Something about Regulus

Регулус попался. Он наивно попал в расставленные сети мудрого змея, словно жертвенный агнец, даже не осознающий своего положения. Горечь сожаления скопилась на кончике языка, разъедая и проникая вглубь всё сильнее и сильнее. В зеркале отражался мальчишка, чрезмерно самоуверенный и горделивый, решивший, что ему море по колено. Реджи тошнило от собственного вида — в его жизни была только одна вещь, тщательно лелеемая и взращиваемая им с самого детства — гордость, и сейчас она ужасно уязвлена. Пока он был в Хогвартсе, относительно далеко от действительно серьёзных вещей, метка казалась чем-то особенным, чем-то, что выделяло его из толпы чистокровных снобов. Хоть где-то он был первым — факультет смотрел на него, как на героя — признание его таланта и способностей. Гневные взгляды брата он демонстративно игнорировал — Сириус впервые в жизни его по-настоящему обидел. Задел за живое, вытащил всё самое неприглядное, то, что Регулус старался скрывать даже от самого себя. Слова брата крутились в голове стайкой птиц, вынуждая день за днём, минута за минутой лезть куда-то внутрь, задумываться о себе, о жизни и о череде выборов, которые он совершил и должен будет совершить. Реджи не хотел признаваться, не хотел смотреть правде в глаза — человек он, всё-таки, не самый благородный. Барти глядел на него восхищенными глазами, конечно в перерывах между бесконечными занятиями и попытками выучить все разделы магии за ночь, и Регулусу бесконечно сильно хотелось стереть это щенячье обожание с чужого лица. Эван доверительно сжимал плечо и одобрительно кивал. Светлая улыбка превратилась в неровно очерченную гвоздем трещину в стене. Пандора глядела на него со смесью жалости и разочарования, и от этого всего Регулусу хотелось просто перестать существовать, стать тенью, призраком, кем угодно, лишь бы никто не видел его, не трогал, чтобы его просто оставили в покое. Он перестал получать удовольствие даже от занятий с Лордом, на которых он бывал во время каникул. Само по себе удовольствие в любом проявлении было для него роскошью — Блэк был лишь тусклой тенью себя прежнего. Большая часть шестого курса прошла хорошо — профильные предметы, отсутствие экзаменов, «пожирательство», квиддич — обычная школьная жизнь, не считая того, как мало человек осталось после пятого курса. У каждого второго в семье были потери — кровавый след тянулся по коридорам, образуя жутчайшую сеть из общей боли и страданий. На Слизерин смотрели волком, нападали, бойкотировали — Регулус, правда, не попал ни в одну стычку, скинув это на страх перед Блэками. Вряд ли пострадавшим от тёмных волшебников ученикам хотелось нарваться на неприятное проклятье, коих единственная «надежда» Рода знал немало. Реджи прекрасно помнил день, а точнее момент, когда он понял, что окончательно влип. До его дня рождения оставалось ровно две недели и большую часть времени младший сын Блэков проводил в поместье Лестренжей, где часто проходили их учебные собрания. Приятный полумрак, растёкшийся по залу, шелест переворачиваемых страниц, тонкий запах сигарет и флер одеколона — единственная комната Лестренж-холла, которая была противоположностью своих хозяев — бешенной Белатриссы и безумного Родольфуса, от которых в последнюю очередь можно почувствовать комфорт. Регулусу нравилось коротать вечера вместе с Рабастаном, и, на удивление, Северусом Снейпом, часто практикующимся в свободной зельеварне, предоставленной в его личное пользование с широкой руки Лорда, с ювелирной точностью отбирающего таланты. Барти, к сожалению, присутствовал редко — тяжело быть на другой стороне, когда твой отец — буквально лидер оппозиции. А Эван, в свою очередь, предпочитал оттачивать боевое мастерство вместе с Долоховым — таинственным джентльменом — явным представителем старой гвардии. — Фулл хаус, — разочарованный возглас Лестренжа, откинувшегося на спинку кресла, резко ударил по ушам. Ухмыляющийся Снейп взмахом руки собрал свой выигрыш и Регулус на какую-то секунду даже почувствовал себя хорошим человеком — позволить Снейпу выиграть — правильное решение, всё же они с Рабастаном от десятка галеонов не обеднеют, а Северус хоть сможет нормальную мантию купить. К картам они пристрастились внезапно — любимая игра родителей оказалась увлекательной, разжигающий нешуточный азарт, который, однако, важно держать в узде. Двери резко раскрылись, впуская холод и нарушая дружелюбную атмосферу — внутрь прошли люди в плащах, покрытые кровью, а перед ними их генерал — Волдеморт, шумно вдыхающий и выдыхающий от ярости. Стены, казалось, покрылись ледяной корочкой, готовой треснуть в любой момент. Быть беде. Парни вскочили со своих мест — до занятия было ещё сорок минут. И эти сорок минут превратились в кошмар. Миссия провалилась и их всех ждало наказание, а оно у Лорда весьма простое — боль. Регулус не знал как именно провинились люди, стоящие перед ним, не хотел знать, не хотел замечать детскую резинку для волос, прилипшую к подолу мантии одного из диверсантов. Он смотрел на неё, как зачарованный, слышал непрерывные крики и всеми силами держал на лице маску беспристрастности, готовую вот-вот спасть, вместе с позорными всхлипами. Осознание было болезненным и мучительным. Человек, от которого он перенимал знания, силой которого он восхищался, оказался всего-навсего психопатом, одарённым харизмой и талантом. Теперь, когда Регулус воочию— не через слухи, не через газеты — увидел действия людей, делящих с ним одну метку, то почувствовал себя до омерзения грязным. Ему хотелось тотчас содрать с себя кожу, очиститься, стать снова маленьким мальчишкой, сидящим на отцовских коленях и рассматривающим звездное небо. Лорд Волдеморт блестяще мимикрировал под человека. Выходил Рег оттуда на негнущихся ногах, полный отвращения к самому себе и людям, окружающим его. Потрясение выбило его из колеи, схватило за горло и стало душить, перекрывая доступ к кислороду. Он был будто под трансом — пустился во все тяжкие, лишь бы забыть и забыться. К горлу подкатил ком. Перед глазами мигали лучи заклинаний. Очнулся он в следующий раз с ужасной головной болью, сухим горлом и стойким желанием умереть на месте. Память отзывалась неохотно, вбрасывая красочные кадры ночного Лондона и яркого алкоголя. Кровать, на которой он очнулся, была чужой и незнакомой, как и вся обстановка в целом. Кто-то заботливо снял с него обувь и верхнюю одежду, ныне аккуратно сложенную на стуле, оставив только пропахшую сыростью рубашку. Помещение само по себе не было особо изысканным — бежевые стены, крепкая, но потрёпанная мебель из дуба, всё аккуратно и без излишеств. Самым большим излишеством в этой комнате был, без сомнений, Регулус, потерянно стоящий посреди комнаты. Хозяйка квартиры нашлась сама, когда Блэк был занят тщетными попытками привести себя в благоприятный вид. Это была сухонькая старушка, типичная англичанка, мгновенно заклокотавшая, увидев своего вынужденного гостя в сознании. — Ох, милый юноша, уже проснулся! Идём-идём, дорогой, я покажу тебе ванную! Регулус, казалось, проглотил язык, безропотно следуя за своей спасительницей — он попал к магле. У неё был муж и двое внуков, которые, в свою очередь, и заметили подростка, валяющегося в каких-то кустах. Они осмотрели его и, конечно же, заметили брызги крови. Блэк, пусть и чувствовал себя не в своей тарелке, совершенно неожиданно, до жути растрогался — обычные люди, грязные маглы, в которых ни капли магии, которых так сильно ненавидит его семья, спасли абсолютно чужого и незнакомого им человека. Эти «животные» человечнее, чем все его родовитые и именитые знакомые. — Я… невероятно польщен и благодарю вас от всей души, могу ли я как-либо выразить свою признательность? — они как-то странно переглянулись между собой, а затем засмеялись, заставив Регулуса ошарашенно ждать хоть какого-то объяснения. — Джон, готовь свой кошелек, я же сказала, что у нас тут потерянный член королевской семьи, с тебя десять фунтов! — близняшки шутливо стали препираться, а их бабушка с дедушкой ни слова не сказали. Регулус почувствовал себя обманутым — существуют семьи, которые не придерживаются этикета? Со стороны он казался сущим ребёнком — мальчишкой семнадцати лет отроду. — Не пугайся, милый, мы сразу поняли, что ты не из здешних краёв и что в жизни у тебя произошло что-то неприятное. Считай нашу помощь христианским долгом — любой бы поступил также на нашем месте, — уже во второй раз Регулус и понятия не имел, что нужно делать в таких ситуациях. Он лишь растерянно пробормотал «спасибо» и весь оставшийся прием пищи купался в тепле этих людей, не осмеливаясь поднять взгляд. Во рту у него отдавало металлическим привкусом крови. Единственное, что он мог сделать, чтобы отблагодарить этих замечательных людей — тайком починить всю мебель в их доме, оставить все магловские деньги, которые у него были с собой и покрыть здание всеми защитными чарами, пришедшими в голову. Простились они душевно — Регулус пообещал, что как-нибудь в ближайшем будущем зайдет на чай. Они махали ему руками до тех самых пор, пока он не скрылся из виду, кричали что-то приятное и смешное вдогонку, с каждой секундой пробуждая в маге желание как можно скорее полностью пересмотреть свои идеалы. К сожалению, их обещанию так и не суждено исполниться. Он аппарировал к Коукворту, до побелевших костяшек сжимая корзинку с гостинцами. У него нет никаких социально одобряемых оправданий для семьи, но Северус уж точно много болтать не будет и от лишней домашней еды не откажется. Для Регулуса наступило воистину тяжелое время.

***

Лили Эванс не могла назвать себя и Реджи Блэк хорошими знакомыми, скорее коллегами, относящимися друг к другу с пониманием и уважением. Они почти никогда не общались на свободные темы, пересекались лишь по рабочим вопросам — Блэк также была старостой — и в силу общего круга знакомых. Пусть они и не были друзьями, но Эванс вполне уверена, что за шесть лет знакомства составила довольно правильный психологический портрет сестры Сириуса, и то, чему она стала свидетельницей недавно, отдавало абсолютно девиантным поведением. Лили заканчивала обход своего вагона, как услышала детский полу-вскрик — в тамбуре стояла староста Слизерина, с отдёрнутой в сторону рукой и гримасой отвращения, и какая-то первокурсница, волей случая врезавшаяся в Реджи. — Ребёнок, здесь запрещено бегать, — насквозь пропитанная раздражением фраза, процеженная сквозь зубы. Обычно Регулус сказала бы что-то похожее на: «Прости, маленькая принцесса, но падать к моим ногам не стоит, твой принц в другом замке». Она бы подмигнула, погладила бы по голове и дала какую-нибудь конфету. Лили невольно напряглась, но быстро опустила эту ситуацию — у всех бывают плохие дни. Однако чем дальше — тем хуже становилось, и замечали это все. С каждым днём Блэк становилась раздражительнее, чем обычно, круги под её глазами становились всё темнее, а спина, казалось, и вовсе перестала разгибаться. На все расспросы Сириус лишь кривился, отмахиваясь ото всех, словно от назойливых мух — «внутренние дела Блэков». — Нет, это уже ненормально! — Джеймс резко хлопнул по столу, привлекая внимание своих друзей и встречая вопросительные взгляды. — Я про Принцессу, она в этом году сама не своя, даже играет по-другому. Это мой седьмой курс, я не собираюсь лишать себя удовольствия игры из-за того, что сестрички не поделили игрушку! — если бы Сириус в этот момент был в гостиной, то вихрастая голова Поттера мгновенно получила увесистый подзатыльник, но раз Блэка не было, то за него отреагировала Марлин. Никто из них не говорил этого вслух, но гриффиндорская компания всё же прикипела сердцем к одной волшебнице из враждующего факультета. Поэтому такие резкие изменения в её поведении не могли не настораживать. — Ладно, в этот раз ты не несёшь чушь, но тебе не кажется, что ты лезешь не в своё дело? — Лили скрестила руки на груди, скептично глядя на охотника. Несмотря на внешнюю лёгкость натуры, простым человеком Реджи никогда не была. — Так я и не собираюсь вмешиваться, просто есть одна идея…

***

Регулус чувствовала, как раздражение наполняло её до краёв, готовое перелиться и залить собой всё вокруг. Только тронь, и она оторвёт тебе руку, выжжет сердце и проглотит без остатка. Артефакт, на который она так сильно рассчитывала, до ужаса барахлил, вызывая острое разочарование у своей создательницы. Регулус нужно было срочно придумать другой план, однако ничего, как назло, не приходило в голову. По ночам ей снилась холодная и одинокая пещера, зазывающая в свои объятья — мертвецы скалятся в ласковых улыбках, они ждут, смотрят на то, как Реджи барахтается, цепляется за свою жизнь, вгрызается в каждый способ, скрипя зубами. Эван с силой хлопает её по спине, выводя девушку из какого-то транса: — На этой тарелке что-то есть? Какой-то шифр? — Регулус оборачивается с совершенно пустым выражением лица, будто мысли в её голове превратились в вязкую кашу. Она не ответила, просто повела плечом, продолжив сидеть где-то в своём мире. Изабелла, закинув тугую чёрную косу за плечо, схватила чужую тарелку, постепенно заполняя её разными блюдами. Её аккуратные крашенные ногти красиво мерцали от света, столовые приборы звякали, голоса становились громче, и Регулус стало казаться, что она в каком-то особом сенсорном аду. Чужие широкие ладони прикрыли уши — ладони, забыть которые было невозможно. В большом зале воцарилась тишина. — Так, что уставились, ну-ка цыц! — что уж точно умел Джеймс Поттер, так это манипулировать общественным вниманием. Сириус всё ещё был чертовски зол, он знал, он видел это чертово пятно на предплечье и считал себя отвратительным старшим братом. У Регулус было много проблем, как ментальных, так и физических, но с последними хотя бы справлялась магия, что же насчет головы? Реджи небрежно потрясла головой — глаза прояснились. Она усилием выпрямила спину, мелко затрясшуюся с непривычки, поблагодарила Изабеллу за заботу и вперила взгляд перед собой. Сириус едва слышно цыкнул и ушёл. Через несколько секунд, одновременно с Пандорой к столу подошёл изнурившийся Барти, весь в чернилах и со стопкой пергамента в руках. — Я что-то пропустил? — шестой курс слизерина переглянулся, — Ничего такого, ты нашел ту формулу, о которой говорила МакГонагалл? — Блэк натянула лёгкую улыбку, сидевшую неестественно естественно на её лице. — Но-но, мис амигос, за этим столом только едят и хихикают, я не собираюсь слушать об учёбе больше положенного, — вскликнул Эван, и, к своему удивлению, получил поддержку. — Вот-вот, наш очаровательный цветочек Розье прав, мне прислали новый сборник рассказов, поэтому вот ваши копии, если за неделю не прочитаете, то, ну, вы знаете, что будет, — Забини кокетливо улыбнулась — красота и острый ум — невероятное сочетание. За столом потекла оживлённая дискуссия, смех разносился до потолка, наполняя зал внутренним светом. Регулус решилась — после обеда она расскажет Пандоре о неполадках с артефактом.

***

Тролли в розовых балетных пачках кружились без остановки, уморительно падая и кривясь. Седьмой этаж был странным, в нём не было аудиторий и пользовался он в качестве прохода к астрономической башне, однако давление магии здесь чувствовалось сильнее всего — сильнее только около статуи дракона, дремавшей в подземельях. Монокль, со вставленной артефакторной линзой, показывал сеть чар, раскинутых в стенах, будто нервная система. Давление на глаза и тошнота мешали установить их назначение, мешали рассмотреть и проанализировать. Регулус, прислонившись к стене прямо напротив Варнавы Вздрюченного, сжимала в руке свой самодельный компас, стрелка которого сходила с ума. Её детище, главная разработка, на которую ушло несколько лет непрерывной работы, должно было указывать на объекты темнейшей магии, в частности хоркруксы. Вся надежда была на эту маленькую коробочку, включающую в себя мудрость многих великих изобретателей. Блэк, незаметно ущипнула метку, сильно оттягивая кожу — чужая воля в собственном теле чувствовалась ужасно. — Долго ждёшь? — Пандора появилась неожиданно, она — синий час перед рассветом, мгновение, когда в природе наступает абсолютная тишина, не слышно чириканья птиц, шума листьев и ветра — абсолютное спокойствие. — Нет, не особо, — девушка с силой потёрла лицо, в попытке собрать мысли в одну кучу, — эх, в общем, помнишь тот мой проект? — дождавшись утвердительного кивка она продолжила: — Он готов, но я, очевидно, где-то просчиталась, потому что он говорит, что где-то здесь есть проклятый предмет. Как видишь, ничего кроме голых стен и парочки картин не наблюдается. Шаффик взяла из рук подруги компас, покрутила его, рассмотрев со всех сторон: — Ну, работа качественная, молодчинка, ошибок нет, — тонкая улыбка, — здесь и вправду может быть что-то. — Что ты имеешь в виду? — Бабушка Элис, та самая, которая в стране Чудес, рассказывала, что в Хоге на седьмом этаже есть какая-то тайная комната, только не Слизерина, а Ровены. Я пока изучаю только шестой этаж, но ради тебя наведу справки по седьмому, папа точно должен что-то знать. Регулус одновременно почувствовала облегчение и тревогу — она справилась и сделала реально работающий артефакт, но также это значит, — Блэк внутренне содрогнулась — крестражей явно больше, чем просто один медальон. Та чаша, которая хранится у Лестренжей в сейфе — не просто блажь нарциссического психопата с манией величия, по крайней мере вероятность этого увеличилась в несколько раз. Работы с каждой секундой становилось всё больше и больше.