Убер

      Закидываю таблетку. Внутри всё сжалось от страха. Голова и без экстази кружится, что же будет потом?       Стакан с водой опустошен. Ставлю его куда-то рядом.       — Теперь-то ты меня не выкинешь? — горькая усмешка озаряет мое измученное лицо, а по щеке скатилась слеза и, когда я вытерла ее рукавом блузки, поняла, что половина макияжа осталась там же.       Боюсь даже смотреть в зеркало: наверняка выгляжу ужаснее обычного. Но Кирилл лишь посмеивается, смотря мне в глаза, а потом касается кончиками пальцев моей щеки, как обычно, царапая мозолями. Холодные его ладони спустились к шее; он тяжело дышал, будто его сердце не выдерживало напряжения.       Моё тоже. Оно бьется с невероятной скоростью, пусть таблетка еще не подействовала, скорее всего. Я шумно выдыхаю воздух через нос.       — Не бойся, всё будет нормально, — он… пытается меня успокоить? — это всего лишь «молли».       Знал бы он, что это далеко не первый мой раз. Знал бы он, что я пережила. Знал бы он, как я его ненавижу.       Мы с ним совсем разные. Он — обычный наркоша, ублюдок высшего ранга; я — обычная девушка с тяжелой судьбой. Или нет?       «Бывших наркоманов не бывает».       Я смотрю на него огромными стеклянными от слез глазами, не понимая, что ему нужно от меня.       Кирилл зачем-то ложится на пол, а потом кладет голову мне на колени. Стискиваю зубы. Страх. Смущение?       Он будто кот, замурлычет сейчас как будто. Глаза прикрыл. Я смотрю на него сверху вниз, тихо прося:       — Встань, пожалуйста, — сглатываю. Мне на миг кажется, что это все сон.       — Зачем?       Свет выключается, загорается подсветка ярко-фиолетового цвета. Почему? Кто это сделал?       Кирилл спрашивает, «зачем». А мне нечего ответить. Если скажу, что он мне неприятен — совру. Если скажу, что мне неудобно — тоже.       — Я-я… не хочу, — только и смогла выдавить из себя я, понимая, что совсем бессильна перед ним. Слабая. Я слабая.       Может, это таблетка так на меня повлияла? О, надеюсь, что да. Потому что другое мое предположение казалось слишком страшным, и его я вам, конечно, не скажу.       — Почему? — он продолжает засыпать меня вопросами. Мне становится не по себе.       Всё же, желание мое он исполняет, медленно поднимая голову с моих колен, и садясь прямо передо мной, оперевшись спиной о закрытую дверь.       Чувствую, как начинаю дрожать. Будто меня током прошибло. Кирилл сразу это замечает, и на лице его заиграла улыбка. Легкая, совсем не похожая на оскал, нет. Обычная. Добрая.       — Кир… — дрожит и голос. Я хочу сказать ему что-то обидное, но видя его лицо делать этого совсем не хочется.       — Иди сюда, — на выдохе произносит парень, раскрывая руки для объятий.       Я подползаю к нему, укладываюсь между его ног, ложусь ему на грудь, прислушиваясь к его сердцебиению. Быстрое, не такое, как у нормальных людей. Он тоже под веществами.       Две его руки обвивают мое хрупкое, холодное тело, и он чувствует, как моя кожа покрывается мурашками. Мне плевать на размазанный макияж, и я утыкаюсь лицом в его футболку.       Вся ненависть вмиг проходит. Остается только странное сладкое чувство, будто бы мы с ним настолько близки, что даже тошно.       Его рука оказывается на моей талии, а я забираюсь пальцами под его объемную футболку. Пересчитываю ребра. Он до безумия худой, мне кажется, скоро от него лишь кости останутся. Впервые мы с ним так предательски близко.       — Хуёвый из тебя трипситтер, — шепчу ему в шею, обжигая дыханием бледную кожу. Чувствую, что он снова расплывается в улыбке, будто ему стало невыносимо хорошо от моих слов.       Он ничего мне не отвечает. Да и слова тут, наверное, лишние. Мы просто лежим в объятиях друг друга, без намека на то, что кто-то из нас сейчас уйдет.       Никаких животных инстинктов сейчас нет. Он касается своими ледяными губами моей макушки, прижимая к себе крепче мое тело. Вот только что мне было холодно, а сейчас до неприличия жарко. Будто мы с ним занимаемся чем-то запретным, а не просто обнимаемся.       Мне впервые не хочется уйти от него, закрыться в комнате… я будто даже наслаждаюсь моментом. И он, кажется, тоже. Меня это пугает, но пока я под таблетками, ничего страшного в этом нет. Завтра он наверняка все забудет, и я, наверное, тоже.       — Не хочешь домой? — спрашивает Кирилл, поглаживая мою спину. Я вслушиваюсь в его голос, отвлекаясь от музыки, что исходила из коридора и была слышна даже тут.       — Не хочу домой, — эта фраза комом застряла в горле, как будто не собираясь никуда уходить. Как будто я уже произносила ее много раз, только в прошлой жизни.       «Кира» цепляется своими тонкими татуированными пальцами за мой подбородок, чуть приподнимая мою голову, а после целует в лоб, от чего я моментально краснею, когда чувствую его губы на своей коже. Но тут, конечно, этого будет не видно из-за фиолетового свечения.       Наши взгляды вдруг фокусируются друг на друге. Глаза в глаза. Кирилл давит ухмылку, я вижу, как он пытается выглядеть неприступным, но вместо привычного на его лице я вижу добрую, по-детски невинную улыбочку.       — Я что, правда настолько плох в этом? — наконец, он подает голос. Говорит о моих словах про трипситтера, это я поняла сразу. Думать, что отвечать я не собиралась. Просто промолчала.       Не думаю, что его так беспокоит этот вопрос. Он всего лишь хочет завязать между нами какой-никакой диалог. Но зачем? Неужели ему недостаточно простых объятий?       — Поцелуй меня. — вдруг просит он. Я смутилась. Просьба была странно-настойчивой, что заставило мои щеки вновь налиться краской. Тело дрожит то ли от его прикосновений, то ли от таблетки.       Тянусь к его губам, ничуть не думая. Разве произойдет что-то плохое от одного поцелуя? Безусловно, нет.       Когда касаюсь своей верхней губой его нижней, он медленно отстраняется, прикладывая указательный палец к моим губам. Я удивляюсь. Становится стыдно.       — Не в губы, — поясняет парень.       И тогда я спускаюсь чуть ниже. Мягко целую его в шею, не думая о последствиях. Это, наверное, самое приятное — понимать, что сейчас я могу сделать все, что захочу, а потом он это забудет, как сладкий сон. Или страшный.       Кирилл шумно выдыхает через нос, откидывая голову максимально назад, но она сразу встречается с жесткой поверхностью двери с характерным стуком. Ударился.       Я, будто совсем страх потеряла, тянусь рукой к ушибленной части его головы. Запускаю руку в мягкие волосы. Он продолжает улыбаться мне, но я понимаю, что все до жути неправильно. Поспешно убирая руку, я снова ложусь головой ему на грудь. Чувствую, как засыпаю.

***