ему поверить Майклу, как он всегда этого хотел.       — Мы в этой игре уже сколько, шесть лет? Седьмой год пошёл?       — Угу, — отвечает Майкл.       — И через семь лет ты решил стать неженкой. Когда мы наконец-то нашли хорошую работу и хотим заработать серьёзные деньги. Мир — это наша устрица, а ты бесишься и беспокоишься о своей головушке из-за какой-то ерунды.       — Какого хрена ты принимаешь это так близко к сердцу? — Майкл горько усмехается. — Всё, что я сказал, так это то, что мне нужно отвезти дочь в школу, а ты ведёшь себя так, будто я тебя бросаю. Повзрослей, блядь, и посмотри на вещи с другой стороны.       — Посмотреть с другой стороны? Ты хочешь, чтобы я посмотрел на всё с другой стороны?       Майкл затягивается сигаретой и выпускает дым в сторону Тревора. Тот демонстративно кашляет, а Майкл закатывает глаза.       — Да, чёрт возьми. Ты всегда вьёшься рядом с моей задницей…       Тревор фыркает. Майкл слегка краснеет.       — … и мне это надоело. Работать мне всё ещё нравится, ты и Лестер всё ещё мне нравитесь, и моя семья мне тоже нравится. Не путай мои чувства к ним с тем, что я ухожу. Мы возьмёмся за этот ювелирный магазин и уничтожим все препятствия, какие только сможем. Когда деньги будут у нас, устроим большую вечеринку со всем метом, который ты захочешь, и с женщинами, которых захочу я, и будем править, как короли, ясно? Это будет наш самый большой прорыв, и ты должен быть блядски уверен, что я возьму его за яйца.       Чудо его речи в том, что Тревор ему верит.       Он слишком хорошо знает, насколько это глупо. Майкл обожает кино, ему до лампочки надувные актеры и отрепетированные реплики. Он изменяет своей неверной жене. Он грабитель, убийца, лжец по профессии. Он знает, как очаровать весь мир, чтобы тот стал его покорной жертвой. Тревор знает всё это, пожалуй, как никто другой, и всё равно верит его искренним глазам.       — Ладно. Ладно. Прости меня.       — Вот и чудненько, — кивает Майкл. Он потирает губы и отводит взгляд, — и ты меня прости.       По крайней мере, это уже что-то. Тревор вытирает вспотевшие ладони о джинсы.       В глубине души — действительно где-то в глубине — он беспокоится, что именно из-за него энтузиазм Майкла поугас. Может быть, он надоел ему, или Майкл его боится, или ещё что-то, Тревор не уверен. Но ни о чём другом он не мог и подумать, когда Майкл так скептически и неохотно смотрел на блестящий план.       Но Майкл — не мать Тревора. Майкл не ненавидит его и не держит рядом только тогда, когда он полезен. Они друзья, а зачастую и нечто большее. Он напоминает себе, что Майкл должен очень сильно любить его, чтобы держать так близко.       Он чувствует, что его самообладание начинает ослабевать. Он ворвался сюда, полный решимости вбить в своего напарника хоть каплю здравого смысла, но теперь ему стало немного легче: Майкл восстановлен на пост короля, как будто он вообще не падал ни с какого пьедестала.       Тревор просто ненавидит себя и то, как он не может не поклоняться Майклу.       Из другой комнаты Лестер громко и нетерпеливо хмыкает.       — Вы, придурки, мне выпить принесёте или как?       — Почему бы тебе не притащить сюда свою жирную задницу и не взять пива самому? — кричит в ответ Тревор, Майкл улыбается, и на мгновение его улыбка становится обещанием. Тревор верит ему без слов.       ---       От силы удара дробовика у Тревора дрожат руки.       Но это приятно. Волна взрывная и внезапная, и когда он целится в голову охранника, кровь брызжет на руки. Откуда-то слева Джерри с воплем набрасывается на другого верзилу, сбивая его с ног прикладом, а затем стреляет прямо в шею. Человек, отпирающий сейф трясущимися потными руками, издаёт слабый стон.       — Быстрей, мать твою, — орёт Майкл, голос его приглушён из-за плотной маски. — Сколько можно возиться.       Майкл бросает взгляд на Тревора. Его глаза говорят сами за себя: когда Лестер предложил расправиться с охранниками, он, вероятно, имел в виду нелетальный исход. Так проще и чище, и значит, за ними не будут так жестоко охотиться. Убийство полицейских и представителей власти — верный способ попасть за решётку на всю жизнь.       Джерри, однако, красив и стремителен, и Тревор не прочь последовать его примеру. Как бы то ни было, охранники с самого начала вели себя как мудаки, не стесняясь, когда на них наставили дробовики, а вместо этого направили свои пистолеты на Майкла и громко заговорили о том, как они будут закапывать его в землю. Тревор ничего не чувствует к ним, переступая через их искривлённые окровавленные тела.       — Давай! — кричит Джерри, приставляя дуло своего оружия к голове единственного оставшегося в живых сотрудника. — Если ты не откроешь сейф за десять секунд, я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родился на свет!       — Полегче, — огрызнулся Майкл, и Джерри напрягся. — Дай парню немного выдохнуть. Он вообще не откроет сейф, если ты будешь ему мешать.       — Мешать ему? Мешать? Мы, блядь, грабим его, чувак. Не думаю, что ещё пара угроз его уничтожат.       — Просто дай ему закончить, ладно?       — Ты тут не босс, М. Успокойся, блядь, и свали отсюда.       — Мальчики, — ворчит Тревор, успевая вставить палку в колёса до того, как Майкл что-то гневно ответит. Внутри себя он балдеет от напряжения, и оно даже немного заводит его, но если они хотят свалить отсюда с драгоценностями, то всем надо успокоиться. — Не хочу быть тем, кто заканчивает драку, но давайте вы потом поспорите.       — Это невежливо — драться на глазах заложника, — высовываясь в окно, говорит Альма. В её голосе слышна улыбка, — Т прав. Успокойтесь, оба.       — Ой, прости, миленькая, — приторно отвечает Майкл. — Мы что, с тобой разговаривали?       — Нет, — так же сладко отвечает она, — но из-за вас шансы на хороший исход дела испаряются, так что послушайся своего приятеля. Мы почти закончили. Не теряйте головы.       — Только эти хмыри могут их потерять, — хмыкает Тревор, пиная одного из охранников, и указывает на мужчину, пытающегося открыть сейф, — и вот он, если, бляха, не поторопится.       Последнюю угрозу он выкрикивает, заставляя мужчину выронить ключи. Майкл ругается и отворачивается, вероятно, обильно потея под толстой кофтой и маской. Тревор представляет, как слизывает всю эту влагу. Он откидывается назад, опираясь на ступни, и усмехается. Позже, напоминает он себе. Оставить это на потом.       — Простите, простите, я не буду больше… — заикается мужчина. Наконец он вставляет ключ в замок и начинает набирать на клавиатуре пароль. Знание кода сейфа — единственное, что помогает ему сейчас выжить. Тревор внимательно наблюдает за ним и изо всех сил запоминает восьмизначный код. Раздаётся небольшой щелчок, и мужчина с усилием открывает дверцу. Сейф внушительный, доходит Тревору до пояса и, судя по его виду, набит всевозможными драгоценностями, аккуратно разложенными категориями по размеру и стоимости. Он облизывает губы.       — Прек-блядь-расно, — кричит Майкл и бесцеремонно отпихивает мужчину, чтобы как следует рассмотреть их выигрыш. — Вот об этом я и говорю, детка! Надо будет купить Лестеру пиво.       — Пиво за всё это? По-моему, минет был бы уместнее.       — Отвали, Т, — легко отвечает Майкл.       Тревор ухмыляется и вспоминает о маске. Они с Майклом пересыпают тяжёлое содержимое сейфа в несколько крепких сумок, в то время как Альма следит за Лукой, припаркованным на другой стороне тёмной улицы, а Джерри держит под прицелом владельца ключей от сейфа.       Чудо, что никто не услышал их выстрелов и что не сработала сигнализация. Чистое, святое чудо. Свет уличного фонаря освещает золотое распятие на шее Альмы, и Тревор смеётся про себя, завязывая последние пакеты.       — Вот, — говорит он, протягивая по одному каждому из своих подельников с пустыми руками. — Держите крепко. Уроните что-нибудь, и это вычтется из вашей доли.       — Понял, — отвечает Джерри. Альма кивает.       — Что касается тебя, — обращается Тревор к мужчине, направляя пистолет на его затянутое слёзами лицо, — то мне жаль говорить тебе, что сводить концы с концами — это всегда плохо.       Майкл с покорным видом отворачивается и идёт к двери. Альма следует за ним, но Джерри остаётся, чтобы посмотреть. Тревор ухмыляется и вскидывает дробовик, чтобы показать себя, после чего всаживает ствол прямо между глаз своей жертвы. Джерри смеётся так громко, что удивительно, что их не слышно снаружи. Тревор чувствует тепло в сердце от адреналина, проникающего в него, от этого знакомого гула, который делает его возбуждённым, счастливым и жаждущим крови одновременно.       Он бы поцеловал Джерри прямо сейчас, если бы у него было время, с его твёрдой челюстью и яркими глазами, и пусть Майкл будет проклят.       Но вместо этого он просто бросает на Джерри горячий взгляд, полный всего того, что он хотел бы с ним сделать, и уходит вслед за Майклом и Альмой, его руки болят после выстрела. Джерри следует за ним.       В двух кварталах отсюда слышны звуки сирен и крики со стороны горящего склада, но они не обращают на них внимания и спокойно идут к чёрному ходу. Позади них лежат четыре трупа, ни один из которых не будет оплакан. Тревор подал Майклу идею убить всех свидетелей вчера поздно вечером, целуя мягкую кожу его живота — он сказал ему, что они должны быть жёсткими в этом деле, действительно жёсткими, если собираются начать править преступным миром так, как они хотят.       Майкл, задыхаясь, кивает в знак согласия, и все мысли о семье окончательно исчезают.       Когда они выходят из дома, ночь уже холодна. Альма мягко закрывает за ними дверь, и все единодушно вздыхают с облегчением. Лука по-прежнему аккуратно припаркован на противоположной стороне дороги. Он поднимает голову, видит их и с грациозностью, на которую Майкл фыркает, начинает крутить руль в их сторону.       — Ну и придурок, — комментирует Майкл как раз в тот момент, когда раздаётся выстрел, и Джерри хрипит, падая на колени.       Они все разом поворачиваются и видят, что трое полицейских прокрались за угол здания, направив на них свои пистолеты. Всё тело Тревора напрягается, пальцы сжимают пистолет и выигрыш в сумке.       — Бросьте оружие, — приказывает один из полицейских — молодой, с царапающим голосом. По пальцам Джерри течет кровь, тёмно-красное пятно растекается по его футболке. Он издаёт странный булькающий звук, широко раскрыв глаза и не веря, что это действительно могло с ним произойти.       — Мальчики, мальчики, мальчики, — говорит он как можно теплее, — всё это просто одно большое недоразумение. Мы просто снимаем с этих людей бремя возможного ограбления. Мы оказываем им услугу.       — Я сказал, бросьте оружие! Не заставляйте нас стрелять.       — Вы уже выстрелили, — парирует Майкл, дёргая головой в сторону Джерри.       — Опустите своё оружие, чёрт возьми!       Альма медленно опускает на землю свой пистолет, а затем и сумку с драгоценностями. Один из полицейских кивает, а затем переводит прицел на Тревора и Майкла.       — Джентльмены. Оружие вниз, живо, — Майкл и Тревор смотрят друг на друга. Сражаться и умереть или сдаться и жить — ни один из этих вариантов сейчас не привлекает Тревора. Его руки болят от тяжести сумок. Джерри корчится на земле, его руки бесполезно сжимают рану.       Майкл слегка кивает Тревору. В его взгляде тот читает только слова «бой», и он собирается бороться, он собирается умереть рядом с Майклом в лучах славы, которую всегда ожидал и о которой всегда мечтал, он собирается пойти на смерть рядом с единственным человеком, которого он любит и уважает настолько, что готов умереть за него, он собирается пойти на дно, остыть и больше никогда не дышать. Он готов к этому. Он перекладывает пистолет.       В этот момент полицейский слева от троицы, державшийся всё это время в тени, и на которого Тревор не обращал особого внимания, смеётся. После этого игра полностью меняется.       — Снайдер? — спрашивает Тревор, опуская пистолет. — Брэд, мать его, Снайдер?       Коп замирает, его глаза расширяются, рот складывается в идеальную букву «О». Остальные смотрят на них обоих, затем расслабляются, ругаются и опускают оружие.       — Ох, блядь, Снайдер. Ты знаешь этих парней?       — Хм, — прочищает горло Майкл.       Брэд выходит на свет и, конечно, Тревор видит свиное уродливое лицо и грубые плечи, которые кажутся шире и сильнее, чем когда-либо прежде. На самом деле, он выглядит так, будто постарел не на пару лет, а, по крайней мере, лет на десять. Он стал больше, и его лицо уже не такое наивное, но такое же тупое, как и при их первой встрече. Тревор вспоминает, как он вышел из комнаты Майкла после того, как тот занялся с ним сексом, как Снайдер пытался задушить Тревора, как он удрал, чтобы больше никогда его не видеть.       — Брэд Снайдер, — снова произносит он, когда Джерри стонет на полу, — ты коп?       — Да ну на хрен, какая я тебе свинья, — огрызается Брэд. — Не будь таким тупым, Тревор. Мы не копы.       — Если вы не копы, то какого хрена вам от нас надо? — громко спрашивает Альма. Брэд бросает на неё грязный взгляд.       — Прекрати, Альма. Нам с ними теперь не справиться, — отвечает один из копов.       Тревор всё ещё непонимающе моргает, но Майкл издаёт гневный рёв.       — Ох. Ох. Из всех этих предательских грёбанных змей вы — самые худшие.       — Эм, М? — спрашивает Тревор. Он замечает, что Лука уже давно не здесь — он уехал при первом же появлении копов. Он не может его винить. — Что?..       — Ты не понял, Т? Это одна большая подстава со стороны нашей девочки Альмы. Это её приятели, подрабатывающие в старых добрых правоохранительных органах Северного Янктона. Они пришли, чтобы забрать у нас наши драгоценности.       Альма снимает «маску» и вздыхает. Она снова берёт сумку и пистолет и встаёт между Брэдом и другими своими сообщниками, выглядя более чем несчастной от того, что её поймали. Тревор, наконец осознав всю серьёзность ситуации, поднимает на неё дробовик.       — Эй! — огрызается Брэд и делает паузу. — Эй, не нужно больше насилия. Я не знал, что мы на вас двоих попадём, иначе никогда бы этого не сделали.       — Пошёл нахрен. В последний раз, когда мы виделись, ты пытался меня задушить.       — Только потому, что ты меня ударил, — протестует Брэд и слегка краснеет, глядя куда угодно, только не на Майкла. — Теперь это всё в прошлом, ребята. Я даже благодарен тому, что произошло. Вы показали мне мир, а теперь посмотрите на меня. Я делаю работу как надо — сам.       — Ну не совсем и сам, — напоминает ему Альма.       — Отвали, сука, — усмехается Брэд, и Тревор хочет сказать ему, чтобы он следил за своим языком, но Брэд явно всё ещё ребёнок и продолжает играть во взрослую игру. Он снова поворачивается к Тревору. — Слушай, мне жаль, что твоего коллегу сбили. Всё должно было быть чисто, понимаешь. Я не собирался стрелять в кого-то так скоро, но… теперь у нас есть на кого свалить дело. А мы выйдем сухими из воды.       — Сухими из воды? Мы с Т выйдем сухими, конечно, но вы, предательские дерьмократы, ну…       — Эй, да ладно. Всё в порядке, — говорит Брэд, видя, как его друзья начинают напрягаться. — Все расслабьтесь. Мы не будем стрелять в вас, вы не будете стрелять в нас, мы разделим мешки 50/50 между группами, все выиграют. Хорошо?       — Хорошо? Драгоценности наши. Вы сейчас разворачиваетесь и съёбываете, а мы забираем сумки. Вот как это будет происходить.       — Это моё, честно и справедливо, — произносит Альма, поднимая свою сумку. Один из её сообщников тоже поднимает сумку уже мёртвого Джерри.       — Эй, ребята… — начинает Брэд.       — Заткнись, Снайдер. Ты ни хрена не получишь, — огрызается его друг.       — Что? Это же была моя идея!       — Да, и теперь ты в пролёте. Ты знаешь этих ребят, это очень сомнительно. Мы не собираемся работать с предателями.       — Но мы же команда, ты не можешь просто…       — Конечно можем, — говорит Альма.       Из-за угла с визгом вылетает машина, и на мгновение Тревор надеется, что Лука вернулся, может быть, с подкреплением или с оружием наперевес, но вместо этого все придурки перед ними прыгают от радости. Машина останавливается рядом, и они начинают забираться внутрь, причём Майкл и Тревор слишком оцепенели от шока, чтобы сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить их. Брэд, опустив руки, просто наблюдает, как его друзья садятся в машину и оставляют его.       — Ну, это не смешно, — обращается он, подходя к машине. Тревор видит, что сейчас произойдёт, прежде чем успевает это осознать, и, несмотря на свою ненависть к нему, кричит на Брэда.       Водитель прицеливается в него, и Майкл, как и подобает звёздному квотербеку, бросается вперёд, чтобы повалить Брэда на землю. У Тревора сводит желудок, когда пуля промахивается мимо Майкла на ширину пальца, и он делает несколько выстрелов по машине, даже когда она уезжает, а её пассажиры смеются всю дорогу. Если бы у него сейчас была своя машина, он бы унёсся отсюда и не остановился бы, пока каждый из этих кусков дерьма не лежал бы мёртвым у его ног.       Но добраться до них нет никакой возможности, и ему приходится довольствоваться тем, что он поворачивается на пятках и бьёт ногой прямо в бок Брэду. Майкл слезает с него и тоже наносит удар, задыхаясь.       — Ты в порядке? — спрашивает Майкла Тревор, и тот кивает, не отрывая взгляда от Брэда, перевернувшегося на спину.       — Хэй, — прохрипел он, — ты спас мне жизнь, чувак.       — Не начинай пока никого благодарить, — говорит Тревор. — Это всё твоя вина. Кто, блин, в здравом уме будет лезть в дела других, дожидаться, пока они всё сделают и после обдирать их? Мы тебя вообще-то убить за такое должны.       — Я не знал, что вы двое тут будете! Не знал! Альма рассказала мне и ребятам о работе и выигрыше, и она собиралась получить с нами лучшую долю, так что…       — Не пытайся оправдаться. Ты жив только потому, что я не согласился с тем, что эти придурки обманули двойного убийцу.       — Я…       — Заткнись, — огрызается Майкл и осматривает улицу, — Мы должны убираться отсюда немедленно. На улицах чёртовы трупы. Куда, чёрт возьми, подевался Лука?       — Он сбежал, когда появился наш приятель-коп.       Майкл испускает долгий страдальческий вздох, проводя рукой по лицу. Тревор наблюдает за ним, пока Брэд медленно и осторожно поднимается на ноги, держась одной рукой за рёбра.       — Я могу позвонить кому-нибудь, — предлагает он, потирая больное место. — Я знаю несколько человек в этом районе. Они могли бы нас забрать.       — Вряд ли. Я не доверяю ни тебе, ни твоим друзьям, и думаю, что тебе тоже не стоит.       Брэд начинает спорить, но Майкл поднимает руку.       — Нет. Оставь это, ладно? Отставить, бляха. Если я услышу ещё хоть одно оправдание из твоих уст, я вырву тебе язык.       Тревор не препятствует гневу Майкла. Он, конечно, зол, но он тоже устал — он был слишком близок к тому, чтобы снова потерять Майкла, и всё ради этого мешка с дерьмом, Брэда Снайдера, который теперь скрестил руки и хмурится, когда ему заткнул рот его же спаситель. Вместо того чтобы разозлиться, Тревор оборачивается, а затем издаёт небольшой звук триумфа.       — Вот, — восклицает он, указывая на припаркованную машину возле закрытого магазина, — вот она. Давай возьмём эту машину и уберёмся отсюда.       — Ты уверен? Эта машина выглядит фигово.       — Заткнись, Брэд, — говорит Майкл и тянется вперёд, чтобы сжать плечо Тревора. — Хорошая мысль, приятель. Ладно, ладно. Ты обыщи Джерри и убедись, что у него ничего нет, а мы с этим ебланом Снайдером пойдём и попробуем включить зажигание.       Тревор кивает и опирается на колени, а они вдвоём спешат прочь. Майкл выталкивает Брэда перед собой. Джерри лежит на спине, глаза комично расширены, кровь быстро высыхает на тротуаре. Тревор не то чтобы брезглив, но ему всё равно неловко нависать над трупом парня: Джерри был с ними недолго, но он оставался верным членом их команды, и чертовски обидно, что он истёк кровью от рук двуличных тупых дилетантов, пытающихся быть теми, кем они не являются. Он не делает ничего пошлого, например, не читает молитву за Джерри и не закрывает глаза, но вздыхает над телом.       Обыск карманов приносит некоторые плоды: он извлекает несколько патронов, телефон, в котором наверняка записаны их номера, и бумажник. Открыв его на всякий случай, он обнаруживает несколько смятых долларовых купюр и сложенную фотографию симпатичной улыбающейся женщины. Тревор убирает купюры, а фотографию засовывает в нагрудный карман рубашки Джерри. Он думает, что, когда копы в конце концов опознают его, эта женщина, возможно, немного успокоится, если узнает, что он думал о ней в последние минуты её жизни.       Или ещё какую-нибудь ерунду. Он не уверен, но ему кажется, что так будет правильно.       — T! — шипит Майкл с другой стороны улицы. Брэд засунул голову под приборную панель. — Т, у нас почти получилось, давай!       Бросив последний взгляд на Джерри, Тревор поднимается и надёжнее перехватывает под мышкой сумку с драгоценностями. Он подходит к машине и бросается на заднее сиденье как раз в тот момент, когда Брэд наконец-то заводит двигатель. Майкл, сидящий на водительском сиденье, вскрикивает от облегчения и нажимает на педаль. Они уезжают, когда на город опускается ночь.       ---       Лестер совершенно не впечатлён случившимся: три угнанные машины, отставание от графика, выигрыш вдвое меньше, чем должен быть, и совершенно лишний человек.       Он, конечно же, сразу узнаёт Брэда и стоит в дверях кухни, скрестив руки на груди, пока они втроём сидят в изнеможении за столом. По дороге Брэд в основном молчал и немного спал, но Майкл не спал и был в ярости, а Тревор не мог перестать скрежетать зубами. Это была напряжённая и ужасная поездка.       — Кто-нибудь из вас, придурков, может объяснить мне… потому что я явно упускаю что-то важное… Почему вы сочли приемлемым привести этого человека в мой дом, когда в последний раз, когда он был здесь, то пытался убить одного из вас? Зачем жалеть человека, который продал вас и заставил своих друзей украсть половину вашей выручки? Почему бы просто не бросить его или — вот ещё вам идея! — не пристрелить его хладнокровно, как его подельники пристрелили Джерри?       — Эй, козёл… — Брэд огрызается и пытается встать, но Майкл кладёт руку ему на плечо и с усилием толкает обратно на кресло.       — Не разговаривай так с Лестером. Он прав. Я не должен был спасать твою бесполезную жизнь.       — А я не просил тебя…       — И с Майклом тоже так не разговаривай, — перебивает Тревор. — На самом деле, почему бы тебе просто не заткнуться. Каждый раз, когда ты открываешь рот, ты роешь себе ещё более глубокую могилу.       — Повторяю, — говорит Лестер, фыркая, — зачем вы привели его сюда?       — Я вообще-то прямо тут, чувак…       — Заткнись, Снайдер, чёрт возьми! — Майкл смотрит на него, пока Брэд снова не закрывает рот, а затем поворачивается к Лестеру. — Слушай, я не знаю. Его друзья дважды перебежали ему дорогу, и он действительно пытался заставить их не нападать на нас, когда понял, что это мы. Я не хотел, чтобы эти предатели снова победили, понимаешь?       — Так оставили бы его где-нибудь! Это не моя проблема! Отвёз бы его к себе домой.       Майкл кисло усмехается.       — О да, Аманде бы это понравилось.       — А мне как будто нравится! Это мой дом, это место, где мы работаем! Мы не можем просто так таскать чёртовых мудаков туда-сюда!       — Мне не хочется соглашаться с четырёхглазым, но даже я ничего не могу поделать, — пожимает плечами Тревор, откидываясь в кресле, чтобы осмотреть красные щёки Брэда и горькую улыбку Майкла. — Думаю, мы должны просто избавиться от него, чтобы он нас больше не беспокоил. Знаешь, тихо и спокойно. Никто не будет по нему скучать.       — Эй, эй, нет! — вопит Брэд, — Я не просился к вам. Можете меня отпустить, я не собираюсь никому ничего рассказывать.       — И почему мы должны верить хоть одному твоему слову? — спрашивает Майкл. — Я говорю серьёзно. Почему мы вообще должны тебе верить?       — Послушай… — Брэд борется с собой, глаза перебегают с одного разъярённого лица на другое. — Послушайте, я говорю вам — вы можете мне доверять. Я знаю, что мы начали наше знакомство как-то странно, но сейчас я изменился. Клянусь. Как только я узнал, что мы грабим вас двоих, я сразу же прекратил всё. Я не хотел, чтобы вашего приятеля убили. Мне жаль. Всё, о чем я прошу — дайте второй шанс.       — Второй шанс для чего? Жизнь пожить?       — Нет! Ну, да, возможно. Но и… нет. Я знаю, что в прошлый раз всё прошло не очень хорошо и хочу получить второй шанс быть с вами. Хочу работать с вами, — продолжает Брэд, не обращая внимания на всеобщие протесты, чуть повышая голос. — Я знаю гораздо больше, чем в прошлый раз. Вы же видели, как я вскрыл ту машину, верно? Я научился водить, умею стрелять. Я могу присоединиться к вам. Могу помочь.       Лестер фыркает. Тревор и Майкл обмениваются короткими забавными взглядами.       — Даже если бы ты был лучшим стрелком в мире, — говорит Майкл, не в силах сдержать улыбку, — почему мы должны думать, что ты нас прикрываешь? В этой игре главное — доверие.       — Именно! — с нетерпением отвечает Брэд. — Вот почему ни одна из моих групп никогда не работала нормально. Все только за себя, как эта стерва Альма. Когда мы впервые встретились, Тревор, когда мы ехали сюда, ты рассказал мне всё об игре и о том, что ты должен думать о каждом как о своём брате, а не как о друге. Это то, что я искал. Я имею в виду, вы двое? Трое? Вы никогда не предадите друг друга. Это всё, что мне нужно. Я просто искал правильных людей, понимаете?       — И мы — правильные люди? Ты пыталась задушить Тревора в этом самом доме!       — Это было много лет назад! Я был молод и глуп. Простите, что причинил боль, но вы должны дать мне ещё один шанс. Эта работа — всё, о чём я когда-либо мечтал.       Тревор и Майкл снова обмениваются взглядами, и на этот раз они задерживаются; Тревор видит, что глаза Майкла смягчились от слов Брэда, и задаётся вопросом, не думает ли он о той страстной ночи, которую они с Брэдом однажды разделили. Руки Тревора сжимаются в кулаки при одной мысли об этом. Он жалеет, что не убил Брэда на обочине дороги, когда у него была такая возможность. Если Майкл возьмёт его в свою жизнь, а потом снова в свою постель, он не уверен, что будет делать в итоге.       Майкл хмыкает, глядя на Лестера.       — Ты всё время говоришь, что нам нужно больше людей, которые умеют хорошо целиться.       — И ты имеешь в виду этого засранца? — Лестер разводит руки в стороны, расширяя глаза. — Вы когда-нибудь видели, как он стреляет?       — Ну, нет, но… не знаю, этому можно научиться. Он выглядит достаточно увлечённым.       Тревор покачал головой.       — Мы говорим не о том, чтобы завести новую собаку, Майки. Мы говорим о нашей безопасности. Если этот засранец что-то натворит, на кону будут все наши жизни. А если он не справится?       — Эй, я не стукач, и если ты забыл, повторюсь, я здесь, в комнате. Хватит говорить обо мне, как будто меня здесь нет.       — Вот видишь? Это как раз тот случай. Невоспитанный. Как мы можем доверять ему?       — Не тебе говорить о манерах, Т, — усмехается Майкл и встаёт. — Послушайте, ребята, Лестер, Тревор. Мы были в основном сами по себе в этом деле, и да, мы очень хорошо справлялись, но я не вижу ничего плохого в том, чтобы ещё немного расширить войска. Посмотрите на сегодняшний вечер. Мы хорошо справились и у нас был крупный выигрыш. До всего этого предательства. И что мы с этим делаем? Мы работаем только с теми, кому доверяем. Мы готовим Брэда к тому, чтобы он работал, как мы, и работал с нами, а потом мы узнаем его стиль и включим в наш состав. Это может стать началом больших и лучших работ для нас.       — Если мы собираемся расширять штат, то лучше доверить дело кому-то, кого ты не еб…       — В любом случае, — говорит Майкл, слегка повышая голос, — посмотрите на это так: мы расширяем наши горизонты, и если Снайдер переступит черту и окажется козлом, то я знаю, где закопать тело.       Брэд кивает. Он не выглядит особенно счастливым, но некоторая напряжённость исчезла с его плеч, как будто он больше не боится, что его убьют. Тревор бросает на него взгляд.       — То есть вот как? — спрашивает Лестер. — Ты что-то решил, и мы просто должны согласиться? Мы с Тревором не имеем права голоса? Этот парень хлопает тебе ресницами, и вы вдруг становитесь лучшими друзьями?       — Всё не так. Я просто думаю, что это хорошая идея. Нам ведь нечего терять, правда?       — А если он опять нас обманет?       — Я думаю, что мы сможем пристрелить его до того, как он попытается сделать что-то подобное, — Майкл закатил глаза.       — Этого не случится, — быстро добавляет Брэд, и на этот раз очередь Тревора обратить глаза к потолку, — я обещаю. Я обещаю, что не предам вас. Мне можно доверять. Ничего не случится. Я теперь с вами.       — Господи Иисусе, — стонет Тревор.       Лестер пожевал губу, явно разрываясь от перспектив. Майкл выглядит так, словно его решение твёрдо принято, Тревор смотрит на него как на сумасшедшего, а Брэд просто нервничает, словно его могут вышвырнуть отсюда в любую секунду.       Тревор не доверяет ему.       Пытаться перехватить инициативу — достаточно сомнительное дело, и он уже знает, что Брэд симпатизирует Майклу так, как никогда не должен симпатизировать, и что лишний человек означает лишнее тело в номерах мотеля, лишний тупой мозг, вносящий предложения в планирование, лишняя пара жадных рук, готовых урвать кусок за свою работу. Дополнительный риск. Дополнительное соперничество за сердце Майкла.       Он уже собирался встать и сказать: «Нет, нет, нет, мы здесь не для того, чтобы обучать новичков, а для того, чтобы зарабатывать деньги», — как Лестер вздыхает и пожимает плечами. И идёт за пивом.       — Справедливо, — говорит он, бросая одну бутылку Брэду, который чуть не роняет её. — Ты в деле. Больше никаких двойных переходов, никаких удушений, никакой путаницы. Теперь ты один из нас, Б.       — Б, — пробует букву Брэд с ехидной ухмылкой, — Б. Звучит круто.       Тревор так не считает. Он смотрит на Майкла, но Майкл смотрит на Брэда, а Брэд, всё ещё улыбаясь, смотрит на Майкла.