Amor Enim Vult

ЗА ОДИН ГОД И ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ

Имперский город Киль

Императорская верфь Киля, Верфтштрассе

Май 1930 года

Генерал-майор Рейнхард фон Гелен подавил улыбку, наблюдая за выражением откровенного благоговения на лице светловолосого подростка, стоявшего рядом с ним. – Прекрасно, не правда ли? – произнёс он вслух, глядя на изящные линии субмарины, стоявшей в сухом доке на верфи №311 Кильской императорской верфи. – Я решил взять вас посмотреть на неё – не только потому, что мы слишком долго держали вас взаперти в Кёльне... но и потому, что вы во многом ответственны за создание этого корабля. – Как она называется? – спросила полковник Таня фон Дегуршафф, удивлённо глядя на субмарину. – U-480, – ответил Гелен с небольшой улыбкой. – Длина 67,23 метра, ширина 6,20 метра, высота 9,60 метра, два четырёхтактных шестицилиндровых дизельных двигателя с наддувом для надводного хода и два электромотора двойного действия для подводного хода. Максимальная скорость надводного хода составляет 17,7 узла, дальность плавания – 8500 морских миль, максимальная скорость подводного хода – 7,6 узла, дальность плавания – 80 морских миль. Что касается вооружения, то она оснащена пятью торпедными аппаратами калибра 53,3 см, способными нести четырнадцать торпед или двадцать шесть мин, 8,8-см морским палубным орудием, способным выпустить двести двадцать снарядов, 3,7-см зенитной пушкой и двумя спаренными 2,0-см зенитными орудиями. Однако, – Гелен сделал паузу, – то, что действительно отличает U-480 – это то, что это первая в мире подводная лодка-невидимка. Перед вами судно, которое способно полностью избежать обнаружения гидролокаторами, работающими в диапазоне от 14 до 22 кГц, полковник. – Поразительно... – пробормотала Мифрил. – Как вам удалось так значительно уменьшить его радиолокационную заметность? Гелен усмехнулся. – О, мы всего лишь потратили сотни часов на то, чтобы приклеить и заклепать листы синтетической полимерной плитки толщиной 4,0 мм, перфорированные отверстиями диаметром 4,0 мм и 2,0 мм, к внешнему корпусу судна. По правде говоря, – язвительно добавил он, – именно разработка клея, достаточно прочного, чтобы приклеить резину к корпусу подводной лодки под давлением, и задержала производство. – Полагаю, резина гасит шум двигателя подлодки, – размышляла полковник. – Верно, – подтвердил Гелен, – и именно это позволяет ей уменьшить дальность обнаружения пассивным гидролокатором. Воздушные полости, создаваемые отверстиями в материале, с другой стороны, уменьшают и искажают отражение звуковых волн, что позволяет U-480 уменьшить дальность обнаружения активным гидролокатором. – И как вам удалось разработать этот синтетический полимер? – спросила Мифрил, бросив косой взгляд в сторону. – С помощью двух русских химиков-органиков по имени Иван Васильевич Лебедев и Сергей Михайлович Остромисленский, – улыбнулся Гелен. – Без их вклада нам, откровенно говоря, не удалось бы разработать резиновые плитки, которые, кстати, известны как безэховые плитки. – И как нам удалось заполучить двух учёных-русов для работы над столь засекреченным военным проектом Империи? – спросила полковник, нахмурив брови. Гелен усмехнулся. – Убежище, которое вы создали в берунском районе Шенеберг полтора года назад, оказалось весьма полезным, обеспечив Империю не только математиками. Моя младшая сестра – видная фигура в этом сообществе, и по её рекомендации и моему ходатайству многие из беженцев получили должности в департаментах научных исследований и развития технологий Имперской армии. Мифрил моргнула. – Должна признать, что удивлена, генерал Гелен. Не многие люди, занимающие ваше положение, склонны прислушиваться к советам младших по вопросам, не входящим в их компетенцию… Гелен рассмеялся. – Если быть до конца честным, полковник, то только дурак станет игнорировать советы моей сестры. За эти годы я не раз пользовался ими. На самом деле, если бы не её вмешательство, доктор Иоганн Георг фон Фауст никогда бы не согласился на должность в Имперской армии. Я очень надеюсь, что когда-нибудь у вас будет возможность встретиться с ней. Встреча между вами была бы, мягко говоря, интересной. – Что ж, похоже, я в долгу перед вашей сестрой, – улыбнулась полковник. – Я ожидала, что инициатива Шенеберга будет инвестицией со среднесрочной и долгосрочной перспективой, но усилия вашей сестры помогли Империи воспользоваться её плодами гораздо раньше, чем я предполагала. – Верно, – согласился Гелен. – Как только мы приступим к крупномасштабному производству U-480, мы сможем сравняться или даже превзойти возможности Королевского флота союзного королевства Альбион. В настоящее время Королевский флот имеет самую большую в мире службу подводных лодок, состоящую из семидесяти пять лодок трёх классов, в то время как наш Императорский флот имеет только двадцать лодок тринадцати классов. Однако мы уверены, что при тех темпах, которыми мы движемся, мы сможем установить командование на море через двенадцать месяцев. Мифрил покачала головой. – Я и не предполагала, что мы так далеко продвинемся всего за два года… Гелен усмехнулся: – Ну, в своей работе "Роль военно-морского превосходства в защите и поддержании имперской власти", опубликованной в феврале 1928 года, вы представили довольно мрачную картину. Все остальные в то время были слишком озабочены, чтобы понять, насколько уязвима Империя, имеющая обширное морское побережье и относительно слабый флот. Во всяком случае, производство U-480 означает, что нам удалось выполнить ту часть вашего предложения, которая требовала разработки более совершенных технологий подводных лодок. Что касается вашей рекомендации разработать более совершенные технологии баллистических ракет, то этим сейчас занимается… – Доктор Адельхайд фон Шугель, я уверена, – вздохнула полковник с видом покорности. – Могу только представить, что ему удалось придумать с тех пор, как он представил свою ракету V-1 в мае 1925 года. – Надеюсь, - пробормотала под нос бывший командир батальона, – его новые разработки не будут нуждаться в руководстве воздушных магов. – Ну, я тоже на это надеюсь… – Гелен снова усмехнулся, – особенно если учесть, что в последнем отчёте доктора в Генштаб указано, что его последний прототип действительно добрался до космоса, пересекая линию Кармана. При упоминании слова "космос" на лице Мифрил промелькнул испуганный взгляд. Однако ей удалось достаточно быстро вернуть самообладание. – Тогда остаётся только моя рекомендация по разработке более совершенных технологий для авианосцев. Хотя сочетание технологий подводных лодок и баллистических ракет позволит нам с гораздо большей силой и лёгкостью перебрасывать наши военно-морские силы на отдалённые театры военных действий... только авианосцы позволят нам развернуть нашу превосходную воздушную мощь, не завися от иностранных баз для проведения авиационных операций. – Странно, что вы заговорили об этом именно сейчас, – улыбнулся Гелен. – Я не успел вам сказать, но после нашего разговора в октябре прошлого года о стратегических выгодах, которые можно получить, наладив более тесные связи с Доминионом Акицусима, Империя действительно направила делегацию дипломатов вместе с группой экономических, военных и технологических экспертов. Как вы и предполагали, правительство Акицусимы было очень радо тому, что "признанная международная держава" признала её равным себе – особенно учитывая, что Союзное королевство Альбион и Объединённые Штаты Америки долгие годы обходили их стороной. Во всяком случае, политическое влияние, которое мы завоевали, позволило нам не только заключить с Доминионом соглашение о свободной торговле и коллективной безопасности, но и заключить соглашение о передаче технологий. Полковник моргнула. – Они предоставляют нам доступ к своим авианосным технологиям... – медленно проговорила она, когда её осенило. Гелен торжествующе улыбнулся. – Именно так. Для присланных нами военных экспертов это стало некоторым шоком, но Доминион, по-видимому, обладает самыми передовыми авианосными технологиями в мире на сегодняшний день. Хотя Объединённые Штаты были первой страной, которая десять лет назад разработала авианосец целевого назначения, Доминион стал первой страной, которая действительно произвела его. Их "Хошо" имеет полётную палубу во всю длину корабля и островную башню управления по правому борту и с момента постройки использовался для испытаний впечатляющего разнообразия новейшего оборудования, методов, тактики и техники авианосцев. Во всяком случае, после того как наши союзники заметили непропорциональный интерес к их авианосцам, они выразили готовность поделиться с нами некоторыми соответствующими технологиями... в обмен на наши технологии подводных невидимок. Судя по всему, – добавил Гелен, восхищённо покачав головой, – Имперский флот Акицусимы уже несколько лет пытается разработать подводные авианосцы. Их подводная лодка класса I-400 предназначена для подводного путешествия в любую точку мира, кратковременного всплытия, быстрого запуска самолётов и последующего погружения до обнаружения. Единственное, что их сдерживало, – это отсутствие подходящей стелс-технологии. – Это довольно страшное оружие... – пробормотала Мифрил, когда на её лице промелькнула тень. – Согласен, – мрачно кивнул Гелен. – Именно поэтому я рад, что мы налаживаем с ними дружеские отношения сейчас, а не позже. Полковник сделала паузу на несколько долгих мгновений. – Хотя дружеские уговоры Империи, возможно, в какой-то степени успокоили желание Доминиона получить международное признание... я не уверена, что одной доброй воли будет достаточно, чтобы сдержать его экспансионистские амбиции. – Что ж, – размышлял Гелен, – если вас это успокоит, то Доминион был одной из первых стран, подписавших Протокол о тихоокеанском урегулировании международных споров, который доктор Фридрих фон Литтен представил на Женевской мирной конференции в феврале этого года. – Это, конечно, начало, – вздохнула Мифрил, – но могут потребоваться более убедительные меры, чтобы увеличить долю Доминиона в поддержании мира во всем мире. Через несколько мгновений она пробормотала: – Возможно, мне очень скоро придется поговорить с доктором Литтеном… Гелен усмехнулся. – Полагаю, вы захотите, чтобы разведывательный отдел организовал встречу между вами. Полковник ослепительно улыбнулась. – Прошу прощения за назойливость, генерал. Гелен махнул рукой. – Это вовсе не назойливость, полковник. В конце концов, это мы держим вас под замком. – Должна признать, это было довольно приятное заключение, – ответила Мифрил с небольшой улыбкой. – Во всяком случае, раз уж мы заговорили об обязательствах, не будете ли вы возражать, если я попрошу вас ещё об одном одолжении, генерал? Гелен хихикнул. – Ну хорошо. – Как вы сами убедились, разрабатывая U-480, Империя получает огромную выгоду, имея в своем распоряжении широкий круг интеллектуальных талантов, – хмыкнула полковник. – Учитывая то, что я задумала для будущего Управления по выявлению рисков и планированию сценариев, мне понадобится ещё более широкий резерв, чем тот, которым мы располагаем в настоящее время. С этой целью я хотела спросить вас, может ли разведывательное управление набрать экспертов в самых разных областях из числа угнетённых меньшинств мира... примерно так же, как полтора года назад капитан Эрия Элизабет Зибер набрала экспертов из числа сексуальных и гендерных меньшинств. Гелен поднял бровь. – Какие еще меньшинства вы имели в виду? Мифрил сделала паузу. – Женщины, евреи, афроамериканцы и латиноамериканцы, если быть откровенной. – А, – медленно кивнул Гелен, – человеческие ресурсы, которые больше никому не нужны, я вижу… – Через несколько мгновений он вздохнул. – Если бы это зависело только от меня и Генерального штаба, полковник, мы бы одобрили вашу просьбу в одно мгновение. Как вы уже отметили, за последние несколько лет Императорская армия получила огромную выгоду от привлечения иностранных талантов. К сожалению, – с горечью добавил Гелен, – та предыдущая операция, которую так умело провела капитан Зибер, касалась гораздо меньшего количества людей, которые могли быть достаточно легко интегрированы в существующую общину в Шенеберге. С другой стороны, то, что вы предлагаете сейчас, предполагает гораздо большее количество людей, которых придется интегрировать в большое количество принимающих общин. Честно говоря, я не совсем уверен, что смогу убедить министра иммиграции Ангелику фон Гроеер сказать "да" в этом случае. – Понятно... – полковник сделала паузу. Через несколько мгновений она добавила, – Чтобы уточнить, генерал Гелен, ваша озабоченность связана с административным бременем, связанным с приемом такого большого количества иммигрантов... или это связано с совершенно другим вопросом? Гелен усмехнулся, покачав головой. – Ничто не ускользает от вас, не так ли? – пробормотал он. Затем, выдержав паузу в несколько мгновений, Гелен наконец заговорил. – Как вы, я уверен, знаете, полковник, Империя – это меритократия. Это означает, что благодаря тому, что в ней ценятся талант, стремление и способности, её общество более эгалитарно, чем большинство других. Тем не менее люди есть люди... и под имперским покровом оголтелого интеллектуализма скрываются очаги глубокой иррациональности. Иными словами, – подытожил он, глубоко вздохнув, – моя главная проблема, которую, несомненно, разделяет министр Гроенер – как осуществить внезапный и масштабный импорт иностранцев в Рейх таким образом, чтобы не вызвать ксенофобской реакции среди местного населения.        – Я так и думала, генерал Гелен, – с улыбкой кивнула Мифрил. – В таком случае, возможно, этот документ поможет вам в разговоре с министром Гронером. Гелен поднял бровь, потянувшись к листу бумаги, который полковник держала в вытянутой руке. – Что это? – спросил он, когда его взгляд остановился на именах и подписях министра образования Аннетты фон Керссен, председателя Комиссии по установлению истины и примирению полковника Максимилиана Иоганна фон Угара и председателя Комитета по исследованию операций доктора Рудольфа Отто фон Липшица в самом низу страницы. – Это документ с просьбой к Министерству иммиграции оказать содействие в ускорении интеграции иностранцев, нанятых специально для расширенной программы обучения иностранным языкам в Министерстве образования, – ответила Мифрил со слабой улыбкой. – Полковник Угар был достаточно любезен, чтобы включить своё имя, чтобы придать просьбе моральную серьёзность... а доктор Липшиц добавил своё имя, чтобы создать ощущение оперативной срочности. Гелен то открывал, то закрывал рот, пока смысл слов не дошёл до него. – Как по мне, – мягко добавила полковник, – министр Гронер вряд ли сможет отказать в прямой просьбе о помощи коллеге из Верховного командования. В конце концов, ничего не поделаешь, нам нужны иностранцы для преподавания иностранных языков – по крайней мере, в настоящее время. – Что ж, – наконец заговорил Гелен, – я уверен, что министр Гронер отнесётся к вашему предложению с ещё большей благосклонностью, если вы поможете ей найти способ снизить неизбежную административную нагрузку на её сотрудников. Как вы можете себе представить, объём бумажной работы, связанной с иммиграцией, мягко говоря, огромен. Мифрил усмехнулась. – Я предвидела и это, генерал Гелен. Доктор Липшиц готов откомандировать в министерство иммиграции группу консультантов по исследованию операций, если потребуется. Что касается проблемы интеграции иммигрантов, его команда сформулировала её как своего рода проблему размещения. Гелен покачал головой. – Неужели этот человек никогда не отдыхает? – спросил он вслух. – Учитывая весь тот вклад, который доктор Липшиц и его команда внесли в наши инициативы за последние несколько месяцев, я начинаю задумываться, не заслуживает ли его комитет создания полноценного министерства. Мифрил невинно посмотрела вверх. – Странно, что вы заговорили об этом именно сейчас, генерал. На самом деле я думала о том же самом… Глаза Гелена сузились. – Хорошо. Выкладывайте, полковник. О чём именно вы думали? Светловолосый подросток смотрел на него широко раскрытыми глазами. – Я ничего не замышляла, генерал. Я просто подумала, что если бы Комитет по исследованию операций был организован как полноценное министерство, то у него были бы ресурсы, необходимые для того, чтобы сделать свои услуги ещё более доступными для Рейха. Не знаю, известно ли вам об этом, но несколько недель назад я попросила доктора Липшица направить несколько своих математиков к желающим имперским промышленникам. Повышение производительности, которого они добились благодаря применению инструментов проектирования рабочих потоков, управления цепочками поставок, распределения ресурсов, планирования работы заводов, управления логистикой, управления запасами и проектирования объектов, было, мягко говоря, экстраординарным. Гелен уставился на Мифрил в лёгком шоке. Вот уже несколько недель министры Роберт фон Шольц и Пауль фон Дитрих говорили о Мифрил в неожиданно тёплых тонах, и теперь он догадывался, почему. Если и были два министерства, которые выиграют от того, что Рейх будет иметь более производительную и крепкую промышленность... то это, безусловно, были министерства экономики и финансов. Гелен покачал головой. С такими темпами полковник могла бы потягаться с генерал-майором Гансом фон Цеттуром в политическом маневрировании. – Я так понимаю, что и вы, и доктор Липшиц придерживаетесь схожей стратегии – медленно и неуклонно демонстрировать Рейху ценность ваших организаций, чтобы оправдать их возможное создание в качестве министерств? – язвительно спросил он. Мифрил пожала плечами и улыбнулась. – Империя – это меритократия, генерал Гелен. Само собой разумеется, что выдающиеся достижения заслуживают соответствующего вознаграждения. Гелен усмехнулся, покачав головой. – Очень хорошо, полковник Дегуршафф. Что касается ваших планов, то, по крайней мере, этот будет одним из наименее спорных и наименее противоречивых в исполнении. Кстати, об исполнении, – Гелен сделал паузу, – как продвигаются дела с командой специалистов по разведке, владеющих магией, которую мы уполномочили вас создать? – Вы имеете в виду Корпус воинов-ниндзя камикадзе? – моргнула полковник. Гелен сделал паузу при звуке странных слогов. – Вам придется произнести это ещё раз, полковник. Я не всё уловил. – О, мои извинения, генерал, – махнула рукой Мифрил, – майор Алекс Луи Армстронг настаивает на том, чтобы называть подразделение именно так. Отвечая на ваш вопрос, скажу, что прогресс был ожидаемо... медленным. Майор Армстронг, доктор Фауст и я договорились найти первых кандидатов среди наземных и морских ветвей службы магов, чтобы наши новобранцы уже обладали определенной компетенцией в использовании магических устройств и, как минимум, навыками ближнего боя. К сожалению, лишь немногим удалось пройти окончательный отбор. На данный момент у нас меньше дюжины кандидатов, а доктор Фауст настаивает на том, чтобы у нас было не менее двенадцати человек, прежде чем мы приступим к тренировкам с Типом 99. – Ничего не поделать, полагаю, – размышлял Гелен. – В конце концов, сколько людей в Империи обладают способностями к магии и способностями к театральному искусству, социальной инженерии, языковой беглости и импровизации? Но если отбросить эти критерии отбора, – добавил Гелен после паузы, – полагаю, вы также проверяли своих кандидатов на лояльность к Империи. В конце концов, в их тела будут встроены компоненты Типа 99, и если кто-то из них поддастся вражеской эксплуатации в случае захвата или задержания... последствия будут, мягко говоря, катастрофическими. Полковник сделала паузу. – Честно говоря, мы с доктором Фаустом уже предусмотрели такую возможность в качестве наихудшего сценария. Чтобы устранить этот риск, доктор работает над интеграцией функции самоуничтожения в компоненты Типа 99 – разумеется, с возможностью активации с помощью дистанционного управления. Гелен замер. – Вы хотите сказать, что ваши импланты?.. Мифрил улыбнулась. – Мои имплантаты пока не имеют такой функции, генерал Гелен. Со временем она появится. Однако вам не стоит так беспокоиться. Разрушение компонентов Типа 99 не обязательно будет смертельным для владельца... хотя в особо компрометирующих ситуациях это вполне может понадобиться. Гелен вздохнул. – Что ж, высокий риск смертности, полагаю, сопутствует работе. Во всяком случае, я уверен, что вы, доктор Фауст и майор Армстронг сделаете всё возможное, чтобы подобное оставалось крайней мерой. – Конечно, генерал, – улыбнулась полковник. – В любом случае, не стоит ли нам вернуться в штаб? Вы уже упоминали о встрече с высшим командованием Имперского флота. – Это правда, – подтвердил Гелен с натянутой улыбкой. Однако, уходя от причала с Мифрил, он не мог побороть спазм сожаления и раскаяния, пронёсшийся у него в груди. “После всего, что ей пришлось пережить... мы просто сделаем из неё живую бомбу”. Таким, как полковник, казалось, что война – это состояние, которое никогда не закончится.

МЕСЯЦ СПУСТЯ

Имперский город Кёльн

Здание военной контрразведки, Брюлерштрассе

Июнь 1930 года

Полковник Таня фон Дегуршафф помассировала виски, уставившись на кипу бумаг, лежащую на её столе. Во многом выводы, изложенные в отчётах, которые она только что прочитала, подтверждали необходимость создания соответствующего Министерства стратегического прогнозирования. Реальность была слишком... сложной штукой, чтобы поддаваться махинациям одного ума. С одной стороны, Таня могла утверждать, что вмешательство, которое она предложила министрам экономики и финансов, увенчалось оглушительным успехом. Верный своему слову, министр Роберт фон Шольц обратился с её рекомендацией к Верховному командованию после того, как его сотрудники независимо подтвердили работу её Управления, и результатом стала быстрая отправка группы имперских математиков-экономистов в Объединённые Штаты Америки. Несмотря на то что законодатели, поддерживавшие закон о тарифах Смута-Хоули, оказали энергичное сопротивление, экономисты страны поддержали делегацию Империи, и в результате законопроект не прошёл в Палате представителей. С другой стороны, всё, что Тане удалось сделать – это предотвратить ответную торговую войну, которая усугубила Великую депрессию в её предыдущем мире. Однако в её нынешнем мире в Объединённых Штатах уже произошло слишком много событий, чтобы депрессия стала не предрешённым фактом, а чем-то иным. Во-первых, безудержные внутренние спекуляции на американском фондовом рынке в 1920-х годах сделали крах на Уолл-стрит в 1929 году неизбежным. Поскольку цены на фондовом рынке выросли до беспрецедентного уровня в течение десятилетия, американцы стали рассматривать фондовый рынок как лёгкий способ заработать деньги. В результате миллионы американцев использовали свои свободные доходы и даже заложили свои дома, чтобы купить акции, которые были явно переоценены. Когда в октябре 1929 года цены на акции начали свое неизбежное падение, чрезмерно нагруженные акционеры, по понятным причинам, запаниковали и поспешили ликвидировать свои активы, что усугубило стремительное падение и породило ещё большую панику. Всего за три месяца Нью-Йоркская фондовая биржа потеряла 33 % своей стоимости, а американская общественность утратила всякое доверие к экономике. Поскольку потребительские расходы и деловые инвестиции сократились в результате шока, промышленное производство и занятость в промышленности резко упали, что еще больше снизило расходы и инвестиции. Во-вторых, Великие равнины Объединённых Штатов пострадали от катастрофической серии сильных пыльных бурь, которые местные журналисты сразу же окрестили "Пыльной чашей". Десятилетия интенсивного земледелия уничтожили глубоко укоренившиеся травы, которые изначально удерживали верхний слой почвы на равнинах, поэтому, когда на рубеже десятилетий наступила засуха, господствующие в регионе ветры сдули незакрепленную почву в огромные тучи, которые затемнили небо, снизили видимость на равнинах до одного метра или меньше и вызвали смерть и болезни от вдыхания песка. В результате эрозии тысячи нищих американских семей в штатах Техас, Оклахома, Нью-Мексико, Канзас и Колорадо были вынуждены бросить свои фермы и переехать в штаты, чья экономика была так же сильно подорвана Великой депрессией. Другими словами, дела в Объединённых Штатах шли явно неважно... и такое неспокойное положение дел привело к одному из исходов, которого Таня боялась больше всего: приходу к власти в Америке коммунизма. Конечно, это было вполне объяснимо. С крахом на Уолл-стрит новая эра постоянного процветания, обещанная беспредельным капитализмом 1920-х годов, резко и бесславно оборвалась. Поскольку предсказания капиталистов о скором окончании депрессии не оправдались, американские и зарубежные коммунисты мобилизовались на борьбу с кризисом и успешно организовали в Объединённых Штатах демонстрации и марши, собравшие десятки тысяч сторонников. Помимо привлечения внимания национальных и международных средств массовой информации к кризису, коммунисты также мобилизовали свои силы на борьбу с выселением десятков тысяч арендаторов, которые не могли больше платить за жильё, протестовали против разорительных конфискаций ферм, лоббировали создание общественных работ для обеспечения работой безработных и выступали за предоставление финансовой помощи и страхования от безработицы тем, кто не мог работать. Помимо борьбы за права рабочих, коммунисты занялись и более широкой проблемой гражданских прав. С эгалитаризмом, который вряд ли можно было найти где-либо ещё в Объединённых Штатах, коммунисты включали афроамериканцев в свои инициативы и проводили дополнительные кампании по прекращению сегрегации, лишения гражданских прав и широкого спектра других расистских политик и практик. В итоге всё это привело к огромному росту привлекательности коммунизма во всём мире: социализм союзного образца наконец-то стал убедительной альтернативой. Капитализм подвёл Америку экономически, социально и морально, и крестовые походы коммунистов не только за права рабочих, в частности, но и за права человека, в целом, явно означали, что история на их стороне. Предсказуемо, что Союз Русских Социалистических республик активно включился в борьбу. Ободрённый слабостью своего идеологического противника и получив столь заманчивую возможность продвинуть дело пролетарской революции, Союз восстал из своего изоляционизма и направил финансовую и организационную помощь своим "товарищам в Америке". Объединённые Штаты, в свою очередь, ответили на этот очевидный заговор с целью "подрыва и свержения своего правительства" разрывом оставшихся экономических связей с Союзом путём введения торгового эмбарго. Хотя в своем документе "Стратегии сдерживания угрозы, исходящей от Союза Русских Социалистических Республик", опубликованном в июле 1929 года, Таня сама добивалась прекращения торговых отношений между двумя странами, она не предполагала, как Союз отреагирует на потерю Объединённых Штатов в качестве торгового партнёра. Стремясь получить ресурсы, Союз усилил поддержку Коммунистической партии Цинь в её борьбе за власть с правящей Националистической партией Цинь. По мнению Тани, такой шаг был откровенной попыткой установить идеологический, политический и экономический контроль над азиатским гигантом. Другими словами, американская простуда, которой Таня так боялась и так старалась избежать, обернулась глобальным гриппом. Теперь призрак коммунизма навис и над Объединёнными Штатами, и над Срединным королевством Цинь... и в настоящее время не было другой страны, кроме Империи, которая была бы в состоянии сдержать его распространение. В основном это было вызвано тем, что Союзное королевство Альбиона тоже находилось в тяжёлом положении. Именно из-за тесных торговых отношений с Объединёнными Штатами Союзное королевство также переживало тяжёлую депрессию, последствия которой сильнее всего ощущались в его промышленных регионах. Ухудшение финансового положения Короны, в свою очередь, ускорило распад Альбионской империи, которая всё чаще оказывалась не в состоянии оплатить расходы на колонизацию. В результате Союзное королевство предоставило автономный статус "доминиона" странам Австралис, Эйрланд, Каната, Новая Зеландия и Южная Африка в своём Вестминстерском статуте от декабря 1929 года, тем самым признав эти пять стран суверенными международными государствами в составе Альбионского Содружества. Как будто всё это не было достаточно сильным ударом по имперской гордости Альбии... колониальная Бхарата теперь столкнулась с волной акций гражданского неповиновения, вдохновленных Соляным маршем харизматичного националиста Мохандаса Карамчанда Ганди. Другими словами, союзное королевство Альбион тоже явно было не в лучшем положении... а значит, именно от Империи зависело, покатится ли остальной мир в ад. Таня закрыла глаза. Если исходить из истории, которую она знала, то можно было оставить Объединённые Штаты на произвол судьбы в том, что касалось сдерживания внутренней коммунистической угрозы. Хотя Великая депрессия заставила бы правительство заигрывать с социализмом... но до этого дело не дойдёт, учитывая предприимчивость и индивидуалистическую направленность культуры. Конечно, ей нужно будет следить за остальной частью Панамериканского континента – хотя бы потому, что Объединённые Штаты её мира не всегда справлялись с ростом коммунизма на собственном заднем дворе – но это было то, что она могла позволить себе отложить на потом. Нет, куда более серьёзную и непосредственную опасность представляла ситуация в Срединном королевстве Цинь... которая, в свою очередь, усугублялась положением в Доминионе Акицусима. Таня вздохнула. Последние отчёты, полученные ею из разведывательного отдела, подтвердили одно из опасений, которые она вынашивала уже несколько недель. За несколько месяцев до того, как Империя отправила дипломатическую делегацию в Доминион Акицусима, дальневосточная страна, очевидно, готовилась к вторжению в оккупированный Цинь регион Дёнбэй Шенг. Конечно, Таня знала из истории своего предыдущего мира, что планируемое Доминионом вторжение в Дёнбэй Шенг было продиктовано в основном отчаянной потребностью в нефти, стали и других видах сырья. Однако из той же истории Таня знала, что акицусиманцы, скорее всего, получат отпор – хотя бы потому, что враждующие стороны в гражданской войне в Цинь, скорее всего, отложат свои разногласия на время, чтобы изгнать захватчиков. Если бы история повторилась в её нынешнем мире, вторжение Доминиона потерпело бы неудачу, гражданская война в Цинь возобновилась бы... и Коммунистическая партия Цинь одержала бы верх. Таня скривила рот. Пока что в её нынешнем мире Империи удавалось предотвратить вторжение Доминиона в Дёнбей Шенг, снабжая страну необходимым сырьём через торговлю. К сожалению, если Доминион этого мира хоть чем-то похож на Японию её предыдущего мира – по крайней мере, в эту эпоху – Таня сильно сомневалась, что его экспансионистские амбиции удастся сдерживать долго. Всё это означало, что над её нынешним миром нависла двойная угроза – коммунистического Циньского и этатичного Доминиона. Таня ущипнула себя за переносицу. Если бы Империя открыто помогала Националистической партии Цинь, чтобы не допустить победы Коммунистической партии Цинь, она рисковала бы навлечь на себя гнев Союза Русских Социалистических Республик и в итоге втянуть планету в холодную войну, которая принесла столько разрушений в предыдущий мир Тани. Подобным образом, если бы Империя открыто выступила против намерений Доминиона Акицусима вторгнуться в Дёнбэй Шенг, она не только рисковала бы потерять могущественного союзника, но и превратить его в противника. Таня застонала от разочарования, рвя на себе волосы. Где-то должно быть решение... которое спасло бы её нынешний мир от того, чтобы стать трагической вариацией… Таня резко замерла. Что, если... Что, если Империя сможет тайно убедить Доминион поддержать Националистическую партию Цинь в обмен на предоставление провинции Дёнбэй Шенг? В менее тяжелом положении такая сделка была бы для Цинь совершенно невозможна, но в сложившейся ситуации Циньская националистическая партия никак не могла победить своих соперников, поддерживаемых Союзом, без поддержки значительно превосходящей армии. Таня чувствовала, как на её лице зарождается дьявольская ухмылка. Если всё пойдёт хорошо, то задуманное ею решение покончит с угрозой коммунизма в Цинь, победит Союз в его собственной интервенционистской игре и позволит Доминиону получить столь необходимую территорию без необходимости вести агрессивную войну... и при этом руки Империи останутся чистыми. Четыре зайца одним выстрелом! Таня с самозабвенным ликованием восхищалась собой. “Это не побьёт мой личный рекорд, но всё равно чертовски хорошо”. С этими словами Таня резко потянулась к пачке бумаги для заметок на своем столе и начала писать. Существовали сценарии, которые её недавно созданный отдел по выявлению рисков и сценарному планированию должен был смоделировать... и чем скорее она сделает необходимые приготовления, тем лучше. _____________________________________________________________       Примечания:              И снова всем привет! Несколько замечаний:              Во-первых, эта глава была частично ответом на просьбы читателей рассказать о текущем состоянии мира Тани. Я надеюсь, что мне удалось дать адекватное представление о текущем положении дел, лол.              Во-вторых, большая часть информации, представленной в этой главе, основана на исторических фактах:              Немецкая подводная лодка U-480 была первой в мире "невидимкой", и Германия поставляла Японии технологию безэховых плиток (которую та использовала в классе подводных авианосцев I-400).              Пыльная чаша сделала жизнь американцев в 1930-х годах ещё более жалкой, и американские коммунисты в ту эпоху боролись как за права рабочих, так и за права человека (о последних вы можете узнать здесь: https://www.peoplesworld.org/article/the-communist-party-in-the-30s-the-depression-and-the-great-upsurge/).              Британская империя предоставила автономию своим доминионам в соответствии с Вестминстерским статутом 1931 года, а также столкнулась с движением гражданского неповиновения Махатмы Ганди с 1930 по 1934 год.              Япония вторглась в Маньчжурию в 1931 году, в то время как Куминьтан и Коммунистическая партия Китая боролись за контроль над страной, и да, коммунисты победили после 22 лет борьбы.              И, наконец, ракета V-2 стала первым искусственным объектом, вышедшим в космос (линия Кармана - это стандарт, который используется для определения границы между атмосферой Земли и космическим пространством).              Как всегда, я с нетерпением жду ваших комментариев! X-D