В рай после тебя

Эмиль глядит в зеркало и беззвучно вздыхает. Буквально час назад он ломал голову, где же переночевать и как не остаться на улице. Спустя минут тридцать он думал, что остаться у сомнительного "друга" намного лучше, чем спать на какой нибудь лавочке. И только сейчас он в полной мере понял, что лучше бы уснул на улице. И неважно, что там во всю лил дождь, гремела гроза, а молнии многократно рассекали темные облака. Находится в квартире Дмитрия.. Было крайне странно. Какое то неприятное чувство внутри в виде страха, интереса и неожиданности. Такой коктейль создавал тревожность, страшно было словить паническую атаку, хоть и раньше с такими аспектами проблем не было. В одной квартире со знаменитым жестоким мудаком, который по слухам еще и головорез. Зашибись, Иманов. Приплыли. Всë впечатление портила обстановка. Ещё в машине разговоры давались тяжело, на дорогах слишком часто были дохлые голуби, из за чего складывалось впечатление, что эти переносчики болезней просто лишились зрения и бросатся под колеса теперь их привычное хобби. На небе уже должны были проглядываться звезды, однако темные облака закрыли всю красоту и основной свет. Буквально заходя в подъезд прогремел гром, по звуку похож на взрыв какой нибудь бомбы в метре от них. Масленников предупредил, что лучше промолчать и вообще не запоминать адрес, квартиру, этаж и т. д. В этот раз без угроз, удивительно. Теплый душ помог расслабиться, а одежда на вечер слегка смутить. Дмитрий дал ему свою одежду и это было слишком благородно для него. Что было еще благороднее, так это вообще его приглашение. Потихоньку в голове ломался образ Масленникова и Эмиль не знает, запланировал ли Дима сам сбросить все маски и открыться или притворство само трещит по швам, раскрывая истину, без его желания и руководства. Хотя с одной стороны какой смысл ему открываться именно Иманову? У них, скажем так, не очень хорошие отношения. Хотя это слишком мягко сказано, они буквально терпеть друг друга не могли, а что теперь? Оголяет перед ним свою душу? За какие такие заслуги? Хотя сильно кудрявый от старшего не ушел. Зачем нужно было идти в больницу, тратить свое время на такого, как Масленников? Уговаривать его поехать домой, будто кареглазому не все равно, расспрашивать про него у Артема. Сам первый начал. Но с другой стороны, как этот образ может бесконтрольно лететь в тартарары , если столько лет так хорошо служил на благо хозяина и общественности. Нет же ни одного человека, который бы подтвердил наличия сердца у грозного Масленникова. Будь то бесконтрольные эмоции при ком попало, тогда почему Артём не заметил этих кардинальных изменений, всё так же называет его чуть ли не куском дерева? Получается старший выбрал Эмиля специально. Но.. Зачем? Футболка выглядела чуть нелепо. Она все таки была длиннее, чем должна быть, а запах совсем не похож на привычный одеколон Масленникова. Ткань пропахла сигаретным дымом и крепким кофе. Как банально. Выходит из ванной комнаты, идёт в гостинную. Дмитрий сидел на сером диване в домашней одежде. Бежевая футболка и темно зеленые бриджи. Впервые Эмиль видит его таким, без зализаной прически, без декоративных очков, без этого убийственного взгляда. Просто спокойный парень, который никогда не был опасен и никому бы не стал угражать. Делал что то в телефоне, совершенно не обращал внимания на парня, а тот замер.. — Никогда не видел людей в бежевых футболках? — вдруг спрашивает Масленников, не отводя взгляда от гаджета. Иманов заметно смущается. — У тебя одежда неудобная, — фыркает младший, ловко переводит тему на обвинения. — Все лучше, чем уличная одежда, — наконец переводит взгляд на юношу, что стоял в дверях. Издевательски улыбается. — Всегда пожалуйста. — Постелишь на полу? — оглядывает комнату и мысленно подсчитывает сумму всех видимых дорогих вещей. Неплохая такая плазма на пятьдесят с чем то дюймов, угловой серый диван с белыми и черными подушками. Дорогой паркет радовал глаз, а вход и вид на балкон был прикрыт жалюзи. В углу комнаты стоял высокий, но довольно узкий шкаф. Открытые полки были забиты книгами разных писателей, начиная от русской классики и мировых бестселлеров, заканчивая иностранной философией. Комната была большого размера, около тридцати пяти квадратных метров. Слева и справа были двери, но прикрытые так, чтобы оставалась совсем маленькая щель. Не разглядеть. — Или на балконе? — Выбор между диваном и кроватью, — хмыкает Дмитрий и поджимает губы. Эмиль все еще не понимает что же с ним произошло. — Когда стал таким гостеприимным? — поднимает одну бровь и скрещивает руки на груди. Становится как то страшно. Старший подходит к Иманову. — Мало ли, вдруг ты захочешь рассказать о том, как у меня здесь отдохнул, — на удивление спокойно произносит Дима в манере рассуждения, но легче от этого не становилось. — И выставишь меня в плохом свете. Хотя бы буду гостеприимным психом. — Почему сразу психом, — Масленников открывает дверь, что расположена справа и ведёт в комнату. Тихий смешок. — Кровать, — проговаривает тот и совсем не собирается отвечать на вопрос младшего. Ну и больно надо было. Одноместная кровать без какого - либо декора, выпендрежа или чего - то, что было бы в стиле голубоглазого. Честно говоря Эмиль вообще представлял себе квартиру с декором под золото, везде гучи и луи, а плитку в ванной из чистого серебра. Нет, он не думал, что Дима богатый. Он был уверен, что Дима выпендрежник, а тут.. Минимализм? Пока парень обдумывал это ткань прилетает ему в лицо и падает в руки. — Постель. Сам справишься. — Я могу все таки и на диване, — кидает постельное белье на не заправленный матрац и трет шею. — Страшно представить сколько девушек лежало на этой кровати, — усмехается кудрявый, но получает в ответ лишь вопросительный взгляд. Шутка не удалась — Ты пользуешься известностью среди девушек, это точно на руку, — прекрасно, шуткой хотел разбавить обстановку, а теперь еще ее и объясняет.. — Тем более, такому, как ты. Дно неловкости пробито. Масленников усмехается, но как то не искренне и напряжённо. Обстановка становится ещё более некомфортной. Хотя, казалось бы, куда хуже? Эмиль всегда найдет, как сделать ситуацию хуже. — Можешь выдыхать, здесь никто не спал, — Дима открывает шкаф и роется в вещах, пытаясь что то найти. На секунду отвлекается, поворачивается на юношу. — Конечно очень странно, что я тебя об этом оповещаю, — шутливо отводит взгляд и чуть заметно кивает, после отворачивается обратно к вещам. — Я такой хуйней не занимаюсь — Хуйней? — слегка хмурится парень и от нервов трет ладони. Что именно имел Масленников этой фразой? Отсутствия интереса к своим фанаткам или в общем к девушкам? Почему они вообще о таком разговаривают? — Глупо глушить моральные травмы другими людьми, — пожимает плечами и держа в руках темный плед направляется к выходу. — Говоришь умные мысли, — тянет Иманов на мгновение задумываясь. Теперь в его разуме образ Масленникова совсем не сходится. — От меня не ожидал? — ухмыляется тот и накидывает на себя теплую ткань, что достал из шкафа минуту назад. — Нет, не в этом смысле, — неловко улыбается и проводит ладонью по волосам. Они все еще были мокрыми. — Ты не выглядишь, как человек, который так думает. — Сочту за комплимент, — щурится голубоглазый и, прежде чем уйти, кратко поясняет. — Я предпочитаю не изливать душу каждому второму, это и секрет моей идеальности. Затем дверь закрывается и Иманов остается наедине с этой фразой, обдумывать ее и принимать этот странный диалог. После того разговора прошло достаточно времени. Подготовил себе постель, успел обмозговать все реплики, сказанные старшим, уложить в голове все несостыковки и уже чуток задремать. Сны не приходили в расслабленный разум, но какая то эйфория и чувство безопасности в этом было. Как он мог почувствовать себя комфортно в доме Масленникова до сих пор было неясно. По коже бежали мурашки и Эмиль приходит в трезвое сознание. Холодно. Одеяло лежало где то в стороне, а со стороны двери дул сильный сквозняк. Удивительно, скоро лето, а уличный воздух все еще прохладный. Слышатся шаги и отдаленный, еле слышный вздох. Становится не по себе. Сколько вообще времени? На улице светлело, за окошком виднелся рассвет. Вряд ли он бы шел на работу, вряд ли он сможет работать, зная, что Полина в больнице. А если он прямо сейчас собирается в больницу? Безопасно его вообще туда пускать сейчас? На свой огромный страх и риск младший выглядывает в гостиную и наблюдает мятую постель на диване, а дальше открытую дверцу балкона. Может быть это и не его дело, но любопытство одерживает вверх, потому Иманов проходит дальше. Заглядывает на балкон, в нос тут же ударяет едкий запах сигарет. Масленников стоял, облокотившись на балконную перегородку, глядя куда то вдаль, но его взгляд терялся в пустоте. Это место было бы не безопасным для детей: стекла отсутствуют, из препятствий лишь черные металлические прутья, в высоту были по пояс. Пол довольно крепкий, точно не провалиться. У Эмиля не было бы таких мыслей, если бы не страх высоты. Одиннадцатый этаж все таки. Комната была в том же интерьере, что и вся квартира. В стороне довольно маленький шкаф, на котором стояла пепельница, лежала пачка сигарет, рядом красовались две бутылки холодного пива. Отсюда не разглядеть фирму. Взгляд застыл на старшем, что так вальяжно курил сигарету и это внимание заставляло задуматься. — Разбудил? — вдруг говорит Масленников и прямо сейчас хочется провалиться от стыда, несмотря на огромную высоту под ногами. Долго ли он вообще вот так стоял и пялился на него, до того, как тот заметил? — Нет, — тянет младший, трет шею, неловко краснея. Дима оборачивается, взглядом зовет его к себе. Удивительно. Младший мнется, но все же подходит к ограде и глядит вниз. Как будет красиво, если голубоглазый толкнет его прямо туда, вниз, но он же этого не сделает, так ведь? — Нет. — Будешь? — глядит в сторону пачки мальборо, а потом На Эмиля. — Не курю, — просто отвечает кареглазый. — Как знаешь, — втягивает в легкие дым, на несколько секунд задерживая дыхание, а после выпуская полупрозрачный воздух. Виснет тишина. Всепоглощающая, объемная и нервная тишина. Как минимум для Эмиля. В небе пролетают птицы, вдалеке начинают ездить машины. Это люди вылезли из своих человейников и поползли на работу. Правда рановато, но не суть важно. Иногда дул ветер, но сейчас он не морозил, наоборот, охлаждал, делал лучше. Облака едва были видны, совсем иногда показывались лучики встающего солнца, как бы боясь, что его у них отберут. Все вокруг было в идиллии. —Ты реально считаешь меня психом? — вдруг произносит Дмитрий и бросает окурок вниз. Он все еще догорал, но ветер быстро унес его с поля зрения. Парень даже не поднимает глаз, не меняет интонацию, не двигается. Иманов замирает. — В каком смысле? — тихо подает он, ведь даже не знает как ответить на такой вопрос. Просто бездушно сказать "да" было как то жестоко, хотя, наверное, заслужил?. — Ты боишься меня? — как будто поясняет голубоглазый и кидает краткий взгляд на собеседника, а после возвращает обратно. Глупо было спрашивать. Иманов, такой дерзкий и уверенный всегда, рядом с ним казался запуганным до смерти котёнком, которого только принесли с улицы домой. — Скорее боюсь, что все слухи, которые о тебе ходят, окажутся правдой, — не смеет врать кареглазый и тон становится более уверенным. Страх, словно утренний туман, развеивается и наружу показывается долгожданный интерес. — Почему спрашиваешь? — Я же не хотел быть таким, — проводит ладонью по волосам, как бы приглаживая их, а после возвращается в исходное положение. Как у него не болит спина так долго стоять, оперевшись на довольно низкую ограду. — Я думал, что хоть кто то понимает. — Ты никогда не рассказывал, — хмыкает Иманов, но так же осторожно и аккуратно, уже не из за всевозможных угроз, а из за страха спугнуть такой момент. — Никто не знает, что привело тебя к такой жизни. — Не люблю жалость, — как то разочаровано кидает Масленников с неким неуловимым вздохом и отводит взгляд. — Обещаю не проронить ни каплю жалости, — как - то по солдатски говорит Эмиль и ловит улыбку брюнета. На душе становится теплее. — Я точно не похож на человека, который бы сливал инфу в интернет или обсуждал с твоими ярыми фанатками. — удивительно, но в эти слова он вкладывал максимум искренности и поддержки, которую только мог. — Не думаю, что ты удивишься хоть какой то детали моей жизни, — усмехается голубоглазый, но смешок не скрывает грусть и волнение. Маска совсем слетает. Парень берёт бутылки пива с поверхности шкафа и одну протягивает собеседнику. Тот с охотой принимает дары. — Все по классике снг, отец пьянь и бездельник, а мать наркоманка - истеричка. Именно таким людям нужно давать детей, так еще и по двое. — смешок, а после глоток холодной жидкости. Чуть расслабляет, но совсем чуть. — Денег не было, поэтому питались через день, воспитание было такое же классное, как и их биография. Кнут и пряник, только сладость где то потеряли. Уже лет с восьми зародилась мечта от них переехать, а в десять точное решение, что это не моя семья. — Лучше никакая, чем эта? — вдруг говорит Иманов и внимательно следит за мимикой старшего. Тот все так же взгляд был направлен на пейзаж, но не на собеседника. — Наверное так, — грустно хмыкает Дима и скрыть эту тоску теперь точно нельзя. Все слишком очевидно. — Из за этого у нас с Полиной.. Мягко сказать, были натянутые отношения. Когда я мог защитить ее от очередных "воспитательных процессов", я не делал ровным счетом ничего. Я ведь справлялся один, теперь это ее проблемы. Тогда это можно было объяснить, — отпивает снова, делает некоторую паузу. На небе облака стали рассеиваться и лучи восходящего солнца начали виднеться чаще. — Уехал, как только была возможность, не звонил, не писал, не узнавал что с ней. Только через несколько лет вспомнил про эту семью, когда отец зарезал мать осколком бутылки, а после повесился сам. Типичный конец для такой семьи. Только вот все это случилось, когда Полина была дома и она была свидетелем. — Жуть, — бормочет Иманов и кожа покрывается мурашками. Представлять, что видела Полина даже не хотелось, не то, что быть свидетелем. — Тогда проснулся, что только мы и остались друг у друга. Ее доверие завоевать было сложно. — помнит, как приезжал к ее институту, разговаривал в машине, многократно ругался, оставлял деньги и переводил на карты. — Когда я только вышел из постоянных пьяных драк, голодухи и бедности захотелось доказать всем, что на что - то способен, что - то все таки да могу. И тогда оставалось два варианта. Образования у меня не было, девять классов, дальше бы без репетиторов не потянул, а колледж пустая трата времени. Даже если бы и отучился, денег бы не принесло. Второй вариант, огромная удача, что подкинула работу. Сомнительная конечно, опасная, но платят бешенные деньги. Да, сливаешься с образом бездушного молчуна, да, закапываешь личную жизнь и любые другие связи, но зато с квартирой, машиной и прочей дорогой штукой. — Почему закапываешь личную жизнь? — интересуется Иманов, не смея двигаться всю продолжительность рассказа. — Странный договор. То, что я делаю — максимально скрытная информация. Любые дружеские, любовные или еще какие - либо связи равны риску. Такие случаи бывали, что всю инфу сливали близким, а те оказывались и не такими уж и близкими, сливали все другим. — косится на Иманов и поджимает губы. Осознал свою ошибку. — Поэтому перед началом работы подписываешь контракт. Никаких романов, друзей, родственников и так далее. Мне казалось это маленькой ценой. — А что будет за невыполнение? — Когда объявилась Полина, об этом конечно же узнали. Был серьёзный разговор. Я слишком ценный работник, чтобы выкинуть меня или еще что похуже. Предупредили, что в следующий раз не простят и сделают всё, как положено. — наконец выпрямляется, меняя свое положение. Хрустит шеей, ибо затекла и ставит бутылку на тот же шкаф. — Что будет так и не говорили. Тех, кто постигла эта кара, спросить не смогли, ибо были чернее тучи. — Слишком жестоко, — задумывается парень и зависает, смотря в одну точку. Положить всю свою жизнь, любовь, друзей, семью, возможности, на кон и забрать взамен огромные суммы. Не слишком ли большая цена? — Знаю, но тогда перспектив было немного. Либо скромная работа кассиром в какой нибудь пятерочке и загнивание в несчастной однушке на последние десять тысяч в месяц, либо лишение чувств, мыслей и связей, но с деньгами и славой. — наконец Масленников смотрит на Иманова, впервые показывая свой взгляд. Грустный и неуверенный. Маска разлетается на осколки, образ исчезает в небытие и его никогда не собрать обратно, как минимум в голове Эмиля. — У меня был выбор? Глаза становятся до блеска голубыми, спадает пелена ненависти и злобы, приторного притворства и противного зла. Теперь видны чувства, переживания, страх и грусть. Теперь парень уверен, что у того точно существует сердце не только для красоты, оно еще и быстро стучит, когда ему страшно, а страшно ему точно бывает. Теперь он может представить, как тяжело ему бывает одному, когда лишний раз страшно сказать что - нибудь из за чëртового контракта. С этой же пеленой пропадает Дмитрий Андреевич, какая то важная шишка, кумир девчонок, опасный тип. Наконец открывается просто Дима. Мальчик, у которого отняли детство, отняли нормальную жизнь и будущее. Юноша, который пожертвовал всем, лишь бы закрыть гештальт, но доволен ли он этим? — Я предпочитаю не изливать душу каждому второму, — проговаривает парень, все так же пристально глядя в глаза напротив, а после вновь отправляя свой взгляд к встающему солнцу и багровому небу. Выждав определенную важную паузу улыбается вымученно, грустно. — Ты исключение. — Почему именно я? — не проронив ни долю жалости и сожаления, как и обещал, проговаривает тот. Вроде бы хотел и пожалеть, положить руку на плечо в качество поддержки, сказать что то неловкое, но подходящее, но остается молчать. Вроде не так близки, хотя, куда ещё можно быть ближе? — Если бы сам знал, — снова ставит локти на перегородку, обхватывая голову двумя руками и теребя непослушные волосы. Он даже не помнит, когда в последний раз поступал настолько нелогично и глупо. — Сначала твои сны, потом мои. — Веришь в судьбу? — спрашивает парень и продолжает прожигать взглядом старшего, с какой то забавой и усмешкой. Голубоглазый отвечает тем же. — Сейчас уже ничего не знаю, — проговаривает Масленников с какой то потерянностью и неловкостью. Так ярко эмоции старшего никогда не отображались на его лице. — Я не лучший человек, в которого стоит влюбляться, — вдруг говорит старший и первые несколько секунд кудрявый впадает в ступор, а после позорно отворачивается, скрывая краску на лице. Глаза бегали от дома к дому, что были видны из окна многоэтажки, но сейчас они совсем не привлекали внимания. Почему он сказал это прямо сейчас? Что заставило его заговорить на тему влюбленности. Неужели его так смутил вопрос про судьбу? Или по Эмилю все так сильно понятно? Хотя нет, о чем это он, ему даже в голову не приходило влюбиться в.. Парня. Нет, он толерантный, но не относил себя к подобным, да и тем более к Диме.. Почему он вообще думает об этом? — Да и общаться, впринципе. — добавляет старший, но это ни капли не исправляет ситуацию. Если бы Иманов повернул голову к парню, то скорее всего застыл от пристального взгляда честных глаз, но поворачиваться не будет. Это испытание он точно не пройдет. — С чего ты так решил? — вдруг ухудшает свою позицию Иманов, все так же не смея повернуться в сторону нового "друга". — В жизнях других людей, я скорее антагонист, — хмыкает Масленников, а после усмехается. — Антагонисты не приносят ничего хорошего. — Бывает, что даже антагонисты могут рассчитывать на хороший финал, несмотря на все плохое, — говорит Эмиль, а потом поджимает губы. Слишком странно вести разговоры на эту тему. — Тем более мы не в кино или книге, поэтому можно всё исправить. — Не знаю про меня ли это, — говорит тот и на пару мгновений задумывается. Они продолжают говорить. Говорят о детстве обоих, травмах, религионзных взглядах и любимых цветах. Оказывается, что Эмиль всего один раз был в серьёзных для него отношениях и потому пережил болезненную измену любимой. Олеся не сделала ему больно своим поступком, просто отнесла его в то время и заставила прожить всё заново. А у Димы ни разу не было отношений. Слышал от одноклассников, но никогда не хотел их, ведь будущее было намного важнее. Хотелось ли сейчас этой беззаботной подростковой любви? Масленников так и не смог дать ответ. Уже на утро, когда солнце полностью красовалось на небе, парни разошлись по комнатам. Эмиль мгновенно вырубился, а брюнет пошел на кухню, сделал очередной кофе и спустя полчаса вышел на улицу, направляясь к больнице. Серое вещество в голове явно кричало, что все, что произошло этой ночь, а точнее этим утром, огромная ошибка и такого повториться больше не может. Однако всеми фибрами души он хотел повторить, вернуться домой и увидеть Эмиля, снова говорить с ним обо всём, потрепать его по кудрявой макушке и.. Телячие нежности. Ужасно. Что сделал проклятый Иманов с серьёзным Дмитрием? В больнице парень на выходе пересекается с Артёмом. Он выглядел как то взволнованно и напряжённо. Значит в палату уже можно войти. Старший встречает медсестру, говорит фамилию и та кивает, ведет к нужной двери. — Ты совсем с ума сошла? — говорит Масленников, зайдя в палату и захлопнув за собой дверь. — И тебе привет, — слабо улыбается блондинка и машет рукой. Она смотрела в потолок все это время, ведь под рукой нет ничего, что могло бы ее занять. Телефон давно сел, а книги она не брала, ведь вообще не планировала протирать пол в магазине своим телом. В руке находилась капельница, а на белой тумбочке был стакан воды и пару таблеток. — Рассказывай, что, как и зачем, — скрещивает руки на груди и оглядывает девушку смирительным взглядом. Этот разговор будет долгим. Очень долгим.