Кейт. Отрывки

На третий день пребывания в поместье Кейт перестала вздрагивать от мысли про труп в спальне, а на пятый не выдержала. Она поднялась в одну из комнат, облюбованных Кинди за наличие письменного стола. Глупыш, конечно, сразу схватился за бластер, когда она вошла — вот ведь нервный котик! Но Кейт не позволила этому манёвру себя сбить с толку. Она встала в дверном проёмё, облокотилась так, чтобы изгиб бедра смотрелся как можно круче. Дала Кинди насладиться зрелищем своей тонкой талии, подчеркнутой обитательским камзолом, а заодно откинула волосы назад, чтобы он не засёк их немытость. Когда взгляд Кинди стал более сальным, чем её волосы наощупь, Кейт спросила с весёлой непринуждённостью: — Так что, когда же мы отправимся? Кинди, собственно, в этот момент стоял у дивана. С охапкой каких-то исписанных, перепачканных кляксами листов бумаги самого разного размера в одной руке и с бластером в другой. Вместо ответа он поморщился, взглянул на свои листы, отшвырнул их на диван. Озадаченно посмотрел на Кейт и переспросил: — Куда? — Как куда? В замок. — А, хм… Не. — В смысле, «не»? Что значит — «не»? — Ну, то и значит, — пожал плечами Кинди. — Мне лично прямо сейчас никуда не надо. Я себя и здесь прекрасно чувствую. Я тут, между прочим, книгу пишу. Всё, Кейти, уйди — занят я, не видишь, что ли? После чего упал на диван, закинув ногу на резную спинку. Это никуда не годилось. Кейт запустила пальцы в волосы. От ухоженной шелковистости не осталось ничего, фу, они что — уже сосульками висят? Если она ещё пару дней походит с немытой головой, причёску будет трудно восстановить. А жить тогда как? — Киндичка, но ведь удобнее писать книгу в хорошо обустроенном замке… Взгляд её принца стал ледяным. — Если бы мне было удобнее писать её в замке, я бы писал её в замке. Ты, кажется, лучше меня знаешь, какие я ощущения испытываю? Это ты хочешь сказать, Кейт Кройц? Дело было плохо. В отчаянии Кейт пошла на крайнюю меру: она сказала правду. — Мне нужно помыть голову! И… Вообще помыться! Кинди сперва посмотрел на неё очень недоверчиво, но потом, видимо, оттаял. — Агась, — понимающе сказал он. — Так бы сразу и сказала. На кухне найдёшь эту, как её… Лохань. — Кого?! — Ну такую… Бадейку. Воду можно подогреть на печке. Колодец, эмм… Найдёшь там где-то на заднем дворе. Фена, конечно же, не предусматривалось. Кейт сидела у камина, завернув волосы за неимением полотенца в плед, и вспоминала меньшую часть своей длинной-предлинной жизни — в которой она доросла до совершеннолетнего состояния. Ну что… На подиуме тоже болели ноги, только там ей приходилось следить за каждым шагом, выверять до сантиметра — чтобы выбрали именно её из десятка других таких же взрослых, неинтересных кобыл. И всё получалось! Немного огонька — глянуть через плечо, показать ясный распах глаз, как будто никуда не девалась девочка в персиковом шелке, её натренированная невинность. Пока прочие модельки отрабатывали программу в точности, Кейт привносила живую игру. «Во мне есть, есть ещё это детство, которого вы все так хотите!» показывала она тем, как пускала взгляд чуть поверх камеры. Словно видела, что скрывается за волшебным горизонтом — и тогда её нанимали. На закрытом показе в Х она впервые увидела их. Истинных владык её мира, представителей семейств Райстерршаффт и Риафгент. Кейт всегда была немножечко ближе остальных к ним, за счёт службы папы и визитов Филлина, поэтому ей всегда нравилось думать о них капельку менее уважительно, чем было принято у тех, кто знал. А потом она увидела их воочию и всё поняла. Сначала входили Риафгенты, вернее, целая группа телохранителей и телохранительниц, среди которых были сами хозяева корпоративной коалиции — никто бы не сказал, не зная заранее, кто есть кто. Они расселись по верхним ложам, но места оставались. Кейт проходила по дорожке, стараясь не качать бёдрами слишком вульгарно — не её тема. Раскидывала взгляды искорками — кажется, всех впечатлило, но не тех, в верхнем ярусе. Затем Кейт вышла повторно. Перед разворотом она поиграла с шарфом, а после накинула его на плечи. То, что зрителям казалось непринуждённым флиртом, было отработано до автоматизма. Вот Кейт и успела разглядеть, как позади всех на самом верху рассаживалась тихо, без единого лишнего движения, цепочка тех, кто носит чёрное и синее. Люди безупречной осанки с неподвижными лицами. За риафгентским собранием их едва можно было разглядеть. Одежда, как из викторианского реал-фильма — броши, ленты. Им — можно. Они — Райстерршаффты. Позже, когда Кейт с остальными девчонками сидела за столиком для моделей, Юффи прицепилась к ней с разговорами о Риафгентах. Юффи тоже была цыпой из немного непростой семьи, так что Кейт завела себе её в качестве подруги. Для прессы полезно, да и по магазинам ходить веселее. — Они смотрят на всех так, что хочется им ботинки полировать… Даже не знаю, как так им удаётся, а ты? — Как на малышей смотрят. Несмышлёных таких пупсов в песочнице. — сказала Кейт. Юффи шумно втянула сок через трубочку: — Точно! Ой, смотри, папарацци. Кейт сделала вид, что её застали врасплох. Негласный договор между моделями и журнальными фотографами — сымитировать отсутствие договора. Для планетных обывателей эта вечеринка будет скандальным тайным сборищем местной — планетной же — элиты. Ни одного лишнего слова о Райстерршаффтах. Никто не знает, когда они прилетают и улетают. У людей в синем и черном взгляд был не таким, как у Риафгентов. Они смотрели на присутствующих так, будто знали о них всё. О них, об их родителях и предках. О том, что творили в детстве пра-прадеды тех, кто сегодня был допущен на закрытый показ, точнее — на вечеринку для очень-очень своих. О том, как жили такие же пра-прадеды на сотне других обитаемых планет в девяти рукавах на Границах Космоса. Кейт могла бы сказать, что они смотрят на людей, как на пешки. Когда она ещё была слишком маленькой, чтобы учиться стрелять, то папаша Кройц играл с ней в шашки с шахматами. Но нет, даже такое сравнение не подходило. Может быть — как будто весь зал для них одна маленькая пешка? Даже для девчонки подростковой внешности, с тонким подбородком и заострённым, наподобие иглы циркуля, взглядом — как у закройщицы, только не платьев, а… Миров? Самой реальности? Ей было лет восемьсот, звали её Белладольфия, а вон подошёл Филлин — что это с ним? Мистер Филлин Каффтан, который на людей уровня Кейт смотрел не так внимательно, как на свои ногти, поклонился этой девочке-подростку и подал что-то — нет, преподнёс на рассмотрение. Ни капли детства в этой девочке не было. «Почему у неё есть заморозка возраста, а мне — недопуск? — с тоской подумала Кейт. — Она даже не ценит!» — Я тебя отрекомендовал как девушку с выдающимся самообладанием, Кройц, — шепнул, подойдя к столику моделей, Филлин и растворился среди группок гостей. А ещё, вот как кстати вспомнилось — Кинди там точно не было. Какой странный сон, будто они с Кинди контактировали ранее! Кейт ещё несколько раз удостаивалась видеть на приёмах наследников коалиции, в основном — всё ту же шестую наследницу Белладольфию, но её брата-двойняшку Киндигглера — никогда. Но потом снова — скука, и была та скука ровно как здесь, только покрытая пудрой, слюдяным туманом — три часа гримировок, причёсок, белая лампа в лицо, разглядеть можно лишь блеск, только розовое и белое, или вишнёвое и жёлтое, а потом опять блестки, мерцание, серебро и золото, затянутые до боли волосы на макушке или тяжёлые от лака, а больше — ничего. По крайней мере, здесь её не трогали чужие руки. Скука и Кейт сидели в гостиной наедине. Иногда присоединялся Кинди — ну, как присоединялся, он ложился на соседний диван, закидывал ноги на спинку и глядел в потолок, иногда шевелил губами, что-то обдумывая, или неопределённым жестом гнал какую-то мысль. Тогда Кейт выдавливала в сторону все прочие мысли, всматривалась в милую мордашку своего беглого владыки мира (в обозримом будущем) (мира детства, это главное) (хотя нет, блин, лучше своих детей нарожать) (не лучше! хочу всегда быть маленькой!!!) и тащила, тащила из себя слова, напевала их сама себе, как сладкую колыбельную: «Он обязательно добьётся цели».