Спасай меня, Ром.

Общий анализ, анализ на свертываемость крови и другие были позади. Нужно было лишь ждать, и сделать пару других. Но это время ожидания было таким мучительным и долгим, что казалось длилось и лилось словно мед. Сладкая надежда не покидала обоих, заставляя дышать полной грудью, и радоваться каждому новому дню, проведённому вместе.

***

— Сегодня будут результаты, нам должны позвонить… О Господи, у меня руки трясутся… — Джонни выдохнул в свои ладони и протёр ими лицо. — Всё будет хорошо, — Рома положил руку на спину Джонни, поглаживая. — Да, ты прав. Так что, в кино? — Ещё спрашиваешь? — заулыбался Фильченков. Сегодня пара собиралась на премьеру долгожданного Ромой фильма, и Колбая с трудом смог достать билеты, написав нескольким людям, с очень любезной просьбой не идти на сеанс, и перепродать билеты. После пары таких же вежливых отказов, и «бросания» в чёрный список Джонни, все-таки кто-то пошёл на уступки, при условии, что Колбая больше никогда не будет писать с разных аккаунтов. Таким образом электронные билеты были через день уже у Джонни. — Белый или чёрный? — вывел из мыслей голос Ромы из другой комнаты. — Что? — откликнулся Джонни, повернув голову в сторону звука. — Белый или чёрный? — Рома вышел из комнаты, а в руках держал две вешалки, на одной висела белая толстовка с капюшоном, а на другой чёрная, с белыми надписями на японском, и колючей проволокой на руках. — Чёрный, хотя ты в любой одежде великолепен… — Джонни выдержал паузу, — а без неё ещё лучше, — заулыбался тот. — Тц, — цикнул Рома, — иди ты… Но спасибо, ты тоже ничего. Оба звонко рассмеялась, продолжая собираться в кинотеатр. Всю дорогу влюбленные шли за руки, не обращая внимания на некоторые осуждающие взгляды от пожилых женщин на лавочках возле серых подъездов, или детей, которые тыкали пальцем в них, показывая родителям, а те в свою очередь закрывали им глаза или уводили. — Ты так и не сказал, как ты достал билеты? — начал Рома. — Ну… — протянул Джонни, — связи, да и к тому же, кто ищет, тот всегда найдёт, верно? — Ну ладно, допустим я поверил, — заулыбался Рома, смотря на Колбая. — Готов к лучшему фильму года? — Почему лучшему? — Рома повернул голову на встречу вопросу. — Потому что мы будем смотреть его вместе… Сам посуди, когда мы последний раз выбрались куда-то вместе? Правильно, ты сам уже не помнишь! Нужно восполнить пробелы, Ромашка. — Джонни наклонил голову ближе к собеседнику и чмокнул того в макушку. Рома хихикнул и согласно кивнул, не став спорить. Вскоре влюбленные уже сидели в зале кинотеатра, на самом заднем ряду. Вокруг никого не было, и царила почти полная тишина. — Мы рановато пришли… — Возможно, но это лишь повод побыть вместе наедине. — улыбка сама натянулась на лицо Джонни, когда тот провел ладонью по щеке Ромы, заводят руку ему за шею. — Я ведь не говорил, что против, просто констатация факта… — Факта… — повторил Джонни, словно пробуя на вкус слово, — А какие факты ты ещё можешь констатировать? — Могу точно сказать, что ты невероятно красивый, сильный, мускулистый, — рука Джонни прошлась по бедру Ромы, — то, что мне очень нравится твои руки, то, как они блуждают по моему телу, изучая каждую частичку, — Колбая примкнул к шее Фильченкова, оставляя на ней цепочку поцелуев, — то как ты говоришь со мной, ты нискем так больше не разговариваешь, это будоражит… — на последнем слове Рома запнулся, выгибаясь в спине. — Правда? И что ещё тебя будоражит? — последнее слово было особенно гортанно произнесено на самое ухо Фильченкова. — Как ты спускаешься ниже, обводя мои ключицы языком… Колбая послушно выполнял все просьбы любимого, поэтому беспрекословно начал водить горячим языком по теплому телу, оставляя пометки на бледной коже. Толстовка мешала и сковывала, но не снимать же её в общественном месте, хотя Джонни уже и на это был готов, но подумав о Роме сразу отбросил эти мысли. Свет резко включился, и оба отпрянули друг от друга, делая вид, что они просто ждут начала фильма. В зал начали толпами валить люди, садясь на свои места. Начал разливается смех и прочие звуки: топанье, разговоры в предвкушении фильма, хруст попкорна. — Чуть не попались… — прошептал Рома. — Но тебе ведь понравилось, — жадная, просящая большего ухмылка скользнула по лицу Колбая, — и не говори, что это не так. — Я и не отрицал, просто сказал… С каждой секундой зал наполнялся все больше, а задние ряды так и оставались пустовать. — Почему никто не садиться на задние ряды? — поинтересовался Рома. Колбая прочистил горло, и спокойно, но быстро ответил: — Не знаю. — Это ты! — чуть повысил с шепота голос Рома. — Я? Что я сделал? — Ты сделал так, чтобы тут никого не было, я слишком хорошо тебя знаю, я все вижу по твоим глазам! Джонни тут же отвёл взгляд на большой экран, который все ещё был чёрным. — А-ну сюда смотри! — Рома развернул голову Колбая, взяв того за щеки одной рукой, — Отвечай… — Ладно, — чуть сдавленно проговорил Джонни, то-ли от того, что его раскрыли, то-ли из-за того, что Рома все ещё сжимал его щеки, не намереваясь отпускать, — я скупил эти места, чтобы ни тебе, ни нам никто не мешал, прости, что не сказал раньше, я хотел устроить сюрприз, поэтому… Та-да! — глупо усмехнулся он. — Ну и дурак ты… Рома притянул Джонни к себе, все ещё держа того за лицо, вовлекая в нежный, но в тоже время напористый поцелуй. Долго ждать не пришлось, поэтому Колбая почти сразу ответил, закидывая свои руки за спину своего возлюбленного, притягивая ближе и водя горячими от возбуждения и закрытого пространства пальцами. — Люблю тебя, Колбая… — выдохнул Рома и отстранился, переводя взгляд на экран. — И я тебя люблю, Ромашка. — заулыбался в ответ Колбая. Фильм начался почти сразу, и по залу раздался громкий душераздирающий крик, и началась типичная предыстория.

***

— А мне понравился этот момент с топором, не знаю что там такого… — развёл руки Джонни. — Фу, противный момент! — Да ладно тебе, прикольный фильм, как я люблю. — Извращенец! Как вообще может такое нравится? — нахмурился Рома. — Мне много чего нравится… — понизил голос Джонни и подошёл ближе. — Правда? Что например? — Ты. — без капли стеснения сказал громко и чётко Джонни. Рома, не ожидая такого, сразу почувствовал, как кончики его ушей начали пылать, а сам он в спешке отвернулся.

***

— Ты готов? — выдохнул Колбая. — Да… Мне страшно… Я думал, что сильный, и ничего не испугаюсь, но сейчас мне страшно, как никогда не было. — Всё нормально, малыш, мы вместе все переживём, все будет хорошо… — Джонни подошёл к Роме, заключив того в объятья, и начал поглаживать по голове. Рома в ответ сжал тело Колбая. Простояв так пару минут, оба отстранились и улыбнулись друг другу. — Теперь я готов, идем! Рано или поздно это должно было случиться… Только давай вне зависимости от результатов будем жить как никогда, пожалуйста. — Конечно, — Джонни поднял лицо Ромы за щеки и заглянул в глаза, — мы будем так отрываться, как никогда в жизни! — яркая улыбка выступила на лице обоих. — Спасибо, обожаю тебя… — Рома чмокнул Джонни в лоб. — А я тебя обожаю, Ромашка, — Джонни посмотрел на время в телефоне, — так, нам давно пора выходить, и такси ждёт, пошли. — Джонни схватил Рому за руку и потащил в лифт, а потом и в салон такси, все ещё крепко сжимая ладонь любимого. Таксист по пути не задавал вопросов, и даже не поворачивался. Всю дорогу Рома смотрел в окно, пытаясь не думать о возможном будущем, а Джонни не отводил взгляд от Фильченкова. Вскоре машина остановилась, и водитель повернулся на пару: — Всё, на месте, оплата картой, так? — Да, все верно, — чуть поддался вперёд Джонни. Задняя дверь щелкнула и открылась. — Всего доброго, — водитель глянул за здание больницы, — и удачи… — Спасибо и вам, — попрощались влюбленные и покинули автомобиль, — Так, ну пошли, не бойся, я с тобой. — Конечно, да. Идём, — выдохнул Рома. Здание больницы было окружено чёрным резным забором, а большие чёрные ворота были открыты, и иногда поскрипывали от ветра. Под ногами хрустели небольшие камешки и где-то далеко были слышны еле различимые разговоры и смех, такой тёплый и добрый. Холл больницы был полностью в белых тонах, с белыми стенами и потолком, и немного голубоватыми креслами. Подойдя к стойке регистрации Джонни и Роме все объяснили и оставили ждать в зале, пока не придёт врач, но долго сидеть не пришлось, человек в белом халате вышел из белой двери с не прозрачными стёклами и, доброжелательно поприветствовав, попросил пройти за ним. Всю дорогу Рома все оглядывался на Джонни, который шёл позади и постоянно сжимал и разжимал кулон на шее. — Вот мы и пришли, Роман, приходите со мной, но вам молодой человек придётся остаться здесь, — повернулась женщина. — Да, я все понимаю, я буду ждать тут, — Джонни сел на кресло чуть подальше от кабинета, куда нужно было зайти Роме. Джонни легко помахал рукой уходящему Фильченкову. Время тянулось как мёд, заставляя все больше нервничать с каждой секундой. Глаза не могли сфокусироваться на одном объекте, пытаясь найти, видимо, эмоциональную опору, или способ отвлечься, но сново и снова взгляд падал на дверь, сверля её взглядом. Ладони потели, доставляя дискомфорт, хотелось скрыться от всего, всего на пару секунд. Как будто в детстве спрятаться под одеяло, и быть уверенным, что ты в безопасности и сохранности, что ничего не случиться и все будут хорошо. Уже в сотый раз по белому кафелю походили лучи света, то в одну сторону, то в другую из-за движения жалюзи. В сотый раз Джонни пересчитал плитку на потолке, поделил на два, потом на три, и вычеслил корень четвёртой степени из этого числа, и все это в голове откруглил до тысячных, осознав, что не так плох в математике, но отвлечься от навязчивых мыслей так и не получилось. Где-то в далеке стукнула дверь и в кабинет к Роме вошёл ещё один человек, на этот раз мужчина лет сорока с чёрными очками на переносице. Сердце замедляло бит, мир как будто останавливался, когда дверь открылась занаво. — Результаты биохимии будут через день или два, вам сообщат, — спешил куда-то доктор и скрылся за углом. Следом вышел Рома, держа повезу на сгибе логтя. — Всё хорошо? — Да, только крови у меня больше нет, мне кажется… — заулыбался Рома. Джонни успехнулся и, встав с кресла, взял руку Фильченкова в свою, перебирая пальцы. — Тогда домой? Нас ждёт «Человек паук» и куча телячих нежностей. — Мне кажется, тебе они больше нравятся, чем мне! — Так и есть… — Джонни поцеловал Рому в лоб, — А теперь пошли, обескровленный.