Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      После безуспешного дня поиска о похищении шехзаде Мустафы узнал крымский ханзаде Шахин Гирей, и его люди на следующий же день нашли Халиме с детьми и привели во дворец. Хандан настаивала скорее покончить с шехзаде и его матерью, однако Сафие пыталась убедить Ахмеда помиловать Мустафу. Через день пришёл ответ от шейх-уль-ислама: он был против казни шехзаде, поскольку Мустафа является единственным наследником престола. Однако тут же Ахмед узнал, что шейх-уль-ислам написал эту фетву по приказу Сафие-султан, и отказался менять своё решение.       Тем временем Хандан пыталась решить проблему с отсутствием наследника у повелителя. Султанша пробовала пойти на уступки, и уже начала думать о том, чтобы отправить в покои сына Настю, лишь бы только она подарила ей внука. И она приказала слугам привести к ней эту девочку.       Гюльпери привела Анастасию в покои к валиде. Девушка сразу начала озираться по сторонам, не замечая сидящую перед ней госпожу. Калфе пришлось одёрнуть её, и любимица повелителя наконец поклонилась Хандан. Мать султана начала внимательно осматривать столь невоспитанную девушку.       — Кто вы? Зачем я здесь? Или я совершила проступок? — начала высказывать своё недовольство наложница.       — Помолчи, девчонка, — оборвала поток её вопросов Дуду-хатун. — Ты в покоях валиде-султан.       — Сколько же валиде-султан в этом дворце? — не унималась Настя.       — Только одна: мать нашего повелителя султана Ахмеда — валиде Хандан-султан! — с улыбкой ответила ей Гюльпери.       — Значит, вы мама Ахмеда? — тут же просияла гречанка, на что Хандан резко подняла голову и вздёрнула брови, а Дуду закатила глаза.       — Кто ты такая, чтобы называть великого падишаха по имени? — наконец подала голос валиде.       — Простите, я…       — То, что тебя специально привезли в гарем, не делает тебя лучше других наложниц. Дуду, мне было любопытно взглянуть на ту, что понравилась моему сыну. Но ты только посмотри, кто передо мной. У неё ветер в голове. Её ещё учить и учить…       Хандан махнула рукой, и Гюльпери вывела поникшую Настю из покоев.       — Снова подготовьте Махфируз. И пусть покажет всё, на что способна.       — Как прикажете, валиде, — откланялась Дуду-хатун и вышла из покоев.       Вечером Хандан-султан получила радостные новости: её сын наконец-то принял у себя эту наложницу, а также отдал приказ отправить Сафие-султан в Старый дворец.       Утром, проходя мимо общей комнаты девушек, Хандан столкнулась с Сафие и её дочерью Фахрие:       — Госпожа, — поклонилась валиде султаншам. — Я как раз собиралась навестить вас.       — Если ты хотела поцеловать нашу руку и получить благословение — прекрасно, — с непоколебимым спокойствием ответила старшая валиде.       — Конечно, я хотела этого, прежде чем проводить вас из дворца, — широко улыбнулась мать султана. — Ведь мой сын выслал вас в Старый дворец. Скоро вы отправитесь во «Дворец плача». Я отдала все необходимые распоряжения — всё будет сделано наилучшим образом, госпожа.       — Мы рады слышать, что ты лично занялась там обустройством. Обставь там всё по своему вкусу, потому что это ты проведёшь остаток своих дней во «Дворце плача», — съязвила бабушка султана и демонстративно ушла.       «Как утопающая за соломинку хватается, даже слушать смешно», — подумала Хандан, но вслух почему-то так и не решилась это сказать.       Не успела она вернуться в свои покои и выпить кофе, как Дуду-хатун привела к ней Махфируз и Анастасию.       — Она вдруг набросилась на меня, госпожа, я вынуждена была защищаться от неё, — начала лепетать Махфируз. — Я стала ей врагом после того, как побывала в покоях повелителя. Она оскорбляла меня…       — Она нагло лжёт, — перебила её Настя. — Я ничего не делала. Она полезла в драку…       — Закрой рот, хатун, и не смей ничего говорить, пока я не дам тебе слово, — оборвала её валиде и велела Махфируз продолжать.       — Мне было тяжело выслушивать не те оскорбления, которыми она осыпала меня, а её слова о повелителе, поэтому я дала ей отпор.       — Я убью тебя! — закричала Настя.       — Знай своё место, хатун! — остановила её Дуду.       — Что она сказала о моём сыне? — спросила Хандан.       — Простите, что мне приходится это повторять, но она сказала, что наш повелитель — жестокий тиран, что он варвар, который не щадит собственного брата. Девушки могут это подтвердить.       «О Аллах, мой сын — единственный правитель, помиловавший брата, и его тираном назвали… А что дальше?» — подумала Хандан. Она прервала Махфируз. Услышанного ей было вполне достаточно.       — Дуду, бросьте её в темницу и не давайте ни есть, ни пить, пока она не образумится, — произнесла Хандан, взглянув на Настю.       Гёльге-хатун, девушка, которая по приказу Сафие привезла Анастасию во дворец, схватила и повела её в темницу. Махфируз едва смогла сдержать улыбку при госпоже.

***

      — Поднимайся, хатун, хватит валяться! — пнул спящую Улане Заир.       Улане едва разлепила глаза. У неё не было сил даже сесть, не то, что встать.       — Воды…       — Обойдёшься! Вставай сейчас же!       — Не встану, пока не дашь попить, — едва пошевелила языком измученная пиратка.       — Ты мне ещё условия будешь ставить?       — Дай ей воды, или тебе придётся на руках тащить её до рынка, — вмешался Муса. — Она, вон, даже встать не может.       — Свалилась принцесса какая-то на наши головы, — пробурчал Заир и пошёл наливать воды.       — На какой ещё рынок? — прохрипела Улане.       — На невольничий. А ты думала, будешь всю жизнь здесь валяться? Нам лишний рот не нужен. Продадим тебя, и дело с концом.       — Где моя команда? Что вы сделали с моими друзьями?       — Ха-ха-ха-ха. Твои друзья храбро сражались. Жаль, одной храбрости недостаточно, чтобы нас победить.       — Подлые шакалы… Вы следили за нами?       — Слишком много вопросов, хатун. Пей воду и вперёд.       — Может, хотя бы развяжешь мне ноги? Или мне прыжками за тобой идти? — выпив воды, съязвила пиратка.       Заир закатил глаза, но верёвки перерезал.       Вели её долго. Находясь в городе, в котором так давно мечтала побывать, Улане не испытывала ничего, кроме отвращения. От солнца, от моря, от людей, от самой себя… Поняв, что находится в совсем не выгодном положении, юная пиратка решила пока отложить попытки сбежать. Она пыталась вспомнить последние моменты перед тем, как лишилась сознания.       В памяти начали всплывать какие-то обрывки. Вот она пытается развернуть корабль и уйти от корсаров. Но не успела: их корабль подошёл вплотную. Почему-то пушки не были заряжены, и пришлось биться на саблях. Она видела, как началось сражение, как она разрубила двоих корсаров, а потом — пустота. С ней никто не сражался, потому что её почти сразу ударили по голове, и она потеряла сознание. Как нелепо! А ведь она была единственной надеждой команды на спасение, и она их подвела… Это она виновата в их смерти, и она отомстит каждому, кто в ту ночь напал на них!       Вслед за воспоминаниями начали появляться вопросы, а за ними и само ужасное осознание: всё было подстроено. Кто-то убил штурмана и сменил курс, не подготовил заряды для пушек, и этот кто-то не дал корсарам убить её…       — Сколько вы хотите за эту девицу? — думая о своём, Улане не заметила, как они пришли на невольничий рынок, и её начали продавать.       — Восемьсот акче, — ухмыльнулся Заир.       — Ты в своём уме, эфенди? — возмутился работорговец. — Да за такие деньги я три таких куплю и ни одну за такую сумму продать не смогу! Триста акче!       — Обижаешь, эфенди! Посмотри, какая красавица, — начал показывать пиратку со всех сторон Заир. — Златовласая, кудрявая, голубоглазая, зубки ровненькие. На фигуру пока не смотри: мала ещё, невинна. Подрастёт — будет красавица.       — Пятьсот акче! Больше не дам!       — Договорились!       Улане проводили к ободранному матрасу возле стены дома, где сидели такие же грязные, несчастные девушки в лохмотьях. Она оставила пока мысли о мести. Сейчас для неё главное одно — сбежать отсюда и выжить…