Шрам и Заря

Конец осени 1833 года от начала летоисчисления На тренировочном поле собрался весь корпус и группа высокопоставленных гостей, на которых то и дело со страхом посматривали кадеты. Спустя годы прилежной учебы и нескольких недель ежедневной подготовки наконец настал день смотра четверокурсников. Именно сегодня кадеты, которым уже в начале лета предстояло приступить к военной службе, должны были показать себя и подтвердить право занять места в Верховом императорском полку. Капитан Билый с начала курса едва ли не ежедневно напоминал, как важен этот смотр. Напоминал в свойственной ему манере, и каждому кадету после его занятий хотелось лишь одного — умереть молодым, зато без позора. «Кто не докажет, что нужен Императорскому войску, окажется где-то, в отдаленной провинции. Там то и дело гибнут солдаты, потому тамошние командиры и гребут всех подряд», — талдычил капитан Билый. Казалось бы, эти слова должны были поднять в кадетах боевой дух, придать злости, чтобы побеждать, но на деле во многих отозвались навязчивым страхом. Бедняга Ахмыл за пару дней до смотра вовсе проснулся в слезах и с криком. Над ним даже смеяться не стал никто, включая ублюдка Ивара, потому что трусил даже он. Детям дворян приходилось еще сложней — они не имели права запятнать семью и родовое имя. С них больше спрос, больше ожиданий, нежели с детей промышленников и богатых дельцов. Велизар тайком взглянул на Маркуса, отметив сведенные к переносице брови и искусанные в волнении губы. Его малыш — милое прозвище пристало к Маркусу намертво — плохо спал уже несколько недель и бесконечно занимался, страшась показать себя недостаточно хорошо. Сколько бы Велизар ни убеждал его, что на их курсе нет кадета достойней, Маркус не верил и раз за разом требовал от него поединка в рукопашном бое, стрельбе из лука или бое на палашах. Велизар охотно соглашался, так же, как и в первый год их знакомства, получая несравнимое удовольствие от соперничества с Маркусом. К четвертому курсу Иво по праву занял место на одной планке с ним, и никто из однокурсников не мог угнаться за ними… разве что Гай, которого толкали в спину непомерные ожидания отца-генерала. За прошедший год Велизар смирился с тем, что Гай прилип к Маркусу со своей дружбой, и даже не ревновал… почти. Глупый червячок сомнения в намерениях новоявленного товарища все же порой подтачивал его умиротворение, но Великий князь боролся с дурными мыслями и старательно не показывал своей жгучей неприязни. Год назад Велизар пообещал Маркусу исправиться, и обещание держал. Смотр проходил своим чередом, как и в предыдущие годы. Зрители, восседавшие на деревянных трибунах, рукоплескали выигравшим в очередном поединке, а важные гости в императорской ложе одобрительно кивали. Велизар то и дело скользил взглядом к главе сегодняшней делегации. Горислав присутствовал от имени императора, как и в прошлом году. Братец готовился занять пост главы Первой стражи и уже мнил себя чуть ли не императором. Его молодая супруга вот-вот должна была разродиться, и, если первенцем окажется мальчик, Горислав и вправду вознесется так высоко, что уже не спустится на землю. При каждой мысли о восхождении брата на престол Велизар морщился в ужасе и молился Владыке лишь об одном: успеть подготовиться к смерти отца и смене власти. Здоровье уже год потихоньку подводило императора, и Велизару было, о чем волноваться. Впрочем, все шло своим чередом, и он твердо знал, чего ждет от будущего. Это будущее стояло рядом с ним и напряженно хмурилось в ожидании ответственного поединка. Они с Маркусом блестяще прошли испытания и в рукопашном поединке, и в бое на палашах. В рукопашной они дрались друг против друга — капитан Билый предсказуемо поставил их в пару. Бой получился длинным и зрелищным, оба вспотели так сильно, будто на дворе стояло лето, а не конец осени. Однако, они друг друга не изматывали, чтобы остались силы на следующие испытания. Глядя на потного и всклокоченного Маркуса, чьи глаза сияли в лучах полуденного солнца, Велизар испытывал лишь одно желание — затащить его в облюбованный ими пустой класс, опуститься на колени и ласкать ртом до тех пор, пока Маркус не взмолится о пощаде. Пришло время стрельбы из лука, и Велизара ожидаемо вызвали первым. Прежде чем прицелиться, он мельком взглянул на Горислава, который — тоже ожидаемо — не проявил даже видимости любопытства. Велизар твердо знал, что в случае отказа поддержать Горислава, его отправят служить так же далеко, как Златояра. На это он и рассчитывал. Дело оставалось за малым: уговорить отца позволить ему назначить Маркуса своим адъютантом. Эта идея оформилась после отъезда Златояра. Ему позволили взять с собой Арата, чем же Велизар хуже? На этом строился весь его хитрый план. Отстрелявшись, он шепнул Маркусу, которого вызвали вторым: — Кто из нас окажется лучшим в стрельбе, тот и будет сверху в мой день рождения. А его день рождения, на минутку, выпадал на увольнение — уже через три дня. Маркус хмыкнул и так же тихо ответил: — Так и скажи, что снизу снова буду я. Мне не обскакать твои сорок восемь очков. — Если хочешь поиметь меня, попробуй победить, — еще тише шепнул Велизар и коварно усмехнулся. Маркус улыбнулся чуть более расслаблено и решительно отправился на позицию. Друзья шепотом поддерживали его, не решаясь повысить голос. Присутствие Горислава, военных советников императора и командира Верхового императорского полка заметно остудило пыл даже самых громких болванов. Велизар отчаянно хотел понаблюдать за Маркусом, но его прервало появление адъютанта Горислава — мужчины с идеальной военной выправкой по имени Арон. Его Великий князь на дух не переносил, читая в глазах прихлебалы брата смешливое презрение. — Ваше Императорское Высочество, извольте проследовать со мной. Его Императорское Высочество цесаревич Горислав желает видеть вас, — безукоризненно вежливо, но с приказной интонацией сказал Арон и поклонился. Велизар скрипнул зубами, но промолчал. Пока что ссоры с Гориславом в его планы не входили. Однако сдержаться оказалось сложно. — Что ж, изволю, — хмыкнул Велизар и направился к ложе Горислава, не дожидаясь Арона. Он вышагивал гордо, слыша за спиной звуки стрел, вонзавшихся в деревянную мишень, и шепотки кадетов. Кто-то восторженно охнул. Значит, Маркус попал в десятку, и не один раз. Велизар не сомневался в своем малыше — у него появился весомый стимул победить. Военные советники и командир Верхового полка поклонились, едва завидев Велизара. Тот благосклонно кивнул и мысленно хмыкнул. Если до поступления в корпус подобные церемонии были более чем привычны, то за прошедшие годы он отвык от расшаркиваний. В армии всё по-простому, ясно и четко, не то что во дворце, будь он неладен! Горислав перевел равнодушный, но цепкий взгляд на Велизара и благосклонно кивнул на скамью подле себя. Пришлось сесть туда, куда указали. — Сорок девять очков! Лучший результат! — громогласный голос капитана Билого объявил результат Маркуса, отчего Велизар не сдержал гордой улыбки. — Тебя обошел простой деревенщина, — без всяческих приветствий сообщил Горислав и неодобрительно покачал головой. — Разве деревенщина не может целиться и держать лук, дорогой братец? Или его руки чем-то отличаются от моих? — огрызнулся Велизар, но тон его остался почтительным. — Не спорю, твой друг талантлив. Но меня беспокоит, что ты связался с простолюдином, отвергнув дружбу отпрысков благородных семей. — Откуда тебе известно о нашей дружбе? — спросил Велизар, скорее, для проформы. Все в корпусе знали, как близки они с Маркусом. — Ты никогда не скрывал свое окружение. О тебе мне докладывает лично командир корпуса. Не скрывал, но старался уберечь Маркуса от лишнего внимания семьи. Потому и никогда не приглашал во дворец. За пределами корпуса, пока не оказывались в стенах наемной квартиры, они ни взглядом, ни жестом не показывали чего-то большего, чем дружба. Да и в корпусе позволяли себе вольности лишь в пустых, темных комнатах. Велизар страшился взять Маркуса за руку даже в полной тьме на какой-нибудь узкой улочке. Чужие глаза могли оказаться даже в кирпичах. — Почему тебе, а не отцу? — вскинулся Велизар. — А ты думаешь, ему есть до тебя дело? У отца слишком много забот, чтобы переживать о том, не опозорит ли его третий сын императорский род, — ядовито ответил Горислав и ухмыльнулся, довольный произнесенными словами. Наверняка он думал, что причинил Велизару боль, но откуда же ему было знать, что тому плевать на так называемую семью? Своей семьей он мог назвать Златояра и Маркуса. Велизар не нуждался больше ни в ком. — Ты можешь быть уверен, что я дружу с достойным человеком. Он умен и хорошо подготовлен, а еще искренне мне верен. Разве это не идеальный соратник? — совладав с раздражением, сделал Велизар следующий ход. — Он — простолюдин, братец. Рано или поздно твой так называемый друг станет слугой — одним из многочисленных солдат во дворце. А ты либо останешься дома, либо отправишься служить на край империи. Тебе решать, какую жизнь строить после выпуска из корпуса. В любом случае, вы с Маркусом Иво уже никогда не будете равны, и ваша дружба полетит в преисподнюю. — Ты позвал меня, чтобы напомнить, как важно выбрать правильную сторону? — Велизар красноречиво поднял бровь. — Именно, — благосклонно кивнул Горислав. — Ты плотно занялся строительством, и это похвально, братец. Тебе никак нельзя уезжать из столицы. Кто же тогда проконтролирует стройку? Ты наверняка хочешь продолжать приносить пользу империи и людям. Тяжеловато этим заниматься, когда несешь службу там, куда и нечисть не забредает. — Ты за меня ответил на свое предложение. У меня нет выбора, поэтому завлекающие речи ни к чему, — процедил Велизар, мысленно моля Златояра о прощении. Он никогда не встанет на сторону Горислава по-настоящему, но будет вынужден врать и изворачиваться. — Рад, что ты уловил главное. Все-таки, разум тебе достался от отца, а вот Златояру — неуемное своеволие вашей мамаши. Велизар скрипнул зубами, но внешне остался спокоен, словно статуя изо льда. Горислав стремился уколоть его побольнее, расковырять зарубцевавшуюся рану и заставить ее вновь истекать кровью. И у него это с блеском получилось, но Велизар не показал боли. — Можешь быть свободен, братец. Отметь день рождения в кругу друзей. Это последний раз, когда вы равны, и они любят тебя почти бескорыстно. Сказка развеется, едва вы переступите порог корпуса после выпуска. — Благодарю за мудрость, брат, — через силу выдавил Велизар и умчался прочь так быстро, будто за ним гнались демоны. Горислав казался ему хуже демона. Мерзкая тварь! Почему откуда-то из небытия не мог взяться огромный дракон и, к примеру, откусить ему голову? Велизар бы посмотрел на это зрелище. Как же он сейчас нуждался в объятиях Маркуса! Мелкая дрожь сотрясала тело и никак не успокаивалась. Он заметно перенервничал во время короткого, но ядовитого разговора с Гориславом. Раньше Велизар выносил их куда легче. Корпус и простые человеческие отношения расслабили его, заставили поверить в дружбу и любовь. На площадке стрелял Гай. Стрелял, надо сказать, неплохо. Кажется, он выбил сорок шесть очков. Не зря тренировался, гаденыш. Его восторженный взгляд на Маркуса не обманул Велизара, но он, как обычно, отмахнулся от своей ревности. Великого князя интересовало лишь встревоженное лицо любимого. — Ты ходил к брату? — тихонько спросил Маркус. Велизар едва заметно кивнул, бросив на ложу Горислава короткий взгляд. Он не должен держаться к Маркусу ближе, чем положено друзьям. Как бы цесаревич не углядел чего-то подозрительного. — Ничего страшного. Обычный разговор, как и всегда. Ты знаешь, мне тяжело его выносить, — прошептал он, почти не шевеля губами. — Я бы очень хотел взять тебя за руку, но не посмею сделать это под чужими взглядами — с тяжелым вздохом признался Маркус. — А я хочу поцеловать тебя. Велизар постарался придать интонации немного веселости, но, кажется, попытка провалилась. Маркус с подозрением на него покосился, будто Великий князь вот-вот грохнется без чувств. — Лучше думай о том, как окажешься подо мной уже совсем скоро. Ты проиграл. — Я рад, что проиграл. Давно ты не был сверху. — Теперь Велизар и вправду развеселился, хоть и говорил так тихо, как мог. — Кто-то сейчас доиграется с огнем и завтра утром проснется с горящей задницей. Я ведь могу не ждать увольнения и потребовать должок уже сегодня. Велизар искренне улыбнулся и встретил такую же счастливую улыбку Маркуса. Как он жил без этой улыбки до их встречи?

* * *

День рождения Велизара начался, как и повелось, ночью. Маркус с хитрой мордашкой разбудил его чуть позже полуночи и жестом велел следовать за ним. Ведомый предвкушением, Великий князь послушно отправился, куда звали. Он знал, что любимый подготовил подарок, и ждал с нетерпением, как ребенок, когда же тот его вручит. В памяти всплыла ночь, когда они с Маркусом сбежали из корпуса и провели несколько потрясающих часов в квартире, которую теперь, по прошествии двух лет, могли назвать домом. Тогда она принадлежала Златояру, и они ощущали там себя не более, чем гостями. Теперь же эти стены хранили в себе столько любви и нежности, что казались бесконечно родными. Сколько раз с тех пор Велизар и Маркус занимались любовью у того самого камина, не перечесть! Пламя в нем видело и их страсть, и нежность, слышало и стоны, и крики, и клятвы в любви. Сколько раз они лежали на стеганом одеяле, совершенно обнаженные, и мечтали о будущем. Велизар знал, что однажды оно сбудется. Знал, что выполнит данное два года назад обещание и увезет Маркуса на родину — в Алмазную империю. Маркус тихонько вел Велизара в класс для домашних заданий, и тот разочарованно вздыхал. Он-то рассчитывал, что они сбегут подальше от возможных свидетелей и займутся любовью. Велизар уже в красках себе это представил, отчего низ живота наполнился привычным теплом. Маркус плотно закрыл за ними дверь и наощупь чиркнул припасенными серниками, зажигая масляную лампу. Похоже, он досконально изучил Велизара, потому что ласково улыбнулся и притянул его к себе за талию. — Ты рассчитывал на ласки, когда шел за мной сюда? Признайся, милый. — Чушь. Я рассчитываю на поздравление. Мой день уже начался, — гордо вскинул подбородок Велизар и одарил Маркуса отработанным высокомерным взглядом, но, как всегда, не провел его. Маркус коснулся его губ своими и соблазнительно прошептал: — Я действительно привел тебя сюда, чтобы показать свою любовь, но не привычным способом. Насладиться друг другом мы успеем завтра ночью. С этими словами он что-то несмело достал из нагрудного кармана и сжал в кулаке. Велизар едва ли подпрыгивал от нетерпения. Избалованный богатством Великий князь всегда сгорал от любопытства, размышляя, что в очередной раз ему подарит Маркус. — Я хочу, чтобы этот подарок ты всегда носил при себе, — прошептал Иво и вложил в ладонь Велизара то, что прятал в кулаке. Кожи Великого князя коснулось мягкое тепло. Он опустил взгляд и с шипением выдохнул, увидев золотой медальон на увесистой цепочке, нагретый ладонью любимого. Сколько Маркус потратил, чтобы купить его?! Наверняка выложил все деньги подчистую! — Сколько ты копил? — выдавил Велизар, остервенело сжимая в ладони драгоценность. Он смотрел на любимого во все глаза, в который раз убеждаясь, что главная его драгоценность — сам Маркус, от кончиков вьющихся волос до пальцев на ногах, которые Велизар так любил щекотать. — Неважно. Я давно хотел подарить тебе что-то, что могло бы… заменить обручальное кольцо, — наконец выпалил Маркус, смело воззрившись на Велизара. Он на что-то решился, и Великий князь видел это распирающее «что-то» в любимых глазах. Видел и трепетал всем телом. — Сегодня тебе исполнилось двадцать лет, а завтра — мне. Мы достигли совершеннолетия, но нас никогда не поженят в храме Владыки. Носить обручальные кольца слишком опасно для твоей репутации, но я непременно хочу обручиться с тобой хотя бы в присутствии только нас двоих и стен, которые подарили мне тебя. Вскоре мы выпустимся из корпуса. Никому не дано знать, куда заведет нас судьба по приказу императора, но я смогу пережить разлуку лишь в одном случае: если буду знать, что встречи со мной ждет мой супруг. Ждет так же сильно, как и я. Пусть мы станем супругами только на словах, но и этого для меня достаточно. Велизар растерянно хлопал глазами, все крепче сжимая медальон. Маркус молчал, пытливо всматриваясь в лицо Великого князя, пока тот боролся с изумлением и тонул в восторге. Лицо Маркуса лучилось предвкушением, но напряжение уже сковало натруженное бесконечными занятиями тело. Велизар спохватился, что так ничего и не ответил, заставив любимого изводить себя дурным предчувствием. А то, что всего за минуту Маркус успел известись, он знал наверняка. — Я мечтал бы жениться на тебе по всем правилам, но могу лишь пообещать в этих стенах быть верным и любящим супругом. Владыка слышит наши слова и видит наши сердца. Если он позволил этой любви родиться, значит, благословляет ее, — произнес Велизар на грани шепота. Маркус замер на несколько мгновений, будто не расслышал наполненные чувствами слова, но вдруг упал перед Велизаром на одно колено и прижался лбом к руке, все еще сжимавшей медальон. — Отныне я буду считать тебя своим супругом, и, пока нужен тебе, клянусь сделать все, чтобы быть рядом. Даже смерть не заставит меня отказаться от тебя. Недолго думая, Велизар опустился на колени перед Маркусом и коснулся его губ своими. Они целовались медленно и нежно, будто у них вдруг появилось все время мира, чтобы насладиться вкусом друг друга. Сердце бешено колотилось, тело трепетало, рвалось к любимым рукам. Пусть они сказали друг другу столь важные слова в темной комнате, где их курс по вечерам усердно корпел над домашними заданиями, искренние обещания наверняка были услышаны Владыкой. — Открой медальон. Так листок бумаги. Я не настолько хорош в стихах, как Аталия, но старался, как мог, — прошептал Маркус и легонько поцеловал Велизара в ухо, заставляя кожу на шее покрыться мурашками. Эта незамысловатая ласка распалила Великого князя еще сильнее. Кое-как он открыл золотые половинки, скреплённые необычайной красоты замком. Похоже, его создание не обошлось без колдовства. Свернутый клочок бумаги с легкостью поместился в медальоне, ведь содержал всего четыре строчки, написанные неаккуратным почерком Маркуса: «Любовь к тебе сладка и вечна. Ты — дом, уют, весна и нежность. И в счастье ласковом, беспечном Ты подарил мне безмятежность». — Ты написал это для меня? — выдавил Велизар, трижды перечитав строчки, что расплывались перед глазами. — Нет, для Милорада, но решил, почему бы не подарить тебе, — фыркнул Маркус, но сделал это так нервно, будто вот-вот сорвется на крик. Велизар не смог вымолвить и слова. Горло сдавил невидимый кулак, а по щеке скатилась первая слеза. Песни, якобы написанные Аталией для него, не трогали сердце Великого князя, но четыре строчки, любовно срифмованные Маркусом, показались лучшим, что он читал за свою жалкую жизнь. Иво вообще, вот совсем не питал любви к стихам, часто посмеиваясь над Велизаром, который обожал поэзию. Но ради него Маркус поступился упрямством и сделал то, о чем Великий князь втайне мечтал с детских лет — написал для него признание в любви. Это ли не счастье? Велизар кое-как закрыл две половинки медальона, надежно укрыв между ними драгоценный листок. Это лучше перстня с изумрудом, которое он приготовил для Маркуса, лучше ритуала в храме Владыки, лучше любых слов! Эти стихи он сохранит, пока жив. Велизар поцеловал Маркуса так нежно, как только мог, потому что тело пылало от любви, а руки дрожали от желания и волнения. Каждое прикосновение казалось острее и ярче, Велизар терялся в счастье и тепле, оттого и рука любимого, скользнувшая за пояс исподних штанов, оказалась как никогда желанна.

* * *

Даже погода сегодня оказалась милостива к имениннику императорских кровей. Проведя прекрасный день с друзьями и двойняшками, которых Маркусу госпожа Баюр без малейших возражений отдала до вечера, Велизар ощущал себя счастливей, чем когда-либо прежде. Он то и дело нырял ладонью под шинель и находил на груди очертания медальона. Подарок грел и кожу, и сердце. Сегодня Велизар не мог отвести глаз от Маркуса и ловил себя на мысли, что надо бы смотреть пореже, пока кто-то из друзей чего-нибудь не заподозрил. Мало ему, что ли, понимающих взглядов Арива, который намертво прилип к их компании и вошел в нее полноправным членом? За прошедший год он доказал свою верность Маркусу, никому так и не проболтавшись о доверенной ему большой тайне. И потому Велизар проникся неподдельным уважением к пареньку. Великий князь считал часы до момента, когда за ними наконец закроется дверь квартиры, и он наконец сможет целовать Маркуса, пока не опухнут губы. В конце концов, за ним числился должок со смотра. Сладкое предвкушение зудело под кожей и порхало трепетом в животе, но пока им предстоял поход в Столичный театр — главный театр империи. На сегодня назначили премьеру нового спектакля, и вся столичная аристократия должна была стечься туда, будто муравьи. Велизар решил сделать подарок Маркусу, а заодно и друзьям, и провести их в императорскую ложу, куда не было хода никому, кроме семьи императора и его приглашенных гостей. Через Дорона он заранее узнал, не собирается ли на премьеру кто-то из членов семьи, и с облегчением выдохнул. Не хотелось бы сидеть в одной ложе с Гориславом. Благо, даже если бы император с супругой собрались посетить премьеру, им была отведена отдельная ложа — центральная. — Вот уж не думал, что в театр местные дамы наряжаются дороже, чем на бал, — присвистнул Маркус, окидывая взглядом толпу перед главным входом. Они поднимались по главным ступеням, обходя мельтешащих аристократов. Дорон сообщил директору театра о намерении сына императора посетить премьеру, и тот уже встречал их в дверях. Помощник Велизара топтался за его спиной. За прошедший год Маркус успел с ним познакомиться и даже запасть добросердечному мужику в сердце, поэтому Дорон сердечно улыбнулся и ему. Уж кому, как не Дорону, было знать, что Маркус — первый и единственный друг Велизара, особенный и действительно значимый. Как-то он обронил, что гордится Велизаром за то, что в друзья тот себе выбрал человека по душе, а не по статусу. Дорон даже не представлял, что любимого воспитанника с лучшим другом связывают куда более сильные чувства, но однажды Велизару все равно придется рассказать. — Поход в театр — лучшая возможность для дворян и иже с ними показать богатство и влияние, — ответил Маркусу Велизар. — Моя маменька надевает на премьеры столько украшений, будто нас выгнали из дому и разрешили забрать с собой только то, что сможем унести, — признался Ахмыл, и все друзья смешливо хмыкнули. Привязанность друга к матери не смогли перебороть даже граничащие с жестокостью подшучивания Маркуса. — Позерство, — фыркнул Иво, и Велизар был с ним полностью согласен. Он вновь с нежностью взглянул на любимого, чувствуя в нагрудном кармане шинели небольшой вес коробочки с перстнем, который преподнесет сегодня ночью. Велизар покупал его с той же целью, что и Маркус — медальон. Он всем сердцем желал, чтобы возлюбленный носил на себе вещь, напоминающую об их любви. После ночного признания ценность их подарков друг другу выросла в разы. Отныне они считали друг друга супругами, и Велизар никак не мог усмирить сладкое волнение. Супруг… До чего упоительно и необычно! В Алмазной империи они смогут быть вместе открыто, но пока об их любви знали только медальон, перстень и они сами. А еще Арив. — Ваше Императорское Высочество, приветствую! Позвольте сопроводить вас в ложу. — Директор театра — пузатый мужчина среднего роста с пышными усами и блестящей лысиной — едва не подпрыгивал от нетерпения. Нечасто ему удавалось видеть императорских особ в своем театре. Велизар одобрительно кивнул, отчего директор расплылся в сладкой улыбке. Он окинул цепким взглядом компанию за спиной Великого князя, но не позволил себе спросить, кто же пожаловал вместе с ним. — Ох, какой чудесный вечер! На премьеру обещался прибыть даже цесаревич Горислав! Вы представляете? Сегодня воистину счастливый день для театра! Столько императорских особ в зрительном зале, — щебетал директор, пока челюсть Велизара сжималась все сильнее. Дорон же говорил, что никто из семьи не собирался в театр! Великий князь обернулся к помощнику и послал тому взгляд исподлобья. Дорон заметно скис и виновато пожал плечами. — Мой брат займет ложу для императорской семьи? — уточнил Велизар, в глубине души предчувствуя, что Гориславу хватит наглости… — Его Императорское Высочество пожелали занять ложу императора, — со вздохом ответил директор. Похоже, он остался недоволен нарушением давнего уклада. В маленькой ложе императора мог сидеть только император с супругой. Там располагались всего пять стульев, поэтому Его Величество мог пригласить в ложу не более трех почетных гостей. Как правило, это были высокопоставленные особы из других стран. Велизар шагал по коридорам и лестницам театра без интереса. Он уже не раз и не два видел окружающее великолепие. Маркус и Арив вертели головами в искреннем любопытстве, отчего у Великого князя все больше теплело в груди. Несмотря на нежелание посещать театр, поскольку прежде ему приходилось делать это по принуждению отца, он знал, что любимого впечатлит не только постановка, но и грандиозная помпезность старинного здания. Директор то и дело останавливался, здороваясь с чинными дворянами, которые с интересом поглядывали на компанию из шестерых кадетов, которым почему-то досталось особое сопровождение. Кто-то узнавал Велизара и склонял голову, кто-то так и не понял, что видел перед собой Великого князя. Дорон заранее предупредил директора не распространяться о том, что за гостя он провожает, и тот старательно исполнял просьбу. Они поднялись на второй этаж по устланной красивейшим алым ковром лестнице и оказались у двери в императорскую ложу. Директор раскланялся, не забыв сообщить, что для них приготовлены закуски и игристое вино. Маркус, не сдержавшись, присвистнул. — Да вы птица высокого полета, Ваше Императорское Высочество. Не зря я в свое время с вами подружился, — с доброй насмешкой протянул он, схлопотав подзатыльник от Велизара. Великий князь красочно представил, как оставит на его голой заднице красный отпечаток ладони за подобные издевки, и лукаво улыбнулся. Когда же закончится этот бесов спектакль, который был ему совсем неинтересен? Велизара интересовали только тело Маркуса, поцелуи и объятия. Больше ничего. В ложе в три ряда стояли пятнадцать стульев. В углу примостился столик на тонких ножках, нагруженный блюдом с превосходными закусками, явно приготовленными в ресторане, и шестью наполненными бокалами игристого вина. Рядом стояли две закупоренные бутылки, если вдруг почетным гостями покажется мало. Маркус, не стесняясь, запихал себе в рот блинный мешочек с начинкой и со счастливым видом принялся жевать. Накупив двойняшкам сладостей, прежде чем отвести их обратно, в приют, он сам остался голодным. Платить за себя Маркус, конечно же, не позволил. «Хоть ты и мой супруг, даже не вздумай достать из кармана хоть легеру», — угрожающе предупредил он Велизара, и тому пришлось поступиться желанием накормить любимого. Знал бы Маркус, как многого может добиться от Велизара, всего лишь назвав его супругом! И хорошо, что не знал. Великий князь и без того отдал ему власть над собой, беспрекословно превратился в мягкую глину. Теперь вот появился новый крючок, за который Маркус при желании мог бы дернуть. Зрительный зал постепенно наполнялся зрителями, представление вот-вот должно было начаться. Велизар с Маркусом заняли центральные сиденья в первом ряду. Остальные долго пререкались, кто займет один стул во втором ряду. Проигравшим оказался Ахмыл, который по доброте душевной разрешил Ариву сесть впереди, ведь тот еще ни разу не бывал в театре. Когда до начала представления оставалось всего ничего, Велизар выхватил взглядом движение в ложе императора. Сначала он заметил Горислава, но, увидев его спутницу, едва не открыл рот от крайнего изумления. Цесаревич осмелился прийти в театр не с женой, которая вот-вот подарит ему ребенка, а с фавориткой. И фавориткой этой оказалась… Аталия Дамиан! — Ты видишь то же, что и я? — раздался над ухом шепот Маркуса, и Велизар медленно кивнул. — Я же говорил, что она — та еще шлюха. — Ничего удивительного в том, что Аталия подобралась к брату, — буркнул Велизар. — Но как он осмелился вывести ее в люди, пока его жена на сносях? Никакого стыда. Будто почувствовав чужой взгляд, Горислав присмотрелся к их ложе и с холодной ухмылкой кивнул Велизару. Тот кивнул в ответ, мысленно молясь Владыке, чтобы цесаревич отвернулся и больше не обращал на них внимания. Велизар так старательно оберегал от его глаз Маркуса, свое самое ценное сокровище, но за последние четыре дня Горислав уже дважды видел его. И это ох как не нравилось Велизару. Его отчаянные молитвы не были услышаны. Как и в большинстве случаев. За их спинами скрипнула дверь, и к Велизару склонился адъютант брата. — Милостивейший государь, Его Императорское Высочество цесаревич Горислав настойчиво приглашает вас и вашего друга в свою ложу. В свою ложу! Давно ли она стала его?! Велизар едва не вспыхнул от негодования, но многолетняя выучка в который раз помогла сохранить невозмутимый вид. — Со мной сегодня пятеро друзей. Нам всем не хватит места в ложе императора. — Его Императорское Высочество имел в виду Маркуса Иво. Велизар скрипнул зубами, сжав челюсти почти до боли. Горислав нацелился на них. Он знал, на какую болевую точку Велизара давить, чтобы тот сделал правильный выбор. Маркус. — Прошу вас поторопиться. Спектакль вот-вот начнется. Его Императорское Высочество не любит ждать, вы же знаете. — Велизар вновь уловил в тоне адъютанта командные нотки, но сейчас он оказался в заведомо проигрышной позиции. Злить брата еще сильнее, грубя его адъютанту, было бы свойственно Златояру, но никак не Велизару. Похоже, сегодня их ждал собственный спектакль.