Amor Enim Vult

      ДВА ГОДА И СЕМЬ МЕСЯЦЕВ ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ

Имперская столица Берун

Генеральная штаб-квартира, Кёнигсплац

Январь 1929 года

      Генерал-майор Рейнхард фон Гелен постучал в дверь кабинета заместителя начальника штаба службы и терпеливо ждал приглашения пройти. Зная людей, созвавших эту встречу, он был уверен, что пришёл последним.       – Входите, – раздался резкий голос за дверью. Войдя, Гелен обнаружил генерал-майора Ганса фон Цеттура, генерал-майора Курта фон Рудерсдорфа и полковника Эриха фон Реругена на их обычных местах в зале.       – Вы, я полагаю, прочитали отчёт? – спросил Гелен у генерал-майора Цеттура вместо приветствия. Гелен кивнул. Как ни разочаровало Империю содержание письма доктора Иоганна Георга фон Фауста, Гелен должен был признать, что, ознакомившись с выводами учёного, почувствовал глубокое облегчение.       Честно говоря, он ни разу не чувствовал себя полностью спокойным с тех пор, как он и остальные члены Генерального штаба дали разрешение на исследования, которые Доктор начал проводить шесть месяцев назад, вскоре после того, как Мифрил вышла из комы.       – Что ж, – язвительно заметил генерал-майор Рудерсдорф, доставая из кармана портсигар, – по крайней мере, мы можем сказать, что полностью исчерпали эту конкретную линию расследования. С этим покончено, и доктор Фауст может перейти к исследованию других направлений.       Полковник Реруген выглядел болезненным, когда заговорил.       – Честно говоря, я просто рад, что у Мифрил не возникло побочных эффектов от экспериментального лечения. Несмотря на заверения доктора Фауста, мы должны помнить, что гормональная терапия роста, которую он проводил, совершенно беспрецедентна.       – Не стоит выглядеть таким потрясённым, полковник Реруген, – любезно обратился к молодому человеку генерал-майор Цеттур. – Главной причиной, по которой мы разрешили доктору Фаусту провести лечение, было то, что он сообщил нам, что системное введение – как он его назвал? – соматотропина значительно облегчит физическое восстановление Мифрил. Если я не ошибаюсь, он сказал, что это ускорит регенерацию костей, увеличит мышечную массу, укрепит иммунитет и сердечно-сосудистую систему. Тот факт, что эта терапия также давала ему возможность изучить влияние инъекций гормона роста на магические способности человека, был второстепенным фактором.       Гелен мысленно приподнял бровь. По его оценке ситуации, приоритеты доктора Фауста были обратными. Он до сих пор помнил аргументы, которые учёный приводил Генеральному штабу за полгода до этого:       – Господа, – обратился к ним исследователь с несвойственным ему рвением, – перед нами чрезвычайно редкая возможность! Самым большим препятствием, с которым сталкивается Империя в развитии военного применения магии, является тот факт, что лишь малая часть населения одарена маной, и ещё меньшая часть обладает количеством маны, необходимым для использования магического устройства. Если мы откроем способ синтетической корректировки магических способностей человека, то Империя не только значительно расширит призывной контингент магов, но и решит давнюю проблему отсутствия единых возможностей в существующих боевых частях!       Генерал-майор Цеттур вздохнул.       – Мы лучше других понимаем жизненную важность ваших исследований, доктор Фауст. Но я думаю, что говорю за всех нас в Генеральном штабе, когда спрашиваю: почему исследования должны проводиться на Мифрил? Без преувеличения, этот ребёнок – главное достояние Имперской армии, и никто из нас не посмеет рисковать, убивая курицу, несущую золотые яйца – особенно когда эта курица уже почти сварилась.       Доктор Фауст покачал головой.       – Я понимаю сдержанность Генерального штаба в этом деле, но факт остаётся фактом: Мифрил – единственный в Империи и, возможно, во всём мире ребёнок-солдат. Как стимулятор роста, соматотропин действует только на детей. Мы, конечно, можем подождать, пока не найдётся и не будет призван другой ребенок с магическими способностями, но тогда нам придется ждать ещё несколько лет, пока ребёнок пройдёт соответствующее обучение, чтобы оценить, действительно ли терапия приведет к значительному росту магических боевых способностей!       Учёный сделал паузу, чтобы глубоко вздохнуть, а затем продолжил более спокойным тоном:       – Главный вопрос в том, мои дорогие господа, хочет ли Империя ждать ответов так долго. Тем временем, учитывая, что Мифрил уже исполнилось четырнадцать лет, у нас есть всего год или два, не больше, чтобы провести лечение, прежде чем её пластины роста превратятся в твёрдую кость.       Гелен чувствовал, как вместе с ним вращаются шестерёнки трёх других умов в комнате. Конечно, доводы доктора Фауста были вполне рациональными, но превращать величайшего героя величайшей войны, которую когда-либо знала Империя, в подопытного кролика для военно-медицинских исследований – как раз в тот момент, когда она восстанавливалась после покушения – казалось как-то... неуместным.       Конечно, в этот момент доктор Фауст привел последний аргумент:       – Джентльмены, если бы самой Мифрил представилась такая возможность, я думаю, мы все можем предположить, как бы она поступила. В конце концов, это тот самый офицер, который однажды написал: "Предметы, которые на первый взгляд кажутся рискованными, после надлежащего изучения и научного исследования будут способствовать процветанию Империи". Я знаю, что выбрала бы Мифрил. Не то чтобы это зависело от неё, во всяком случае. Как её законные опекуны, вы полностью определяете дальнейшие действия.       Генерал-майор Цеттур в конце концов вздохнул.       – Хорошо, доктор Фауст. Вы можете продолжать до тех пор, пока не станет ясно, что благополучие Мифрил важнее ваших исследований. При первых признаках неблагоприятного воздействия вы должны немедленно прекратить эксперимент.       Теперь, шесть месяцев спустя, доктор доложил Генеральному штабу, что единственным результатом, о котором он может с уверенностью сказать после двадцати двух недель двухразовых инъекций соматотропина Мифрил, является то, что "подполковнику Дегуршафф вряд ли понадобится стульчик для кормления, когда она в следующий раз будет обедать в Первой столовой Генерального штаба".       – Она выросла... на два дюйма, как он сказал? – уточнил генерал-майор Рудерсдорф, нахмурившись.       – Около трёх, – поправил Гелен, – "и, скорее всего, она вырастет ещё на шесть дюймов – возможно, даже больше – за следующие восемнадцать месяцев".       – Но не слишком ли рано делать вывод о том, что терапия никак не повлияла на её запас маны? – спросил генерал-майор Рудерсдорф. – В конце концов, Мифрил всё ещё находится на середине реабилитации. Возможно, она просто ещё не полностью восстановила свои магические способности.       – Верно, – согласился генерал-майор Цеттур, – и именно поэтому доктор Фауст просит у нас разрешения продолжить терапию. Но в его отчёте говорится, что Мифрил удалось вернуться к уровню выработки маны до травмы всего через шесть недель после выхода из комы. Проблема в том, что её уровень выработки маны остался прежним даже после того, как начался скачок её роста.       – В таком случае, – размышлял Гелен, – полагаю, Доктор перейдёт к плану Б с Типом 99...       – Он всё это время работал над этим, – фыркнул генерал-майор Цеттур, взмахнув рукой. – Доктор Фауст, по его собственным словам, скорее "параллельный процессор", чем "последовательный". Как бы он ни надеялся на положительный результат этого эксперимента, на самом деле он не рассчитывал на его успех.       – Даже не знаю, что меня больше пугает, – пробормотал генерал-майор Рудерсдорф, – его страсть к научным методам или его бесстрастие к их результатам.       – Во всяком случае, – спросил Гелен по прошествии нескольких минут, – кому мы поручим испытание Типа 99? Будем ли мы снова обращаться к услугам первого лейтенанта Виктории Ивановны Серебряковой?       Полковник Реруген покачал головой.       – Каким бы удивительно способным испытателем ни была первый лейтенант Серебрякова, боюсь, она недоступна. Она сейчас проходит первый этап квалификационного курса Имперской армии для специальных магических сил, который мы утвердили в конце прошлого года. Если не ошибаюсь, сейчас она должна быть на тренировочной площадке Цугшпитце.       – Всё в порядке, полковник Реруген, – улыбнулся генерал-майор Цеттур. – Доктор Фауст написал мне, чтобы попросить подполковника Дегуршафф о помощи в испытаниях Типа 99. Оказывается, в последние несколько месяцев Мифрил развивала довольно интригующие... навыки – навыки, которые, по мнению доктора, будут особенно полезны для Типа 99.       – Ради всего святого, – проворчал генерал-майор Рудерсдорф, – я не представляю, где она вообще находит время и силы. Какие навыки она сейчас развивает?       Гелен прочистил горло.       – Мифрил очень тесно сотрудничает с одним из моих лучших оперативников разведки. Ещё до того, как она восстановила работоспособность, она обратилась с личной просьбой о найме инструктора, который мог бы тщательно обучить её навыкам ближнего боя.       Генерал-майор Рудерсдорф нахмурился.       – Навыки ближнего боя? Но разве её уже не обучали этому?       Гелен сделал небольшую паузу, прежде чем ответить.       – Генерал Рудерсдорф, её запрос касался особого типа обучения ближнему бою. Если быть точным, Мифрил нужен был кто-то, кто мог бы обучить её навыкам ближнего боя, не связанным с магией.       Несколько мгновений мужчины в комнате молчали.       – Что ж, – наконец заговорил генерал-майор Цеттур, – я, конечно, могу понять её мотивы. Покушение на жизнь заставило бы напрячься даже самого закалённого в боях ветерана.       Гелен лишь кивнул. Нападение, безусловно, произвело на Мифрил неизгладимое впечатление. Всего месяц назад она едва не убила санитара метательным ножом, когда он вошёл в её палату, пока она спала. Единственная причина, по которой ей это не удалось, заключалась в том, что она ещё не полностью восстановила мелкую моторику. После этого случая разведывательный отдел стал тайно обыскивать палаты бывшего командира батальона на предмет скрытого оружия... а также регулярно напоминать медицинскому персоналу, чтобы они спрашивали у Мифрил разрешения, прежде чем войти в её палату.       – Говоря о покушении на подполковника Дегуршафф, – тихо заговорил полковник Реруген, – есть ли какие-нибудь подвижки в расследовании, генерал Гелен?       Гелен покачал головой.       – Никаких. Всё, что нам удалось сделать, – это установить личность напавшего на Мифрил Александра Эрнульта – бывшего военнослужащего Армии Франсуанской Республики, который был с почестями демобилизован и стал работать охранником в частной республиканской фирме. По всей видимости, вся его семья погибла во время бомбардировки Арена в мае 1925-го года. По словам его коллег, Эрнульт был тихим человеком, который хорошо выполнял свою работу, но в остальном держался особняком. У него не было ни друзей, ни убежищ – и уж точно никаких связей с имперской армией.       – Выяснилось ли в ходе обыска его квартиры что-нибудь заслуживающее внимания? – спросил генерал-майор Рудерсдорф.       Гелен вздохнул.       – Ничего, кроме четырёхфутовой статуи Мадонны с чётками на шее. Всё это говорит нам о том, что Эрнульт был набожным верующим, что навело одного из моих офицеров на мысль, что первые четыре буквы, которые он вырезал на груди Мифрил, вполне могут быть латинским словом, обозначающим Бога: Deus.       Генерал-майор Цеттур ущипнул себя за переносицу.       – Иными словами, у нас есть только мотив и средства для религиозной вендетты – но нет ни малейшего намёка на то, что могло заставить нападавшего напасть на Мифрил в тот самый день, когда она сдала свои талисманы.       – Значит, наш преступник был либо божественно вдохновлён... либо восхитительно упорен, – размышлял генерал-майор Рудерсдорф, перекатывая сигару между пальцев. – Вполне возможно, что этот человек просто наблюдал за Мифрил день за днем, выжидая удобного случая, чтобы застать её без защиты. Имея приличный бинокль, он мог бы легко заметить отсутствие её магических устройств на расстоянии, а затем скрытно проникнуть в её квартиру, чтобы устроить засаду.       Гелен кивнул.       – Вы абсолютно правы, указывая на то, что люди, движимые одержимостью, способны на такое кропотливое терпение и упорство, генерал Рудерсдорф. К сожалению, мы не можем полностью исключить возможность того, что Эрнульту помогали изнутри...       Лицо генерал-майора Рудерсдорфа потемнело.       – Вы хотите сказать, что её преследовал один из наших?       – Я полагаю, генерал Гелен, генерал Рудерсдорф, имеет в виду тот факт, что Мифрил может рассматриваться как угроза в некоторых сферах, – жёстко ответил полковник Реруген. – В конце концов, те самые качества, которые сделали её таким грозным оружием в войне, – это те же самые качества, которые делают её зарождающейся опасностью в политике.       Генерал-майор Рудерсдорф нахмурился.       – Она четырнадцатилетний ребенок...       – Ребёнок, который, как выяснилось, имеет достаточно влияния на Генеральный штаб и чьи послевоенные предложения смогли повлиять на самые высокие уровни имперской политики, – спокойно перебил Гелен.       Генерал-майор Цеттур вздохнул.       – Предположения генерала Гелена и полковника Реругена не так уж и надуманны, генерал Рудерсдорф. Мы оба уже предвидели возможность того, что Мифрил станет канцлером Рейха. Но то, что мы считаем эту возможность вдохновляющей, не означает, что другие будут считать так же. Кроме того, если вы хотите пресечь что-то в зародыше, то лучше всего сделать это тогда, когда это что-то действительно ещё зародыш.       – В таком случае, – жёстко произнес генерал-майор Рудерсдорф, – я полагаю, что наша нынешняя политика засекречивания местонахождения Мифрил остаётся в силе?       Генерал-майор Цеттур кивнул.       – Пока мы не получим больше информации, нам лучше действовать с крайней осторожностью. Однако я полагаю, что мы уже можем снять охрану, которую тайно поддерживали на Имперском 203-м батальоне воздушных магов. Нацелься враг – если он есть – на кого-то ещё, кроме Мифрил, он бы уже попытался что-то сделать.       Генерал-майор Рудерсдорф вздохнул.       – Хорошо ещё, что доктор Фауст будет рядом, чтобы занять Мифрил. Зная нашу маленькую огневушку, она точно не обрадуется, если её будут держать под замком.       – Ну, – хмыкнул Гелен, – даже без махинаций доктора Фауста ей удаётся держать себя в руках. Сразу после того, как три месяца назад она представила свой доклад о методах достижения имперского превосходства путём производства и распространения идеологии, она не теряя времени попросила одного из моих лучших офицеров разведки помочь ей в его реализации.       – Кстати, о предложениях Мифрил, – размышлял генерал-майор Цеттур, – как продвигаются дела с Комиссией правды и примирения, полковник Реруген?       Полковник Реруген моргнул.       – Весьма неплохо, если быть до конца откровенным. Полковник Максимилиан Иоганн фон Угар исключительно высоко ценит подполковника Дегуршафф, и он с жадностью взялся за реализацию инициатив Мифрил по восстановлению справедливости и послевоенному примирению. Думаю, это его способ справиться с покушением на её жизнь.       Генерал-майор Цеттур вздохнул:       – Что ж, по крайней мере, нам не придётся беспокоиться о том, что какие-либо инициативы Мифрил могут быть сорваны. Если больше ничего нет, господа, я считаю, что мы можем объявить перерыв.       Гелен кивнул. Когда он выходил из комнаты, его посетила странная мысль:       “Честно говоря, генерал Цеттур, я не думаю, что дьявол – или даже сам Бог – сможет помешать этому ребёнку. Даже если бы они захотели".       

ТОТ ЖЕ МЕСЯЦ

Имперский город Кёльн

Служба военной контрразведки, Брюлерштрассе

Январь 1929 года

      Майор Алекс Луи Армстронг чуть не прослезился, наблюдая за тем, как его любимая и, признаться, единственная ученица впервые завершила целый час стоячей медитации zhàn zhuāng... прежде чем медленно покачнуться на ногах и плавно развести руки.       Выполнить полный час практики было нелегко, особенно если практикующий был в коме всего за шесть месяцев до этого.       – Давайте сделаем тридцатиминутный перерыв, – наставлял Армстронг четырнадцатилетнюю девочку, стоявшую перед ним на слегка дрожащих ногах. – После этого мы сразу перейдём к практике chán sī gōng.       В ответ подполковник Таня фон Дегуршафф прикрыла правый кулак левой рукой и коротко поклонилась.       – Спасибо, Армстронг-сенсей, – пробормотала она, покидая тренировочный зал и направляясь в сторону столовой – скорее всего, чтобы выпить чашку-другую кофе, который она так любила.       Хотя Армстронг работал с Мифрил уже более пяти месяцев, внутренняя работа ума его ученика оставалась такой же загадочной и непостижимой, как и прежде. Всё, что он знал наверняка, – это то, что его ученик обладал совершенно необыкновенной склонностью к восточным искусствам – настолько, что однажды Армстронг в шутку заметил:       – Возможно, в прошлой жизни вы были уроженцем Акицусимы или Цинь, подполковник Дегуршафф.       Конечно, он ожидал, что она вскинет бровь – подобные метафизические спекуляции должны были быть отвратительны для такого эмпирически рационального ума, как её, – но Мифрил лишь усмехнулась в ответ:       – Я разочарована, что вы не догадались об этом, учитывая мои языковые предпочтения, Армстронг-сенсей. Я, конечно же, уроженец Акицусимы.       Хотя Армстронг поначалу противился назначению инструктором по ближнему бою Мифрил, по прошествии нескольких недель он все больше привязывался к своему подопечному. В ней чувствовалась какая-то замкнутость, которая напоминала Армстронгу его собственное одиночество в детстве.       Хотя в его случае одиночество было вызвано тем, что он мучительно сильно отличался от других.       Не то чтобы этому можно было помочь. Уже одного того, что он был ребёнком отца француза-альбионца и русско-имперской матери, было достаточно, чтобы выделить молодого Армстронга. Но кроме всего прочего, он был одарён (или, возможно, проклят) колоссальным телосложением. Потом умер его отец – ещё одна жертва в бесконечных пограничных стычках между Империей и Франсуанской Республикой, а затем умерла его мать – ещё одна жертва среди бесчисленных пострадавших от страшной болезни чахотки.       Не имея живых родственников на родине, Армстронг был отправлен в Российскую империю в нежном возрасте десяти лет, где статус иностранца, сироты и великана сразу же сделал его объектом насмешек.       Понятно, что Армстронг справлялся с накопившимися в его жизни трагедиями способом, наиболее доступным для ребёнка, наделённого исключительной физической силой: он дрался.       Он дрался с каждым, кто издевался над ним, высмеивал его, дразнил, мучил его – или даже просто смотрел на него – и за первый год после своего прибытия отправил в больницу не менее семи взрослых мужчин. Отчаявшиеся родственники матери отправили его к учителю Poznai Sebia в надежде, что Армстронг научится усмирять свои убийственные порывы путём изучения формального боевого искусства.       Это вмешательство оказалось именно тем, что было нужно Армстронгу. Systema, как ещё называли искусство Poznai Sebia, была смертоносным стилем с эффективностью и универсальностью, которые сразу же вызвали уважение молодого Армстронга. Однако его учитель не терял времени даром, буквально вдалбливая ему в голову, что смысл овладения таким разрушительным мастерством заключается в достижении парадоксального идеала неразрушения.       – Ты должен драться только в случае крайней необходимости, только ради благородной цели и только так, чтобы нанести противнику как можно меньше повреждений, – наставлял его учитель после того, как он без труда сравнял Армстронга с землёй в одном из их ежедневных спаррингов.       Конечно, этот урок поначалу прошёл мимо головы молодого Армстронга. В его понимании борьба за сохранение собственного достоинства была абсолютной и благородной необходимостью, а если его противники были слишком слабы, чтобы выдержать тот урон, который он им наносил, то это была исключительно их забота.       Только после того, как его чуть не убили во время совместного нападения банды хулиганов, учитель наконец сел рядом с его больничной койкой и сказал:       – Алекс, ты не можешь продолжать верить в то, что Бог выбрал тебя для наказания. Если ты веришь в это, то до конца жизни будешь злым и озлобленным. В Systeme мы верим, что всё, что с нами происходит – хорошее или плохое – служит только одной цели: позволить нам лучше понять себя. Poznai Sebia означает "познай себя", Алекс, и из этого самосознания придут ясность и смирение, которые являются истинными источниками силы в жизни.       Это откровение потрясло Армстронга до глубины души, и следующие пять лет он с искренней преданностью тренировался у своего учителя. Когда ему было шестнадцать лет, после тренировки его подозвал к себе один из практиков другого боевого искусства Руси, называемого самбо, и сказал:       – У тебя настоящий дар, Алекс. Если ты хочешь научиться большему, то должен отправиться на восток, за море, в страну, известную как Доминион Акицусима. Там ты должен отправиться в Эдо и поступить на обучение в Eisho-ji dōjō.       Армстронг, конечно, колебался. Как бы ни привлекала его перспектива дальнейшего обучения в экзотических землях, он не хотел покидать своего учителя. Узнав о причине его колебаний, учитель рассмеялся.       – Всё происходит не просто так, Алекс. Если Василий сказал тебе, что ты должен ехать на восток, значит, ты должен ехать на восток. – Затем на лице учителя промелькнула тень. – И ты должен ехать сейчас. Война между Русской империей и Акицусимой – лишь вопрос времени. Ты должен уйти, пока граница не закрылась.       И вот, получив благословение своего учителя, Армстронг отправился в Акицусиму и сразу же поступил в Eisho-ji in Edo. Jūdō, с которым Армстронг познакомился там, прекрасно перекликалось с его обучением в Systema – особенно с тем, что в первой акцент делался на принципах seiryoku zen'yō ("максимальная эффективность, минимальные усилия") и jita kyōei ("взаимное благосостояние и выгода").       Однако его поразила концепция дзюдо – jū yoku gō o seisu ("мягкость контролирует твёрдость"). Как объяснил его учитель, Кано-сенсей: "Сопротивление более мощному противнику приведет к вашему поражению, в то время как приспособление к атаке противника и уклонение от неё нарушит его равновесие, уменьшит его силу и позволит ему победить. Это позволяет более слабым противникам побеждать значительно более сильных".       Для такого человека, как Армстронг, который всегда был сильнее своих противников, эта концепция была просто революционной. Удивление, которое он испытал, стало ещё глубже, когда один из его товарищей по дзюдо взял его в Daitō-ryū и познакомил с искусством aiki-jūjutsu. Армстронг до сих пор помнил шок, который отозвался во всем его теле, когда он выслушал слова учителя Такеды-сэнсэя:       – Секрет aiki заключается в том, чтобы с первого взгляда одолеть противника и победить без боя. Аiki – это тянуть, когда тебя толкают, и толкать, когда тебя тянут. Это дух медлительности и скорости, гармонизации своего движения с ki противника. Его противоположность, kiai, – это доведение до предела, в то время как aiki никогда не сопротивляется.       В тот момент Армстронг едва не рухнул на землю и не разрыдался. Если и было какое-то слово, которое могло отразить всё его существование до этого момента, то это было слово "киай".       Так он провел следующие семь лет своей жизни, изучая айки-дзюдзюцу, а затем и производное от него айкидо. А однажды вечером учитель усадил его за стол и тихо сказал:       – Алекс-кун, всё, что ты изучал до сих пор, – это лишь основы, внешняя форма искусства. Если ты хочешь достичь истинного мастерства, ты должен отправиться на запад, за море, в страну Срединного царства Цинь.       И вот, в очередной раз по наставлению своего сенсея, Армстронг отправился в Поднебесную и сразу же поступил в Чэньцзягоу Тайцзицюань Сюэсяо в Хэнани. В каком-то смысле tàijíquán, с которым он столкнулся там, стал кульминацией многолетнего путешествия, которое привело его от физиологически ориентированных внешних форм боевых искусств к духовно ориентированным внутренним формам боевого пути.       Армстронг провел восемь лет в Поднебесной, прежде чем почувствовал, что его вынуждают вернуться домой. После возвращения он вступил в Имперскую армию и был быстро оценён разведывательным отделом за его исключительное мастерство в бою и необычайную скрытность.       А спустя всего три года после того, как он поступил на службу, началась Великая война, и Армстронг в душе постоянно плакал о смерти и разрушениях, которые принесла четырёхлетняя война.       После окончания военных действий генерал-майор Рейнхард фон Гелен вызвал Армстронга в свой кабинет и поручил ему руководить подготовкой офицеров разведки Имперской армии к ближнему бою. Армстронг с готовностью согласился, но к своему ужасу обнаружил, что ни у кого из его эмпирически мыслящих и одержимых результатами курсантов не хватило ни терпения, ни упорства, чтобы овладеть требующими много времени и внимания приёмами внутренних искусств Востока.       Армстронг не мог во всём винить своих учеников. Если преданные практики могли освоить внешнее искусство за шесть месяцев, то для того, чтобы добиться хоть какого-то прогресса во внутреннем искусстве, требовалось от одного до двух лет. А в таком одержимом эффективностью учреждении, как Имперская армия, было практически невозможно защищать метод, требующий в два-четыре раза больше времени и энергии, чем альтернативный подход – и неважно, что альтернатива в конечном итоге была ограничена в плане того, чего она могла достичь.       В конце концов Армстронг с сожалением сообщил генерал-майору Гелену, что он не подходит для выполнения поставленной перед ним задачи, и смирился с тем, что умрёт, так и не найдя достойного преемника.       А пять месяцев назад капитан Эрия Элизабет Зибер обратилась к Армстронгу с необычной просьбой: не согласится ли он стать личным инструктором по ближнему бою подполковника Тани фон Дегуршафф?       Армстронгу эта просьба показалась настолько абсурдной, что следующие пять минут он просто корчился от смеха. Он, конечно, слышал о легендарной Мифрил, но идея обучать воинственного Аса из Асов духовным техникам nèijiāquan была нелепой, как и многие нелепости, свидетелем которых Армстронг стал во время Великой войны.       Заметив, что его коллега просто спокойно ждёт, пока его приступ смеха утихнет, он перестал смеяться. Затем он моргнул и ответил:       – Капитан Зибер, я не единственный оперативник в разведывательном отделе, владеющий искусством ближнего боя. Вы не хуже меня знаете, что я никогда не был хорошим инструктором.       Девушка вздохнула.       – Майор Армстронг, Мифрил изучила досье всех имеющихся у нас оперативников с навыками ближнего боя. Прочитав ваше досье, она была абсолютно категорична в отношении вас. По крайней мере, вы можете дать ей шанс, а не отклонять её просьбу сразу?       Так Армстронг оказался в частной больничной палате с истощённым четырнадцатилетним ребёнком, который выглядел так, будто у него едва хватало сил поднять голову.       А потом она подняла голову, и ясность и решимость в её ледяных голубых глазах пронзили Армстронга до глубины души.       – Если я тебя научу, – спросил он без предисловий, – ты будешь использовать полученные знания, чтобы начинать и выигрывать бои?       Армстронг потрясенно наблюдал за тем, как на лице Мифрил промелькнуло выражение усталости.       – Майор Армстронг, – произнесла она голосом, исполненным спокойного достоинства, – несмотря на то что вы, возможно, слышали обо мне, могу вас заверить, что никогда в жизни не искала драки. Но по какой-то странной причине драки сами находят меня. Если обучение у вас сможет как-то исправить эту прискорбную тенденцию, то я буду считать себя вашим должником.       Армстронг кивнул. Это был необходимый ответ... но не достаточный.       – Но если вы читали мое досье, подполковник Дегуршафф, то должны знать, что многое из того, что вы будете делать, когда начнёте тренироваться со мной, на первый взгляд не будет иметь ничего общего с боем.       Мифрил лишь улыбнулась.       – Как видите, майор Армстронг, в моем нынешнем состоянии я не могу заниматься тренировками. Считайте меня пленной аудиторией, раз уж речь идёт о ваших неортодоксальных методах тренировок.       В тот момент Армстронг едва не упал на землю и не разрыдался. Наконец-то, после стольких лет, он нашел того, кого мог научить.       – В таком случае, подполковник Дегуршафф, – улыбнулся Армстронг, выпрямляясь во весь рост, – твря подготовка начинается прямо сейчас.       – О? – ответила Мифрил, и её сапфировые глаза засияли от интереса. – Что бы вы хотели, чтобы я сделала, майор Армстронг?       Армстронг разразился громким смехом.       – Ты будешь дышать, Мифрил. Вот только делать это ты будешь так, как, возможно, никогда не делала в прошлом. И прошу тебя: называй меня Армстронг-сенсей или сифу Армстронг, в зависимости от того, что тебе больше нравится.       – Понятно, Армстронг-сенсей. В таком случае, я отдаю себя в ваши надежные руки.       – Yoroshiku onegaishimasu, – быстро поправил Армстронг. Он не совсем понимал, почему... но ему почему-то захотелось сказать именно так. – Это то, что ты можешь сказать в ответ, – добавил он в качестве пояснения.       Не пропустив ни одного удара и не ошибившись ни в одном слоге, Мифрил улыбнулась и повторила:       – Yoroshiku onegaishimasu, Sensei.       – Очень хорошо, подполковник Дегуршафф, – удовлетворённо кивнул Армстронг. – Теперь я научу тебя технике обратного дыхания, или ni hū xī. Слушай внимательно... _________________________________________________________________________       Примечания:       И снова всем привет! Несколько замечаний:       Во-первых, слова Тани о том, что "Предметы, которые на первый взгляд кажутся рискованными, после правильного изучения и научного исследования внесут огромный вклад в процветание Империи", можно найти в 39 главе манги.       Во-вторых, те из вас, кто является фанатами франшизы Fullmetal Alchemist, сразу же узнают персонажа майора Алекса Луи Армстронга. Этот персонаж не только идеально подходит для своей роли в этой истории – его уморительно эмоциональная и откровенно нежная личность также служит комической фольгой для чёрствого цинизма Тани.       Как всегда, в этой главе есть ряд терминов, ссылок и аллюзий, которые не обязательно будут доступны неспециалистам. Чтобы облегчить всем жизнь, я привел их ниже с краткими комментариями (в основном из Википедии, если не указано иное):       Айки-дзюдзюцу: японское боевое искусство, которое впервые стало широко известно в начале XX века под руководством Такеды Сокаку; Такеда называл стиль, который он преподавал, Дайто-рю, а его самым известным учеником был Морихей Уэсиба, основатель японского боевого искусства айкидо.       Chán Sī Gōng: метод тренировки, часто практикуемый учениками китайских внутренних боевых искусств с целью развития чувствительности, необходимой для прощупывания и удержания противника; также позволяет увеличить расстояние, на которое распространяется сила и энергия их техник.       Терапия гормоном роста: использование пептидного гормона соматропина в качестве рецептурного препарата для стимуляции репродукции и регенерации клеток; дети, принимающие инъекции гормона роста, обычно вырастают на четыре или более дюймов в течение первого года лечения и на три или более дюймов в течение следующих двух лет.       Дзюдо: японское физическое, умственное и моральное боевое искусство, созданное в 1882 году Кано Дзигоро; его первым додзё был буддийский храм Эйшо-дзи в районе Ситая города Эдо; практикующие его называются дзюдоистами.       Nèi Jiā против Wài Jiā: различие в китайских боевых искусствах между внутренними стилями, которые сосредоточены на развитии осознания своего духа, разума и ци (дыхания или потока энергии) и использовании расслабленных рычагов, а не мышечного напряжения, и внешними стилями, которые сосредоточены на развитии физической мощи, силы и ловкости, чтобы производить быстрые и взрывные атаки.       Ni hū xī – техника дыхания, связанная с цигун, которая заключается в расширении живота при выдохе через нос и последующем его сжатии при вдохе через рот.       Познай Себя или Система: русский стиль боевого искусства, восходящий к ХХ веку и использующий чрезвычайно инновационные и универсальные тактики против любого типа противника при любых обстоятельствах (нажмите здесь для получения источника этого определения: https://russianmartialart.com/whatis.php).       Ци: в традиционной китайской культуре - жизненная сила, составляющая часть любого живого существа; ци является центральным основополагающим принципом китайской традиционной медицины и китайских боевых искусств; практика культивирования и балансировки ци называется цигун.       Русско-японская война – война 1904-1905 годов между Российской империей и Японской империей из-за соперничества имперских амбиций в Маньчжурии и Корее.       Самбо - советское боевое искусство и вид спорта, разработанный в начале XX века НКВД СССР и Красной Армией; один из его пионеров, Василий Сергеевич Ощепков, несколько лет прожил в Японии и обучался дзюдо у его основателя, Кано Дзигоро.       Сифу/Сенсей: китайское и японское слова, означающие "учитель" или "мастер" соответственно.       Tàijíquán: внутреннее китайское боевое искусство, которое практикуется как для боевого применения, так и для пользы здоровью.       Zhàn Zhuāng: метод тренировки, часто практикуемый учениками китайских внутренних боевых искусств с целью развития боевой структуры тела, а также координации всего тела; практика включает в себя захват земли пальцами ног, небольшой наклон таза назад и сокращение анального сфинктера.       Как всегда, я с нетерпением жду ваших комментариев! <-D