Янтарная книга. Том 2

Голова покатилась по полу

      Дафси распахнул глаза и вдохнул так глубоко, как будто только что вынырнул после продолжительного заплыва. Сердце билось со скоростью света, его стук бесконечно отдавался в барабанные перепонки, сводя с ума. Страх. Животный, всепоглощающий, заставляющий биться в конвульсиях от чувства приближающейся смерти. Горло словно сдавили ледяные пальцы, не давая закричать.       Он свалился с кровати, зацепившись за полог и сорвав его с креплений. Страшный сон растаял как снег на окне, также быстро и мимолётно, будто его и вовсе не было. Юноша выпутался из плена красного бархата и уставился в потолок, всё ещё тяжело дыша. Он не помнил, что именно ему приснилось этой ночью, но ощущения были не из приятных.       За окном было пасмурно, но уже светло. Расхо в комнате не было… последние два дня. Это радовало и напрягало одновременно. Придёт потом, в один прекрасный вечер, и опять начнётся перепалка по поводу того, что Дафси, видимо, вовсе и не скучал, ну конечно, может, вообще тогда лучше развестись, бла-бла-бла…       Может, и лучше, вот только кому? Молодой человек встал с пола, опираясь о кровать. Его всё ещё немного потряхивало, как после хорошей пьянки, которой у него уже очень давно не было. Все его последние сны, будь то подвалы или мама, что-то, да значили, но не хотелось верить, что нечто подобное ему предстоит когда-нибудь почувствовать наяву.       Спустя несколько минут тревога окончательно прошла, можно было вернуться в привычный ритм жизни. Где-то через час юноша уже раскатывал в кабинете на столе очередную карту. Теперь, каждый раз, когда он смотрел на план местности, в голове больно стучало, что единственная природа, которая ему в ближайшее время светит — это королевский сад. Он пытался выбраться на свет божий, но каждый раз его возвращали, будто за ним следили из-за каждого угла. А, может, так и было.       Сегодня с работой не клеилось, хотелось весь день просто дремать где-нибудь на уютном диванчике перед камином и ни о чём не думать. Что ж, это можно, только надо определиться, где. На первых этажах было холоднее, но на верхних каминов почти не бывало, поэтому, наверное, лучше всё же внизу. Молодой человек со вздохом свернул карту и убрал её на полку.       Всю ту неделю, которую он уже провёл в замке после своего возвращения, в груди непрерывно присутствовало чувство обречённости. Оно иногда притихало, иногда разгоралось настолько, что хотелось плакать, но никогда не исчезало. Сон был единственным спасением, но ложиться спать с каждой ночью становилось всё страшнее, паника вспыхивала, когда глаза закрывались, потому что всегда неотступно преследовал страх проснуться завтра в худшем состоянии, чем вчера. Замкнутый круг тревоги и ужаса, которые начинали сводить с ума, словно пытка. Колесо Сансары каждый раз почти проворачивалось, но потом лишь откатывалось назад и начинало своё движение снова. Хотелось выть, но сделать с ним ничего было нельзя.       Оказалось очень сложно отвлечься от беспорядочных, еле уловимых мыслей, которые суетились в черепной коробке, распугивая оставшихся там тараканов и заставляя их суматошно носиться по кругу. Голова уже кипела от «если бы я тогда поступил иначе», «если бы я только мог», «если бы всё пошло по-другому».       Он невероятно устал, но как следует отдохнуть возможности не было, ничего не помогало. Хотелось уже просто застрелиться. Молодой человек спустился по одной лестнице, по второй, попал в незнакомый доселе коридор. Может, он был тут пару раз, но не запомнил этого. В дальнем конце мелькнула единственная дверь. Судя по её внешнему виду, за ней как раз могла находиться уютная комнатушка, в которой можно было просидеть весь день и попытаться забыться и успокоиться. Все те проходы, которые раньше встречались Дафси, выглядели совершенно иначе. Он словно наткнулся на что-то, что не каждому предназначается. Может, это замок устроил, пускай он и молчит, ни на один вопрос не отвечает. Выкинув по возможности из головы все лишние мысли, парень осторожно двинулся вперёд. Сзади что-то щёлкнуло. Он обернулся и понял, что лестница исчезла, осталась только стена, непоколебимая и стойкая, будто она всегда тут и была. Что ж, значит, выход теперь только через дверь. Пройдя до конца коридора, молодой человек на секунду прикрыл глаза, уткнулся в дверь и дёрнул за ручку. Та не поддалась. Юноша нахмурился и сделал шаг назад. Перед ним была каменная стена. Доброе утро. Теперь выхода не было нигде.       Дафси внимательно оглядел кладку, нарисовавшуюся перед ним, потому что он был уверен, что до галлюцинаций он пока ещё не дошёл. Там, где, как ему казалось, были прежде наличники, сейчас находились камни слегка другого цвета, чем остальные. Если не вглядываться, то и не заметно. И ещё один выпирающий камень на месте ручки, которая исчезла прямо на глазах. Молодой человек двумя пальцами нажал на выступ, что-то хрустнуло, но ничего не изменилось. Нерабочий секретный ход, прекрасно, сколько он таких уже видел? Почти все они открывались только с помощью огненной магии, которой у него отродясь не было. Даже огненные камни не помогали. И что теперь делать, как выбираться? Кажется, замок забыл, что он умеет управлять только воздушной магией.       Снова сделав шаг назад, думая осмотреть остальное пространство, парень почувствовал, как сердце улетает куда-то вниз вместе с ним. Нога соскользнула в открывшийся в полу люк. Впрочем, летел юноша недолго, но ударился сильно. Затылок заныл, копчик тоже, перед глазами потемнело, хотя, может, это просто он попал в мрачное и сыроватое место. Судя по звуку, скрежету плит, проход закрылся обратно, но тут же зажглись старые факелы, распиханные по стенам в хаотичном порядке.       Через пару минут, перестав смотреть на мир вокруг раздвоенно, Дафси поднялся на ноги, вглядываясь в даль. Вглядываться было особо некуда, метров десять вперёд, и слегка освещается небольшое помещение. Подарок от замка, чтобы сильно не скучал, не иначе. Вряд ли тут кто-то был последние несколько лет, судя по слою пыли на холодном полу. Юноша ступил вперёд, один из факелов упал прямо перед ним и затух, заставив вздрогнуть. — Добро пожаловать в ебеня, — пробормотал сам себе молодой человек и двинулся дальше.       Комнатка скромная, но явно в прошлом чей-то кабинет. Кто решил соорудить в скрытой комнате своё пристанище? Явно не какая-нибудь кухарка. Отсыревший стол, одна ножка которого превратилась в труху, а остальные три были покрыты слоями плесени, которые нарастали друг на друга уже продолжительное время. Казалось, что на этой плесени столешница и держится. Когда Дафси опёрся о стул, придвинутый к стене, тот тут же рухнул, юноша еле успел ухватиться за слегка выступающий булыжник. Стеллаж около стола тоже доверия не внушал, на нём покоилась одна единственная папка, но, словно и этот вес древесина больше выдержать не могла. Полки покосились настолько, что если на них подышать, всё развалится в миг.       Очень осторожно парень изъял папку с её места, стеллаж опасно скрипнул, но не упал, вопреки всем прогнозам. Замок хочет, чтобы он глянул, что находится внутри? Хорошо, он посмотрит.       Папка была кожаная и покрытая воском, чтобы не портилась. Потемневшими от времени буквами на ней было выведено очень изящно и тонко, будто это был какой-то роман высокого слога:

Её звали Солнце. Она убила Короля.

      Звучало не слишком оптимистично. Чьё-то художественное произведение, написанное в стол? Был только один способ выяснить. Листы внутри папки были сшиты ссохшейся нитью, которая тут же порвалась от одного лишь движения. Теперь главное было не перепутать страницы, которые выглядели словно совсем новые, будто их сделали пару часов назад. Кто-то очень хотел сохранить содержимое, может, даже заколдовал его.       Быстрый и не слишком аккуратный почерк, словно человека очень торопили. Оказалось, так и есть. На первой странице значилось:       «В качестве моей последней воли, читать это я позволяю только внешнемирцам. Если вы местный, пожалуйста, почтите мою ушедшую душу и отложите мои последние записи. Вы просто не поймёте, что я хочу донести. Впрочем, если вы читаете это спустя сотни лет, после того, как меня казнили, вы тоже многое не поймёте. А казнят меня завтра утром, десятого сентября 1998 года по внешнему миру. Поэтому, если мои записи неожиданно прервутся, извините, я не успела дописать.»       А дальше пошла основная история.       «Потом эти листы спрячет где-нибудь Дама или Хулиганка, хотя, наверное, всё-таки Дама. Главное, чтобы Звезда их не увидела, а то я и после смерти икать буду. Впрочем, это не так важно.       Меня зовут Солнце. Ну, то есть, конечно, зовут меня не так, но в последние несколько лет мы как минимум в работе используем прозвища. Не знаю, почему мне дали такое, на солнце я не похожа. Может, потому что немного созвучно с именем, мне никто не объяснял. У остальных хоть какие-то понятные ассоциации, а у меня как обычно. Продолжу.       Сейчас мне ровно тридцать, на пару месяцев больше. В этом мире я оказалась десять лет назад, не одна, но имён и даже прозвищ я раскрывать не намерена. Я более чем уверена, что теперь внешнемирцев в этой стране будут ненавидеть. Всех, кроме одного, и его я не собираюсь оставлять без внимания в моих записях. Чтоб ты сдох. Однажды тебя запишут как самого главного ублюдка всех времён, только подожди.       Изначально у меня не было тех планов, которые в итоге оказались в моей голове, я пришла сюда, потому что мне было очень интересно. Я не знала, что здесь меня ждёт, и у меня был выбор: остаться дома или шагнуть в неизвестность. Лучше бы мы все остались дома. Впрочем, мне интересно до сих пор, и мне очень жаль, что мне придётся покинуть этот, да и любой другой мир уже утром. Почему? Если моё имя позже никуда не впишут или опустят в тоннах бюрократии, которая очень скоро ожидает эту страну, то это потому что я убила Короля. Давайте сразу обозначимся. «Король», именно с большой буквы, это Крах пира Лиах, не знаю, известен ли вам спустя года такой, но, может быть, да. Его имя я скрывать не намерена, оно ему уже не пригодится. Его брат, Вим, я его называю Кардиналом. Объясню почему далее, если успею. Хотя, зачем тянуть. Один светит лицом, другой выполняет все обязанности, поэтому так. Севис вео Глаческа, мною «велико обожаемый» Пшек. Надеюсь, когда-нибудь ты окажешься на моём месте. Хотя, нет. Я очень хочу, чтобы ты помучался. Мальчик решил, что он всё может, что он переплюнет своё скотское воспитание и желание прикрыть задницу в любой мало-мальски опасной ситуации. Трусливый выродок. Также в моём рассказе будут фигурировать Звезда, Хулиганка, Дама, Пешка и Хомяк. Вам необязательно знать, кто это, никого из них, кроме, вероятно, Пешки, в историю не впишут. И слава богам. Но где сейчас Пешка, никто не знает. Где сейчас Хомяк, знает только Дама. Где сейчас Хулиганка, тоже никому неизвестно. Надеюсь, все они живы. А если нет, то я не успею об этом узнать. Сочувствовать поздно, скоро от меня останется только мой почерк.       Как-то так получилось, что в нашем «кружке революции», как мы скромно себя обозвали, оказались в основном девушки (и женщины). Если вы мужчина, не расстраивайтесь и не злитесь на меня, у нас всё равно ничего не получилось. Если бы получилось, я бы это не писала. Вступление окончено, приступаю к рассказу.       Когда я пришла сюда, я ждала чудес. Я их получила. Только не такие, какие были в сказках и детских фильмах. Наша жизнь стала больше похожа на очень взрослую и политизированную версию «Буратино», чем на что-то более содержательное. Два короля правили этой страной, один сидел на троне, другой заменял его тогда, когда было необходимо. Оно и неудивительно, они были близнецами. Их даже Пешка не всегда могла различить, разве что по поступкам. Крах и Вим пира Лиах. Двое братьев, которые просто неверно встали на шахматной доске, попав не к тем королевам. Крах был женат на Пешке, но влюблён в Даму, которая, впрочем, ни разу его даже в щёчку не поцеловала, а Вим был, да и, наверное, будет всю жизнь влюблён в Пешку. Никогда не забуду, пускай за ночь и не успею, как он её называл, когда думал, что рядом никого нет. «Нима», как это звучало из его уст, можно было расплакаться. Но судьба-злодейка, переписать её невозможно, о чём нам не раз говорила Хомяк, и распорядилась судьба так, что… Хомяк песню из внешнего мира под них переделала, у неё хорошо получилось, сейчас напишу припев. Хомяк вообще всегда поёт и на гитаре играет, не помню, чтобы она делала хоть что-то ещё. Ну и смеётся всегда, как дурочка. Дама говорит, дурочка она и есть. К песне.

Всё могут короли, всё могут короли!

И судьбы всей земли вершат они порой,

Но, что ни говори, жениться по любви

Не может ни один, ни другой король!

Не может ни один, ни другой король!

      Так и получилось, хотя очень не хотелось. Все беды от любви, Звезда всегда так говорит. Может, она и права. Ей-то точно виднее, любви в ней больше, чем в ком-либо, кого я в этой жизни встречала. Любовь сводит нас с ума и заставляет делать глупые вещи, а её отсутствие приводит к тому, что и получилось. Севис, я вырву тебе голосовые связки, если ты завтра хоть заикнёшься о Звезде. Ты будешь вариться в аду с фюрером в одном котле, я тебе это обещаю. Это тебе от меня пророчество, раз я больше не знаю, где сейчас Хомяк… Я долго могу говорить о том, что я хотела бы с ним сделать в своих мечтах, не будем на этом останавливаться.       Крах верил в то, что «маленькая победоносная война», как когда-то считал Николай Второй во внешнем мире, решит все государственные проблемы. Война началась три дня назад, и я не могу сказать, к чему она приведёт, это вы уже и сами знать должны. Вим слушал Пешку, Пешка считала, что война всё разрушит. Мы тоже стали слушать Пешку, пускай и не сразу, всё-таки наша семья оказалась тесно с этим связана, но мы с Хулиганкой слишком много услышали от Звезды о войнах, мы не хотели, чтобы она снова увидела их своими глазами, она этого не заслужила. Впрочем, у нас ничего не получилось. Дама так Звезду боится, вы бы только знали. Даме столько тысяч лет, а Звезде, по сравнению с ней, ноль с хвостиком, а Дама боится, точнее, как она говорит, «опасается её убийственного взгляда». Смешная она. Я надеюсь, что Дама сможет донести до Звезды, что однажды мы ещё обязательно встретимся на Божьих Островах, об этом позже.       Крах хотел войны, Севис тоже, а Дама нет, потому что Дама для того и существует, чтобы войны не было. Несчастная она, как обычно, ей больше всех досталось, и доставалось всегда. Хуже, разве что, одной Звезде. Хомяк пришла просто потому, что они с Дамой всегда вместе, она вообще не очень понимала, что происходит. Наверное, сейчас она вернулась на Божьи Острова, потому что этот спектакль ей надоел. А Дама пока ещё здесь, будет завтра на суде, зачем, напишу в конце, если дойду. Дама хорошая, пускай такой не кажется на первый взгляд. Звезда, например, до сих пор этого понять не может. Как они друг с другом грызутся, это ужас. Может, мой уход их примирит. А, может, окончательно рассорит. Мне об этом расскажут потом, когда они обе до меня рано или поздно, спустя годы, доберутся.       Крах возвёл в культ бога Криака. Если в ваше время о нём уже забыли, то этот бог был придуман людьми, чтобы оправдать своё блядство. Сначала мы тоже верили, что этот бог существует, но Дама показала всем нам, что его нет и никогда не было. Пешка ей сразу поверила, ещё до того, как мы с Хулиганкой здесь оказались, поэтому, когда мы влились в местное привилегированное общество, за что, наверное, ух, как я не хочу это писать, но спасибо Севису, замок уже поделился на два лагеря. Война началась намного раньше, чем рухнул колокол на северной башне. Сбила его, кстати, Дама. Война проходила между «мы пойдём под знаменем Криака» и «Мы проведём дипломатические переговоры от имени Селерианы». Нам надо было лишь выбрать.       Крах и Пешка никогда друг друга не любили, у них и дети появились всего четыре года назад, хотя женаты они уже более ста лет. А теперь ещё и это, они рассорились в хлам. Но Пешка, не знаю, правильно ли она поступила или нет, хоть и была влюблена всем сердцем в Вима, и это было взаимно, ни разу не нарушила брачного обещания быть верной. Может, это Вима и довело до того, что происходит сейчас. Жалко мне его, он ведь совсем не такой. Вы бы видели, как он улыбается, Крах так не умеет. По дворцу иногда ходит история о том, что когда оба брата родились, один из них плакал, а другой смеялся, так их и отличали дальше. Мне она очень нравится, пускай вряд ли это правда.       Решалась проблема просто. Ну, то есть, решение можно было уместить в одно предложение, как это всегда и происходит на планах. А на практике иначе. Краха надо было свергнуть, тогда можно было убить двух зайцев одним выстрелом. Война бы не состоялась, и влюблённые обрели бы покой. Конечно, никогда не бывает всё хорошо. Не сбылось ни одно, ни другое. Краха свергли, а толку? Ничего не поменялось.       Пешку, несмотря, а, может, даже, благодаря тому, что кровопролития она не хотела, очень чтила армия, солдаты были готовы идти за ней и в огонь, и в воду. Но огня замок не выдержал, до спасительной воды мы не добрались. Пешка хотела силой войск прижать Краха и заставить его уступить престол Виму. Так и случилось, но каким путём и какой ценой…       Война была не единственным поводом для волнений среди знати и для появления последователей революции. Статусы. Не знаю, остались ли они у вас до сих пор, но, если нет, то слава Богам. Я, наверное, не слишком хороший рассказчик, и не смогу объяснить, для чего они были созданы изначально, у меня нет на это времени, но могу сказать, что статусы сокращали людям жизнь. Мы жаждали от них избавиться, мы хотели справедливости. Мы получили лишь пепел. Мы не смогли их снять с народа, он всё так же продолжит чахнуть. Наверное, после этого Дама и Хомяк окончательно разочаруются в человечестве. Звезда давно уже говорит, что раз нам, знати, отведено прожить дольше, чем обычным людям, мы должны радоваться хотя бы этому. Я её понимаю, для неё каждый следующий год жизни как божественный подарок. Она слишком хорошо знает, как легко обрываются человеческие судьбы. Она слишком много видела, но мы нет. Мы не чувствуем того страха, который испытывает она, когда рядом пролетает пуля. Но мы тоже знаем, что такое — увидеть человека в последний раз. Мы — это я и Хулиганка, если что. Звезда устала. Она больше не может. Она занимается теорией, но никогда не возьмёт в руки меч. Это её право, у неё есть маленький ребёнок, я не могу её винить. Если начну, она мне уши надерёт. Вот это воспоминания…       Отступим от лирики, скоро начнёт светать. Я хочу увидеть последний в своей жизни рассвет.       Мы столько лет готовились, забыли сон и верили в свет впереди. Вим испугался. Он считал, что он не готов надеть корону, хотя он и так занимался почти всеми делами вместо Краха. Крах же в последние годы поглощён лишь идеей войны, может, поэтому Дама его и шлёт куда подальше. Гордый индюк. Был.       Наступил день революции. Как-то быстро я, да? Если будет время, вернусь к подробностям. Седьмое сентября, небо пасмурное, Дама опечалена чем-то, о чём я так и не узнала, Хомяк слишком спокойна для обычной себя. Хомяк любит воевать, для неё это игра, но тогда она была какая-то совсем другая. Это я, так уже сейчас думаю, она просто будущее своё увидела, она умеет, вот и расстроилась. Она и Звезде в своё время предсказать что-то пыталась, но та её водой облила. А зря, может, что-то важное там было. Хомяк постоянно видит что-то в будущем. Про себя, про других. Помню, в один день сидели, а она вдруг в свой обычный транс впала, мы думали, она пророчество какое изречёт, уже были готовы записывать, а она просто сказала «у меня будут дети» и разрыдалась. Я бы на её месте тоже разрыдалась, ей детей иметь противопоказано, она сама тот ещё ребёнок, иногда даже выводит. Так вот.       Хулиганка ушла. Она тоже испугалась. Как будто бы мне не было страшно? Я накричала на неё, зря я это сделала. Сказала ей, что она трусливая и бесполезная, мне очень стыдно. А вот и исповедь пошла, к ней вернусь позже, а то расплачусь.       Хулиганка в детстве всегда меня защищала, это я тогда была трусиха, а она смелая, настолько, что я её даже боялась, ведь не просто так её прозвище оказалось «Хулиганка». Это Звезда её так назвала. А потом мы выросли. Когда мы пришли сюда, я даже не заметила, как мы поменялись местами. Я давно заметила, что она очень нерешительно относилась к каждой нашей идее по поводу плана Пешки, но не думала, что всё дойдёт до такого. Наша последняя встреча закончилась вот так, даже не верится. Она же, наверняка, не появится на суде. Она, может быть, уже вовсе дома. Дома, откуда мы ушли десять лет назад. Она и мне предлагала вернуться. «Это не наш мир, мы не должны решать его проблемы». Она так сказала. Я знаю, она права, но я уже не могла развернуться и уйти. Может, наоборот, она опять оказалась храбрее меня. Ей хватило сил уйти даже в самый последний момент.       Звезда просила не ходить. Может, мы и делали вид, что не особо знакомы, в этом и была суть, но ближе человека для меня нет. Наверное, я сделала ей очень больно, а завтра сделаю ещё больнее. Дама, ради всего святого, расскажи ей, что я лишь буду ждать её на Божьих Островах. Расскажи, да так, чтобы она поверила тебе, ведь ты так часто ей врала. Звезда. Я так хочу назвать тебя здесь иначе, но не могу себе позволить. Звезда оказалась ярче Солнца. И всегда была.       Пешка не смогла дать команду армии, Крах что-то с ней сделал, мы до сих пор не можем её найти. Самое страшное, что у неё остались дети, сын и дочка, теперь совсем одни. Как они будут без матери, если она не вернётся? Сомневаюсь, что из Вима получится образцовый отец. Тем более сейчас. Тем более теперь. Хотя, может, маленькие дети его любимой женщины смогут показать ему, что он принял неверное решение.       Дама убила Краха. Из-за него она окончательно потеряла веру в людей, и началась война. Севис сволочь. Севис мудак. Севиса надо поставить напротив меня и тоже казнить, но завтра он будет меня судить. Забавно, правда? Севис добрался до потерянного и оставленного Вима и убедил его занять место Краха. Как мы и хотели? Нет, вовсе не так. Теперь Вима зовут Крах, теперь он даёт добро войне, потому что так бы сделал Крах. Он вынужден поступать так, как он никогда не хотел. Вынужден своими собственными страхами. Теперь Севис правит этой страной из-за спинки трона. Роза-Мария, мы всё проебали.       Меня зовут Солнце, и я убила Короля. Почему, если это сделала Дама? Потому что они хотели начинать расследование, они бы проверили каждого, а Дама бы никогда не призналась в содеянном. Они бы добрались до Звезды, я не могу этого допустить. Не смейте трогать Звезду. Из всех нас только она заслуживает жизни и прощения.       Когда Хомяк предсказала мне, что я возьму то, что не смогу отдать, я не думала, что это будет выглядеть так. Её пророчества всегда выворачиваются через одно место. Я уже почти привыкла. Поздно привыкать.       Завтра… сегодня, через пару часов, меня казнят. У меня ещё осталось время добавить пару слов эпилогом.       Я не знаю, что случится с этой страной дальше. Я не знаю, как будет проходить война. Я не знаю, кем вырастут нынешние дети и когда умрут старики. Я знаю, что я Солнце, и я убила Короля. И пускай это знают все.       Пешка. Надеюсь, ты очень скоро вернёшься и приведёшь здесь всё в порядок, ты наша единственная и последняя надежда. Устрой Виму взбучку за то, что он опять решил играть не свою роль. Тебя он послушает. Надеюсь, ты сможешь вырастить своих детей хорошими людьми, и никто из них не уподобится своему отцу, как бы они ни были на него похожи. Молюсь на тебя богам, которые не принимали в этом участия.       Хулиганка. Извини меня, пожалуйста, ты не трусиха, ты поступила так, как тебе велело сердце, а я воспротивилась, и где я теперь. Да, надо было убегать домой. Да, я всё ещё помню наш старый немецкий дом. Да, надо было оставить тот дневник под половицей. Да, надо было сломать тот портал. Да, мы зря сюда пришли. Да, я тоже очень скучаю по Розе-Марии. Да, ты была права. Нет, я очень тебя люблю. Прости меня. Спасибо, что на физике в восьмом классе ударила того придурка, я помню об этом до сих пор.       Хомяк. Ты ушла или сбежала, но я не могу тебя винить. Ты всегда была лишь смешной девчонкой, ты никогда не понимала, что и зачем мы делаем. Ты помогала нам расслабиться, когда мы слишком много думали, потому что ты не думала никогда. «Её зовут Хомяк, потому что если ты чихнёшь рядом с ней, то она испугается и умрёт от страха». Может, так и случилось. Спасибо за песни и шутки. Мне было смешно.       Кардинал. Очнись. Даже если Пешка никогда не вернётся, разве этого вы с ней хотели? Ты можешь дать им казнить меня, можешь дать им власть и деньги, можешь взять в руки оружие и начать войну. Но ты никогда не сможешь убежать от себя. Ты никогда не увидишь в зеркале Краха, как бы ты этого ни хотел. А ты этого и не хочешь. Неужели ты думаешь, что Пешка выбрала тебя не потому, что увидела в тебе что-то, чего нет и никогда не могло бы быть у кого-то другого? Тебе этого не спрятать. Тебе не спрятать милосердие.       Дама. Спрячь эти записи, как мы и договорились. С тобой мы ещё точно увидимся в ближайшее время, поэтому не прощаюсь. Сказать особо нечего. Предупреди Звезду, чтобы не убивалась.       Звезда. Мне стыдно. Давно мне не было так стыдно перед тобой. Убегай, чем дальше, тем лучше. Севис тебя изведёт, неужели ты сама не знаешь? Я тебя учу чему-то, смешно, правда? Это ты меня учила, а тут вдруг я. Пожалуйста, не обижайся на Даму, она правда хорошая, пускай ты так не считаешь. И она не проститутка, честно. Я так хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы все люди, которых ты потеряла, вернулись к тебе с букетами цветов наперевес. Чтобы вернулась та, что уехала, и та, что улетела. Чтобы вернулись те, кого ты оставила, выйдя замуж. Чтобы ты начала заново, но всё было бы хорошо. Без войн, потерь и боли. Без скорби. Богиня скорби, моя дорогая Звезда. Мы увидимся, и я снова обниму тебя, ещё не один раз. Гори, Звезда моя, не падай…

Гори, звезда моя, не падай.

Роняй холодные лучи.

Ведь за кладбищенской оградой

Живое сердце не стучит.

Ты светишь августом и рожью

И наполняешь тишь полей

Такой рыдалистою дрожью

Неотлетевших журавлей.

И, голову вздымая выше,

Не то за рощей — за холмом

Я снова чью-то песню слышу

Про отчий край и отчий дом.

И золотеющая осень,

В березах убавляя сок,

За всех, кого любил и бросил,

Листвою плачет на песок.

Я знаю, знаю. Скоро, скоро

Ни по моей, ни чьей вине

Под низким траурным забором

Лежать придется так же мне.

Погаснет ласковое пламя,

И сердце превратится в прах.

Друзья поставят серый камень

С веселой надписью в стихах.

Но, погребальной грусти внемля,

Я для себя сложил бы так:

Любил он родину и землю,

Как любит пьяница кабак.

      Её звали Солнце, она убила Короля. Она всех простила и всех очень любила, особенно свою семью. Она ушла с миром. Она была. И об этом следует помнить.»       Крохотная книжка закончилась, но в конце остался ещё один лист, на котором что-то было написано с обратной стороны. Страница выглядела так, словно её туда докинули уже потом. Тоже давно, но не настолько. Слова на ней были выведены тем же почерком, что и на обложке.       «Я — Дама. Я знаю, кто прочитает эти записи. Первым и последним. Мальчишка, тебе надо знать всё, а не только душевные изливания Солнца. Узнай. И не смотри на меня потом так, как ты сейчас будешь смотреть на текст далее. Это не я придумала, я сама не знаю ответов на эти вопросы. Если бы знала — написала бы как есть. Что смогла разгадать — написала рядом. Это тебе от Хомяка. Его нет, но все в него верят. Кто это? (Криак) Пешка оставила после себя другую фигуру, поменьше. Как её зовут? (Не знаю, у Пешки не было советников) Что никогда не наступает, если действительно ждёшь? (Не знаю) Что положено отвечать на красные слова любви? (Нет) Мягче только облако. Что это? (Понятия не имею)       Это то, что тебя ждёт. Сколько было первозданных богов в этом мире? (Семь) Кто следил за ящерицей, когда она укусила себя за хвост? (За Ластером остался следить Хранитель, но я не помню его имени) Кто был следующим после последнего и первого? (Вероятно, здесь имеется ввиду Вим. Не уверена) Вторая буква после самой главной в этой стране? (Что-то про Севиса, не могу понять, что именно) Когда хочется думать и жить больше всего? (Не знаю)       Это то, что тебя от этого спасёт. Кто дал тебе право жить? (Мать или Родители. Может быть Боги) Если перевернуть Даму, колода ничего не потеряет. Что появится? (Не знаю) Что не стоит открывать, если ты не уверен? (Может быть дверь, но не уверена) Кто всё это прочитал? («Ты» или «Я»)       Когда тебе следует этого ждать.       Успеешь разгадать раньше, чем наступит время — ты поймёшь, куда идти. Я буду тебя ждать. Рано или поздно мы пересечёмся.»       Стеллаж рассыпался на отдельные доски, Дафси подскочил на ледяном полу, сердце бешено забилось. Единственный факел, освещавший комнатку, потух. Кажется, его отсюда выгоняли. Страницы в папке, все, кроме последней, стали резко желтеть и покрываться плесенью. Больше это никто и никогда не прочитает. Юноша вырвал из не слишком крепких остатков нитей последний лист и ринулся прочь, заслышав, как открывается люк наверх. Вылезти с одной рукой оказалось проблематично, впрочем, что-то снизу будто подтолкнуло молодого человека наверх. Листок упал обратно в дыру, но тут же подлетел и приземлился парню под ноги. Это было ему нужно. Замок молчал, но делал всё, чтобы могли говорить другие. Проход на лестницу снова воцарился на спиной, люк исчез, силуэт двери напротив тоже. Замок говорил «уходи».       О сне на уютном диванчике больше речи не шло. Снова оказавшись среди привычных коридоров, Дафси замер на месте, пытаясь осмыслить всё, что прочитал за тот час, что провёл в богами забытой комнате. Богами, всеми, кроме одной богини войны. И она оставила ему чёртову шараду. Неужели нельзя нормально написать? Он похож на профессора из «Что? Где? Когда?»? Ребусы ебучие, ну почему всегда так? Ящерица укусила себя за хвост, да он сейчас кому-нибудь голову откусит от избытка чувств. Когда хочется думать и жить? Явно не сейчас. Надо было возвращаться в кабинет, в свой, нормальный, а не в затхлый и овеянный смертью.       К концу дня стало понятно несколько ответов. Дафси переписал все вопросы на отдельный листок и пытался делать какие-то пометки, но помогало не особо. Чётко он смог ответить только на один, ещё на несколько накидал варианты. Хранителя звали Альбе, это он ещё помнил. Фигура меньше пешки? Нет такой фигуры в шахматах, а если она говорит про прозвище из той книги, да откуда ему знать, кто там стоял за Инигмой почти двадцать пять лет назад?       Но гораздо больше юношу занимал текст некого «Солнца». Рокировка королей, подтверждение истории статусов, начало войны, божественное вмешательство, внешнемирцы, пришедшие по своей воле. То, что за ним очень активно наблюдает богиня войны, он уже почти принял внутри себя, а подобные откровения для него были в новинку. Теперь, когда он в следующий раз увидит короля, заметит ли он то, о чём писала казнённая девушка. Милосердие, кажется? Надо рассказать Айксе.       Дафси вышел из кабинета с листком в руках, распахивая дверь пинком, но тут же, сделав шаг, налетел на кого-то в коридоре. Страница упала на пол. — Ваше Высочество, прошу прощения, — мужчина выставил вперёд руки, как будто отодвигаясь от собеседника. — Я вас не сразу заметил, мне жаль. — Ничего страшного, — молодой человек совершенно не обратил внимания на дворянина и нагнулся за упавшим листком. Чужая нога вдруг придавила его край, парень осёкся, поднимая взгляд. — Куда же вы так спешите, может, я могу вас проводить? — Севис вео Глаческа слегка приподнял брови, будто бы даже в лёгкой издёвке. — Или что-то подсказать?       Он резким движением поднял с пола страницу, Дафси отшатнулся. Сердце забилось где-то в горле, а потом ушло в пятки. Только не читай. Мужчина взглядом мимолётно пробежался по тексту, но ни один мускул на его лице не дрогнул. — Не очень похоже на военный документ, увлекаетесь писательством? Позволите почитать ещё что-нибудь?       Их взгляды встретились, бумажка в чужих пальцах колыхалась из стороны в сторону от гуляющего по коридору сквозняка. — Я ничего не пишу, — осторожно ответил юноша, боясь пошевелиться. — Я нашёл это в книге в… библиотеке, хотел узнать. — О, неужели? — звучало это всё тем же тоном, но было совершенно понятно, что советник ни единому слову не верит. — Как интересно. Что же за книга такая, из которой не жалко вырывать страницы? Наверное, она совершенно бестолковая, зачем же тогда хранить о ней воспоминания?       Листок загорелся и перестал колыхаться. Пепел кусочками отлетал от бумаги, унося загадки без ответов в никуда. В груди сжался комок страха, так давно терзающий душу. — Читайте правильные книги, Ваше Высочество, — Севис слегка улыбнулся уголками губ и быстро склонил голову, прощаясь. — В наше время написано очень много бреда, не всему можно верить и не обо всём стоит знать.       Коридор опустел, но в гудевшей голове ещё долго отдавался стук каблуков по мрамору. Пожалуй, ни о чём он рассказывать не будет. Пока.