Шрам и Заря

Весеннее равноденствие на границе 1833 и 1834 годов от начала летоисчисления — Эй, Велизар, хватит пропадать в своих мыслях. Пойдем танцевать! — окликнул его Маркус, однако Великий князь лишь скованно улыбнулся и покачал головой. Напряжение сдавливало внутренности, стучало в висках навязчивыми страхами и не покидало вот уже неделю. Чем меньше времени оставалось до визита во дворец, тем больший груз ложился на сердце. Экипаж за Велизаром прибудет уже сегодня вечером по велению отца. Императору сильно нездоровилось, и он настаивал, чтобы на весеннее равноденствие сыновья собрались вместе. Даже Златояру велел явиться. Маркус ободряюще улыбнулся и, схватив Деяна за рукав, поволок того в толпу танцующих горожан. Велизар знал, что он расстроен, но знал и то, что на людях любимый не покажет, как задела его подобная отстраненность. Увы, Велизар ничего не мог с собой поделать. Слишком много мыслей бурлило в нем, и, кажется, они уже не помещались в черепе. — Пусть ребята танцуют, а мы пойдем выпьем настойки. Как тебе предложение? — мягко спросил Ахмыл, и Велизар позволил увести себя к бочке, откуда наливали крепкую настойку.  Очередь тянулась далеко, но Великий князь ее почти не замечал. Из последних сил он удерживал себя, чтобы не оборачиваться на Маркуса. Вот уже четвертый месяц Велизар жил в постоянном страхе. Стоило шагнуть за ворота корпуса, ему непрестанно казалось, что за ними с Маркусом следят. Наверняка так оно и было. Горислав не мог оставить его в покое на самом деле, хоть и создал видимость. После того судьбоносного разговора они виделись всего раз, и цесаревич больше не поднимал ни тему верности, ни тему чувств к Маркусу. ​ После дня рождения Велизар утратил покой. Он рассказал Маркусу о разговоре с братом в общих чертах и настоял, чтобы отныне они вели себя еще осторожней. Если бы угроза Горислава касалась его одного, Велизар бы и словом не обмолвился о встрече с братом, но опасность нависла над Маркусом, и он не мог оставить любимого в неведении. Последние три месяца они вели себя так осторожно, будто каждый неверный шаг мог отправить обоих в преисподнюю. Впрочем, так оно и было.  ​Когда они с Ахмылом наконец дождались своих кружек с настойкой и с удовольствием к ним приложились, незримая пружина внутри чуть ослабла.  Велизар осматривал площадь, на которой когда-то давно мечтал гулять среди простых горожан, наблюдал за весенней капелью и ловил себя на мысли, что эта весна — последняя, которую они с Маркусом встретят в Белоярове.  Вот-вот из Дианаполиса вернется верный поверенный Тагай Гефар с купчей на имение, и он, наконец, поведает Маркусу о своем плане. Да, их дерзкий побег — большой риск. По изначальному плану Велизара они должны были исчезнуть незаметно, поэтому он планировал отправиться служить подальше от дворца и захватить любимого с собой в качестве адъютанта. Теперь же им предстояло испариться прямо под носом у Горислава, и не только им. Велизартвердо вознамерился забрать с собой двойняшек и Дорона. Без брата с сестрой никуда не сбежал бы Маркус, а без Дорона — он сам. Оставь Велизар вырастившего его помощника во дворце, Горислав обрушит на старика весь свой гнев. Его запытают в застенках Первой стражи. Великий князь никак не мог этого допустить. Тагай Гефар, помимо покупки поместья, обещал помочь им с документами, а на это требовалось время, но поверенный уже опаздывал. Он должен был вернуться из Алмазной империи еще с десяток дней назад, но почему-то задержался. Потому тревожные мысли не оставляли Велизара ни на минуту. Маркусу он с тяжестью на сердце врал и успокаивал любимого тем, что переживает перед серьезным разговором с отцом по поводу своего адъютанта. Маркус, вдохновленный проясняющимся будущим, не изводил себя тревогой, зато Велизар уже почти лишился сна. Слишком судьбоносной обещала стать эта весна. Опустошив кружку, Велизар все же решился и потащил Ахмыла танцевать. Дурные мысли не исчезнут, но и возможность поглядеть на весело скачущего Маркуса он упустить не мог. Стоило им влиться в круг танцующих,взгляд сам собой прилип к лучезарной улыбке Маркуса и его соблазнительным ямочкам на щеках. Необходимость вернуться во дворец сегодня жгла под ребрами тоской по ночи, которая могла бы у них случиться. Вместо страстных объятий, поцелуев и ласк Маркус отправится в гости к Ждану с Деяном и Ахмылом. Велизар сожалел, но радовался уже тому, что это увольнение его малышу не придется проводить в одиночестве.  ​В толпе мелькнуло знакомое лицо Ярины. От Маркуса Велизар знал, что между бойкой девицей и Деяном завязались дружеские отношения. Вроде бы, дружеские. Деян уж точно влюбился в нее по уши, а вот ответила ли взаимностью Ярина, не знал никто. Включая самого влюбленного. Ярина вытащила Деяна танцевать и заливисто смеялась, когда он не поспевал за ее быстрыми движениями. Маркус не приглашал на танец девушек, зная, что Велизар не покажет ревности, но обязательно испытает ее кислый вкус.  За те почти два года, что они провели вместе, и Маркус, и Велизар притерлись друг к другу, сточив острые грани характеров, и походили на две идеально подогнанные шестеренки одного механизма. Великий князь с нежностью мечтал, как уже через пару-тройку месяцев они будут каждое утро просыпаться в одной кровати и бесконечно медленно целоваться, заниматься любовью столько, сколько влезет, прячась лишь от двойняшек, а не от всего мира. Он обожал смотреть на сонного Маркуса, обожал его утреннюю взъерошенность и уютную красоту. Велизару не давалась живопись, иначе он уже давно изобразил бы Маркуса в постели — ленивого и бесконечно соблазнительного. ​— За нами пристально следят двое мужчин в черных кафтанах. — Настиг Велизара тихий голос Арива.  Он проследил за взглядом мелкого разведчика и наткнулся на спины удаляющихся мужчин среднего роста и совершенно непримечательного телосложения. Даже их потертые черные кафтаны не бросались в глаза. Без помощи Арива Великий князь не заметил бы их. Не зря преподаватели возлагали на парнишку большие надежды, как на будущего разведчика.  ​— Они как будто услышали, что я сказал тебе, потому что еще несколько секунд назад оба внимательно на нас смотрели, а сейчас сбегают, — задумчиво протянул Арив, и внутри Велизара больно кольнуло. ​Бойцы Первой стражи отличались силой и магическими талантами. Что, если среди них затесался и колдун, обладавший острым слухом? Это было бы весьма некстати. ​— Держись рядом с Маркусом, пока не придется возвращаться в корпус, — попросил Велизар, на что Арив с готовностью кивнул. Им обоим сегодня предстояло вернуться в корпус, но к тому времени Маркус уже окажется под защитой имения семьи Ждана. ​И Арив выполнил просьбу. Они оба нависали над Маркусом, как два коршуна, наблюдая с обеих сторон. Тот слишком увлекся праздником, чтобы заметить повышенное внимание Арива, но настороженное лицо Велизара заметил сразу. Великий князь уклончиво ответил, что наблюдает за толпой и ничем не озадачен. Иво не поверил, но допытываться не стал.  Когда пришло время расходиться, Велизар как никогда ощутил желание хоть на миг коснуться руки Маркуса, раз уже не мог коснуться поцелуем. Они жадно целовались утром в умывальнике, когда все однокурсники, наконец,умылись и повалили на завтрак. Им удалось выкроить минутку, чтобы насладиться друг другом, и оттого увольнение без единого касания не принесло столь сильной тоски, как могло бы. Но вот дотронуться хоть на мгновенье хотелось нестерпимо. И Велизар изловчился, спрятавшись за Аривом, пока парни подшучивали над ним и обещали, что в следующем году обязательно возьмут с собой, ведь он уже повзрослеет.  ​Мимолетное касание ладоней. Рука Маркуса уже замерзла, и Велизар на миг подарил ей тепло своей магии. На любимом лице расцвела нежная улыбка, и Великий князь сжал зубы, прикусывая язык, чтобы не рвануть к своему малышу и не расцеловать обожаемые ямочки. Они расставались на два дня, а, казалось, что на вечность. ​Уходя, Велизар напоследок обернулся, услышав заливистый смех Маркуса, и сосредоточил все мысли на предстоящей поездке во дворец. Она душила его, не позволяла вдохнуть полной грудью. Как же Велизар ненавидел огромное здание, которое был вынужден называть домом! До чего же ненавидел! ​Они с Аривом вернулись в корпус уже после заката, и взгляд Велизара сразу зацепился за дворцовый экипаж, дожидавшийся его на подъездной дорожке. Коротко попрощавшись, Велизар поплелся к нему, словно на эшафот. Внутри ждал Дорон, который на немой вопрос в глазах Велизара лишь покачал головой. Говорить о чем-то было опасно, хоть за шумом колес и топотом лошадей кучер и не услышал бы ничего… если не обладал магическим слухом. ​Велизар напрягся сильнее. Где же запропастился Тагай?  ​Он обдумывал возможные причины задержки поверенного всю дорогу до дворца, размышлял о будущем, пока взбегал по ступеням и шагал к своим покоям, но стоило войти в заботливо распахнутую Дороном дверь, как Великий князь замер без движения. В мягком кресле у камина вальяжно расположился Горислав и лениво курил папиросу из портсигара Велизара, небрежно брошенного на столике с коваными ножками. ​Завидев цесаревича, Дорон в пояс поклонился и поспешил исчезнуть, затворив дверь за спиной Велизара. А тот замер на месте, чувствуя, как сердце предательски подскочило к горлу. Неспроста Горислав дожидался его в покоях. Чуйка, не такая острая, как у Маркуса, вопила, что старший брат пришел не болтать по душам о жизни. ​— Я тебя заждался. У меня не так много времени, чтобы прохлаждаться у тебя в покоях. ​«Так какого беса ты сюда притащился?», — хотел бы спросить Велизар, но перед глазами ярко, как никогда, возникла нежная улыбка Маркуса, и он в который раз прикусил язык. ​— Если бы я знал, что ты ждешь, брат, поторопил бы кучера, — безукоризненно вежливо ответил он. ​— Врешь. Тебе совершенно не хочется возвращаться домой, — с усмешкой отрезал Горислав. — Сдается мне,будь твоя воля, ты бы с удовольствием сбежал куда подальше. Например, за море. В Дианаполис. Увы, твоя воля здесь ничего не значит. ​Велизар замер, будто пораженный молнией. Горислав сказал это неспроста. Он знал… ​— Что замер? Садись. Нам предстоит разговор. ​Цесаревич указал на кресло по соседству, и Велизар напряженно в него опустился. Все внутри вопило и рвалось к Маркусу. Горислав не оставит его дерзкий план без ответа, и ответ этот не заставит себя ждать. Впервые Велизар ощущал, как от страха трясутся поджилки, но насильно удерживал себя в кресле. ​— Вижу, ты понимаешь, о чем я хочу сегодня потолковать. Имение прикупил ты себе хорошее, судя по купчей. ​С этими словами Горислав достал из-за пазухи свиток и бросил его на стол. Велизар подрагивающими руками развернул его, тут же зацепившись взглядом за слово «Купчая».  ​— Твой поверенный — дурак, каких поискать. Моим солдатам даже не потребовалось его избивать, оказалось достаточно напоить. Он и заснул прямо за столом. Вытащить купчую из-за пазухи — дело пары секунд. Поэтому и не возвращается, полагаю. Стыдно взглянуть тебе в глаза.  ​— Ты следил за всеми, кто связан со мной? – выдавил Велизар. ​Горислав с превосходством кивнул. ​— Я не могу позволить тебе или Златояру выступить против меня. Приходится отвлекать уважаемых господ из Первой стражи от других насущных дел, но они не в обиде.  ​Цесаревич с удовольствием затянулся, растягивая паузу и позволяя тем самым Велизару почти сойти с ума от напряжения. Он из последних сил «держал лицо», внутренне сдавшись и понимая, что связался с хищником куда сильнее себя и проиграл. ​— Надо признать, вы со Златояром умеете удивлять. Один вознамерился меня убить, второй разработал целый план, чтобы сбежать. Впрочем, в чем-то я даже восхищаюсь тобой, братец. Ты сумел прямо под носом у казначейства украсть деньги у самого себя и пустить их в дело. Это воровство выше всяких похвал. Будь оно направлено на благо, я бы даже похвалил, но, увы, ты вознамерился предать меня, братец. Решил пойти простой дорогой, попросту сбежав? Неужели считал, что руки Первой стражи не дотянутся до Алмазной империи? Я бы нашел тебя даже в преисподней.  ​— Я собирался сбежать подальше от дворцовых интриг. Один, — выдавил Велизар, понимая, что ложь прозвучала слишком жалко, чтобы в нее поверил даже дурак.  ​— Снова врешь, братец. Куда же ты денешься от своего ненаглядного? Сам хоть понимаешь, как эгоистично поступил? Ты не мог не понимать, что в случае вашего провала, накажу я именно Маркуса Иво. Не тебя, а твоего… любимого. — На последнем слове Горислав брезгливо скривился, будто отведал тухлого мяса. — Ты рискнул жизнью Маркуса и проиграл. Пожалуй, я заставлю тебя смотреть на его смерть. ​«Смерть». Страшное слово эхом отразилось в ушах Велизара, а сердце забилось где-то в глотке. Тело задрожало сильней. Он будто наяву увидел потухший и безвозвратно мертвый взгляд Маркуса. Нет! НЕТ! ​Не помня самого себя, Велизар сполз на пол и опустился перед Гориславом на колени. Наверняка никогда в истории члены императорской семьи не умоляли кого-то, не преклоняли колен, но Велизар уже давно считал себя разочарованием рода, поэтому готов был целовать ноги цесаревича, только бы вымолить жизнь любимого. ​— Поднимись, это не подействует! Мне не нужна дешевая драма, — буркнул Горислав, но его взгляд победителя красноречиво сообщал, как сильно он наслаждался видом поверженного брата. ​— Молю тебя, Горислав, пощади Маркуса. Да, я не заслуживаю твоего прощения, но постараюсь сделать все, что от меня потребуется, и даже больше, только оставь его в живых. Умоляю тебя, брат, — лепетал Велизар, а руки тряслись все сильней. По щеке скатилась скупая слеза, но он упрямо смахнул ее. Совершенно поверженный, Велизар умоляюще смотрел на брата, не отводя глаз, страшась увидеть там четкое «нет». ​Горислав молчал, а Велизар, дрожа всем телом, сидел на коленях, вознамерившись не подниматься, пока не вымолит жизнь Маркуса. Он готов был к любому наказанию, вплоть до вечной ссылки на рудники, только бы его любимый жил. Только бы жил дальше, подарив завидное будущее брату и сестре. Для Велизара не было дара желанней и цены выше, чем жизнь Маркуса. Он готов был умереть сам, только бы спасти своего малыша. Только бы спасти… ​— Убей меня, Горислав. Сошли в самую ужасную ссылку. Накажи. Пытай, пока не взмолюсь о смерти. Только пощади Маркуса. Он ни в чем не виноват. Я даже не успел сказать ему о побеге. Он искренне уверен, что мы вместе будем верно служить империи. Я выполню все, только смилуйся. ​— Довольно, — махнул рукой Горислав, прерывая словесный поток Велизара. — Поднимись с колен сейчас же, ничтожество. Смеешь причислять себя к императорскому роду, байстрюк, а сам готов ползать на коленях ради простолюдина. Не трону я твоего Маркуса. Ты мне нужен в союзниках, а не во врагах.  ​Велизар едва не рухнул без чувств прямо у ног Горислава. Несмелое облегчение затопило его тело и превратило кости в кисель. Пошатываясь, он кое-как поднялся и упал в кресло. Ноги не держали. Сердце колотилось, будто вот-вот взорвется в груди пушечным ядром, и в виске билось только «Маркус, Маркус, Маркус».  ​— Какой же ты жалкий, — брезгливо протянул Горислав. — Твой ненаглядный и то сильнее духом, чем ты. Сдается мне, что он принесет куда больше пользы. Ты бесполезен. ​Велизар потупился, не смея открыть рта в ответ. Ради Маркуса он готов был вытерпеть любое унижение. ​— По окончании корпуса я дам разрешение на его службу при дворце. Этот простолюдин мне пригодится. Да и ты прекратишь приносить проблемы, если будешь знать, что Маркус Иво в руках Первой стражи, и в любой момент кто-то может свернуть ему шею. И, разумеется, я запрещу вам видеться, чтобы больше у тебя не возникало соблазна схватить ненаглядного и сбежать, куда глаза глядят. Вот твое наказание. Сдается мне, оно достаточно суровое для такого дурака, как ты. ​Велизар непонимающе вытаращился на цесаревича и спросил: ​— Если Маркус будет нести службу при дворце, как же нам избегать друг друга? ​— А кто сказал, что ты останешься во дворце? — с изощренным удовольствием переспросил Горислав. — Будь моя воля, я бы и вправду отправил тебя в ссылку. Благодари императора за то, что он все же тебя любит, хоть ты, как и Златояр, этого не заслуживаешь. Он дал тебе разрешение отправиться в Дианаполис. Ты же мечтал стать архитектором? Вот и учись. Отец подарил тебе исполнение мечты. Принеси пользу хотя бы в этом. ​— Ты рассказал отцу? — почти прошептал Велизар.  ​— Рассказал, но утаил, кто стал твоим избранником. Император считает, что ты спал с кем-то из дворян. В высшем обществе подобное — не редкость, но непозволительно для сына императора. Император предлагал женить тебя, но я его отговорил. Мне не нужны конкурирующие династии с десятком мелких выродков. Для меня твое мужеложство очень даже выгодно, братец. Жаль, что ты не сумел воспользоваться своей привилегией и так бездарно подорвал мое к тебе доверие. ​Велизар оказался неспособен думать хоть о чем-то, кроме того, что вскоре ему придется оставить Маркуса и уехать. Никакая мечта не могла заменить любимого. Даже заветная. ​— Когда я должен отправиться? ​— Через несколько дней. Больше ты не вернешься в корпус, братец. Побыл самостоятельным и хватит. Готовься к отбытию.  ​С этими словами Горислав потушил окурок прямо об стол и чинно поднялся на ноги. Бросив потушенный окурок в лицо Велизару, он вышел прочь, а тот сполз с кресла и свернулся калачиком на холодном полу, не чувствуя ни холода, ни боли. Мечтая лишь о том, чтобы сердце остановилось, потому что такую боль оно попросту не вынесет. Но сердце предательски билось, отсчитывая удары с того мгновенья, когда Велизар, как оказалось, в последний раз коснулся Маркуса.  ​«Ненавижу!», — короткая, яростная мысль вспыхнула в мозгу. ​Велизар вскочил, схватил кочергу, приставленную к камину, и что есть мочи обрушил ее на фарфоровые статуэтки, которые когда-то с удовольствием собирал. Он бил, бил и бил все, до чего только мог дотянуться. Из подушек летели перья, когда Велизар разрывал их голыми руками. Он рычал, словно бешеный зверь, попавший в капкан. В покои заглядывал ошеломленный Дорон, но в дверь полетела ваза, и он поспешил убраться прочь. ​Велизар метался по комнате, проклиная Горислава, но, несмотря на охватившую истерику, страх за Маркуса мешалему кричать, поэтому проклинал он шепотом. Сулил самую жестокую расправу, желал подохнуть в ближайшей канаве и сам не замечал, как по лицу катились злые слезы.  ​Велизар считал себя хитрым, умным, изворотливым и поплатился за самоуверенность. Он потерял Маркуса. Безвозвратно потерял… ​Когда эта мысль вновь уколола в висок, Велизар отбросил кочергу и устало осел у камина. Да, он ненавидел Горислава, но больше всего, до ярких искр перед глазами, он ненавидел самого себя. Жалкого, слабого, наивно считавшего себя хитрецом, познавшим дворцовые интриги. Велизар позволил получить бесконечную власть над собой, позволил угрожать Маркусу, ничему не научился на своих ошибках. Корпус вылепил из него хорошего солдата, способного беспрекословно подчиняться приказам. И к чему это привело? Велизар валялся в ногах Горислава, все равно лишившись Маркуса, а цесаревич потешался, называя ничтожеством. Он и был ничтожеством, позволившим распоряжаться собой, будто куклой. До чего же сильно Велизар мечтал убить Горислава голыми руками, сжечь до обугленных костей. Но больше всего на свете он мечтал оказаться в объятиях Маркуса, таких любимых и уютных, но отныне эта мечта неосуществима. Он сам тому виной, и уж потом Горислав.   ​Сколько так просидел, утопая в дурных мыслях, Велизар не помнил. Камин уже почти потух, а за окном давно воцарилась ночь. Он не смотрел на часы, он и вовсе ни на что не смотрел, вспоминая поцелуи и объятия, слова и клятвы, драку, в которой обжег Маркуса, и последнюю проведенную вместе ночь. Рука остервенело сжимала медальон на шее, и золото нагревалось от магического жара. Велизар наплевал на контроль над магией, наплевал на собственную жизнь. Он скулил и тихонько звал Маркуса, молил его о прощении, клялся в любви и обещал что-нибудь придумать, чтобы они могли вновь быть вместе. Но что он мог придумать, если их окружили шавки Горислава? Любая надежда могла обернуться смертью Маркуса, а Велизар лучше погибнет сам. Жалкое ничтожество, неспособное защитить любимого. ​Когда слезы закончились, а сознание почти ускользнуло прочь, Великий князь вытащил из ножен подаренный Маркусом кинжал и крепко зажмурился, вспомнив их первую ночь у камина. До чего же волшебной она была и до чего сейчас казалась далекой!  Маркус сойдет с ума, когда Велизар не вернется в корпус. Он будет винить себя, считая, что недостоин безупречного Великого князя. Решит, что Велизар отвернулся от него, будто не значили ничего их клятвы. Однако Маркус, его любовь и его медальон значили для Велизара всё.  ​— Клянусь, что до конца своих дней буду считать себя твоим супругом, Маркус Иво. Я безмерно люблю тебя, потому и оставляю тебе свое сердце. Живи, исполняй мечты, а я, если не умру без тебя, как-нибудь научусь существовать без сердца. Я клялся всегда выбирать тебя, и я выбрал. ​Лезвие впилось в кожу предплечья и оставило глубокую алую полоску. Кровь ручейками побежала на мраморный пол, но Велизар упрямо вел кинжал дальше и дальше, пока на некогда идеальной алебастровой коже не появилась яркая, кровоточащая буква «М». Кровь стекала и стекала, а Велизар безучастно за ней наблюдал. Он знал, что виноват. Знал, что подвел Маркуса. И эту боль он заслужил. Пусть же вся кровь, до капли, покинет его тело, и освободит от мук разорванное на кровавые ошметки сердце. ​— Теперь и у меня есть шрам, — выдохнул он, прежде чем погрузиться во тьму, где не было ни боли, ни Маркуса, ни его самого.