Путем интриги, морем крови мы стремимся туда, где чье-то золото призывно блестит

      Наконец вернувшись на тропу, отряд без происшествий пересек болота и вышел к холмам Фелтвика. Затхлый воздух сменился запахом влажной земли и хвои.       Пока Вальгард пытался угнаться за призраками прошлого, второй тайник успели разграбить. Не имея привычки сожалеть о том, что он не в силах изменить, командир внимательно осмотрелся. Тотем с размалёванными звериными головами возвышался посреди небольшой поляны, поэтому изрытую у подножия землю было видно издалека. Воры, по-видимому, ничуть не опасались погони и даже не попытались замести следы. Местные обычаи и суеверия им тоже были не указ, раз не побрезговали обнести место поклонения Рогатому духу.       Фалько принялся что-то бормотать про гнев не то гигантского оленя, не то лося и упрашивал командира держаться подальше. Обычно Вальгард пропускал подобную болтовню мимо ушей. Но в этот раз одного взгляда на рогатую фигуру в навершии тотема хватило, чтобы пожелать оказаться как можно дальше от этого места. Следы шли с севера, кружили вокруг тайника и уходили на запад. Лес стал понемногу редеть, позволяя увидеть за переплетением ветвей берег заросшего камышами пруда. Подав наёмникам условный сигнал, он отвёл своего гнедого в небольшой овражек, поросший сочной травой и привязал там. Задумчиво проследив за Фалько, которого порядком измотала вечно дёргающая головой лошадь, он машинально поправил закрывающий половину лица платок и снял с седла запасную верёвку. Несмотря на талант доводить окружающих до белого каления, проводник всё же умел быть полезным, когда того требовала ситуация.       – Возьми. Только привязывай свою шельму подальше от моего – покалечится, пешком за отрядом побежишь.       – Это я мигом. Спасибо, господин! – С кряхтением сползая с лошади, Фалько обернулся. – А какой у нас план?       – Ветер доносит дым от костра. Надо выяснить, что там.       Пробираясь через колючий кустарник и заросли ракитника, они постепенно приближались к стоянке. Когда ухо уже различало потрескивание хвороста в языках пламени, Фалько зацепился ногой за корень. Не успел он вскрикнуть, как рука командира закрыла ему рот. Вальгард приложил палец к губам. За кустами послышалась возня и шипение заливаемого водой костра.       – Кучу денег? За это? Тьфу!       – Вот поэтому ты и ходишь в драных сапогах, да за собаками кости объедаешь. Говорю тебе, сургуч на дороге не валяется. А Вепрь как раз одного скользкого купчишку знает. Через него точно загнать можно.       – Ага. Когда Вепрь тебе зубы выбьет, меня не зови, не помогу. Он сегодня собирался зенки весь день заливать, да раны зализывать после наводки от королевской стражи.       – Эх ты, заячья душа. Как ты вообще разбойником стал? Смех, да и только.       – Не всем перо под ребро засаживать. Кому-то вас, дураков, и штопать надо.       – Пошли уже, белошвейка.       Вальгард немного раздвинул ветви, запоминая направление.       – Вепрь, значит. Слышал про такого?       – Как не слышать, господин, – отряхивая руки от налипшей травы и грязи, ответил проводник. – Заплывший визгливый самодур. Поговаривают, он какие-то делишки с самим главой королевской стражи проворачивал. Оттого другие банды предпочитают ему дорогу не переходить. Если сургуч у Вепря, нельзя его живым отпускать. Иначе про Милтир можете забыть – примут нас аккурат у самой заставы, пикнуть не успеем.       – Ясно.       Командир повернул назад, к отряду. Фалько потрусил следом. Лицо, несмотря на прохладную погоду, отчего-то горело.       Предчувствуя драку, наёмники заметно оживились.       – С места они сниматься не планировали, нападения не ожидают. Главарь у них – Вепрь – здоровый детина: смотрите в оба, не дайте ему уйти.       Битва с осоловевшей от пива шайкой бандитов не сулила беды. Беда пришла, откуда не ждали.       Один из головорезов, обнаружив, что на лагерь напали, а он безоружен, вытащил из костра здоровенный сук и начать им размахивать. Фалько оказался к горящей палке ближе всех. Кобыла под ним в ужасе взбрыкнула. Фалько по наитию дёрнулся всем корпусом назад, но лошадь уже вставала на дыбы, не оставляя проводнику ни малейшего шанса удержаться в седле. Едва не зашибив бандита с палкой, она умчалась в лес.       Спасаясь от копыт, Фалько откатился в сторону. Чья-то рука грубо сгребла его за волосы. Искажённое яростью лицо с близко посаженными заплывшими глазами мелькнуло над ним. Зажатый в толстых волосатых пальцах кривой нож целился в сердце.       Не думая, что делает, ведомый только желанием отсрочить неминуемую смерть, Фалько попытался перехватить руку с ножом. Тягаться со здоровенным бугаем тщедушному проводнику было не под силу. Ладонь соскользнула на лезвие, обагряя его кровью. И всё же этого оказалось достаточно, чтобы нож дрогнул и вошёл в плечо, а не в грудь. Вепрь зарычал и замахнулся для второго удара, попутно наматывая рыжую гриву своей жертвы на кулак.       Кругом кипел бой. Стряхнув с кинжала тело хрипящего вражеского наёмника, Вальгард услышал отчаянный вой Фалько. Если он не собирается искать нового проводника, стоило вмешаться немедленно. Рванув к поглощённому расправой главарю, Вальгард с размаху вогнал тому кинжал в незащищенный наручем локтевой сгиб. Вепрь взревел. Выпустив Фалько, он выхватил второй нож и наотмашь ударил своего нового врага, но Вальгард успел защититься – левой рукой его противник владел не так хорошо, как правой. Но это не мешало ему продолжать с остервенением наносить удары – точность он с лихвой компенсировал недюжинной силой. Сопротивляясь этой туше, командир чувствовал, что до победы ему еще ой как далеко. На лице успели появиться несколько неглубоких порезов, один из которых вполне мог оставить Вальгарда без глаза.       Его отряд тем временем успел перебить всех врагов. Увидев, что их командир сцепился с Вепрем, Бурхард поспешил на помощь и что есть мочи приложил вражеского главаря кулаком в висок. От удара Грозного Кулака здоровый как боров мужик обмяк, и Вальгард наконец смог вылезти из-под его туши. С земли послышался тихий стон – Фалько перевернулся на левый бок, чтобы сесть, опираясь на здоровую руку. Зеленая куртка на правом плече и рубаха под ней разорвались и пропитались кровью, правая ладонь тоже вся была в крови.       Пока Бурхард с Ормом связывали Вепря и волокли к дереву, Вальгард принялся осматривать Фалько.       Асгер кликнул Альвара и наказал вскипятить воды, а сам принес командиру сумку со всем необходимым. Вальгард разрезал липнущую к коже ткань. От ключицы к плечу тянулся глубокий порез. Фалько била крупная дрожь. Губы что-то беззвучно шептали. По шее струился холодный пот.       Командир выплюнул пробку из фляги протянул Фалько.       – Пей.       Проводник продолжал смотреть сквозь него не видящим взглядом. Вальгард вздохнул. Это теперь он привык едва ли не из одного котла со смертью есть. А были времена, когда и он просыпался с криками, видя гибель матери и отца. Когда лишь волею Создателя избежал собственной. Заведя руку за затылок Фалько, он прислонил флягу к его губам. Пойло обожго глотку, проводник закашлялся. Во взгляд вернулась осмысленность.       – Пей, пей. – Вальгард проследил, чтобы Фалько опустошил половину фляги и только после этого плеснул на рану, смывая кровь.       Проводник зашипел, вцепившись здоровой рукой в запястье командира так, что костяшки пальцев побелели.       – Расскажи лучше, как ты контрабандистом стал? У меня вон половина отряда ни читать, ни писать не умеет. Неужто не мог найти работу поприятнее?       Вальгард мягко разжал цепляющиеся за него пальцы и продел льняную нить в ушко.       – Да пробовал я. Только не приживался на спокойной работе. Любопытный – весь в бабку покойную пошёл. А вы не хуже моего знаете, как люди тайны свои берегут. Сунул нос в книги трактирщика, так он меня взашей вытолкал. А доходы в этой книжке с расходами не сходились! Из монастыря меня тоже прогнали – монашкам я, видите ли мешал. Да там такие монашки – в распутных девках мадам Фрид целомудрия больше. Даже купеческих дочек потом стихосложению да истории с местной религией учить пробовал...       – Не сошёлся с любящими отцами в богословских вопросах? – Вальгард методично и споро накладывал швы не хуже настоящего лекаря. Увлечённый болтовней проводник почти не дёргался, только болезненно морщился иногда. Командир потянулся за бинтами.       – Не поверите, господин! Не дочки меня без работы оставили. У одного ювелира в Фелтвике супруга была ведьма ведьмой, но драгоценностями увешана, что королева. Я как-то ларчик с её украшениями умыкнул. Ну а ювелир как назло оказался известный. С тех пор в приличное общество путь мне был заказан. Так и прибился я к контрабандистам – колечки награбленные надо было как-то сбыть. Вот и вся история. Альвар поставил на землю котелок – Асгер успел сготовить травяной отвар с ромашкой и мятным маслом. Вальгард принялся промывать порез на ладони Фалько.       – А грамоте-то кто тебя учил? Не очень-то ты похож на крестьянского отпрыска.       – Так бабка с матушкой и учили. Бабка у меня в молодости все здешние моря исходила. Умная была женщина. Умная и красивая, даже в летах. Мужики за ней бегали, как собачонки. Она всё шутила: я вам стряпать буду да одежду чинить, а вы соколика моего уму-разуму научите, сиротинушку. И ведь учили. Кто верхом ездить, кто охотиться. Был даже мужичок из сопротивления – тот всё хотел партизана из меня сделать. Занятно, что дядя мой тоже в сопротивлении ходил, только меня туда не зазывал, а чужак решил это исправить. Но с оружием у меня не ладилось – я больше по части зубы заговаривать. Мужичок тот, к слову сказать, плохо кончил. Стражники королевские его повесили. Ну и решил я в сопротивление не соваться, хоть разок наши пути пересеклись. Но это совсем другая история. – Фалько опустил взгляд на свою плотно перебинтованную руку. Мята приятно холодила воспалённую кожу. – А вы, господин?       – Ну вот, жить будешь. – Вальгард отвернулся и принялся убирать в сумку ненужные больше бинты и склянки. – А я что – родился, удивился, да так и остался. Фалько не удовлетворился таким ответом.       – Не хотите говорить? А, понимаю. Темное прошлое среди контрабандистов не редкость. Ну хоть намекните, а то вдруг я от вас уйду и знать не буду, чего лишился. Может, вы наследник древнего рода, или... или другая важная птица?       Вальгард прищурился и многозначительно изогнул бровь.       – Продать меня хочешь после того как я тебе жизнь спас?       Это не прозвучало упрёком, но с Фалько разом слетел хмель. Перед глазами замаячил кривой нож, хищно вгрызающийся в сердце. Утихшая было боль в ранах напомнила о себе.       – Забудьте, господин. Не говорите ничего. Ещё не хватало, чтоб мой язык и вас до плахи довёл. Вы ведь и правда мне жизнь спасли. Я этого не забуду. И не предам.       Вальгард огляделся. Пора возвращаться к насущным делам.       – Иди-ка ты кобылу свою поищи. Насыпь в мешок овса, только Бурхарда с собой возьми.       Фалько проследил за направлением взгляда командира. Тот смотрел, как пленника приводят в чувство. Фалько пыток не переносил, но и Вальгард на его памяти не жаловал зверство ради зверства. А может...       – Господин! Отослать меня хотите? Я ж не юнец какой, будто допросов никогда не видел. Нет, мне, конечно, льстит ваша за...       Вальгард вытер кровь с лица и пожал плечами.       – Может и не хочу, только кобыла сама собой не найдётся.       Вся бравада Фалько растаяла как туман на рассвете. Он осторожно поднял глаза и посмотрел Вальгарду в лицо. Похоже, время разговоров по душам прошло.       – И то правда. Спасибо... за всё. – Непроизвольно понижая голос, наконец произнес он.       – Погоди прощаться-то. Тебе бы бардом быть, с твоей любовью к драматизму. – Усмехнувшись, бросил Вальгард, вставая.       «А мне, получается, рыцарем, только…              Что же случилось? То же небо,       Так же над нами звёзд не счесть,       Но почему же огрызок хлеба       Стоит дороже, чем стоит честь?»       Склад памяти исторг из своих глубин строки из далёкого детства. Много ли в нём осталось от тех дней? Вальгард старался не оглядываться назад с тех пор, как выбрал для себя новую судьбу. Только их проводник, сам того не осознавая, снова и снова задевал давно оборванные нити. Заново заставлял их сплетаться и складываться в узор фамильного герба. В вязь клятвы верности. Тем, кто окружал его сейчас, подобное было чуждо – не окажись Вальгард рядом, вряд ли кто-то рискнул бы головой ради задиристого выскочки. Пусть он уже не ребенок, пусть научился никому не доверять. Но, быть может, за время их странствий он всё-таки встретит того, кто без колебаний будет готов прикрыть чужую спину. Глупо было думать, что этим кем-то окажется Фалько, но вдруг он ошибается. Отчего-то Вальгарду упрямо хотелось в это верить.       Вепрь, даже будучи привязанным к дереву, бешено вращал глазами и стращал своих врагов самой ужасной смертью, какую только можно сыскать на всём острове. Таких пытай не пытай ничего не добьёшься. Вальгард, спокойно подошёл ближе и произнёс:       – Я заплачу за сургуч. Где он спрятан?       – С-сколько? – Жадно облизывая разбитые губы просипел главарь.       Командир швырнул к его ногам сумку и поддел горловину носком сапога, чтобы были видны монеты. Как он и рассчитывал, вид лёгкой наживы и отсутствие пыток сделали главаря сговорчивым. Но оставлять у себя за спиной человека, который затаил на его отряд злобу, Вальгард не собирался. Смерть его была быстрой.       Пока Фалько с Бурхардом не вернулись, командир отдал приказ обыскать лагерь. Когда знакомая пёстрая шапочка замаячила среди кустов, все приготовления были завершены. Серую кобылу привязали к телеге, Фалько забрался внутрь вместе с Альваром.       Схрон должен был быть где-то поблизости. Но когда приходится брести наугад, даже самый короткий путь рискует растянуться. К тому же, в этой части острова дождя, судя по всему, не было, а значит, не было и следов. Солнце медленно клонилось к горизонту. Наконец впереди показался самый настоящий лесоповал, о котором говорил Вепрь. Вальгард приказал одному из наёмников спешиться и прочесать местность вокруг. Пробираясь через трухлявые пни и брёвна, отправленный на поиски Тихоня раздобыл топор с прогнившей рукоятью, а вскоре и заветную коробку с сургучом.       – Ну что, мастер подлога – сколько времени займёт изготовление печати?       Фалько сверился с копией рецепта.       – До вечера управлюсь, господин. Глядишь, завтра уже будем на новом месте.       – Отлично, тогда разбиваем лагерь. Асгер, ты говорил где-то здесь колонна стоит с именами твоих павших братьев по морским сражениям. Можешь отправляться, только к утру вернись. – Скользящий кивнул и отделился от отряда, продолжая путь. – Вы двое, – Вальгард указал на Эйвара с Фингвардом, – Поедете в Фелтвик и продадите добычу – здесь у нас уже есть кое-какие привилегии, а в новых землях деньги лишними не будут. И это, Эйвар, я ценю то, как у тебя язык подвешен, но ради Создателя, не надо по пути отвлекаться на каждую вшивую крысу, чтоб потом её втихаря сожрать.       Фингвар оскалился, пихая рядом стоящего Эйвара в живот. Эйвар пригрозил тому кулаком и сплюнул.       – Да понял я, понял. Я ж не тупой, падаль больную жрать, я разбираюсь! Фину лучше пару ласковых скажите – опять в таверне будет золото на контракты спускать. Нет бы своё, так ведь он из общака!       – Никаких контрактов, чтоб к утру были на месте и денег принесли. Золото на то и золото, чтоб не разбрасываться им. Успеем ещё набегаться за пропавшими детьми да любовными письмами. Не то я тебя в Милтире оставлю, и будешь платить кому и сколько захочешь из своего кармана. Всё, отправляйтесь, хорош языком трепать, дел по горло.       Оставшиеся наёмники принялись разбивать лагерь. Вальгард разжёг костёр: надо было и еды сготовить, и запасы ядов обновить. Фалько примостился у костра и принялся корпеть над печатью.       Вечерело. Сменился первый дозорный. Ветер доносил запахи морской соли и крики чаек – совсем близко был крутой скалистый берег, о который мерно бились волны. Фалько подул на обожженные пальцы, придирчиво окидывая взглядом плоды своих трудов. На желтоватом пергаменте красовалась готовая королевская печать. Каждое перо на соколином контуре, каждая линия были выполнены безупречно – точь-в-точь оригинал.       – Готово, господин. Не отличишь от настоящей, даже если рядышком обе две положить.       Вальгард внимательно осмотрел печать на свету, кивнул и убрал в сумку. Затем он проверил похлёбку и, удовлетворённо хмыкнув, свистнул всех к костру.       Фалько получил свою миску и с наслаждением втянул аппетитный запах тушеного мяса. Правая рука болела. Оставалось надеяться, что завтрашний день не принесёт новых напастей. С окраины лагеря послышалось тихое ржание серой, которая явно не разделяла этих надежд. «Продам. При первой же возможности», – пообещал себе Фалько и принялся за еду. Вопреки обыкновению – молча. Ему было, над чем подумать.