Цикл

                  За барной стойкой сидел мужчина средних лет с частой сединой в неухоженной шевелюре. Его лицо было исписано вереницей шрамов, один из которых вертикально пересекал правую бровь и веко. Левая ладонь, раз за разом отправляющая прямиком в рот ядрёную жидкость, изуродована так, словно ей однажды довелось принять кислотную ванну, а на правой не хватало фаланги указательного пальца. – Тяжёлый день? – спросил бармен, судя по виду ещё совсем мальчишка, прежде оглянув почти пустующее помещение, в углу которого сидела лишь неприметная девушка, а в противоположном вдрызг пьяный посетитель мямлил какой-то мотив себе под нос, – Или тяжёлая жизнь? Каждый раз наблюдаю вас здесь. И что-то мне подсказывает, вы, отнюдь, не только в мою смену посещаете наше заведение. – Надо же какой догадливый, – подобрав, наконец, взгляд со дна своего стакана, язвительно бросил постоялец. С ним редко, кто начинал разговор, а сам он заводить новые знакомства не спешил, потому столь неожиданное внимание со стороны вызвало в нём прежде всего негатив. – И какое же горе заставляет вас неустанно заливать в себя алкоголь, сэр? – продолжил донимать неразговорчивого клиента вопросами сотрудник бара, словно не замечая пассивной агрессии с его стороны. – А по мне разве не видно? – ответил вопросом на вопрос Джеймс, – Или насчёт твоих, подающих надежду, дедуктивных способностей я оказался не прав? – Исходя из событий восьмилетней давности, вашего предполагаемого возраста, и того, как вы выглядите, – на секунду остановив взгляд на редеющих, отливающих серебром, волосах, бармен продолжил, – смею предположить, что вы ветеран Третьей Мировой. Я прав? – Всё-таки не дурак, хотя с чувством такта есть некоторые проблемы, – сделал вывод вояка, проведя рукой по своей голове, которая уже долгое время не видела работы парикмахера, – Ждёшь, что я начну травить солдатские байки? Или хочешь услышать о героических похождениях старого пехотинца? – Конечно, если вы не против, – согласился парень, беря в руки один из бокалов. – Ну, так послушай же умного человека, мальчик, – глядя прямо в глаза, погрубевшим голосом начал бывший солдат, – На войне нет героев. Только трупы. Неподвижные, ходячие – всё одно. Неважно, лежишь ли ты бездыханно в луже собственных испражнений вперемешку со своей кровью, или же, опуская дымящийся ствол, наблюдаешь эту картину со стороны, ты в любом случае мёртв. Никакого героизма. Никакой доблести. В прицеле раз за разом мелькают как враги, так и гражданские, но давить на курок приходится, хочешь ты того или нет, таков приказ. Война – это смерть и глубокие раны, которые не заживут никогда потому, что ты уже труп, и окончательно излечиться можно лишь в забвении, – закончив тираду, он уставился обратно в бездонный стакан. – Говоря о ранах, вы же явно имели в виду не те, что может исправить обычная медицина, – чуть погодя, предположил молодой человек, натирая в этот момент бокал до блеска. – Верно, такие раны не вылечить, как ни старайся. Забыться получается лишь до момента, пока не протрезвеешь, – поморщившись, Джеймс сделал глоток, – Потому и сижу здесь практически безвылазно. Жалко только, что бар не круглосуточный. Есть, конечно, другие, но здесь редко бывают посетители, а значит и меньше шума, – осознав, что сказал, он тут же поспешил извиниться, – Прошу прощения. Место отличное, не понимаю от чего столь непопулярно. – Ха-ха, – добродушно посмеялся бармен, – ничего страшного. Мне и самому нравится. Меньше мороки, больше возможностей пообщаться с интересными людьми. Но всё-таки вынужден не согласиться. Как по мне, на войне имеет место быть героизм. – Ты споришь с тем, кто знает непосредственно, что такое война. Спроси любого другого такого «героя», он тебя за язык, как следует, притянет, поверь, – придерживая потяжелевшую голову, предупредил Джеймс, – Да и хороши герои. Так нагеройничали, что более миллиарда людей как и не было. Многие до сих пор умирают от последствий радиации, а климат на планете рано или поздно скопытится окончательно, забрав всё человечество с собой. – В этом нет вины простых солдат, – попытался разубедить его паренёк, – Не вы приняли решение о запуске ядерных ракет. – От того нисколько не легче. Армия учит коллективной ответственности. Виноват один – виноваты все. Мы могли это остановить, если бы вовремя поняли, что нас лишь используют, – задумавшись на секунду, Джеймс вспомнил слова своего ныне покойного товарища, – Спроси любого политика, хочет ли он войны, и он ответит, что нет. Спроси его: «А зачем нужна война?» – он найдёт тысячу и одну причину. И ни одна из них не будет правдой. – Тем не менее, благодаря вам ядерная война закончилась, только начавшись, – явно не собираясь уступать в этом споре, ответил бармен, хотя и понимал, сколь наивно звучат его слова, – А что насчёт климата, уверен всё наладится. Верю, что Верховный Мессориил и его Святой Круг продолжают оберегать нас, порхая среди звёзд. Амени, – рисуя тремя пальцами левой руки воображаемую пятиконечную звезду, перекрестился он. – Бля… – ударив ладонью себя по лбу, сматерился Джеймс, – И ты туда же!? Какой святой круг? Какие Мессориилы? Те, что допустили весь этот пиздец, и не дают нам возможности спастись из этой клоаки!? Ты сейчас серьёзно!? – Прошу потише, сэр! – прервал его собеседник, мечась между страхом перед буйным гостем и праведным гневом, – Понимаю ваше недовольство, но далеко не все такие понимающие, как я. Подобным образом вы рискуете наговорить себе на изгнание! – Да шёл бы ты куда подальше, ёбанный фанатик, со своим изгнанием! Из-за вас тварей мы и загнёмся. Хрен я ещё сунусь в эту дыру! – бросил через плечо Джеймс, выходя из бара.                   Разъярённого мужчину встретил приятный отрезвляющий ветерок и красное Солнце, уходящее в закат. Если бы не разбросанный всюду мусор и валяющиеся под кайфом нарики прямо у входа, картина была бы, можно сказать, романтичной.                   Отойдя чуть подальше от двери, он достал из правого кармана брюк полную потрёпанную пачку с надписью «Camel» и вынул оттуда сигарету. Немного подумав, сунул её обратно. Он обещал ему, что бросит, а значит бросит, и никаких но. Сунув руки в карманы, Джеймс опёрся спиной о стенку и закрыл глаза, запрокинув голову, позволяя слабым порывам ветра окутать его приятной дрожью.                   Не передать словами насколько он ненавидел Мессорианство. В тот момент, когда человечеству действительно требовалось спасение, адепты культа всячески этому препятствовали. И что гораздо хуже, люди искренне верили в их бредни. После войны эта религия снискала огромную популярность среди всего населения планеты и, как итог, Мессорианство возымело силу и власть, схожей с которой обладало столетия назад, во времена упадка и смуты. История вновь повторяется, сколь не иронично. – Мистер? – из раздумий его вывел довольно низкий женский голос. Открыв зенки, он увидел перед собой молодую девушку со светлыми волосами, заплетёнными в хвост, и глубокими серыми глазами, которые при нынешнем освещении можно было бы спутать с голубыми. – Прости, дорогая, но я сегодня занят, найди себе другого ухажёра, – отчеканил Джеймс, и уже собирался было уходить. – Без обид, конечно. Но не уверена, что хоть одна дама заинтересуется такой… – она сделала небольшую паузу, взглядом обводя лицо напротив, – физиономией. У вас не найдется сигареты? – Нет, не найдётся, милая. Приятно было поболтать, но мне пора, – хватит с него на сегодня людей, свою дневную норму он уже исчерпал. – Некрасиво обманывать девушку, знаете ли, – с укором произнесла та, – К тому же я видела, как вы только что убрали пачку себе в карман. – Ай, да и хрен с тобой, – Джеймс с неохотой протянул ей сигарету, однако попрошайка так и продолжила выжидающе смотреть на него, – Чего? – Что насчёт огонька? – в голосе явно слышалось нескрываемое ехидство. – Мессориил Верхов… – страдальчески произнёс он и тут же осёкся, понимая, что хотел сказать по привычке, вбитой непутёвыми родителями, – Мне может тебе лучше денег дать? – но вопреки словам из кармана вместо налички появилась интересной формы зажигалка, – Не сломай.                   Девушка приняла её и подожгла сигарету. Сделав одну небольшую затяжку, она закашлялась так, словно вдохнула дыма в полыхающей комнате. – Ты издеваешься!? На кой чёрт ты попросила сигарету, если даже курить не умеешь? – потребовал объяснений Джеймс у начинающей курильщицы. – Да… Кха… Так… Кха-Кха, – прокашлявшись, она решилась снова начать говорить, – Просто помню, как мой отец всегда курил, было интересно попробовать. – Удовлетворила интерес? – с недовольством спросил он и, не дожидаясь ответа, стал прощаться, – Если на этом всё, то покеда. – Знаете, мистер Джейкобсон. Я бы на вашем месте прислушалась к совету того парня. Слова могут быть гораздо опасней действий и иметь разрушительные последствия.                   В этот момент Джеймс осознал, что видел эту дамочку в баре. Заметил он её ещё при входе с утра. И вышла она лишь сейчас ему вслед, к тому же откуда-то знает его фамилию. Надо же, проклятые сектанты пришли и за ним. Правда неясно, ему стоит бояться или гордиться. – И что же ты мне сделаешь, свинья культистская? Поверь, я не посмотрю на твой пол, если понадобится, – предупредил он наглую девчонку. – Вам следует успокоиться. Я не приверженка этой дрянной сказочки, – поспешила заверить его подозрительная мисс, делая вторую тяжку, и в этот раз более успешно, – Вы мне нужны для другого. – И для чего же? – ему слабо верилось в благие намерения девушки, но пока она не представляла прямой угрозы, применять силу Джеймс не собирался. – Сначала, думаю, нам следует познакомиться по-человечески, не считаете? – выдала довольно неожиданное предложение загадочная леди. – Хорошо, – после некоторых раздумий согласился он, – Ты меня уже явно знаешь, но допустим. Джеймс Джейкобсон. Невероятно рад знакомству, – представился мужчина с неприкрытым сарказмом, изображая поклон. – Взаимно, мистер Джейкобсон, очень приятно. Джессика Уинсберг. Можно просто Джесс.