Шрам и Заря

Велизар знал, что это однажды случится. Не могли они с Маркусом прожить, маскируясь, целую вечность. Чудо, что до сих пор ни о чем не догадались друзья. Но Златояр… Увиденное ударило по нему, ярому любителю женщин, сильней вражеского оружия. Маркус торопливо натягивал домашнюю одежду, стараясь не смотреть ни на одного из братьев. Он выглядел нашкодившим и пристыженным, но при этом не стал оправдываться и придумывать небылицы. В чем уж тут оправдываться, если Златояр застал их в весьма красноречивой позе — обнявшимися и обнаженными. Даже самая крепкая дружба не объясняет подобного. Только дурак не понял бы, что их связь куда глубже дружеской, а Златояр дураком не был. За окном занимался тусклый рассвет, а Велизару явственно казалось, что темнеет все сильнее. Он видел бурю в глазах брата и мечтал лишь о том, чтобы Маркус успел уйти, прежде чем она разразится. — Быстрее, Иво. Я хочу поговорить с братом наедине, — приказным тоном поторопил Маркуса Златояр, и тот кивнул, стиснув зубы. Он не ждал защиты от любимого, но надеялся на нее в глубине души — Велизар чувствовал это, будто, сам того не заметив, забрался Маркусу в голову. Его малыш, хоть и отличался смелостью и дерзостью, втайне мечтал, что Велизар окажется сильнее. Великий князь не мог его подвести. — Не говори с ним в таком тоне, брат, — окрысился он, сделав шаг к Златояру и тем самым оставив Маркуса за спиной. В этот самый миг Велизар решил, что хочет, чтобы его любимый всегда ощущал себя «за мужем», иначе и быть не могло. Он — Великий князь, и защитит Маркуса от кого угодно, даже от собственного брата. — Неужели такие, как он, могут быть обидчивы? — язвительно фыркнул Златояр. Маркус промолчал с таким видом, будто собственноручно вырвал себе язык. Он не собирался лезть на рожон и портить отношения Велизара с братом, но что мешало это сделать самому Велизару? Ничего, кроме искренней любви к Златояру. — Такие, как я, брат. Не только Маркус «не такой» по твоим меркам, но и я. И тебе придется с этим смириться, — процедил Велизар. Златояр нервно хохотнул, а Маркус наконец решился уйти. — Буду ждать тебя в корпусе, — нежно шепнул он Велизару и демонстративно мягко провел по его щеке левой рукой, на безымянном пальце которой поблескивал подаренный перстень. Этот жест не укрылся от Златояра. Если он и без того пылал гневом, то после демонстрации Маркуса едва не изрыгнул пламя. Златояр сделал молниеносный бросок и с силой схватил Иво за левое запястье. Он вгляделся в перстень и прошипел: — Играете в супругов, как я посмотрю. Обручальное кольцо и прочие прелести семейной жизни. Неужто я помешал первой брачной ночи? Или она уже давно случилась? Как давно ты втянул в это непотребство моего брата? Маркус гордо вырвал руку из крепкого захвата и покинул гостиную, не обронив ни слова, тем самым показав, как ничтожно для него мнение Златояра. — Ублюдок! — выкрикнул Златояр ему вслед, но мерзкое слово отразилось от стен, не достигнув адресата. Иво оставил братьев разбираться друг с другом наедине. Из спальни донесся скрип дверцы шкафа — Маркус переодевался в форму. — Не смей его оскорблять, Златояр. Маркус ни во что меня не втягивал, — опасно прорычал Велизар. Руки, сжатые в кулаки, заметно потеплели. Магия опасно рвалась из-под контроля, ведомая страхом, злостью и замешательством. — Вы — мужеложцы! Мне что, похвалить вас за это?! — сорвался на крик Златояр. — Мне плевать на этого ничтожного сироту, но не плевать на тебя! Я люблю тебя, дурак! Если о вашей дурной связи узнает кто-то, кроме меня, ты будешь опозорен. Ему плевать на славу, что закрепится за ним, но разве ты, Великий князь, хочешь превратиться в посмешище?! Каждый крестьянин в империи будет считать себя достойней тебя просто потому, что любит баб. Ты хоть представляешь, как над тобой будут потешаться?! Я ненавижу отца, ненавижу Горислава, но пачкать родовое имя тебе не позволю! — А я не позволю говорить с моим любимым человеком так, будто он — грязь под твоими ногами! Видит Владыка, я надеялся, что ты узнаешь обо всем не так. Хотел рассказать сам и был уверен, что ты примешь мой выбор. — О каком выборе ты говоришь?! Никакого выбора здесь нет! Ты разойдешься с Иво, пока о вашей греховной связи не стало известно кому-то еще, и больше не посмеешь даже взглянуть на него. Любимый человек! Курам на смех! Женишься как миленький на хорошей девушке и думать забудешь обо всех этих глупостях. Детей нарожаете и род продолжите. — Тебя забыл спросить, на ком мне жениться и с кем рожать детей! Сам-то ты почему до сих пор не женат?! — рявкнул Велизар, краем уха услышав, как хлопнула дверь. Маркус ушел, и что-то внутри пугливо оборвалось. Не так он представлял себе разговор со Златояром. Велизару всегда казалось, что лучше брата его не поймет никто, но, как оказалось, даже брат не понимал. — Я хотя бы женщин имею по ночам, а не задницу друга. Вот Арат удивился бы такому предложению, — злобно процедил Златояр. — Нашел повод для гордости — вечные пререкания с отцом и вереница шлюх. Уж прости, но я так, как ты, не хочу. Златояр недобро прищурился, будто стремясь что-то разглядеть в лице Велизара. — В отличие от тебя, трусливого правильного мальчика, у меня хватает смелости противостоять отцу и Гориславу. Ты же только и делаешь, что отмалчиваешься в надежде, что тебя не тронут. Но я тебя расстрою, братишка: тронут, еще как тронут. И зашлют в те же дебри, где служу я. И появится на твоем теле еще больше шрамов, чем у меня. И поглядим, продолжит ли любить тебя ненаглядный Маркус — простого вояку, побывавшего в передрягах, а не золотого императорского сынка. Велизар на несколько мгновений замер, ощутив, как горло сжала предательская незримая хватка. Он собирался рассказать Златояру о придуманном и почти воплощенном плане, о деньгах, которые сумел скопить втайне от Горислава, о пути отступления и поместье в Алмазной империи, которое совсем скоро купит для него поверенный — помощник архитектора Тагай Гефáр. Собирался рассказать о том, что намерен просить отца сделать Маркуса его адъютантом. Но не расскажет. Увы, не сейчас и, возможно, никогда. — Мне хватает ума не лезть на рожон и не ссориться с Гориславом ради того, чтобы потешить гордыню. Чего ты добился своим протестом? Только презрения. Возможно, я не так смел, как ты, но на мне лежит ответственность не только за свое будущее. Хочешь ты того или нет, но я считаю Маркуса своим супругом и буду защищать его до последнего вздоха. Я поклялся ему и никогда не нарушу клятву. — Я могу все рассказать отцу, и он сам нарушит твою клятву за тебя, — рыкнул Златояр и порывисто шагнул к Велизару, сжимая кулаки. Его ярость бурлила почти ощутимыми, обжигающими потоками. Казалось, еще миг, и он бросится на брата с кулаками. — Ты не посмеешь. — Велизар так же воинственно сделал шаг вперед. — Я люблю его больше жизни. Если ты это сделаешь, значит, убьешь меня. И если уж тебе совсем не дорога моя жизнь, то не сердись, если я решу встать на сторону Горислава. Выплюнув эти слова в лицо брату, Велизар застыл. Они прожигали друг друга ненавидящими взглядами, и, казалось, в комнате раскалились все поверхности. Кожа на ладонях нагрелась, даря приятное тепло и чувство силы. Велизар был готов защищать Маркуса любой ценой, даже ценой любви брата. Златояр даже не попытался понять его, значит, так тому и быть. — Вот как! Ты решил переметнуться к врагу? — прошипел Златояр. — Только если ты навредишь Маркусу. — Ты ставишь любовь какого-то безродного сироты выше меня? — Раз уж ты не принимаешь меня, я не стану принимать тебя. — Предатель! — Дур… Велизар не успел договорить, потому что кулак брата врезался ему в челюсть. Он пошатнулся от удара, но не упал. Ярость ударила в голову и застлала глаза алой пеленой. С бранью Велизар бросился на брата и повалил того на пол, молотя по лицу и ребрам, получая тяжелые удары в ответ. Кулаки Златояра, будто две кувалды, месили его бока, но Велизар не чувствовал боли. — Забыл, что из-за них мы остались без матери? — рычал Златояр, осыпая ударами Велизара. — Ради одного ублюдка ты готов втоптать ее память в грязь и встать на их сторону? — Я люблю нашу мать, но Маркуса я тоже люблю и не позволю навредить ему. Если хочешь разлучить нас, сначала убей меня, — отчаянно бормотал Велизар, закрываясь от кулаков брата. Они катались по полу в клубке из рук и ног, били до крови и никак не могли успокоиться. Лишь когда Велизар едва не влетел лицом в тлеющую топку камина, Златояр откатился, тяжело дыша. — Я пришел к тебе, чтобы поздравить и провести вместе целый день, потому что завтра уже должен вернуться на службу. А ты оказал мне вот такой прием, — глухо произнес Златояр, глядя в потолок. Из его разбитого носа стекала кровавая дорожка, а под глазом наливалась красочная припухлость, что вскоре перерастет в синяк. Велизар выглядел не лучше. Утерев рукавом форменной рубахи кровь из разбитой губы, он фыркнул: — Я буду защищать Маркуса от всех, в том числе и от тебя. Если ты посмеешь вредить ему, значит, больше не считаешь меня братом. Тогда и я перестану считать тебя семьей. — Ты променял меня на какого-то ублюдка, который услужливо подставил задницу. — Ты никогда не любил по-настоящему, поэтому не поймешь меня. — Не пойму, потому что никогда не лишусь разума из-за женщины. А ты позволил втянуть себя в греховную связь и погубил свое будущее. — Это я втянул Маркуса, не он. Наша любовь проверена временем, и я буду биться за будущее подле него. У тебя есть выбор: встать на мою сторону или превратиться во врага. Златояр сел и холодно воззрился на Велизара, словно вспарывая одним взглядом ту крепкую нить родственной любви, что тянулась между ними с самого детства. — Я считал, что наша связь нерушима, но ее разрушил один-единственный выродок, умудрившийся влюбить тебя в себя, — наконец сказал он, а будто выплюнул в Велизара сгусток яда. — Значит, ты решил стать моим врагом? — Лучше я сделаю это первым, пока ты не предал меня. С этими словами Златояр поднялся и красноречиво сплюнул к ногам Велизара. — Надеюсь, однажды ты поймешь, что ради любимого человека можно выступить против целого мира, — пробормотал Велизар, не поднимая глаз на брата. — Надеюсь, однажды ты поймешь, что совершил ошибку, выбрав его. Но я не приму тебя, ищи поддержки у Горислава. С этими словами Златояр пронесся мимо и покинул квартиру, оставив после себя пульсирующую тишину, кровоточащие ссадины на лице Велизара и такое же кровоточащее сердце, лишившееся братской любви. Первая жертва во имя их с Маркусом будущего, первая и такая болезненная. Велизар никогда не предполагал, что однажды лишится Златояра, и вот этот момент наступил. А он оказался позорно не готов. Велизар понимал, почему взбеленился брат, и причиной тому стал даже не Маркус, а его собственный выбор. И поймет его Златояр, только если однажды полюбит сам. Полюбит неподходящего человека, ради которого придется драться со всем миром. Но Велизар его поддержит, потому что сам не понаслышке знаком с запретной любовью.

* * *

Сколько просидел у затухшего камина, Велизар и сам не знал. За окном уже давно рассвело, а на душе по-прежнему царила чернильная мгла. Ссора со Златояром выпила все силы и из души, и из тела. Когда жар гнева спал, Велизар ощутил столь гнетущую пустоту, что впору было выть на исчезнувшую луну, да не вылось. Он знал, что поступил верно. Все воспаленное нутро молило его защитить Маркуса, и Велизар защитил. Любовь, со временем превратившаяся в помешательство, не оставила ему выбора. Драться со всем миром ради любимого — это выбор без выбора. Драться ради чувства, сильнее которого нет в его душе и не будет. За время, проведенное с Маркусом, Велизар не раз с благоговейным ужасом задумывался над глубиной своих чувств. Он настолько растворился в любви к Маркусу, что порой терял самого себя, но разве могло быть иначе? Это первое чувство, о котором когда-то рассказывала мама, читая им со Златояром сказки на ночь. И от него не сбежать до последнего вдоха, даже если оно окажется невзаимным. Но Велизар знал, что его разрывающая, жгучая, бурлящая и топкая любовь взаимна. Знал, что сердце Маркуса горит так же ярко, слышал это в его искренних словах и не менее искренних стонах, когда они сливались не только телами, но и душами. И пусть в глазах Златояра он — предатель, но переступить через собственную одержимость ради мнимого будущего Велизар не мог, сколько бы брат не ставил ультиматумов. Когда в комнату прокрался стылый холод, Великий князь наконец вынырнул из топей дурных мыслей и встрепенулся. Маркус наверняка не находил себе места в корпусе, считая минуты в ожидании, а он прохлаждался, обдумывая глупую ссору. Уже через четверть часа Велизар запер квартиру и сбежал вниз по лестнице. Он казался бы образцовым кадетом, аккуратно одетым и причесанным, если бы на лице не расцвели следы недавней драки. По прибытию в корпус из-за разукрашенного лица ему светило разбирательство с командиром, но разве это важно? Только бы успокоить Маркуса, а там будь что будет. И потому в корпус Велизар мчался, будто его в задницу подгонял попутный ветер. Белояров уже давно проснулся, поэтому по улицам, несмотря на осеннюю промозглую сырость, сновали торговцы и простые прохожие. Каждый куда-то спешил, как и Велизар. Даже бездомные кошки с собаками сегодня не прогуливались, а сновали между людьми так быстро, будто тоже куда-то опаздывали. Велизар поднял ворот шинели и уткнулся в него носом, прячась от противных снежинок, срывавшихся с серого неба. Зима вот-вот придет в столицу империи, накроет белоснежным покровом, и Белояров станет воистину белым. Караул у ворот нес, как назло, Гай. Велизар кивнул ему, старательно показав крошечную толику дружелюбия ради Маркуса и его приятельства с любителем сальных шуточек. Однако Гай вместо такого же отстраненно-вежливого кивка вдруг вытаращился на него так, будто увидел перед собой призрака давно почившего дедушки, не иначе. — Это ты с ним сделал? — прошипел Гай с таким гневом, что Велизар невольно отшатнулся и непонимающе захлопал глазами. Однокурсник тем временем напирал, не пуская Великого князя в ворота. Его напарник — однокурсник по имени Горан — глядел заинтересованно, но в разговор не вмешивался. — С кем? — выпалил Велизар, отчетливо понимая, что еще миг — и он вновь схлопочет по лицу, которое и так отбили, как кусок мяса. — С Маркусом. Гай напирал, а Велизар застыл в ужасе, пока хаотичные мысли метались внутри черепа, как птицы в тесной клетке. — Что с ним? — выдохнул Великий князь, сам не заметив, как вцепился в ворот шинели Гая. Тот вырвался и пихнул его в грудь. — А то ты не знаешь! Сам-то не такой отделанный вернулся и на своих ногах! За что ты его так, сволочь?! Велизар затряс головой, совершенно ничего не понимая. На Маркуса кто-то напал? Кто?! Неужто Златояр?! — Где он? — он вновь вцепился в шинель Гая, но на этот раз обеими руками. — Отвечай! — А тебе зачем? Добить хочешь? Так я тебя сейчас сам добью и не посмотрю, что ты — сын императора. — Да не трогал я его! Объясни, бесы тебя раздери, что с Маркусом! — рявкнул Велизар, напирая на Гая и совершенно позабыв и о приличиях, и о Горане, что так увлеченно за ними наблюдал. Гай выдохнул и вновь вырвался из захвата Велизара. Кажется, он поверил, потому что как-то мигом сдулся и, кажется, даже уменьшился в росте. — Маркуса избили. Так избили, что живого места почти нет на лице, а тело — месиво из кровоподтеков. Его нашли недалеко от корпуса двое сердобольных работяг и по форме определили, куда его тащить. — Он в сознании? — прошептал Велизар. Противная дрожь заставила сжать руки в кулаки и сунуть в карманы, только бы не выдать волнения больше, чем должен показать друг. — Пришел в себя уже в корпусе. Лекарь забрал Маркуса к себе, и больше я ничего не знаю. — Клянусь, что не трогал его, — смело и прямо глядя в глаза Гаю, заверил его Велизар. Тот кивнул, поверив. Великий князь чувствовал симпатию Гая к Маркусу и обычно жутко раздражался от мысли, что его любимого может хотеть кто-то еще, но сегодня… сегодня — особенный день. В глазах Гая плескалось столько же ужаса, сколько и в глазах самого Велизара. Великий князь помчался к корпусу так быстро, как только позволяли ноги. Он не обращал внимания ни на офицеров, которые гневно его окликали, ни на кадетов, попадавшихся на пути. Велизар видел только конечную цель — кабинет целителя. Почти три года назад он вел Маркуса к лекарю, изнывая от чувства вины за собственную несдержанность. Сейчас же мерзкая вина вернулась, вгрызлась в знакомые шрамы на сердце и разбередила их вновь. Велизара не оказалось рядом, когда Маркусу сделали так больно. Он размышлял о ссоре со Златояром и жалел об оборванной братской связи, вместо того чтобы нагнать любимого и проводить до корпуса. А брат оказался не промах! Подравшись с ним, добрался до Маркуса. Возможно, ему помог Арат — верный адъютант, который наверняка ошивался поблизости. О какой братской любви могла идти речь после подобной жестокости?! Да Велизар готов был разорвать Златояра голыми руками за то, что тот посмел прикоснуться к человеку, без которого он потеряет самого себя и вряд ли когда-нибудь отыщет. Велизар ворвался в кабинет лекаря, даже не потрудившись постучать. — Сюда нельзя! Выйдете немедленно, молодой человек! — возмутился тот, выскочив из подсобки. — Мне можно, — холодно и властно произнес Велизар, тут же позабыв и о лекаре, и о собственном дыхании. Воздух замер в груди, а из горла вырвался сдавленный хрип. Маркус спал на узкой кровати, застеленной посеревшей от множества стирок простыней. От звука голосов он вздрогнул и проснулся. Велизар едва сдержался, чтобы не заплакать, потому что никогда прежде ему не приходилось видеть любимого настолько истерзанным чужими кулаками. Его лицо с идеально выверенными чертами распухло, губы алели ссадинами, под глазом налился синяк, а рассеченную бровь покрывала толстым слоем какая-то неизвестная мазь. Не сдержавшись, Велизар бросился к кровати любимого и упал на колени. Он схватил руку с опухшими костяшками и легонько сжал ее, согревая магическим теплом своей ладони. Маркус ласково улыбнулся уголками опухших губ и просипел: — Не умеем мы с тобой без приключений. — Кадет Ратомир, немедленно уйдите вон! — напомнил о себе лекарь, тенью в сером сюртуке нависнув над Велизаром. — Я побуду с ним несколько минут и уйду, — не оборачиваясь, буркнул тот. — Я настаиваю! — Я тоже! Велизар властно выпрямился, нависнув над приземистым лекарем, и гордо вскинул подбородок. Он знал, как заставить людей подчиняться его воле, и целитель не стал исключением. — Я достану для Маркуса то снадобье, о котором вы говорили три года назад. И вы лично намажете каждую его рану, потому что в прошлый раз он отказался убирать шрам, — почти что прорычал Велизар. — И до сих пор отказываюсь, — прохрипел Маркус, отчего сердце Великого князя едва не утонуло в нежности. Ну до чего же упрям! И до чего любим! Буркнув что-то о кадетах, которые совсем распоясались, лекарь исчез за дверью своей каморки, и Велизар вновь упал на колени рядом Маркусом. — Кто это сделал? Златояр? — шепотом спросил он, все еще с ужасом разглядывая раны любимого и пылая гневом. Маркус отрицательно покачал головой и, поморщившись, потянулся под подушку. Кое-как он достал оттуда окровавленный конверт, запечатанный… сургучной печатью Горислава. Ублюдок даже не скрывался! Но зачем ему избивать Маркуса до полусмерти? Мстил за знакомство Велизара с Аталией или стремился запугать? — Три верзилы в черных плащах набросились на меня ни с того ни с сего и били молча, но так сильно, что я приготовился сдохнуть. Думал, хотят ограбить, но ничего не взяли. А потом мне зарядили по голове, и я потерял сознание. Очнулся, когда двое незнакомых мужиков притащили меня в корпус. Уже здесь, когда лекарь помог переодеться, я увидел за пазухой конверт. Это послание явно предназначается тебе, если судить по короне на сургучной печати. — Да, это вензель Горислава, — кивнул Велизар, с силой комкая конверт в кулаке. — Прочти. Наверняка ему что-то нужно от тебя, раз решил передать послание, едва меня не прикончив. Велизар с тревогой взглянул на Маркуса, но просьбу выполнил. На дорогой плотной бумаге были выведены аккуратным почерком всего несколько слов: «Сегодня вечером за тобой прибудет экипаж. Не приедешь — пеняй на себя». Великий князь со злобой скомкал бумагу и запихнул в карман. — Что ему нужно? — встревоженно спросил Маркус, приподнявшись на локтях и застонав. Велизар поспешил уложить его обратно и шепнул: — Хочет встретиться. Не переживай, малыш, я решу эту проблему. — Прошел всего день, а у тебя уже слишком много проблем с братьями, — фыркнул Маркус. — Императорская семейка. Велизар тяжело вздохнул, припал поцелуем к припухшей руке Маркуса и обласкал губами каждую сбитую костяшку. Любимый дрался, несмотря на численный перевес противника, и Велизар будет драться. К сожалению, драка с Гориславом предстояла словесная, и боли она грозила причинить куда больше, чем кулаки Златояра. — Главное, помни, что я всегда буду выбирать тебя. Несмотря ни на что, — шепнул он в губы Маркуса, но прикоснуться не осмелился, чтобы не причинить боль.

* * *

Как Горислав и обещал, вечером в ворота корпуса въехал экипаж из дворца. Ротный отпустил Велизара без каких-либо вопросов, лишь немного пожурив за то, что нагрубил лекарю, и за синяки на лице. Великий князь отстраненно выслушал нравоучения и сделал вид, что раскаивается. Мыслями он уже давно пребывал перед Гориславом, обдумывая, что тому могло от него понадобится. Велизар покидал корпус, едва справляясь с давящим чувством вины. Он чудом сдерживался, чтобы не сорваться на первом встречном, чувствуя, как в который раз теплеют ладони и внутри поднимается волна магии. Три года Велизар превосходно контролировал свой дар, но в последние дни сила воли подводила, подзуженная нервными потрясениями. Встреча с Гориславом казалась восхождением на эшафот, но ради Маркуса и его благополучия Велизар готов был самолично отрубить себе голову. Лишь бы к его малышу больше никто не посмел прикоснуться! Экипаж пустовал, только кучер чинно восседал на козлах. Велизар выдохнул и прикрыл глаза. Честно говоря, он опасался, что Горислав пошлет за ним кого-то из Первой стражи, чтобы его позорно привели к цесаревичу под конвоем. Все внутри горело гневом и страхом перед грядущим разговором, но любые опасения перекрывал собой образ опухшего от чужих ударов лица Маркуса. Велизар был готов на все! Действительно на все, только бы уберечь любимого от интриг, сплетенных собственным братом. Дорога до дворца растянулась в бесконечность, отчего Велизара даже затошнило от волнения. Он сжимал руки в кулаки и прожигал взглядом проплывающие мимо широкие улицы. Наконец экипаж остановился перед массивными воротами, ведущими за белокаменную стену, защищавшую дворец. В экипаж заглянул караульный, чинно поклонившись Велизару, после чего они наконец проехали. Великий князь никогда не любил свой дом. Впрочем, он не стремился называть дворец домом. Эти стены казались ему бесконечно враждебными, особенно после ссылки матери. Здесь Велизар чувствовал себя зверем в клетке, пусть и золотой. Он сам себя ненавидел, находясь во дворце. Знакомая ненависть вернулась и сейчас. Дорон, нетерпеливо ожидавший его, тут же подскочил и принял снятую шинель. Сию же секунду к ним приблизились двое мужчин в черных одеждах — псы Горислава из Первой стражи. Их лица до самых глаз скрывали тканевые маски, отчего оба казались разбойниками, проникшими во дворец. Велизар успел лишь попросить Дорона достать заживляющее снадобье, которое тот принес ему три года назад. Помощник услужливо кивнул, явно волнуясь под холодными взглядами бойцов Первой стражи. Велизар позволил проводить себя к кабинету Горислава, расположенному в том же крыле, что и отцовский. Он вышагивал чинно и не позволял себя торопить, всем своим видом показывая, что шавки цесаревича — пыль под его подошвами. Велизар был очень, очень зол, и с каждым мигом злился все сильнее. И страшился предстоящего.  Горислав ждал его, восседая в мягком кресле на массивных львиных лапах. Он расслабленно облокотился на высокую спинку, обитую белоснежной материей, и рассматривал Велизара, как любопытную зверушку у бродячих артистов. — Присаживайся, брат, — холодно произнес он, указав на стул с резной спинкой, приставленный к его огромному письменному столу. Бойцы Первой стражи закрыли дверь снаружи, оставив их наедине. Велизар так и не решил, спокойней ему от этого стало либо же нет. Горислав рассматривал его с нескрываемой пытливостью во взгляде, а ему хотелось приложить наглую морду цесаревича об идеально отполированный стол. — Ты оценил мое послание, братец? — как ни в чем не бывало, поинтересовался Горислав. — Признаться, я так и не понял, чего ты хотел им добиться, кроме как причинить боль моему другу. — Велизар заставил себя говорить спокойно, сжимая под столом кулаки и впиваясь ногтями в ладони. — Чего хотел добиться? Странно, что ты не понял. Тогда поясню: ты должен помнить, что я в любой миг и в любом месте смогу дотянуться до того, кем ты так дорожишь, и оборвать его жизнь. А то, что ты им дорожишь, я прекрасно вижу, братец. У меня наметан глаз на чужие страсти, но мне абсолютно плевать, что за отношения вас связывают, пока ты полезен для меня. А ты будешь полезен, хочешь этого или нет, потому что не хочешь смерти Маркуса Иво. Велизар почувствовал, как похолодело все внутри. Горислав знал, что между ними с Маркусом далеко не дружеские отношения, и прозрачно на это намекнул. Он знал! — Почему ты решил указать мне мое место именно сейчас? — выдавил Велизар. — Мне доложили, что Златояр выскочил из твоей квартиры побитым, как собака, а еще злым, как сотня бесов. Меня радует, что вы поссорились, потому что я и без того собирался запретить тебе с ним общаться. Велизар вытаращился на Горислава, не в силах подобрать слов, кроме брани. — Не смотри на меня так, братец. Мне неинтересна вся эта чушь про то, что вы рождены одной матерью, про родную кровь, братскую связь и остальные сладкие сопли. Отныне я запрещаю тебе даже заговаривать со Златояром. Раз уж ты подтвердил, что верен мне, а ты это подтвердил, явившись сегодня сюда, я хочу быть уверенным, что ты не замешан ни в каких революционных настроениях. Глаза Велизара округлились еще больше. — О каких революционных настроениях ты говоришь? Поясни, я не понимаю. — А что тут непонятного? — хмыкнул Горислав. — Златояр пышет ненавистью и собирает сторонников, чтобы убить меня. Он настолько глуп, что считает, будто за ним не следят. Однако мне докладывают о каждом его слове, поэтому я готов к любой выходке. Не удивлюсь, если он говорил о моей смерти и с тобой. — Нет, он не сказал об этом ни слова, — потряс головой Велизар. Им было не до того — они грызлись из-за его любви к Маркусу. Если бы не ссора, возможно, Златояр и выложил бы Велизару свой план. — Откуда мне знать, что ты не врешь? В любом случае, если ты хотел поддержать его, забудь. Если я заподозрю тебя в неверности, то отдам приказ пытать Маркуса Иво с такой жестокостью, чтобы он сам молил о смерти. — Что я получу взамен своей верности? — прохрипел Велизар, насилу избавляясь от кровавых картин перед глазами. Слово «Маркус», всего одно слово, рушило любые попытки к сопротивлению. — Службу во дворце и Маркуса в качестве твоего адъютанта. Сможете быть вместе столько, сколько влезет. Только не попадитесь ненужным глазам. Смыть подобное пятно позора с безупречной репутации императорской семьи будет почти невозможно. Велизар молчал, не отводя взгляда от Горислава. Он ставил вполне приемлемые условия, но то, что ставил он их, угрожая, отдавалось дрожью ярости в кончиках пальцев. Горислав знал о чувствах Велизара к Маркусу и играл на них, будто на скрипке, то и дело фальшивя. Цесаревич обещал беззаботное будущее, о котором Велизар мог только мечтать, но при малейшем подозрении в неверности убьет Маркуса в назидание. И Велизар не собирался ждать, пока это случится. Они убегут, как только достаточно потеплеет. Вот-вот у него появится имение в Дианаполисе — столице Алмазной империи. Денег скоплено достаточно. Дорон откладывал их незаметно, вытягивая из отчислений на возведение школы. Поскольку Велизар оплачивал строительство из собственного содержания, совесть за воровство его не мучила. Главной задачей стало скопить достаточно денег втайне от императорского казначейства. Он придумал хитрый план и придерживался его вот уже год. Правда, Велизар наивно считал, что этот план пригодится им не так скоро. Он ошибался.   — Как я могу быть уверен, что завтра ты не обвинишь меня в измене и не казнишь Маркуса? — выдавил Велизар, глядя, как глаза напротив искрятся явной насмешкой. — Никак. Тебе придется поверить мне на слово. В твоих же интересах вести себя, как достойный член императорской семьи, а не безмозглый бунтовщик. Мне понадобится поддержка при восхождении на престол, и я жду ее от тебя. От Новомира пока толку немного — он слишком мал. Нужды в дальнейшем разговоре не было, но Велизар не успел уйти, даже кулаки разжать не успел. В дверь громко постучали, и, дождавшись разрешения Горислава, в кабинет ворвался его адъютант. Он тяжело дышал, как после быстрого бега, и улыбался во весь рот. — Ваше Императорское Высочество, вы стали отцом. Поздравляю, у вас сын! — возвестил он, отчего Горислав радостно хлопнул по столу кулаком. — Ну что, братец, теперь у меня есть даже наследник. Отец нездоров, так что скоро я стану императором. Мою династию никому не свергнуть. Ты со мной или против меня? — С тобой, — произнес Велизар, чувствуя, как протестует все внутри. В этот самый миг он действительно предал Златояра во имя любви к Маркусу, но не ощущал неправильности. Главное правило выживания во дворце диктовало прежде всего думать о себе. Златояр так и поступал. Велизар же думал о Маркусе, нарушая это хваленое правило.