Корни Хекстека

Виктор трудился неустанно, словно боялся остановиться. Трое суток слились для него в одно длинное и выматывающее мгновение. Перерывы, которые он позволял себе, напоминали скорее жесткий компромисс с собственным телом: короткий, почти формальный обед или несколько часов поверхностного сна, лишь чтобы снова вернуться к работе. Всё, что питало его измождённый организм, — это горьковатый вкус очередной чашки кофе и некая внутренняя сила, которую он черпал откуда-то глубоко изнутри, пренебрегая усталостью. Его нога, с каждым часом дававшая о себе знать всё больше, стала для Виктора своего рода барометром изнурённости. Ортез, некогда тщательно подогнанный, теперь казался невыносимым. Иногда он впивался в кожу так болезненно, что приходилось ослаблять крепления, почти полностью расстёгивать ремешки, чтобы хоть немного облегчить боль. Но жаловаться Виктор не собирался — это просто не входило в его привычки. А главное, некому было выслушать. Эта работа на пределе возможностей не была для него чем-то новым. Он знал, каково это — неделями забывать о себе ради идеи. Но на этот раз всё оказалось совсем иным. Это был не просто сложный проект — это был невыносимо долгий, безрадостный марафон, где каждое новое утро не приносило ни облегчения, ни надежды. И самое тяжелое — это ощущение, что он остался в этом марафоне один. Последний раз Джейс появлялся в лаборатории примерно неделю назад. Тогда они вместе работали над проектом по стабилизации Хекс-ядра. Казалось, что это было целую вечность назад, и с тех пор многое изменилось — точнее, ухудшилось. Сроки реализации проекта приближались неумолимо, словно песочные часы, с которых никто не успел смахнуть пыль. День демонстрации результатов маячил всё ближе, но достигнутые успехи никак не соответствовали ни ожиданиям, ни амбициям, которые они вложили в эту работу. Сначала Виктор пытался найти оправдание отсутствию Джейса. Он убеждал себя, что тот занят не менее важными делами — участвует в переговорах, проводит встречи и делает то, чего сам Виктор старался избегать всеми возможными способами. «Светить лицом», как он сам презрительно называл эту часть работы, которая никогда не входила в его планы. Но с каждым днём это объяснение теряло силу. Раздражение Виктора росло, подпитываемое хроническим недосыпом и непрекращающимся давлением. Каждый день, проведённый в одиночестве в этой стерильной и наполненной инструментами комнате, казался ему всё более бессмысленным. Почему Джейс, который всегда был рядом в трудные моменты, теперь так легко снял с себя часть ответственности? Почему ему приходилось вытягивать проект практически в одиночку? Эти мысли, к которым Виктор постоянно возвращался, лишь усиливали его гнев, который грозил в любой момент вырваться наружу. Все выходные Виктор провёл в лаборатории, не позволяя себе даже короткого перерыва. Он углубился в теории, бесконечно экспериментировал с Хекс-ядром, но, увы, без какого-либо значимого результата. Каждое неудачное испытание лишь добавляло к его усталости чувство беспомощности. Он прекрасно понимал, что ему нужен был свежий взгляд, другая перспектива, но — какой сюрприз! — его напарник, кажется, вновь нашёл себе более важные дела. Виктор раздражённо выдохнул, машинально поправляя ортез, который то и дело давал о себе знать. Подавив очередной приступ разочарования, он принялся смешивать химикаты в пробирке, надеясь, что эта комбинация хотя бы спровоцирует реакцию ядра. Сконцентрировавшись на процессе, он аккуратно переливал кислоту из пробирки в колбу с уже смешанными веществами. Внезапный щелчок двери заставил его вздрогнуть. В неожиданности он дернулся, и несколько капель реактива попали на руку. — Привет, Вик! — бодрый голос Джейса прорезал тишину лаборатории. Его тон был настолько радостным, будто он вернулся не с очередной встречи или собрания, а с долгожданного свидания. В последнее время у Джейса заседаний было в избытке, так, что Виктор даже не запоминал куда на этот раз тот ушел. Виктор поднял взгляд на напарника, но вместо приветствия скривился от боли. Реактив моментально начал воздействовать на кожу, оставляя ожоги и разъедая ткани. Конечно же Виктор разлил кислоту на стол и, пара довольно крупных капель попали на руку, моментально получив реакцию в виде ожога на ней В этот момент Джейс добавил. — Выглядишь скверно, ты вообще выходил отсюда? — заметив, как зашипел Виктор, выронив пробирку, тот сразу подошёл к нему оценивая ущерб и взволнованно продолжил — прости, в пробирке было.? — он не закончил фразу, давая Виктору самому ответить Но тот, шипя от боли, и, кажется упоминая пару ругательств на родном наречье, попытался быстро встать, дабы опустить руку под холодную воду. Лучше, чем ничего, с учетом того, что делать мыльный или содовый раствор времени и желания нет. Заметив резкий порыв Виктора встать, Джейс подхватил его за локоть и помог дойти до раковины в углу лаборатории. Парень торопливо включил ледяную воду, и с заметным облегчением опустил обожжённую руку под струи. Холодная вода смешивалась с кровью, вытекающей из глубоких ранок, и стекала в водосток, оставляя алые следы на металлической поверхности. Вид этого зрелища был неприятен, но ещё хуже была боль, пронизывающая кожу при каждом прикосновении воды. — Кислота, — хрипло произнёс Виктор, выдыхая через зубы. — Прости, я не думал, что так тебя отвлеку, — ответил Джейс, на удивление спокойно, без тени смущения, хотя в его взгляде скользнула вина. Освободив не пострадавшую руку из его хватки, Виктор опёрся ею на раковину, его тело будто утратило последние силы. Джейс тем временем метался по лаборатории в поисках его трости, но остановился, услышав тихий, почти шепчущий голос: — Ты вообще не знаешь, что тут происходит… просто пускаешь всё на самотёк, — проговорил Виктор. Его слова звучали так же тяжело, как и боль, сжимавшая его голову, а взгляд был направлен лишь на раковину. Джейс замер, обернувшись. В его взгляде промелькнуло непонимание, смешанное с негодованием. — Прости? — он прищурился, его голос стал чуть резче. — О чём ты говоришь, Виктор? Заметив трость у стола, Джейс стремительно подошёл к ней, а затем вернулся, аккуратно облокотив её о стену рядом с коллегой. — Не преувеличивай, — слегка повысил голос Джейс, чтобы перекрыть шум воды, которая всё ещё била по ранам парня, усугубляя и без того тяжёлую ситуацию. Виктор же лишь отвёл взгляд от потока воды, беря трость в руку и упираясь уже на неё. Джейс прищурился, но его голос оставался ровным, хотя напряжение уже чувствовалось: — Вик, ты явно устал. Может, сначала остынешь, а потом поговорим? — Остыну? — Виктор бросил на него короткий взгляд, полных раздражения и сарказма. — Ты действительно считаешь, что тут дело в усталости? Может, лучше расскажешь, почему тебя никогда нет рядом, когда у нас кипит работа и горят сроки? Джейс сжал губы, его осанка напряглась, но он молчал. Виктор, чувствуя это, продолжил, его голос становился всё холоднее: — Ты таскаешься на каждую встречу, куда тебя затаскивает советница Медарда, — он специально сделал акцент на этом имени. — Ты хоть понимаешь, что это никак не связано с нашим проектом? Тебя просто используют, а ты позволяешь. — Осторожнее, Вик, — тихо, но уже жёстко предупредил Джейс. Его взгляд стал колючим, а голос чуть повысился. — Мэл делает для нас больше, чем ты можешь представить. — Правда? — Виктор криво усмехнулся, но боль в его висках лишь усилилась. Он тяжело оперся на трость, но взгляд оставался острым. — Она делает больше? Или просто тянет тебя за собой ради своей выгоды? Ты превратился в её щенка. Парень нахмурился, и его тон стал резко враждебным: — Щенка? — кажется, первое слово было брошено в неверии — Ты вообще себя слышишь? Да как ты можешь так говорить?! — Как? — Виктор поднял бровь, его голос всё так же оставался низким и холодным. — Очень просто. Потому что ты больше не видишь ничего, кроме неё. Ты бросил всё, что мы строили, ради её прихотей. Джейс резко выдохнул, будто пытаясь удержать себя в руках, но безуспешно: — Ты перегибаешь палку, Вик. Ты просто не понимаешь, о чём говоришь. Твои мозги уже отказывают от кофеина и недосыпа. Другого объяснения у меня нет. — А ты понимаешь? — Виктор шагнул к нему ближе, его голос оставался до ужаса ровным— Ты видишь только её, Джейс. Только её. — кажется осознавая, что его мысли увели этот диалог не в том направлении, быстро добавил — Я ценю то, что ты взял на себя эту часть работы, но она не включает в себя то, что делаешь ты. Джейс замер, его лицо стало напряжённым, а голос зазвучал громче, чем он хотел: — Никогда больше не говори о Мэл в таком тоне. Кажется, заметив только фразу касательно советницы, Джейс пропустил остальное мимо ушей. Виктор усмехнулся, радуясь, что смог выкрутиться, но в этой усмешке не было ничего весёлого: — Тогда иди. У тебя всё равно скоро очередная встреча, в любом случае, здесь ты уже не нужен. — На этих словах он резко выключил воду в кране, немного сморщив лицо от боли, которая наступила в следствии этого действия. Джейс стиснул зубы, его взгляд вспыхнул гневом, но он развернулся и вышел, хлопнув дверью. Виктор остался один, тяжело выдохнул и обессиленно опустился на ближайший стул. Боль в теле, в голове и, кажется, в сердце, слились воедино, но он не позволил себе показать слабость даже сейчас. Конечно, он осознавал, что никто не тянул его за язык. Эта ссора не имела смысла, и он прекрасно это знал. Но накопившаяся усталость, пульсирующая головная боль, постоянное напряжение в теле и чрезмерное количество кофе сделали своё дело. Раздражение, подпитанное навязчивой мыслью о том, что он снова всё делает один, словно возвращаясь к временам, когда одиночество было его единственным спутником, толкнуло его на этот бессмысленный конфликт. Виктору даже на миг стало стыдно. Мысли о самобичевании закрались в его сознание, подтверждая, что виноват он сам. Парень резко выдохнул и взглянул на руку. На коже остались покраснения и ожоги, которые требовали обработки, но времени на это не было. Он стал тешить себя мыслью, что если удастся завершить эксперимент сейчас, тогда он пойдет спать до завтра. Быстро перебинтовав самую большую рану, он мельком оглядел рабочее место. К счастью, кислота разлилась больше на стол, чем на него самого, но следы её воздействия были очевидны — поверхность стола теперь выглядела словно изъеденная временем. «Придётся заделать это позже,» — устало подумал Виктор, машинально проводя рукой по трости, словно ища в ней опору не только физическую, но и моральную. Однако «потом» стало для него привычным состоянием. Всё откладывалось на неопределённое время, кроме его работы, которая всегда была здесь и сейчас. Конечно, мысли о слишком резких словах не оставляли Виктора в покое. Ему не давала покоя и резкая реакция Джейса — почему-то она задела его сильнее, чем хотелось бы. С каждой минутой всё яснее становилось одно: он слишком устал, чтобы контролировать свои эмоции. «Наверное, я просто жалок,» — мелькнуло у него в голове. — «Раз позволяю каким-то фантазиям так легко вскружить мне голову.» Он фыркнул, будто хотел выбросить эти мысли прочь, но цепкие образы всё равно не отпускали. «Это бред, Виктор,» — мрачно сказал он себе, стараясь не поддаваться нахлынувшим сомнениям. Его голос, спокойный, но твёрдый, раздался в тишине лаборатории, как ответ самому себе: — Сейчас всё сделаем и выкинем этот день из головы. Сжав колбу чуть крепче, он ещё раз встряхнул содержимое, наблюдая, как жидкость внутри меняет оттенок. Каждый ингредиент, каждый грамм вещества был выверен до последней капли. Виктор ещё раз придирчиво осмотрел схему, проверяя, все ли руны находятся на своих местах. — Ну что ж, будем двигать науку вперёд, — усмехнулся он, но его усмешка больше походила на усталый вызов самому себе. Отложив трость, Виктор взял колбу повреждённой рукой — ведущей, несмотря на неприятную боль, что напомнила о себе резкой вспышкой. Он аккуратно наклонил сосуд, позволяя жидкости медленно стекать на пластину, заливая впуклые элементы до самого края. Каждое движение было чётким и выверенным: слишком много работы вложено, чтобы допустить хоть одну ошибку. Реакция началась мгновенно. Хекс-ядро отозвалось быстрым, пульсирующим мерцанием, оживая на глазах. Световые нити начали тянуться к пластине, с каждым мгновением активнее соединяя схему. — Ну же… — выдохнул Виктор с заметной долей удовлетворения, не отводя взгляда от происходящего. Это был тот момент, ради которого он работал последние дни напролёт, игнорируя всё вокруг. И вдруг — всё замерло. Ядро начало угасать, мерцание становилось всё слабее, пока не исчезло совсем. Световые нити отступили, будто отрезанные невидимой рукой, а пластина, враз потеряв магнетизм, просто осталась неподвижной. — Нет… — неверяще прошептал Виктор, ведя взглядом по схеме, по пластине, по угасающему ядру. — Нет! — выдох вырвался почти с болью. Его рука невольно сжала колбу, и он почувствовал, как боль отозвалась острым уколом, но парень не обратил на это внимания. Всё, что он видел перед собой, — это внезапно угасшую надежду. Колба полетела в сторону с резким, небрежным движением, которое выдавало накопившуюся злость и усталость. Она ударилась о ближайшую металлическую стойку и с глухим звоном разбилась. Осколки разлетелись в разные стороны, некоторые из них застряли между трещинами в плитке, а мелкие фрагменты заблестели в тусклом свете лабораторных ламп. Резкий звук разбитого стекла на мгновение заполнил помещение, разрывая его однообразный гул. Виктор устало закрыл глаза, словно этот импульсивный поступок смог хоть ненадолго снять напряжение. Но уже через несколько секунд в голове вновь зазвучал знакомый ритм беспокойства. Он медленно подошёл ближе к пластине, тяжело опираясь на стол, чтобы не потерять равновесие. — Ну почему нет? — прошептал он, глядя на руны, будто они могли ответить. — Что не так? Чего тебе ещё не хватает? Его пальцы инстинктивно скользнули по краю стола, а взгляд беспорядочно метался по металлической поверхности. Каждый символ на пластине, каждая вырезанная деталь буквально насмехалась над его бессилием. «Наверное, он злится сейчас,» — мелькнула мысль о Джейсе, и Виктор нахмурился. Его губы дрогнули, срываясь на язвительную фразу: — Конечно, наш «мальчик-прогресса» сразу бы понял, что с тобой не так. Слова прозвучали с горькой иронией, сопровождаясь коротким смешком, который больше напоминал сдавленный кашель. Виктор отвёл взгляд от пластины, застыв в раздумьях. Его рука рефлекторно потянулась к лицу, стерев капельки пота, но вместо облегчения он почувствовал только новый приступ боли, что давила на его больную руку. Он тяжело вздохнул и медленно провёл кончиками пальцев по одной из рун на пластине. Это движение было механическим, лишённым осознанности, словно усталый разум уже принял решение отступить и перевести дух. Тут, боковым зрением Виктор уловил странное шевеление ядра — словно оно пробуждалось, тянулось к чему-то невидимому. Его взгляд ещё не успел сфокусироваться, как из центра конструкции вырвался голубоватый свет, обволакивающий пластину и всё вокруг неё. Не успев убрать руку или осознать происходящее, он почувствовал, как свет обхватил его, странным образом холодный и обжигающий одновременно. Всё, что оставалось у него в сознании, — это непривычная, неестественная сила, затягивающая в себя. Мир вокруг начал растворяться. Звук улицы, мерное гудение механизмов лаборатории, даже боль в руке — всё исчезло, оставляя после себя только это слепящее голубое сияние. А затем — резкая, пугающая тьма.

***

Вылетев из лаборатории, Джейс стремительно преодолел лестничный пролёт и оказался в холле. Там он резко остановился, словно столкнулся с невидимой преградой. Всё, что только что произошло, эхом раздавалось в его голове, отравляя каждую мысль. Он видел состояние Виктора — усталость, боль, напряжение. И всё же позволил себе поддаться необъяснимому гневу. «Глупо, до невозможности глупо,» — думал он, сжимая руки в кулаки. Джейс мог бы стерпеть подобные упрёки от кого угодно, но не от Виктора. Это было слишком больно, неправильно. Виктор, его напарник, человек, с которым он всегда чувствовал невидимую связь, сейчас обрушился на него резко и беспощадно. Но ведь правда была в том, что он тоже был неправ. Да, Джейс знал, что в последнее время слишком отвлекался от их совместной работы. Он сам ловил себя на этой мысли, время от времени приходя к выводу, что делает недостаточно. Он понимал, что должен был быть рядом с Виктором, особенно сейчас, когда они оба стояли перед грандиозной задачей. Но это не давало Виктору права принижать его усилия и ставить их отношения под сомнение. А вот его дружба с Мэл… Тут он не мог позволить никому, даже Виктору, диктовать, что правильно, а что нет. Он был уверен, что её советы важны для их дела. Или, по крайней мере, убеждал себя в этом. «Ну… или, может быть, не так уж сильно,» — наконец, тихо добавил он в своих мыслях, признавая, что Виктор не совсем ошибался. Чувство вины навалилось внезапно, тяжёлым, давящим грузом. Джейс даже не мог толком объяснить, откуда оно взялось. Ведь он не сделал ничего предосудительного, по крайней мере, так он считал. Но эта вина… Она росла из чего-то более глубокого, чем просто их ссора. Он с силой провёл рукой по лицу, пытаясь прогнать мысли. Всё это уже зашло слишком далеко. Отойдя в сторону, чтобы не привлекать внимания людей, непрерывным потоком идущих через холл, Джейс прислонился к стене, пытаясь упорядочить мысли. Он глубоко вдохнул, закрыв глаза, и наконец пришёл к выводу: — В конечном итоге, я не какой-то «бездумный щенок», Вик, — пробормотал он с легкой, едва заметной усмешкой, больше для себя, чем вслух. Эта мысль придала ему решимости. Он выпрямился и уверенно направился к выходу из Академии, решив, что нужно успокоить нервы. Небольшая пекарня неподалёку показалась ему идеальным местом для того, чтобы на время отвлечься от сложных эмоций. «Может, заодно и Виктору что-нибудь захвачу… в качестве примирения,» — подумал он, идя по до боли знакомой, вымощенной дорожке. Эта идея заставила его невольно улыбнуться. Она была простой, но в своей простоте казалась подходящим шагом. Виктор заслуживал извинений, даже если он сам вёл себя не самым лучшим образом. Может, жест доброй воли поможет разрушить стену, казалось бы внезапно выросшую между ними. Примерно через полчаса Джейс вышел из пекарни сытым и довольным, держа в руках бумажный пакет, из которого доносился аппетитный запах свежих булочек. Он даже позволил себе короткую передышку, остановившись на мгновение, чтобы вдохнуть довольно прохладный для лета, воздух улицы. Но прежде чем он успел насладиться моментом, его буквально сбила с ног толпа людей. Они двигались быстро, словно притянутые магнитом, их взгляды были устремлены в одну точку. Джейс, чуть не потеряв равновесие, поднял голову, следуя за направлением их взглядов. Его сердце пропустило удар. Большой столб бело-голубого света прорезал небо, рассекая тучи. Это не был обычный свет — он был насыщен какой-то пугающей энергией, завораживающей, но неестественной. Источник находился неподалёку, в той самой части Академии, где… — Наша лаборатория, — пробормотал он, голос звучал хрипло, почти сломано. Не думая, Джейс рванул сквозь толпу, отталкивая людей, которые пытались приблизиться, но двигались слишком медленно. В голове звучал только один звук — гулкий, как удары сердца. Пакет с булочками, казавшийся важным всего минуту назад, выпал из его руки ещё на первом рывке, оставаясь лежать посреди улицы. Джейс больше не думал о мирных жестах или примирении. Ему нужно было попасть в лабораторию — сейчас же.

***

Тишина давила на виски, а странный солнечный свет бил в глаза. Виктор, не решаясь сразу открывать веки, застывал в полудрёме, пытаясь понять, что происходит. Но едва его сознание пробудилось, какая-то часть разума подала настойчивый и сильный сигнал: «Открой глаза». С усилием он приоткрыл веки. Резкий контраст света заставил его поморщиться, но почти сразу взгляд зацепился за что-то неожиданное. Виктор сел, подтянув ноги, и инстинктивно глубоко вдохнул. В нос ударил удушливый, приторный аромат… цветов? — Что за… — глухо произнёс он, чуть хрипя, и осмотрелся вокруг. На мгновение ему показалось, что зрение обманывает. Поле, где он оказался, не было похоже ни на что из его прежнего опыта. Бескрайние просторы, заполненные нежно-голубыми цветами, которые словно светились сами по себе, растянулись до горизонта. Лепестки, подрагивающие от невидимого ветра, напоминали странную, на первый взгляд, смесь неизвестных сортов. Виктор выдохнул, тяжело поднялся, и неосознанно отряхнул свой костюм, хотя на нём не было ни пыли, ни грязи. — Ну всё, — мрачно пробормотал он, глядя на свою руку, ища подтверждение, что это не сон. — Я окончательно свихнулся. Работал, работал, и вот итог. Его голос раздавался едва заметным эхом, которое тут же тонуло в этом странном поле. Прислушавшись, он осознал, что здесь нет ни привычного шороха насекомых, ни шелеста ветра — только эта пугающая, давящая тишина. — Сам с собой разговариваю, — он хмыкнул, но голос его дрогнул. — А теперь… — Виктор сделал медленный оборот вокруг своей оси, внимательно вглядываясь в пейзаж. — Где я, собственно? Голубое поле продолжалось бесконечно. Цветы то покачивались, то застывали в странной неподвижности. Солнце — если это вообще можно было так назвать — светило сверху белым, неестественным светом. Оно не грело, даже не давало привычной тени. Лишь тусклое сияние, окутанное лёгкой дымкой, делало всё вокруг ещё более… чужим и пугающим. Виктор нахмурился, пытаясь найти хоть одну деталь, которая могла бы подсказать, как он здесь оказался. — Нет, — сказал он вслух, голос звучал жёстче, чем ему хотелось. — Это не может быть реальностью. Или я окончательно слетел с катушек. Сделав пару шагов, Виктор внезапно осознал нечто странное. Его нога, которая всегда напоминала о себе болью и нуждалась в ортезе, двигалась легко, будто никогда и не была травмирована. Он замер, почти не веря своему ощущению, затем медленно взглянул вниз. Ортез исчез. Нога казалась абсолютно здоровой. С осторожностью он пошевелил ею, затем переступил с ноги на ногу, проверяя её гибкость. — С каждой секундой всё чуднее и чуднее, — пробормотал парень, всё ещё не до конца понимая, что происходит. Мир вокруг казался пугающе чужим, но Виктору ничего не оставалось, кроме как двигаться вперёд. Он стянул с себя пиджак, чувствуя, как влажный воздух липнет к коже, и перекинул его через плечо. Оглядевшись ещё раз, он выбрал направление наугад, надеясь, что куда-то да придёт. Сделав несколько шагов, он попытался вспомнить, что привело его сюда, чем бы это место ни оказалось. Мысли путались, как сплетённые нити. Виктор пытался ухватиться за воспоминания: лаборатория, свет, руны… но образы были размытыми, словно он смотрел сквозь туман. Цветы шуршали под его шагами, и мягкий, почти неощутимый ветер колыхал их нежные голубые лепестки. Вокруг всё казалось ненастоящим: белое солнце, тишина, цветы, расстилающиеся до горизонта. Чем больше Виктор думал, тем сильнее его охватывало странное ощущение, что он не просто так оказался здесь, а его… перенесли. Как, зачем? Всё это напоминало сон, но чувствовалось пугающе реально. — Если я и вправду схожу с ума, то мой мозг, кажется, решил проявить редкую креативность, — сухо заметил он, едва заметно усмехнувшись. Он двинулся дальше, его взгляд то и дело останавливался на странных деталях: лепестки цветов, сияющие, словно покрытые инеем, или бескрайнее небо, на котором не было ни облачка. Это место вызывало одновременно восхищение и тревогу. Каждый шаг давался легко, почти непривычно. Виктору всё сложнее было игнорировать отсутствие боли. Но вместо того чтобы радоваться, он чувствовал, как это нарушает его привычный порядок вещей. Всё здесь кричало о том, что это место — нечто совсем иное, чуждое и непостижимое. Казалось, что время потеряло всякий смысл. Солнце не двигалось, не менялось его положение, и лишь мягкий ветер, едва ощутимый, иногда менял направление. Он был настолько лёгким, что почти не приносил облегчения, скорее наоборот, создавая ощущение застывшего мира. Виктор, выбившись из сил и ощущая, как его мысли расплываются, неожиданно сел прямо на землю, окружённую бескрайними полями голубых цветов. Полевые цветы, которых было так много, что казалось, они не закончится никогда. Пространство тянуло его вглубь, и с каждым моментом становилось всё труднее удерживать ясность ума. Удушливый запах цветов наполнял его лёгкие, а мысль о том, что он никак не мог избавиться от этого аромата, стала почти невыносимой. Он почувствовал, как эти запахи овладевают им, поглощают его внимание, приковывают его к этому месту, что-то незримое удерживало его здесь. Невольно он протянул руку и сорвал один из цветов, присмотревшись к нему. Это были простые полевые голубые цветы, что-то в их облике было знакомо, но название, которое давно должно было быть у Виктора на языке, никак не выходило. Казалось, эти цветы принадлежали этому миру, этим полям, но… он не мог вспомнить, что это за сорт. — Почему я не помню как оказался здесь? — прошептал Виктор, пытаясь снова собрать мысли в единую картину. Он держал цветок в руках, его лепестки были мягкими и холодными на ощупь, как если бы они были частью чего-то вечного. Вопросы кружились в его голове, но ответов не было. Парень не знал, сколько времени прошло с момента его остановки, но вдруг, словно в ответ на его растерянность, до боли знакомый голос разорвал тишину. Он не мог разобрать ни одного слова, но интуитивно понял, что это был Джейс. Этот голос был настолько знакомым, что сердце Виктора учащённо забилось, и что-то внутри его сжалось. Как только эта мысль промелькнула в голове, солнце, казавшееся неподвижным, резко скрылось за темными тучами, как будто оно тоже почувствовало изменения в воздухе. Виктор огляделся, не понимая, что происходит. Место вокруг изменилось: теперь всё казалось не таким, как прежде. Поля голубых цветов, ранее спокойные и безмолвные, теперь начали искажаться, как если бы что-то невидимое воздействовало на этот мир. От неожиданности Виктор вскочил на ноги и сделал несколько быстрых шагов в сторону, откуда доносился голос. Он был уверен, что это Джейс, но перед тем как сделать ещё один шаг, мощный, как ураган, ветер поднялся вокруг, создавая бурю, которая буквально вырывала растения с корнями. В мгновение ока, все голубые цветы, ещё недавно спокойно росшие здесь, начали разрушаться, падать и исчезать в вихре. Вихрь становился всё сильнее, вырывая их из земли, топча и уничтожая всё на своем пути. Он пытался прорваться сквозь эту бурю, но мощный поток ветра затягивал его в центр этого катаклизма. Он не мог понять, что происходит, и не мог остановить то, что начиналось. Каждая попытка двигаться вперёд встречалась с новой волной сопротивления, и с каждым шагом он чувствовал, как его силы истощаются. Его вновь накрыла темная пучина.

***

Виктор потянулся, пытаясь собраться с мыслями, и почувствовал, как резкая боль в голове сделала его движения неуклюжими. Но вдруг в нос ударил слабый запах медикаментов, который казался настолько неуместным на фоне его недавних переживаний с цветочным полем. В первую секунду его сознание отвергло этот запах, пытаясь объяснить его излишней чувствительностью после того, как он был окружён таким насыщенным ароматом цветов. Однако, приняв решение не сомневаться, Виктор открыл глаза. Белый потолок встретил его взгляд, и он сразу понял, что это не могло быть продолжением его странного видения. Он находился в палате. Внешность комнаты, постель, какие-то склянки– всё это было слишком реальным, чтобы быть продолжением того цветочного мира. Но та неясность, которая возникла, не позволяла ему сразу поверить в происходящее. Он немного приподнялся, пытаясь осознать, где он, и тут его взгляд задержался на знакомой фигуре. Джейс сидел на стуле рядом, его растрёпанные волосы и следы усталости на лице сразу бросались в глаза. Под глазами у него были едва заметные круги, а выражение лица, полное смеси радости и удивления, наполнило воздух вокруг тревогой и облегчением. — Виктор, ты очнулся! — воскликнул Джейс, не скрывая эмоций. Казалось, ему не верилось, что его напарник наконец пришёл в себя. Виктор немного растерянно моргнул, пытаясь сориентироваться в происходящем. Голова всё ещё болела, а его мысли путались, словно воспоминания не могли найти своего места в общей картине. Он сделал несколько попыток заговорить, но ничего вразумительного не выходило. Вместо того чтобы сразу же задать вопросы, он просто уставился на Джейса, чувствуя, как его пересохшее горло тяжело разрывает молчание. — Как… Почему я здесь? — едва слышно произнёс Виктор, пытаясь осмыслить свой вопрос. Голос его был хриплым, будто он не говорил целую вечность. Быстро сориентировавшись, Джейс налил стакан воды и протянул его напарнику. Тот, усаживаясь на кровати и прислоняясь спиной к стене, благодарно принял стакан, делая пару неуверенных, но необходимых глотков. Джейс, пододвигая стул поближе, продолжил: — Ты… ничего не помнишь? — спросил он осторожно, как будто опасаясь реакции. Виктор отрицательно покачал головой. Джейс вздохнул, а затем, немного помедлив, задал другой вопрос: — Что последнее ты помнишь? — Цветы, — на автомате выдавил Виктор, но тут же почувствовал неловкость и поправился: — Прости… Это, наверное, был сон. Но я отчетливо помню эти голубые цветы. Джейс усмехнулся, тихо фыркнув: — Как романтично, Вик. А феи там были? Виктор лишь закатил глаза, давая понять, что не в настроении для шуток. — Ладно, ладно, — продолжил Джейс с улыбкой. — А что ты помнишь до этого? — Помню, как долго работал над ядром… Кажется, это было утром понедельника, — задумался Виктор, пытаясь припомнить. — А потом всё как в тумане… — Да… — уже более смущенно начал Джейс. — Ты несколько дней подряд работал в лаборатории один, не выходя. — Он нервно потянул руку к шее, пытаясь скрыть виноватый тон, но у него не получилось. — А потом я пришёл, и мы с тобой… Эм, поругались. — Поссорились? — удивленно переспросил Виктор. — Поссорились, повздорили, не сошлись во мнениях… — пробормотал Джейс, его голос становился тише. — В общем, я ушёл, хлопнув дверью. — Как странно… В голове будто пустота, — подметил Виктор, начав прислушиваться к своему телу. Он ощущал лёгкую головную боль, но ничего больше не беспокоило. И тут его выражение лица изменилось. — Врачи провели обследование, — быстро сменив тему, продолжил Джейс. — И пришли к двум выводам. Виктор вопросительно взглянул на него, неожиданно осознав, что его нога… Не болит? — Первый, — продолжил Джейс, — взрыв не вызвал никаких серьёзных последствий. И второе… Не дождавшись окончания фразы, Виктор с удивлением откинул одеяло и, в шоке, уставился на свою ногу. Ортез исчез, а боль… не было ничего. — Все твои раны и травмы каким-то образом исчезли, — закончил Джейс. Виктор продолжал в удивлении смотреть на свою ногу, ощущая, как внутри все переворачивается. В голове звучало одно слово — «невозможно». Он хотел понять, как это произошло, как его тело смогло исцелиться за такой короткий срок, но осознание того, что все это не укладывается в его разум, лишь усиливало тревогу. Тишина в комнате становилась тяжёлой, почти ощутимой. — Как… как это возможно? — произнёс Виктор, его голос дрожал от недоумения, пока взгляд продолжал беспокойно метаться по комнате, как будто пытался найти ответы среди белых стен. Джейсу было трудно смотреть на него. Он знал, что сам едва ли мог поверить в происходящее, но что-то внутри заставляло его говорить. Что-то, что казалось настолько странным и необъяснимым, что приходилось просто проглотить страх и признать это. — Я не знаю, — выдохнул Джейс, наклонив голову, как будто пытаясь скрыть собственное сомнение, — я сам бы не поверил… Но… — Но? — Виктор резко перебил, его голос стал твёрдым, в нём сквозила не просто злость, а растерянность, как у человека, стоящего перед чем-то совершенно непознанным. Джейсу пришлось собраться, перед тем как продолжить. Он не знал, как сказать это, как объяснить что-то, что не имело логики. Его глаза чуть заметно отводились, и он нервно сжал пальцы, будто слова не шли. — Твоя рука, — начал он наконец, — когда я уходил, ты обжёг её кислотой, а теперь она полностью в порядке. Виктор машинально поднял взгляд на свою руку, только теперь заметив на ней бинты. Он осторожно потянул за край бинта, открывая его, но когда увидел, что скрывается под ним, сердце пропустило один удар. На его коже, прямо на запястье, теперь был… символ. Руна. — Что это? — его голос стал тихим, но внутри него что-то резко сжалось. — Да… — Джейс вновь сжал губы, как будто не знал, как лучше объяснить. — На твоей руке каким-то образом появилась эта… руна. Тишина вновь заполнила пространство, между ними повисла тяжёлая пауза. Виктор не знал, что думать. Этот символ на его руке выглядел так, как будто был вписан в его кожу на веки. Время, казалось, замедлилось, а воздух стал гуще. Джейс сидел на стуле, почти не двигаясь, его взгляд остановился на руке Виктора, на его лице отражалась смесь растерянности и… беспокойства. Это было похоже на кошмар, из которого невозможно проснуться. Виктор вновь поднял глаза на Джейса, и между ними возникла невидимая стена. Всё, что происходило, не имело объяснений, а каждый новый факт лишь усугублял чувство замешательства и страха. Дальнейшие слова Джейса звучали как будто издалека. Виктор едва воспринимал их, вычленяя лишь фрагменты: белый свет, отсутствие взрыва, отсутствие пострадавших, и как Джейс нашёл его без сознания на полу в лаборатории. Эти моменты он запомнил, и за последние он был благодарен — друг сразу же пришёл на помощь. В этот момент что-то резкое и тревожное дернулось в его груди. Он мгновенно осознал: это явно не хороший знак. Дослушав Джейса, или, скорее, сделав вид, что слушает, Виктор кивнул и попытался встать. Джейс быстро подошёл и аккуратно поддержал его под локоть. Виктор шагнул, чувствуя лёгкость в ноге, которую раньше мучила боль, и с удивлением понял, что никаких проблем нет. Он сделал пару неуверенных шагов, и, обернувшись, снова сел на кровать, чувствуя, как его тело привыкало к новой реальности. — Сколько я здесь пролежал? — спросил он, нарушив тишину. — Два дня, — спокойно ответил Джейс. — Сейчас среда. — А врачи? — всё ещё пребывая в странном трансе, отрывисто спросил Виктор. — Они надеялись, что когда ты придёшь в себя, сможешь пролить свет на то, что случилось. Виктора пронзило чувство вины за то, что он ничего не помнил. — Прости, — едва слышно произнёс он, еле шевеля губами. — Хей, всё в порядке, я рад, что с тобой всё нормально, — ответил Джейс, пытаясь успокоить друга. — О, ужас, а что с ядром? Не говори, что я погубил его… — Виктор вдруг заговорил с паникой в голосе. Он встревоженно посмотрел на парня. Не хватало ещё уничтожить их проект из-за банального несчастного случая. — С ним тоже всё в порядке. Честно, я начинаю сомневаться, что дело было в нём. Джейс аккуратно дотронулся до его плеча, пытаясь успокоить его этим жестом: — В любом случае, врачи настояли на твоём пребывании здесь, пока ты не придёшь в себя, — продолжил Джейс, стараясь отвлечь его. — А теперь, раз ты в относительном порядке, я могу проводить тебя домой, где… — Он вдруг поднял указательный палец, резко направив его в сторону Виктора. — Ты будешь отдыхать до конца недели и соблюдать постельный режим. — Со мной всё в порядке, — отмахнулся Виктор. — Вик, ты буквально подорвался на работе. — Осуждающе покачал головой он. — Ладно, — выдохнул учёный — твоя взяла Своеобразная выписка и сам путь до дома особо не отложились в памяти, растворяясь в пустоте. Всю дорогу Виктор думал только о том, что произошло, пытаясь понять, как всё случилось. Мысли путались, и лишь болтовня явно усталого Джейса помогала ему не погрузиться в тревогу. Джейс говорил, что не стоит переживать, но Виктор вряд ли мог выслушать его советы, поглощённый собственными мыслями. Когда они дошли до комнаты Виктора в Академии, Джейс ещё раз напомнил ему, что отдых — важнейшая часть восстановления, а не поспешность с возвращением на работу. — Спасибо, — вместо споров сказал Виктор. — Спасибо за то, что был рядом и пришёл сразу, как заметил, что что-то не так. И... — он замялся, неуверенно добавив: — Спасибо, что следил за мной и ждал, когда я очнусь. В какой-то момент, не задумываясь, Виктор склонился вперёд и обнял Джейса. Его тело сжалось, но через мгновение он почувствовал, как Джейс ответил на объятия. Это было тихое и неожиданное мгновение. — А теперь... — после паузы выдохнул Джейс, отпуская Виктора. — Мне всё больше кажется, что тебя подменили. Виктор бросил на него свой любимый саркастичный взгляд. — Ладно, ладно, нет, это всё тот же ты. Они перекинулись ещё парой фраз, пока Джейс не ушёл, оставив Виктора одного. Как всегда, он остался один, но теперь в его голове был не просто привычный поток мыслей — там было ещё и множество вопросов, на которые ему предстояло найти ответы. И в этот момент Виктор ощутил тот же странный, но знакомый цветочный аромат, который не покидал его, скрывая нечто важное. Приняв решение, что в одиночестве есть свои плюсы, Виктор осторожно опирался на свою ногу, направляясь в спальню. Каждый шаг казался ему непривычным, как если бы земля под ногами становилась тяжелее с каждым разом. Его тело откликалось на усталость, но в нем также ощущалась скрытая тревога, подобно ожиданию чего-то неопределенного. И всё же, в этом уединении, был какой-то покой, хотя и горький. Раздумья о случившемся накрывали его, но все они словно терялись в потоке неясных воспоминаний. Когда он наконец сел на кровать, его мысли слились в неясный, тревожный поток. Опустошенность, что охватила его, была почти физической, как если бы нечто внутри него иссякло и потребовало времени на восстановление. Впереди лежала долгая и трудная работа — собрать осколки своего сознания, вспомнить, что произошло, найти ответы на вопросы, которые беспокойно тянули его в разные стороны. С каждым часом ощущение неопределенности только усиливалось, и Виктор знал, что для того, чтобы найти объяснения, ему нужно будет собрать все силы, чтобы разобраться в том, что случилось, и обрести ясность.