Шрам и Заря

Велизар задумчиво рассматривал красивейший сад императорского дворца со своего балкона и неторопливо затягивался папиросой. Уже завтра. Подумать только, уже завтра летнее солнцестояние — последний день трехнедельных вакаций. Бесконечные дни во дворце наконец подошли к концу. Хоть отбытие в корпус значило долгую разлуку со Златояром, который уже окончил обучение, образ Маркуса не давал Велизару ни минуты покоя. После возвращения из леса Великий князь смущенно собрал вещи и, набравшись смелости, пригласил Маркуса провести ночь летнего солнцестояния — первое суточное увольнение — в квартире Златояра. Брат передал шикарное наемное жилье в пользование Велизару, велев водить девушек неприметно, чтоб не опозориться перед соседями. Знал бы он, что младший брат вознамерился водить туда вовсе не девушек, съел бы ключи. Приглашая Маркуса провести вместе ночь увольнения, Велизар краснел, бледнел и не до конца понимал, на что надеется и чего хочет. Он едва не заикался от волнения в ожидании ответа Маркуса. Тот смущенно согласился, разом растеряв все свое бахвальство. Казалось, Иво проглотил язык от изумления. Велизар смел надеяться, что это значило согласие Маркуса на нечто большее, чем дружба. В конце концов, его объятия в последнюю ночь в лесу не были дружескими ни на миг, особенно, когда прохладная ладонь прижалась в обнаженной коже живота Великого князя. Губы Маркуса легонько целовали волосы Велизара, и в этой пугливой нежности не виделось ничего дружеского. Между ними той ночью разлилось желание, сдерживаемое Велизаром с таким трудом, что, казалось, легче сдержать разъяренного медведя. Но весь смех в том, что он понятия не имел, чем занимаются двое мужчин, оставшись наедине. Нет, в общих чертах он это представлял, но самое интимное действо оставалось будоражащей тайной для невинного Великого князя. Он разбирался в чертежах, науках, оружии, но не в ласках. И три недели вакаций оказались весьма кстати, чтобы подготовиться и избежать позора. «Я позволил Маркусу поиметь себя в рот. И поверьте, лучше, чем ему было со мной, не будет ни с кем». Полные яда слова Милорада до сих пор звучали в ушах Велизара, отравляли восторг от предстоящей встречи, придавали нетерпению привкус страха. Образ Милорада дымкой висел за спиной и издевательски хохотал при одной только мысли о них с Маркусом. Стоило Велизару представить поцелуй, которого он так долго ждал, как страх голосом бывшего любовника Иво напоминал: «Ты не умеешь даже целоваться. Маркус тебя засмеет. Зачем ему такой неумеха?». Стук в дверь покоев отвлек Велизара от раздумий. Он торопливо затушил папиросу о каменный парапет и выбросил ее прямо в сад. За ним явился молодой слуга и подобострастно пригласил на ужин с императором. Сегодня их ждал семейный вечер — еще один из тех, которые Велизар ненавидел. Великий князь схватил со спинки стула китель, в котором был вынужден ходить даже в свободное время по требованию отца, и выхватил мимолетным взглядом кокетливо выглядывавший из-под одеяла уголок потрепанной книжки. «Искусство любви». Книга, которую перед поступлением в кадетский корпус с заговорщической улыбкой подарил ему Златояр. Старший брат искренне надеялся, что он не упустит возможности поразвлечься с прелестными девушками, готовыми на все ради расположения Великого князя. Велизар не оправдал надежд, но в ту ночь, когда Маркус обнимал его, вдруг вспомнил о небольшом разделе в подаренной книге. Велизар пролистал его лишь однажды, зардевшись так, что едва не задымился. Пришло время изучить «Искусство любви» обстоятельно. Все три недели вакаций он этим и занимался. Велизар без интереса следовал за слугой в столовую, предчувствуя очередной тяжелый вечер. Впрочем, если думать о завтрашнем празднике и о Маркусе, то ужин получится пережить. Несмотря на то, что столовая была хорошо знакома Велизару, во время семейных ужинов она превращалась в место хуже темницы. За столом, накрытом праздничной, белоснежной скатертью, уже сидел Златояр, с почти искренним интересом болтавший с Новомиром. Велизар прекрасно знал, что Златояр не испытывал к младшему брату никаких чувств, не любил его и сам. Он искренне считал родным и дражайшим человеком лишь Златояра. Никого больше. Горислав и Новомир казались ему напоминанием о том, что императрица победила их мать, чем разрушила жизнь не только несчастной женщины, но и двух маленьких мальчиков. Через пару минут в столовую вошел цесаревич Горислав, которого за три недели Велизар видел всего два раза. И не видел бы еще полсотни лет. Старший брат сдержанно кивнул ему, намеренно проигнорировав Златояра, и сердечно улыбнулся Новомиру. Наглядно показывать разницу в отношении — излюбленный метод Горислава. Жалкий, но излюбленный. — Ну что, братец, готов послужить империи? Она заждалась, пока ты протирал штаны в корпусе, — с нескрываемым торжеством поинтересовался цесаревич, чинно устроившись напротив Златояра. Тот нахмурился и рыкнул: — Уж лучше служить на краю империи, чем подлизываться к отцу, чтобы тот оставил у ноги, как пса. Впрочем, тебе не понять. Горислав хохотнул: — Зато у ноги императора тепло и уютно, а в неспокойных местах могут прирезать дикари или даже свои — те, кому ты особенно сильно насолил. И столько в его голосе звучало намека, что Велизар чуть не скривился в отвращении. Горислав запугивал и издевался, но Златояра не так-то просто впечатлить. — Ты, случаем, по ночам не фантазируешь о моей смерти? Учти, братец, это отклонение, которое ни одна любовница не поправит. Цесаревич стукнул кулаком по столу, но огрызаться не стал, заслышав гулкие шаги — приближался император. Между Гориславом и Златояром, казалось, искрил воздух. Они самозабвенно прожигали друг друга взглядами, а Велизар устало опустил голову. Ужин начался, как и положено — с отборной семейной ненависти. Ею и продолжится. Император надел любимый китель, императрица же нарядилась для ужина, заковав себя в бордовое платье с корсетом. Кажется, она даже не могла дышать, зато на радость Велизару ее кожа приобрела легкий бледно-синюшный оттенок. Кажется, мачехе не хватало воздуха. Вот бы она задохнулась в своем шелковом орудии пыток. Император с супругой чинно заняли свои места, и в столовую тут же устремилась вереница служанок. Минута, и стол ломился от угощений. Отец сдержанно справился о самочувствии сыновей, спросил у Велизара, собрал ли он вещи перед отъездом в корпус, холодно похвалил их со Златояром за успехи в учебе и приказал приступать к ужину. Велизару кусок не лез в горло, оттого он с особой жестокостью резал несчастный кусок мяса на десятки несчастных кусочков поменьше. В столовой висела гнетущая тишина, разбавляемая лишь звоном приборов. С каждой минутой Велизар все больше и больше ненавидел этот вечер. Не в силах выносить липкую тишину, он вперил взгляд в тарелку и с удовольствием подумал о книге, припрятанной под одеялом. Вспомнил, как внимательно изучал детальные рисунки, как вчитывался в смущающие строчки и не мог удержаться, чтобы не представить Маркуса. Велизар отрезал очередной кусок мяса и вспомнил, как образ стонущего под ним Маркуса заставил его грубо и даже отчаянно ласкать себя… Он отпил глоток красного вина из бокала. …Образ Маркуса переместился. Теперь Велизар тяжело дышал под ним, чувствуя невозможно сильное возбуждение. Вглядывался в озорные болотно-зеленые глаза, обводил пальцами любимые ямочки на щеках и ловил губами его улыбку. Маркус плавно водил рукой по его члену, отчего Велизар дрожал всем телом… Новомир подавился и закашлялся, но тут же извинился и чинно промокнул рот белоснежной салфеткой. Велизар метнул на него быстрый взгляд, злясь, что младший брат отвлек его от волнующих фантазий. Если бы не столовая и этот бесов ужин, он бы заперся в покоях и вновь перечитал самые волнующие отрывки из книги, ярко воображая Маркуса и с удовольствием лаская себя до тех пор, пока щеки не перестанут пылать от смущения. Велизар смущался даже наедине с собой. Что скажет Маркус, если ему достанется стеснительное недоразумение под видом уверенного и немного самодовольного Великого князя? — Златояр, ты готов отправиться на юг? — наконец нарушил тишину император. — Там неспокойно, по морю прибывает много опасного груза. В тех краях, как никогда, нужны талантливые солдаты. Думаю, этот опыт станет бесценным для тебя — А разве у меня есть выбор, отец? — дерзко ответил Златояр, отчего лицо императора ожесточилось, а в глазах блеснула недобрая искорка. — Ты смеешь проявлять недовольство моим решением? — Нет, что вы, отец. Поступая в кадетский корпус, я знал, что по окончанию придется нести службу там, куда любящие родители-дворяне не осмелятся отправить своих сыновей. Я был готов к этому. Глаза императрицы расширились, а сама она побледнела от гнева. Император же, напротив, покраснел так, будто у него вот-вот лопнет голова. — Как ты посмел, щенок?! — рявкнул он и вскочил на ноги. — Отец, прошу вас, успокойтесь. Уверен, в Златояре играет детское непослушание. Простите его великодушно. Он еще глуп, — захлопотал Горислав, пытаясь усадить отца на место. — Уж не глупее старшего брата, — с ехидной улыбочкой парировал Златояр, отчего едва не схлопотал пощечину от императора. — Молчи, ублюдок! Возомнил себя что-то значащим в этой семье?! Велизар съежился, с горечью наблюдая за побледневшим лицом Златояра. Они оба знали, что отец считает их не более, чем байстрюками, но из последних сил держит лицо. — Я прекрасно понимаю, что ни моя жизнь, ни жизнь Велизара не важны этой семье и целой империи, Ваше Императорское Величество, — процедил Златояр с ненавистью. — Я готов к службе. Хочется верить, что среди сослуживцев найдутся те, для кого моя жизнь будет что-то значить. С этими словами Златояр аккуратно свернул салфетку и отодвинул стул. — Ты останешься на месте и не посмеешь уйти, — устрашающе процедил император. Несмотря на отчаянные попытки Горислава и императрицы успокоить его, отец покраснел еще сильнее. Похоже, вся кровь в его немаленьком теле устремилась к голове. — Вы правы, отец, не посмею. Если вы отправите меня в ссылку за непослушание или казните, южный гарнизон лишится солдата императорской крови. От такой потери он нескоро оправится. Император глотнул воздуха и вдруг замер. Он устрашающе захрипел, закатил глаза и… рухнул со стула. Первые несколько мгновений в столовой царила блаженная тишина, но ее разорвал визг императрицы. Горислав бросился к отцу, Златояр пристыженно застыл на своем стуле, Велизар же после недолгих раздумий устремился на помощь к цесаревичу. Прошло всего две-три минуты, прежде чем императорский лекарь ворвался в столовую и запричитал: — Говорил же Его Императорскому Величеству, предупреждал, чтобы не нервничал и не кричал. Еще один такой приступ, и он может больше никогда не подняться с постели. Лекарь суетился над императором, рылся в огромном саквояже и перебирал скляночки с отварами. Велизар с неверием смотрел на распластавшегося на полу отца, внезапно осознав, что после его смерти на трон взойдет Горислав. Несмотря на ненависть, которую испытывал к императору, Велизар был уверен, что тот проживет еще лет пятьдесят, а то и все сто. Но в эти беспокойные минуты он вдруг понял, до чего хрупка жизнь главного и самого важного человека в империи. И как скоропостижно она может оборваться. После смерти отца трон займет монстр, и всем им не поздоровится. Будущее хуже сложно представить, и оно неумолимо приближалось. Спустя час все четверо сыновей беспокойно мерили шагами коридор у дверей покоев отца. Златояр, казалось, даже уменьшился в росте, его плечи опустились, а в глазах скользила вина. Горислав упивался величием, то и дело напоминая младшему брату, как тот жалок и неблагодарен. Императрица и вовсе пообещала придушить Златояра собственными руками, если с императором что-то случится. Она гордо прошествовала в покои императора, оставив сыновей разбираться друг с другом. Велизар печально наблюдал за Златояром и понимал, что не увидится с ним еще очень долго. Уже завтра он вернется в корпус, а дорогой брат отправится на юг – исполнять долг перед империей. Все дети императора обязаны служить в армии — у этой традиции не было исключений. И Златояр поступит на службу, как бы ему ни хотелось сбежать от зорких глаз отца и Первой стражи. Наконец лекарь позволил им войти в покои к императору, строго наказав не беспокоить его и не перечить. Златояр тяжко вздохнул, «нацепил» на лицо раболепное выражение и поплелся к отцу первым, чтобы извиниться и сообщить о готовности служить, где прикажут. — Советую тебе выбрать правильную сторону, братец, — скучающе обратился Горислав к Велизару. — Понимаю, вы со Златояром близки, потому что рождены одной женщиной, но он — всего лишь мелкий солдатишка в руках отца. Уж поверь, император не станет беречь ни его, ни тебя. В моих силах повлиять на решение о твоей службе и оставить за тобой место в Первой страже. Взамен мне нужна твоя преданность. Подумай над этим. Велизар открыл рот, чтобы вежливо послать Горислава к бесам, но тот его перебил: — Подумай и ничего не отвечай. Ответишь, когда придет время. Велизар благоразумно замолчал. Раз Горислав не требовал немедленного ответа, он не станет рушить до основания их шаткий мир. Хватит потрясений для сегодняшнего вечера. — Неужели папенька болен? — бесхитростно влез Новомир. Из уст восьмилетнего мальчика вылетел вопрос, который волновал и Велизара. — Он просто устал, братец. С ним все будет хорошо, — смягчился Горислав. — Он не умрет? — Все мы когда-нибудь умрем, и отец тоже. Но это случится не сегодня. Новомир заметно повеселел, а Велизар призадумался. Чем же болел отец? Доктор совершенно точно знал, что император нездоров. Совсем нездоров.

* * *

Народные гуляния в честь летнего солнцестояния развернулись на Площади единства, на набережной реки и на широкой главной улице Белоярова. Отовсюду слышалась разномастная музыка, сливавшаяся в нелепую какофонию звуков. Со всех сторон торговцы зазывали в себе в лавки. Горожане, наряженные в лучшие одежды, танцевали и смеялись. На Площади единства наливали настойку. Велизар рассмотрел в очереди нескольких кадетов-однокурсников. Кто бы сомневался, что сослуживцы окажутся именно возле бочки с настойкой! Велизар и сам, честно говоря, страстно желал выпить после неспокойного вечера, унылой ночи, проведенной в покоях Златояра, и напряженного утра. Император по-прежнему лежал пластом и с трудом разговаривал. Приступ отобрал у него много сил и здоровья. Златояр искренне попросил прощения, и через несколько дней ему предстояло отправиться на юг вместе с солдатами, которые сменят тех, кто уже полгода нес службу в опасных провинциях. Велизар тепло попрощался с любимым братом и расплылся в улыбке, узнав, что этот хитрец умудрился вместе с прощением выпросить у болеющего отца разрешение сделать Арата своим адъютантом. От мысли, что рядом со Златояром останется его ближайший друг, Велизар чувствовал себя спокойней. Это истинное благо, если не придется беспокоиться за брата, который так и норовил найти беды на свою голову. Солнце клонилось к закату, но Велизар так и не отыскал Маркуса, отчего волновался все сильнее. Предвкушение и страх от предстоящей встречи заняли его мысли, ненадолго отогнав недавние дурные воспоминания. В громкой кутерьме Велизар позабыл даже о Златояре. Все вокруг смешалось, от сотен лиц рябило в глазах, но того самого не виднелось даже вдалеке. Маркус решил не прийти? В груди противно екнуло. Три недели оказались достаточным сроком, чтобы еще раз хорошенько подумать и не связываться с Велизаром? Великий князь бродил по площади в раздумьях, не увлекаясь ни праздником, ни весельем. Его интересовал только Маркус, которого сам он, по всей видимости, не очень-то интересовал. Но как тогда объяснить его объятия? Мимолетная слабость? Вспышка? Помутнение? Три недели, проведенные во дворце, Велизар вспоминал ночи в лесу и засыпал с улыбкой на губах. Несколько коротких часов он держал в руках великое сокровище и наслаждался каждой минутой. Велизар ждал, так ждал сегодняшнего вечера, но он оказался не столь радужным, каким представлялся. Наконец взгляд зацепился за знакомую фигуру. Деян вальяжно стоял в очереди за настойкой, одетый с иголочки в шелковый темно-синий кафтан. Велизар ринулся к другу с намерением расспросить, куда запропастился Маркус. Деян непринужденно болтал с какой-то девицей в нежно-зеленом платье, которая то и дело кокетливо на него поглядывала. Велизар хлопнул друга по плечу и с улыбкой поздоровался. Девица скользнула взглядом по его белой рубахе с вышивкой на косом воротнике, черным шароварам и легким кожаным сапогам, совершенно не впечатлившись. Рядом с разряженным в дорогущий кафтан Деяном Велизар казался его слугой. Великий князь мысленно ликовал — чем проще он одевался, тем меньше была вероятность привлечь лишнее внимание народа. — Ты здесь один? — поинтересовался Велизар, не прекращая рассматривать толпу. — Нет. Я как раз с тем, кого ты высматриваешь, — хмыкнул Деян, и сердце Великого князя пустилось вскачь. — Он ищет тебя в толпе. Постой лучше здесь, чтобы вы снова не разминулись. Судя по недовольному личику девицы, она осталась не очень-то довольна тем, что к ним присоединился незнакомец, но Велизар и думать о ней забыл. Ладошки предательски вспотели, пока он в волнении оглядывался и искал Маркуса. Он не вслушивался, что там Деян рассказывал девице, не обращал внимания на ее звенящий смех, не заметил даже, как сумерки сменились темнотой и на площади зажглись вереницы факелов. Его интересовал только Маркус. Весь мир Велизара, казалось, схлопнулся до одного-единственного человека. Так и вертел он головой, пока совсем рядом не заиграла гармошка. Велизар даже вздрогнул от неожиданности. Народ расступился вокруг музыканта, и до ушей Великого князя донесся зычный девичий голос: — А я замуж не пойду, Твоих подарков мне не надо. Полюбила на беду Парня, что с другою рядом. С каждой строчкой, пропетой знакомой белокурой девицей в алом сарафане, надетом поверх шелковой белой рубахи, народ расступался все больше. Кто-то ахал от неожиданности, кто-то перешептывался, кто-то громко подпевал. Горожане пусть не сразу, но узнали Аталию Дамиан — певицу, о которой судачил весь Белояров. Неужели знаменитость решила спеть для простого люда? Похоже на то. — Тебе о нем не расскажу. Чувств твоих не жаль нисколько. Я его приворожу. Мне без его любви так горько. Из уст Аталии лились слова грустной народной песни о незадачливой влюбленной девице, решившей приворожить любимого и нечаянно его убившей. Певица танцевала, не позволяя прикасаться к себе, хотя многие тянули руки. Она порхала по кругу, пока вдруг не наткнулась на Велизара. Взгляд голубых глаз заискрился радостью. Изящная рука протянулась в его сторону, и Велизару ничего не осталось, кроме как выйти в круг. Из-за спины послышался неодобрительный свист и даже ругань. Народу не понравилось, что простому парнишке знаменитая певица уделила особое внимание. Аталии же было плевать. Она схватила Велизара за руку и увлекла в танец, не переставая лучезарно улыбаться. Великий князь не мог ударить в грязь лицом, поэтому подхватил ритм и пустился в пляс. Одна песня закончилась, но старенький музыкант тут же затянул другую. Велизар так и не понял, знакомы ли они с Аталией. Играя, старик даже не глядел на певицу, будто его не интересовало, знает ли она слова новой песни. Аталия знала. Веселую песенку о переборчивой девице, которой не нравился никто из женихов, приходивших свататься, она пела так зычно и громко, что слышала, наверное, вся площадь. Велизар не всматривался в толпу, страшась запутаться в ногах и рухнуть перед толпой. Он танцевал, на несколько минут позабыв обо всем на свете. Ему нравилось находиться среди горожан, неузнанному и свободному. Вот только бы Маркус оказался рядом. Остальное неважно. Аталия спела еще четыре песни и наконец выдохлась. Она искренне поблагодарила музыканта, отсыпав ему несколько золотых легер, отчего Велизар понял, что до сегодняшнего вечера они знакомы не были. — Вы восхитительно спели, — искренне сказал он Аталии и на миг припал губами к кокетливо протянутой руке. — Эту похвалу мне слышать не впервой. А как я танцевала? — хитро прищурилась певица. — Танцевали тоже восхитительно. — Ваш танец казался таким… слаженным. Будто репетировали все три недели вакаций. – Любимый до мурашек голос заставил Велизара вздрогнуть и обернуться. Маркус стоял прямо за спиной, такой красивый в новенькой алой рубахе, и улыбался… дежурно и натянуто. Даже любимые ямочки не появились на щеках. Он казался враждебным и напряженным, будто вот-вот бросится в драку. Рядом с Маркусом топтались Деян и его спутница, не сводившая восхищенного взгляда с Аталии, но на них Велизару было откровенно плевать. — Сдается мне, дружище, вакации выдались у тебя насыщенней, чем у меня, — добавил Маркус, не отводя пристального взгляда от Велизара. — Ох, я была бы счастлива, если бы Великий князь уделил мне внимание до этого вечера, но, увы, встретились мы только сегодня. Разве вы были свободны, Велизар? — защебетала Аталия. Велизар мельком взглянул на спутницу Деяна, глаза которой при словах «Великий князь» расширились еще больше, и ощутил отчаянное желание сбежать. Схватить Маркуса за шкирку и сбежать. — Уверен, он был полностью свободен. Вы упустили свой шанс, — процедил Маркус, чье лицо так и не покинула холодная ухмылка. — Будьте уверены, юноша, я никогда не упускаю шансы. — На лице Аталии проступило откровенное самодовольство. — Мне совершенно внезапно захотелось спеть для горожан, и эта доброта привела меня к Великому князю. Думаю, это судьба. — Уверен. — Голосом Маркуса, казалось, можно резать железо. — Вот меня судьба напротив увела от него. Я столько искал в толпе и не находил, но стоило вам запеть — и вот он, мой друг. Велизар всем телом чувствовал, что Маркус обижен. Разговор неизбежно сворачивал совсем не туда, куда хотелось бы, и Великий князь готов был рвать на себе волосы оттого, как все неправильно сложилось. Не так он представлял сегодняшний вечер, не того ждал! Фантазии о губах Маркуса не покидали его с самого утра, но пока что все катилось в преисподнюю с задором и плясками. — Раз уж судьба столкнула нас, давайте проведем этот вечер вместе? Надеюсь, ваши друзья не против моей компании? — смущенно спросила Аталия. Чуйка подсказала Велизару, что смущение это — не более, чем фальшивка. Аталия казалась фальшивкой целиком и полностью. Она горела желанием подобраться ближе к Великому князю, и плевать, что за человек стоял за этим титулом. Вот Маркус… Он никогда не заискивал перед Велизаром, никогда не стремился завоевать расположение. Аталия же решила подползти поближе юркой змейкой, забраться под кожу. И от нее так просто не отделаться. Велизар оказался прав — избавиться от Аталии не получилось до позднего вечера. Она прилипла к нему, как банный лист, и совершенно не обращала внимания ни на кого больше. Маркус кипел от злости, но тщательно скрывал это. Велизар ощущал его напряжение, но внешне Иво казался веселым и даже расслабленным. Только шутки обидней –— он целенаправленно вгонял иголки Велизару под кожу. Великий князь не отвечал колкостями на колкости, чувствуя, что виноват. Почему он вообще позволил Аталии вытащить его танцевать? Скрылся бы в толпе, чтоб не нашла, и этим спас бы сегодняшний вечер. Минуты тянулись, будто недели. Велизар всячески пытался поймать взгляд Маркуса, но каждый раз натыкался на глухую стену. Иво не смотрел в его сторону, сосредоточившись на Деяне. Он как будто нарочно отдалился, оставив Велизара наедине с Аталией. При каждом взгляде на затылок Маркуса внутри Великого князя сжималась незримая пружина. Он нервничал все больше и больше, молил Владыку, чтобы вечер скорее подошел к концу, и сходил с ума от неправильности происходящего. Наконец на Белояров опустилась ночь. Площадь с каждой минутой пустела все больше. Горожане разбредались по домам, пьяные и веселые. Для них летнее солнцестояние прошло потрясающе, Велизару же хотелось биться головой о ближайшее дерево. — Великий князь, могу я попросить вас проводить меня до дома? Сегодня слишком много пьянчуг на улицах, чтобы гулять в одиночестве, — промурлыкала Аталия, одарив его кротким, но подозрительно соблазнительным взглядом. — Я… — растерялся Велизар, в отчаянии обернувшись на Маркуса. Больше всего на свете он не хотел уходить. Душа и тело рвались в квартиру Златояра, но уж никак не на темные улицы, где они с Аталией останутся наедине. — Иди, друг. Ты же не позволишь прекрасной хрупкой девушке разгуливать по городу в одиночку? Это недостойно благородного господина, — невозмутимо ответил Маркус на его взгляд, но Велизар явственно ощутил холод, с которым тот выплевывал каждое слово. Казалось, каждый шаг, который он сделает к Аталии, отдалит его от Маркуса, но Велизар не мог отказать. В одном Иво был прав: благородный мужчина никогда не отпустит девицу одну. Он обязан проводить Аталию, несмотря на то что мерзавка испортила им долгожданный вечер. — Пусть Велизар провожает госпожу Аталию, а мы с тобой пропустим по стаканчику. — Деян жизнерадостно хлопнул Маркуса по плечу. Казалось, он был только рад остаться с другом наедине… не считая прилипчивой спутницы, которая заметно погрустнела, когда певица засобиралась домой. — Твое предложение мне нравится. Этот вечер выдался слишком непримечательным. Давай хоть выпьем. Маркус бросил на Велизара последний равнодушный взгляд и отвернулся, будто и не стояло рядом растерянного Великого князя, который испортил все, что только можно было испортить. «Он вернется в корпус. Он не придет. Я его обидел», — билось в голове у Велизара, пока Аталия вдохновенно щебетала о новой песне, которую написала прошлой ночью. Великий князь думал лишь об одном: неужели Маркус мог допустить хоть на минуту, что он заинтересован в Аталии? — Мое вдохновение будто предчувствовало нашу встречу, — ворковала тем временем она. — Если попросите, я могу пригласить вас в гости и сыграть новую песню на рояле. Уверена, она вас покорит. Велизар запнулся, но тут же одернул себя. Вот зачем Аталия вела его к дому! Хотела затащить в постель! Разве приличные девушки так поступают? Впрочем, Аталию обожал весь Белояров. Разве было ей дело до приличий? — Вынужден отказаться. У меня остались неотложные дела. «Например, найти Маркуса во что бы то ни стало. Если он еще хочет, чтобы я его нашел», — мысленно добавил Велизар. Аталия обиженно надула губки, но обиды хватило ненадолго, и уже через минуту она решила продекламировать стихи, которые прошлой ночью положила на музыку. Велизар был близок к бешенству, потому что дорога к дому певицы никак не заканчивалась. Город будто издевался, внезапно увеличившись в десятки раз. Они шагали мимо веселых парочек и пьяных компаний друзей. Аталия ни на кого не обращала внимания. Мало кто мог узнать обольстительную певицу в девице с простой косой, одетой в сарафан. Велизар вежливо кивал, делая вид, что слушает. Он вновь молился Владыке, чтобы их путь скорее кончился. Общество Аталии стало невыносимым, и каждый шаг ощущался пыткой. Наконец-то его молитвы были услышаны, и певица остановилась возле помпезного доходного дома. — Здесь я и живу. Нанимаю квартиру на третьем, самом богатом, этаже, — как бы между прочим похвасталась Аталия, на что Велизар мысленно хмыкнул. Она хотела впечатлить сына императора, выросшего во дворце? Умно, ничего не скажешь. Как бы не расхохотаться. — Если бы вы отложили свои неотложные дела и заглянули в гости, то осчастливили бы одну скромную певицу. Аталия одарила его соблазнительным взглядом из-под ресниц, но Велизар остался непреклонен. Он вежливо попрощался и поспешил сбежать, пока ушлая певичка не придумала очередной повод его задержать и не бросилась в погоню. Велизар почти бежал, лавируя между встречными прохожими. Даже чуть не влез в драку, нечаянно столкнувшись с тремя пьянчугами, которые, по всей видимости, и без того искали жертву. Благо, Велизар был так увлечен мыслями о Маркусе, что едва ли слышал оскорбления, которыми бросались ему вслед пьяницы. В голове металась отчаянная мысль: «Маркус наверняка вернулся в корпус вместе с Деяном. Он ревнует!». Велизар готов был рычать от злости, понимая, что сегодня ночью квартира Златояра останется пустовать. Он мечтал, что эта ночь будет полна поцелуев и объятий, но полна она оказалась лишь разочарования. Путь к корпусу лежал как раз через улицу, где расположился доходный дом, в котором нанимал квартиру Златояр. Так Велизар воочию убедится, что Маркус не стал его дожидаться и вернулся в… Великий князь замер как вкопанный и с неверием вгляделся в неясный силуэт на скамейке. Трепещущий огонек фонаря освещал его мягким медовым светом, выхватывая из темноты алую рубаху. Велизар прерывисто вздохнул, ощутив, как совершенно глупый, унизительный страх ударил в голову. Маркус сидел на скамейке, опершись локтями на колени. Лицо он спрятал в ладонях, да так и застыл. Ткань рубашки натянулась на широкой спине, согнутой тоскливой дугой. Маркус казался таким беззащитным, таким отчаявшимся, что Велизар с трудом устоял на ногах. Он опечалил единственного человека, которого желал радовать, прилагая все усилия. Маркус ждал Велизара, как псы ждут хозяев, отчего наверняка злился еще сильнее. Великий князь и вправду сегодняшним вечером испортил все, что только мог. Маркус, скорее, съездит ему по лицу кулаком, чем позволит коснуться себя хоть пальцем. А Велизар — дурак — еще утром искренне надеялся на поцелуй… на множество поцелуев.  Он решился и шагнул к Маркусу. Шаг за шагом, Велизар ощущал, как колотится сердце. Он тихонько опустился на свободную половину скамейки и замер, не понимая, что следует сказать. — У меня не получилось? — глухо спросил Маркус, не отнимая ладоней от лица. Он понял, кто сел рядом. — Что не получилось? — опешил Велизар. — Сделать вид, что мне весело в присутствии этой твоей певички. — Аталия мне никто. Ты зря злишься. — Я не злюсь, — соврал Маркус и наконец поднял на Велизара глаза. Даже в свете фонаря они казались холодными и бездушными. Велизар уже видел этот взгляд год назад — тем вечером, когда Маркус едва не сбежал от него после драки у трактира. Вот и сейчас Иво казался почти неживым, замкнувшимся в панцире. В тот вечер Велизар сумел удержать его, поймав за руку, сумел объяснить, сумел убедить. Не дав себе времени засомневаться, он протянул руку и нежно коснулся ладони Маркуса. Иво сжал кулак под пальцами Велизара, но высвобождаться от ласкового прикосновения не стал. Великий князь ощущал себя канатоходцем, опасно балансирующим над пропастью, но с каждым мигом обретал все больше уверенности. Вдруг ему сегодня не пересчитают зубы кулаком? — Я долго искал тебя на площади и даже заподозрил, что ты решил не приходить, — тихо, награни шепота, признался Велизар. — С чего бы мне не прийти? Ты, кажется, приглашал меня в гости. Разве мог я отказаться от возможности сбежать из корпуса хотя бы на одну ночь? Маркус вновь уколол его, как делал на протяжении всего вечера. Велизар не злился. Пусть хоть захлебнется ядом, только бы не сбежал. — Аталия узнала меня в толпе и вытащила танцевать. Я не смог отказать. — Ну да, ты же благородный Великий князь. Как я мог забыть? – буркнул Маркус и уткнулся взглядом себе под ноги. — Дело исключительно в воспитании. Я не мог нагрубить ей и оттолкнуть. Это неподобающе. В конце концов, я — сын императора. У меня слишком много запретов и обязанностей. Тон Велизара повысился помимо воли, отчего Маркус наконец перестал созерцать каменную кладку под ногами и перевел на него оживший взгляд. Густые брови сошлись на переносице, а потом он крепко зажмурился, будто перед прыжком в воду с обрыва. —  Умом я понимаю, что она тебе неинтересна, но сердцем… Над сердцем я не властен. Меня разрывает от злости, когда эта бесстыжая девица льнет к тебе. Она отчаянно пытается соблазнить тебя, вьется вокруг, как змея, а я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать ей: «Руки прочь! Он мой»… Маркус оборвал сам себя и затих, но не отвел глаз. Он смущенно закусил губу, и Великий князь понял, что тот проговорился. Маркус и вправду считал его своим. Своим! Да Велизар чуть в небо не взлетел от счастья! — Так скажи это хотя бы мне, — осторожно шепнул он, придвинувшись ближе. Он подбирался к Маркусу осторожно, будто тот того и гляди мог укусить и сбежать так быстро, что не догонишь. — Скажи, что я твой. — А ты мой? — прошептал Маркус на грани слышимости и замер, не дыша. Они смотрели друг на друга, и время как будто замерло вместе со всем миром. — Твой до кончиков пальцев. Если я нужен тебе вот такой, возьми меня себе, — выдохнул Велизар и замер. Вот сейчас настал тот самый миг, которого Великий князь страшился больше всего на свете. Маркус так близко, но его мысли совершенно невидимы, как темные воды на дне бескрайнего моря. Иво замер каменной статуей, не решаясь даже вдохнуть. Замер и Велизар, ожидая поцелуя или насмешки. Казалось, еще немного, и они оба умрут от удушья, убитые растянувшимся моментом.