Fast Cars & Unfading Scars

      *Четыре месяца назад*       — Так какой вердикт? Сколько тебе еще торчать в этой штуке? — спросил Рихард и кивнул на инвалидное кресло, в котором сидел его друг.       — Точно пока ничего не известно, — вздохнул Флаке, — но, наверное, минимум полгода.       Рихард отхлебнул пива, чтобы Флаке не увидел его погрустневшего лица. На дворе стоял конец сентября, Рихард и Флаке сидели в пабе недалеко от его дома. После аварии прошел почти месяц, и им обоим было нелегко смириться с реальностью, которая ворвалась в их жизни. Флаке только предстоял долгий и мучительный процесс восстановления, чтобы снова встать на ноги. Травмы Рихарда были не такими серьезными, по крайней мере, физические.       — Значит, к началу сезона ты не успеешь оправиться? — спросил Рихард, хотя уже знал ответ.       Флаке какое-то время молчал, словно раздумывал, что сказать.       — Знаешь, с такой травмой позвоночника… Возможно, я никогда больше не смогу сесть в гоночный автомобиль. Даже если я полностью поправлюсь, риск слишком велик. Ты ведь это понимаешь?       Рихард кивнул, не осмелившись что-либо произнести, потому что боялся расплакаться. Все должно было быть иначе, совершенно не так.       Минуту-другую оба молчали, каждый думал о чем-то своем. Наконец Флаке прервал тишину:       — Это не значит, что ты не сможешь участвовать.       Как раз в это время Рихард сделал глоток пива, но слова Флаке застали его врасплох, что он аж закашлялся.       — Так не пойдет! — воскликнул он, раскрасневшись после того, как чуть не подавился пивом.       Сама мысль о том, чтобы продолжить карьеру без того, кто был с ним с самых первых заездов, была просто… Нет, это не выход. Рихард не мог даже представить, как вести машину, если рядом нет верного напарника; они с самого начала были командой, единым целым.       Помимо того, что Флаке был одним из высококлассных штурманов в мире, он также знал Рихарда лучше, чем кто-либо другой; совсем неудивительно, учитывая, что они двадцать лет провели бок о бок в одной машине. Будь то его победы и последующее ликование или самые болезненные и отчаянные моменты в карьере — Флаке всегда был рядом.       — Я не смогу вернуться в этот… в этот гребаный цирк без тебя, — сказал Рихард.       — Сможешь, — решительно сказал Флаке. — Потому что этот, как ты выразился, цирк нужен тебе, Рихард. Нужен так же сильно, как воздух, и ты это знаешь.       Рихард ничего не ответил, но он знал — они оба знали — что Флаке прав. Что бы ни случилось, сколько бы это ни причиняло ему боли, вождение всегда было важнейшей частью его жизни. Иногда он даже думал, что вождение — это все, что у него есть, что не существует другой реальности во Вселенной, в которой Рихард Круспе не является гонщиком. Представить будущее без гонок казалось ему неуместным, неправильным и абсолютно невозможным.       — Вообще-то я уже долго думал над этим, — продолжил Флаке. — Я знаю одного парня, Кристофа Шнайдера, он хорош, действительно хорош. А еще он умеет играть на барабанах, так что неплохо впишется в нашу маленькую группу! — рассказал Флаке с воодушевлением в голосе.       — Похоже, ты уже все решил, — пробормотал Рихард, не понимая, что чувствует по поводу всего этого.       — Может, хотя бы обдумаешь мои слова? — спросил Флаке, очевидно пытаясь переубедить Рихарда.       Где-то в глубине души Рихард понимал, что ему не придется принимать никакого решения. Он бы не допустил того, чтобы авария положила конец его карьере.       Последний месяц его психика сильно пошатнулась, один за другим его преследовали кошмары, порой он даже боялся выйти из квартиры. Рихарду нужно было как-то избавиться от этого, доказать самому себе, что он может прийти в норму, а также доказать остальным, что он все еще способен выиграть.       — Вождение — это единственное, в чем я хорош, — наконец едва слышно произнес Рихард.       — Будем считать это положительным ответом, — сказал Флаке, улыбнувшись. — Кстати, далеко не единственное. Не хочешь как-нибудь собраться и что-нибудь поиграть?       Энтузиазм друга заставил Рихарда улыбнуться. Они всегда говорили, что создадут группу, когда закончат спортивную карьеру; Рихард — на гитаре, на клавишных — Флаке. Они уже даже выступали парочку раз, в основном на любительских мероприятиях вместе со своими друзьями.       — Да, можем и это устроить.

***

      Рихард мысленно укорял себя, расстроившись из-за собственной глупости. «Зачем я вообще полез гуглить Пауля, мать его, Ландерса?».       Начался первый день ралли в Монте-Карло. Вечером должно было пройти торжественное открытие соревнований, во время которого участники проезжали по трассе в центре города. И хотя считалось, что подобная демонстрация — официальная часть соревнований, все это устраивалось в основном для развлечения толпы: с высокими прыжками и фейерверками. Рихарда не особо волновали подобные мероприятия, ему всегда нравилось ездить по настоящей дороге, без ненужного пафоса.       Но до открытия оставалось несколько часов, а сейчас Рихард лежал на кровати в своем номере, наслаждаясь столь необходимым ему покоем перед тем, как начнется цирк и его поглотят вспышки фотокамер, ликование толпы и непрерывный рев мотора. Не то чтобы ему не нравился этот мир — ведь благодаря нему он чувствовал себя живым. Но чтобы столкнуться с ним, нужно было собраться с силами в полном одиночестве.       В его планы совершенно точно не входило смотреть видеоинтервью с Паулем Ландерсом, но любопытство как всегда взяло над ним верх. Его внимание привлекло одно конкретное видео, которое выложили два дня назад, в тот же день, когда проходила пресс-конференция. Рихард открыл его, видимо, потому что в последнее время не мог себя контролировать.       В интервью главным образом беседовали о карьере Пауля и его ожиданиях от предстоящего сезона. Рихард уже собирался выключить видео, но кое-что, сказанное Паулем, заставило его продолжить просмотр.       «Напоследок я бы хотел спросить о вашем товарище по команде, Рихарде Круспе. Я понимаю, вы хотите успешно проявить себя и в этом сезоне, но не кажется ли вам, что Круспе представляет для вас угрозу?» — спросил репортер.       «Я рад быть с ним в одной команде, но я также приложу все усилия, чтобы составить ему конкуренцию. Конечно, это будет нелегко, но, если честно, мне кажется, он не представляет никакой угрозы», — ответил Пауль и широко улыбнулся.       Рихард громко хлопнул крышкой ноутбука и бросил его на кровать.       «Мне кажется, он не представляет никакой угрозы».       Рихард почувствовал, как в груди вскипает непривычная ему злость. Он не понимал, почему Пауль Ландерс так сильно раздражал его. В ралли необходимо соперничать, в этом весь смысл его карьеры. Другие гонщики постоянно говорили нечто подобное в своих интервью, чем же от них отличался этот мужчина?

***

      Рихард почти перестал злиться, когда они со Шнайдером добрались до парк-сервиса TL Motorsport. Уже суетились механики, проверяя, чтобы все автомобили были готовы к гонке.       Когда они пришли в зону отдыха, взгляд Рихарда сразу упал на Пауля. Он стоял у бара с «Редбуллом» в руке и разговаривал с пиарщиками; судя по их виду, им было по-настоящему весело. Рихард увидел, как Пауль положил руку на плечо одной из девушек и наклонился ближе, чтобы сказать ей что-то на ухо.       «Мне кажется, он не представляет никакой угрозы».       — Хотел бы я, чтобы он относился ко всему посерьезнее, — пробормотал Рихард себе под нос, но Шнайдер его услышал и похлопал по спине.       — Да забей на него. О, Тилль здесь! — воскликнул Шнайдер, и они оба повернулись, чтобы посмотреть на темноволосого мужчину, который приближался к ним.       Тилль был одет как обычно, в кожаную куртку с черной рубашкой под ней, черные джинсы и кожаные ботинки. Выглядел он и впрямь необычно: остальные носили спонсорскую одежду своей команды, но все давно привыкли к своеобразному чувству стиля босса.       — Круспе, Шнайдер, я так понимаю, что вы хорошо отдохнули и готовы пахать? — поприветствовал их Тилль, пожав им руки. — Идемте за мной, надо перекинуться парой слов с вами и Ландерсом, — решительно сказал он и направился к одному из конференц-залов; Рихард и Шнайдер последовали за ним.       Рихард всегда считал Тилля противоречивым. Временами он становился самым жутким человеком на свете, от одного его вида можно было наложить в штаны, если совершить глупую ошибку на соревнованиях, но в то же время у него было большое сердце. Рихард помнил, что после аварии, когда их с Флаке срочно доставили в больницу, Тилль все время находился рядом. Он даже не поехал домой, чтобы поспать, пока врачи не подтвердили, что с Флаке все будет в порядке. Он сидел в их палате, пытался командовать теми, кто там работал, и угрожал подать в суд на каждого, кто попробует войти.       После того, как Пауль и Олли присоединились к ним в конференц-зале, все уселись за стол.       — Значит так, — начал Тилль серьезным тоном, — ради этого момента мы работали все эти месяцы. И я нихера не собираюсь толкать вам мотивационные речи, потому что знаю — вам они ни к чему. Вы самые охуенные гонщики в этом сезоне, поэтому вы работаете на меня, на TL Motorsport. Напомните, зачем вы здесь? — спросил Тилль с вызовом в голосе.       — Чтобы выиграть.       Первым ответил Пауль, Рихард даже рта раскрыть не успел. Он удивленно посмотрел на мужчину, но увидел только раздражающую ухмылку, постоянно появлявшуюся на его лице.       — Вот именно! — воскликнул Тилль. — Но я хочу, чтобы вы помнили: как вы бы ни хотели личной победы, вы никогда не должны забывать про свою команду. Команда превыше всего, вам понятно?       Он сделал паузу и дождался, когда все присутствующие кивнут.       — Всем известно, что, если хотите добиться успеха в автоспорте, иногда приходится идти на риск. Но когда надо выбирать между тем, что лучше для вас, и тем, что лучше для команды, всегда выбирайте команду. Я хочу, чтобы вы помнили об этом, когда будете выходить сегодня вечером на старт.       После этого Тилль пожелал им удачного вечера и, к большому удивлению Рихарда, обнял всех, а затем покинул комнату и оставил четырех мужчин растерянно пялиться друг на дружку. Впрочем, Рихард привык к тому, что никогда нельзя было предугадать, в каком настроении пребывает Тилль.       Они двинулись к выходу, Шнайдер и Олли заговорили о методах записи стенограммы. В этот момент Рихард внезапно схватил Пауля за руку, тем самым задержав его, когда их напарники вышли из помещения. Он не совсем понимал, что делает, поступил импульсивно, и теперь Пауль стоял и смотрел на него, вскинув брови, — Рихарду просто необходимо было что-то сказать. Боже, он все еще кипел из-за слов Пауля в интервью. «Мне кажется, он не представляет никакой угрозы».       — Не стой у меня на пути, Пауль, — отчеканил Рихард низким, ровным голосом. — Так будет легче для нас обоих.       Рихарду показалось, что эти слова произносил не он — его губы шевелились, голос звучал, но почему-то сложилось ощущение, что все это происходит бесконтрольно.       Не успел Рихард ничего понять, как Пауль выскочил из комнаты. Все случилось так быстро, что Рихард сомневался, произошел ли этот момент вообще. Он был точно уверен только в мимолетно ухваченном образе: лицо Пауля, его нахмуренные в замешательстве брови и разочарование в глазах.

***

      Пока они со Шнайдером готовились к гонке, Рихарду почти удалось запрятать подальше свое огорчение после встречи с Паулем. Шнайдер, конечно, заметил, что что-то не так, и настырно расспрашивал Рихарда, в чем дело, пока тот наконец не сдался. Рихард удивился: «Неужели напарники всегда подмечают даже незначительные перемены в настроении?». С дипломатичной тактичностью Шнайдер предположил, что, по всей видимости, Рихард немного погорячился, но это была его защитная реакция.       Рихард понимал, что, возможно, отчасти его напарник прав. Он так хотел выиграть и доказать что-то другим людям, что стал видеть мир в черно-белых тонах. Но это был сознательный выбор: как казалось Рихарду, только так он сможет сконцентрироваться на том, что имеет значение.       Размышлять об этом сейчас не было времени — вот-вот начинался первый заезд в этом году. Рихард и Шнайдер присоединились к другим гонщикам, чтобы провести последнюю пресс-конференцию перед соревнованиями. Все были одеты в гоночные комбинезоны и с нетерпением ждали, когда пойдет настоящая жара.       Пресс-конференция началась с видео, в котором показали основные моменты последнего сезона: например, высокие прыжки, восторженных зрителей, брызги шампанского.       Вот тогда-то все и полетело к чертям.       Все произошло как в тумане; дошла очередь и до кадров изнутри автомобиля, и Рихард знал, что будет дальше до того, как это показали, — через мгновение он смотрел на большом экране, как его машина с огромной скоростью переворачивается в воздухе.       «Черт, я не могу дышать».       Рихард смутно помнил, что произошло дальше. Он быстро извинился и поспешно покинул зал, в тот момент ему было все равно, что об этом подумают другие. Он не заметил, как на него с беспокойством посмотрели двое — Шнайдер и Пауль.       Сев на скамейку в раздевалке, Рихард зарылся лицом в дрожащие ладони.       «Я, черт возьми, не могу. Я не могу выйти и снова пройти через все это».       Он еще никогда не смотрел видеозапись аварии. И он не был готов увидеть ее на большом экране, всего за полчаса до начала ралли. В голове сидел простой план: забыть об аварии и направить всю свою энергию на победу. Рихард думал, что только так он сможет дойти до конца. Похоже, его план провалился.       «Что, если я выйду на старт и что-нибудь произойдет с машиной, а я запаникую? Я не могу подвести Шнайдера».       Рихард ощутил, как на его глаза наворачиваются слезы. Сердце громко стучало в груди, начала кружиться голова. Он поставил на кон все, абсолютно все, и сейчас он был близок к тому, чтобы облажаться.       «Я не справлюсь. Но я не могу отказаться от вождения, без него я никто. Черт, что мне теперь делать?»       Рихард расплакался, он больше не мог сдерживать слезы. Он так сильно сжал руки в кулаки, что ногти впились в ладони, было больно, но он хотел боли. «Я ее заслужил».       «Ничего не будет так, как прежде, все меняется, а я не поспеваю. Теперь мое место займет Пауль, он моложе, лучше водит и…»       В дверь негромко постучали, и Рихард не успел отреагировать, как дверь распахнулась и на пороге появился Пауль Ландерс. Он обеспокоенно посмотрел на Рихарда. Рихард тут же выпрямился и быстро протер глаза рукавом, надеясь, что Пауль не заметит его слез.       — Я тебя везде искал. Заезд начнется через пятнадцать минут, нам пора идти, — сказал Пауль, всматриваясь в лицо Рихарда.       Он сохранял пугающую рассудочность, даже находясь на грани паники, но в то же время устыдился, что его застали в таком состоянии.       — Ты ведь идешь, да? — спросил Пауль, но Рихард ничего не ответил, что он вообще должен был сказать?       Вместо ответа Рихард отвернулся, не в силах выдержать взгляд Пауля, полный жалости. Если бы он не отвернулся, он бы увидел, как лицо Пауля озарилось пониманием. Он сделал несколько шагов вперед и сел на скамейку рядом с Рихардом, который никак не отреагировал на это.       — Слушай, я не знаю, в чем причина, почему ты меня так недолюбливаешь, — начал Пауль, и помимо прочих чувств Рихард ощутил в груди укол сожаления, — но знаешь что?       Рихард не ответил, поэтому Пауль продолжил:       — Я всегда равнялся на тебя. Я помню, как четыре года назад, когда я участвовал пока только в национальных гонках, ты выиграл чемпионат мира, и мы с друзьями отправились отмечать это событие. В тот день я разбил свою машину, но я помню не это. А помню, что смотрел по телевизору, как ты разбрызгиваешь шампанское, и думал, что тоже хочу однажды попасть туда.       Пауль сделал паузу, видимо, вспоминая тот момент, и улыбнулся.       — Соревноваться с тобой — предел моих мечтаний, но это пугает меня до усрачки, потому что рядом с тобой я чувствую себя ничтожным, — признался Пауль. — Но ты так вдохновил меня, и вот что я тебе скажу. Твой титул чемпиона здесь не при чем. Я осознал, что хочу быть похожим на тебя, уже после того, как ты попал в аварию — в день, когда ты объявил о своем возвращении. Я подумал, что если я смогу стать хотя бы вполовину таким же сильным, как ты, то у меня все получится.       После этих слов воцарилась тишина, даже можно было услышать, как быстро бьются их сердца. Наконец, спустя, казалось, целую вечность, Рихард оторвал взгляд от шкафчиков и посмотрел на Пауля. В его взгляде было что-то такое, чего Рихард толком не мог определить; еще пару минут назад он бы сказал, что это жалость, но теперь он уже не был уверен. Пауль будто смотрел на него с нежностью.       Пауль приподнял бровь, и его лицо озарила улыбка.       — Ну что, ты готов идти?

***

      Он не знал, что произошло, но каким-то чудом ему удалось взять себя в руки, сесть в машину и три дня ездить так, словно он никогда не брал перерыв, — и благодаря этому Рихард, стоя на подиуме, выплеснул шампанское прямо в горло Шнайдера.       Тилль выглядел так, будто они уже выиграли чемпионат, хотя прошла только первая гонка. Так как Пауль, финишировав третьим, заработал высокие очки в общем зачете, Тилль решил, что вся команда заслужила вечеринку. Для празднования он забронировал целый бар, находившийся в центре Монте-Карло, и заказал так много дорогого шампанского, что на эти деньги Рихард мог бы купить себе новенький гоночный автомобиль Skoda Fabia R5.       Так что теперь Рихард сидел на диване со Шнайдером, Олли и парочкой механиков и выпивал неприлично дорогое шампанское. Вместе с усталостью они чувствовали облегчение и болтали обо всем, что произошло за последние три дня.       Они как раз спорили о сборке своих автомобилей, когда появился Пауль, судя по всему, уже выпивший несколько бокалов шампанского.       — Подвиньтесь! — скомандовал он слегка пьяным голосом. И хотя места для еще одного человека не было, Пауль все же втиснулся, сев рядом с Рихардом на диван. — Никогда не догадаетесь, что я сейчас услышал в туалете…       Рихард не смог как следует сосредоточиться на том, что говорил им Пауль, его слова смешались с громкой музыкой и шумом вокруг них. Он с тревогой ощутил реакцию своего тела. Диван сам по себе был узким, а теперь еще на нем сидел Пауль, который то и дело задевал Рихарда плечом и бедром.       Он не знал, как у них обстоят дела друг с другом. После встречи в раздевалке они так толком и не поговорили, если не считать пары слов, которыми они перебросились во время соревнований.       Рихард вспомнил один момент, произошедший в субботу днем, когда он ждал начала заезда и вышел из автомобиля, чтобы размять ноги. Много людей пришло посмотреть эту гонку, и Рихард услышал, как кто-то выкрикнул его имя: это был мужчина, а рядом с ним, держа его за руку, стоял мальчик.       Рихард подошел к ним, и мужчина попросил его подписать бейсболку сына. Рихард с улыбкой согласился, и мальчик, робко сняв с головы кепку, протянул ее Рихарду. Она была в цветах их команды, а спереди красовалась вышитая надпись: «РЦК».       — Может, однажды ты тоже будешь участвовать в этих гонках, — сказал Рихард мальчику и дал ему пять, прежде чем уйти.       Возвращаясь обратно к машине, он встретился взглядом с Паулем, который смотрел на него с лучезарной улыбкой.       Теперь же Пауль сидел рядом, вторгнувшись в личное пространство Рихарда, который не знал, хочется ему убежать или остаться. В том месте, где его бедро соприкасалось с бедром Пауля, он ощутил странное покалывание. Будто все остальные чувства притупились, и только нервные окончания кожи остро реагировали на каждое малейшее движение.       По правде говоря, Рихард напугался до чертиков, и этот страх появился с того момента в раздевалке. Пауль видел его в минуту слабости, и из-за этого возникало чувство, что у Пауля есть над ним преимущество. Рихард боялся, что однажды Пауль использует все увиденное против него.       — Круспе, ты вообще меня слушал? — Рихард вынырнул из своих мыслей и встретился взглядом с Паулем.       Черт, уж слишком близкий зрительный контакт, слишком некомфортно. «Настало время сваливать».       — Мне… Мне надо ненадолго отойти, — запнувшись, сказал он, поспешно встал из-за стола и направился в туалет.       После того, как Рихард провел несколько минут в кабинке туалета, чтобы успокоиться, он решил вернуться обратно к компании. Но по пути он остановился и перевел взгляд на барную стойку, у которой стоял Пауль и разговаривал с какой-то женщиной. Они явно смеялись над чем-то, что сказал Пауль. Женщина пристально смотрела на гонщика, впитывая каждое его слово и улыбаясь ему. Толстовка и спонсорская кепка Пауля куда-то подевались: теперь на нем была черная футболка, а его темные волосы растрепались. Рихард заметил татуировки на его плече и шее.       Затем Пауль взял ее за руку и повел на танцпол.       Рихард решил, что ему стоит выпить.

***

      В отель они вернулись в два часа ночи. Но Рихард пока не хотел спать, может, из-за алкоголя, а может, из-за адреналина, который после гонки продолжал течь по его венам. Поэтому он лег на кровать и стал листать Инстаграм, отвечая на некоторые комментарии фанатов и лайкая их фотографии. Он не очень-то любил социальные сети, но иногда заходил туда ради своих фанатов.       Он открыл фотографию, на которой его отметили — фанат сделал это фото на церемонии награждения. Пауля тоже отметили, и Рихард, не удержавшись, нажал на аккаунт Пауля.       Большая часть фотографий была связана с гонками; много фото его машины в действии, парочка снимков с подиума, на которых они с Олли праздновали победу. Но особенно привлекли внимание Рихарда две фотографии. Одна из них — черно-белая: Пауль сидел на кровати с акустической гитарой на коленях. «А, так он тоже играет на гитаре?».       Но еще больше Рихарда удивило его собственное фото. Точнее, это была их совместная фотография с Паулем: Рихард стоял в солнечных очках с серьезным выражением лица, а Пауль, наоборот, улыбался так, будто только что выиграл чемпионат. Он посмотрел на дату: фотографию сделали три года назад на какой-то гонке, потому что Рихард стоял в гоночном костюме. Затем Рихард прочитал подпись:       «Мое вдохновение».       Удивившись, он долго и пристально смотрел на фотографию. Странное ощущение начало распространяться по всему телу Рихарда, но он списал его на алкоголь.       «Черт бы тебя побрал, Пауль Ландерс».