i'm hooked

Чхве уходит по заявленным «делам» через пару часов. Кай не спрашивает, куда он идет, может, потому что не хочет лезть не в свое дело, а может, потому что боится услышать ответ. Да, полностью доверять Бомгю он так и не смог, тень сомнения все равно закрадывается с уголков подсознания каждый раз. От старых привычек тяжело избавляться, они будто въелись под кожу, став частью его самого. После его ухода, Кай проводит какое-то время за гитарой – в последнее время он стал еще больше писать, и его старая тетрадь по какому-то из предметов прошлого курса, использованная по назначению всего пару раз, постепенно обросла новыми текстами и зарисовками. Это приятно – снова вернуться к этому, но по какой-то причине он держал это в секрете, даже от Гю, несмотря на то, что раньше тот почти всегда был первым, с кем Кай делится новыми творениями. Один конкретный текст, который он никак не мог закончить, продолжал не давать ему покоя. «Ghosting». Он начал писать ее в один из бесчисленных разов, когда Гю пропал, но обрывистые строчки и абзацы никак не хотели складываться во что-то единое, как бы он ни старался. Чего-то не хватало, что-то было не то, не так.

***

Высокое здание с панорамными окнами будоражило душу, заставляя сердце биться чуть быстрее. Солнечные зайчики, переливаясь в отражениях стекол, создавали игру света, словно приглашая в мир возможностей и новых горизонтов. Решив не курить, Бомгю пересек порог агентства. В просторном холле его встретила стойка ресепшн, где два администратора были погружены в свои дела: одна суетливо перебирала бумаги и щелкала клавишами компьютера, другая стремительно записывала что-то по телефону. Гю не хотел отвлекать их, но не знал, куда идти. Облокотившись на стойку, он принялся разглядывать интерьер, незаметно прихватив пару конфет для гостей. Высокие потолки, эскалаторы, лифты, устремленные ввысь – все это создавало ощущение простора и движения. Люди, занятые своими важными делами, спешили мимо. Если бы не костюм, Гю чувствовал бы себя не в своей тарелке; в последний раз он находился в подобной обстановке четыре года назад. – Добрый день, извините, что заставила вас ждать. Чем могу помочь? – одна из девушек наконец обратилась к нему. В ее усталом взгляде скрывалась доброжелательная улыбка, свидетельствующая о профессионализме. – Здравствуйте, у меня встреча с дедом Крисом. Подскажите, пожалуйста, куда мне идти? Девушка удивилась прозвищу босса, но быстро пришла в себя и четко объяснила путь к кабинету на 14 этаже. Поблагодарив, Бомгю направился к лифту. Постучав в массивную деревянную дверь, выделяющуюся на фоне стекла и металла, он услышал приглашение войти. По пути он рассматривал просторные комнаты для звукозаписи и тренировочные залы. Но кабинет Криса выделялся среди них: длинный, напоминающий коридор, с огромным темным столом в центре и ковровой дорожкой, ведущей к нему. Однако больше всего Бомгю поразили панорамные окна, занимающие всю левую стену, откуда открывался потрясающий вид на город. Можно было долго стоять и любоваться этой красотой. – Чхве Бомгю, мне очень приятно, что ты пришел! Пожалуйста, присаживайся, – Крис указал на кожаное кресло у своего стола. – Хочешь кофе? Знаю, чай ты не любишь. Если поднять взгляд выше крыш зданий, можно было увидеть океан. Спокойный, синий, на горизонте он сливался с голубым небом. Гю мечтал бы работать в этом кабинете, а может быть, даже на этаж повыше. – Спасибо, Крис, ничего не нужно, я уже объелся конфет у стойки. Присаживаясь, он услышал, как фантики зашуршали в кармане. – Рад, что сладости пришлись тебе по вкусу. Но я хотел бы обсудить мое предложение, – Крис откинулся в кресле, сложив руки в замок, – В последнее время в музыкальной индустрии, как ты, наверное, заметил, большие проблемы: все песни стали похожи одна на другую, тексты утратили индивидуальность и чувство. Тебя это не беспокоит? В последнее время и слушать-то нечего. – То есть, вы хотите сказать, что и ваше агентство выпускает посредственные треки? Не так проходят собеседования, Гю, не так. Хотя язвить здесь было вполне уместно. Сдерживая улыбку, он продолжил внимательно слушать потенциального начальника. – Отнюдь, наше агентство тогда бы не существовало. Нам просто не хватает талантливых кадров. И... Ты очень нам подойдешь, Бомгю. Очевидно, была причина, по которой Гю пригласили на работу именно сейчас. Крис почти намекнул на нее, но, к сожалению, вовремя остановился. Обсудив детали, касающиеся режима работы, зарплаты и прочих условий, Гю, мать его, подписал контракт. Оставалось только надеяться, что история не повторится и здесь ему будет лучше. Может быть, здесь он найдет второй дом?

***

Ладно, Кай отложил инструмент в сторону, сегодня без шедевров. Казуха должна прийти уже относительно скоро, надо бы хотя бы привести себя в порядок. После быстрого душа Камал осматривает себя в зеркало. Да, ну и видок: выглядит он, конечно, посвежее, чем вчера, синяки под глазами уже не такие большие и темные. Зато вот на шее... Ее в качестве сувенира из вчерашнего дня украшают несколько засосов. Да, для тех, кто скрывает свои отношения, они определенно не слишком пытаются заметать следы... Ладно, неважно. Казуха хорошая, ничего лишнего не подумает. По крайней мере, Кай надеется. Через час раздается звонок в дверь, и вот Казуха и Кай уже сидят на диване, разговаривая о каких-то (увлекательнейших, поверьте) глупостях, пока котенок спит на коленях у девушки. Раздается звук ключа в замке. Гю наконец-то вернулся домой.

***

Встреча отняла у Бомгю несколько драгоценных часов: дорога туда и обратно, ожидание, обстоятельный разговор. Теперь он наконец-то у дома, где его ждут любимый Кай и его новая подруга. Они не привыкли водить гостей, но если Хюка захотел, Бомгю готов пойти на уступки. Открыв дверь квартиры, он застыл на пороге: Хюка и, как оказалось, Казуха, сидят на диване, поглощенные разговором. Она заливается смехом, кладет руку ему на бедро, и даже Арахабаки уютно устроился рядом с ней. Она пришла в его дом и претендует на все, что ему дорого? Прекрасно. Молча пройдя мимо, не удостоив их приветствием, Бомгю направился на кухню. Он тщательно вымыл руки, налил стакан воды, распахнул окно и закурил. Кай, черт возьми, даже не поинтересовался, где он был, так поглощен вниманием шатенки. А ведь Бомгю, возможно, хотел поделиться радостью о новом месте работы. Ладно, раз его внимание так занято этой девушкой, мешать он не будет. Достав телефон, он начал писать сообщение Субину, позволяя дыму сигареты медленно рассеиваться в вечернем воздухе. От звука хлопка двери Кай дергается, следя взглядом за Гю, быстро проходящем мимо. Ладно. Странно. Казуха тоже замолкает, вопросительно смотря на Камала. Он лишь растерянно пожимает плечами и снова переводит взгляд на Гю. Что с ним такое? Что-то произошло? Где он был вообще, что вернулся в таком настроении? Кай ничего не понимает. Бросив девушке тихое «сейчас», он осторожно, словно боясь спугнуть, а может, разозлить, подходит к курящему Бомгю. Тот не отводит взгляд от телефона, как будто показательно не смотря на него, хотя Кай уверен, что он замечает его приближение. – Гю? – произносит почти шепотом. Чхве не реагирует, только затягивается, смотря в окно. Его взгляд безэмоциональный, лицо как камень. Кай сжимает медиатор в руке и делает еще шаг к нему, бросая быстрый взгляд на Казуху, что вынуждает его отказаться от идеи коснуться парня. Девушка не смотрит на них, но само ее присутствие напрягает, не давая возможности взаимодействовать привычным образом. Хотя он знает, что это не главная причина, по которой он так осторожно ведет себя с Бомгю в этот момент. – Гю, что-то случилось? Субин ответил не сразу – он человек занятой, но для встречи все же нашел время. Пусть сегодня и выходной, но Бомгю, как всегда, поступил эгоистично: ему некомфортно находиться в собственном доме, а с Субином все равно нужно обсудить увольнение. – Нет, Кай, ничего не случилось, прости, что прервал все веселье своим присутствием, – сказал он, выкидывая недокуренную сигарету в окно. Коснувшись мизинцем руки Кая, он ощутил боль в груди, словно их связь даже сейчас нужно было скрывать от этой незнакомки. – Мне снова придется уйти, появились дела. Костюм стеснял движения, хотелось вернуться в свои любимые широкие джинсы и футболку. Оставив Кая на кухне, Бомгю направился в сторону комнаты. Но путь пролегал мимо шатенки, расположившейся на диване прямо на проходе к спальням. Решив проигнорировать ее, он быстро скрылся за дверью своей комнаты. Какой он еблан, подумал парень, ударяясь лбом о закрытую дверь. Гю надеялся, что звук не достиг остальных в квартире. Глубокий вдох, медленный выдох. Он переоделся в джинсы и футболку, почувствовав себя немного лучше. Сообщение от Субина подтвердило встречу. Главное – сейчас вылететь из квартиры, как пробка из бутылки шампанского, не обращая внимания на этих двоих. Срываться нельзя. Надо быть тише воды, ниже травы, незаметно и без лишних слов. Кай остался стоять в одиночестве, смотря на закрытую дверь в комнату Гю, с еще меньшим пониманием того, что происходит. А он только было успел поверить, что все хорошо. Да блять, ну почему все вечно идет не так? Казуха встает с дивана, перекладывая на него котенка, который тут же просыпается, прыгая на пол и убегая куда-то в комнату Кая, где, кажется, решает поиграться с карандашом на столе. Девушка подходит к Каю. – Мне, кажется, пора домой... Как я вижу, сейчас не лучшее время. Поговорим потом. Девушка слабо улыбается, быстро обнимая Кая на прощание, и направляется к двери. – Прости, что так вышло, – почему он снова извиняется за то, что никак не подвластно его контролю? – Да не переживай об этом. И, Кай, – уже перед дверью, Казуха оборачивается, кивая на дверь в комнату Гю, – Надеюсь, у вас все будет хорошо, – и дверь в квартиру закрывается за спиной девушки. Что?.. Либо Кай слишком много думает и ищет скрытый смысл там, где его нет, либо она все поняла. Ладно. Сейчас не до этого. Об этом они поговорят потом. А сейчас что он должен сделать? Пойти к Гю? Не трогать его? Поверить его словам о том, что все хорошо, и отъебаться? Блять, да что случилось-то? Почему вместо того, чтобы поговорить с ним, Гю снова отталкивает его и сбегает? В чем вообще проблема? Что такого случилось что он так себя ведет? Направившись было к комнате Бомгю, Кай резко останавливается и разворачивается обратно, теперь уже сам закуривая у окна. Вмешиваться сейчас в пространство Гю он не хочет, давить тоже. Не хочет говорить – не надо. Да и тем более, не будет же он вечно сидеть в комнате, ему придется выйти, чтобы покинуть квартиру. Да, отличный план. Заодно сам за это время успокоится. Вот только этот план работает ровно до того момента, пока дверь в комнату не открывается и Бомгю не выходит из нее, снова не смотря на Кая. Бомгю вылетел из комнаты, но его остановил резкий вопрос Кая. – Гю, блять, объясни, что происходит, пожалуйста, – Кай старается говорить ровно и спокойно, несмотря на то, что чувствует, как начинает злиться. Чхве останавливается и наконец-то переводит на него взгляд. Черт возьми. Убежать уже не получится. Главное – выдохнуть и спокойно ответить. – Ничего не происходит, Кай. Все нормально. Я же сказал, что иду по делам. Молодец, Гю, так держать. Ты взрослый человек, должен уметь вести себя достойно. Но Кай все еще смотрел на него, явно не удовлетворенный таким ответом. Хочет продолжения? Что ж, хорошо. – Или тебе стало скучно без своей барышни, и ты наконец-то решил переключить внимание на меня? Черт возьми, Гю, что ты делаешь? Ты сам роешь себе яму. Но было уже поздно: злость снова закипала внутри него. Если ссоре быть, то Субин подождет. – Что?.. Реплика парня на секунду выбивает Кая из колеи. Гю... ревнует? Какого хуя? А Хюнин еще переживал, что у него что-то случилось, ага, ну конечно. – Блять, ты серьезно? Кай выбрасывает сигарету в окно и делает несколько шагов в сторону Бомгю. Он проигрывает битву с собственными эмоциями, попытки сохранять спокойствие терпят крах. Надо остановиться, надо успокоиться и обсудить все цивилизованно, но сейчас, когда внутри все закипает, он не может остановить себя, не может позволить зерну рациональности, которое буквально кричит ему прекратить эту глупую ссору, взять верх. Кай никогда не злится. Не так. Все, что накопилось внутри, переливается через край. Он устал, так сильно устал от этого всего. Скандал с родителями произошел только вчера, а что-то уже снова идет не так. Хоть немного спокойствия, времени на передышку, он что, так много просит? Гю, блять, какого хуя ты устроил? У них хоть когда-нибудь все будет хорошо? Зрительный контакт, никто не отводит взгляд. Отвернуться – значит признать поражение, и, очевидно, никто не собирается отступать первым. – Только не говори мне, что ты из-за Казухи все это представление устроил. Какого хуя, Гю? Давно ты таким собственником стал? Когда Кай злится, подходит вплотную и не отрывает от него взгляд, у Гю внизу живота что-то сжимается. Кто-то назовет это бабочками, кто-то скажет, что он снова охвачен страстью, но сейчас, глядя на Кая и слыша слово «собственник», Бомгю хочет только одного – поцеловать его. Безумно хочет. Кай в гневе выглядит невероятно сексуально, и, увы, такие моменты случаются слишком редко. Вопрос: ловить момент или продолжить разборки? Хотя, чем жарче спор, тем жарче будет примирение. – О, не поминай имя всуе. Чтобы из-за какой-то там Казухи? Что ты, – с сарказмом произнес Бомгю, подходя ближе к Каю. Тот, кажется, ничего не понимает. Весь жар обиды и злости в Гю сменился на страсть. Он резко, почти грубо, схватил Кая за подбородок и приподнял его голову вверх, пользуясь разницей в росте. – Нет смысла ревновать тебя к всяким однодневкам, ты мой. Но знай, если кто-то в нашем доме еще раз осмелится прикоснуться к тебе... Бомгю не знал, что бы он сделал. Убивать он не собирался, и избивать тоже. Оставалось только… Расстроиться и поплакать в комнате? Возможно, но Каю лучше об этом не знать. По выражению лица было видно, что Кай недоволен такими действиями, однако из хватки не вырывался. На несколько секунд Кай теряется, бегая взглядом по лицу парня, будто пытаясь что-то в нем найти, но вскоре снова приходит в себя. Бомгю внезапно оказывается слишком близко, на его лице ухмылка, отчего Хюнин злится еще сильнее. Резко хватает руку, больно сжимающую подбородок, но Гю всегда был физически сильнее, чем он, поэтому вырваться из хватки второго не удается, лишь сжать его запястье в ответ. Он не знает, что за игру Гю задумал. На задворках сознания он осознает, что тот, вероятно, специально провоцирует его, но все равно не может остановиться. – Ты... Блять, Бомгю, что за хуйню ты несешь? Какого хуя ты устроил вообще? Пальцы Гю сжимаются сильнее, Кай тоже сжимает его руку, не отводя взгляда от глаз парня. – Блять, отпусти меня! – кричит, собирая все силы, чтобы вырваться из хватки и отдалиться, продолжая сжимать запястье Гю. Пальцы побелели, его уже практически трясет от эмоций, – С чего ты вообще взял, что имеешь право ревновать? Я не твоя собственность. И я не должен перед тобой отчитываться. Нет так нет. Бомгю не будет против воли дорогого ему человека идти на свои прихоти. – То есть, ты перекладываешь на меня всю ответственность? Сначала зовешь девушек, пока меня нет дома, а потом что? Стой, а может, она вообще не первая? – Гю держит дистанцию с Каем, смотрит на него сверху вниз, – Ты хочешь, чтобы я игнорировал твои похождения? Хюка, мы не так долго встречаемся, еще не поздно расстаться, или тебе страшно совершить такой важный шаг? Слова Гю тяжелым грузом ложатся на Кая. Неужели он правда такого мнения о нем? Он правда считает, что Кай поступил бы так? Что ж. Больно. Обидно. От упоминания о расставании – еще больнее. Кай умоляет себя успокоиться и просто поговорить с Гю, без криков, без лишних эмоций, но не может. Чхве уже успел пропасть из его личного пространства и отправился в путешествие по периметру гостиной. Бомгю сам не заметил, как начал ходить по комнате кругами. Вот диван, на котором еще недавно нежились Кай с его подругой, вот пустая миска Арахабаки, вот ключница, вот Камал. Они так же ходят по кругу, руша и собирая из осколков отношения. Им дорого стоило прийти туда, где они сейчас, Гю это понимает, почему он тогда своей ревностью пытается превратить в пепел их совместные труды? И действительно, кто дал ему право держать Кая в придуманной им клетке? Гю судит по себе? Он просто, блять, хочет, чтобы Хюка был рядом, чтобы любил его, чтобы они жили счастливо… без лишних людей. Он так боится потерять Кая, что начал перегибать палку. Гю все делает только хуже. Гнев сошел на нет, кружения по комнате остановились, перед Гю сейчас только пол. – Знаешь, очень забавно слышать это от тебя. Не ты ли говорил, что отношения тебя пугают, что тебе нужна свобода, которую я ограничиваю? Определись уже, чего ты хочешь. И прекрати искажать факты, я ни разу в жизни не звал сюда кого-то за твоей спиной. Бомгю стоит, не смотря на него, и Кай понимает, что пора остановиться, что сейчас самое время успокоиться и закончить эту глупую ссору, что совсем скоро они переступят черту, он переступит черту. Он так сильно хочет обнять Гю и сказать, что любит его, что он – единственный, и Каю никто больше не нужен... Но есть такая особенность – не уметь вовремя остановиться, когда творишь хуйню на эмоциях, поэтому он продолжает говорить, с каждым словом чувствуя, как закапывает сам себя все сильнее. – И, Гю, может быть, для тебя и непонятен концепт того, что возможно не спать с каждым человеком, с которым общаешься, но это не значит, что все такие. Нет никаких похождений, потому что, знаешь ли, я люблю тебя, и для меня это что-то значит. Очень жаль, если ты не можешь этого понять. Но не надо судить всех по себе. Как только слова слетают с губ, Кай резко замолкает. Он сказал лишнее. Он сказал не то. Неправильно, все неправильно. Вся злость испаряется, он хочет извиниться, хочет взять свои слова назад, хочет подойти к Гю, коснуться его, обнять... Но он молчит. Молчит, пытаясь прочитать в лице парня напротив его эмоции, и ждет его реакции, ответа, хоть чего-то. Слова Кая ранят с новой силой. Он прав, ни слова лжи, ни одной провокации, сплошная истина. Плевать, что Гю уже давно удалил номера всех рандомных девушек, плевать, что с момента начала их отношений он перестал в принципе засматриваться на других. Гю был мудилой, мудилой и помрет. Что ж, если Хюка все еще не видит в Бомгю надежды и света, то пусть так и будет. С чего он, в первую очередь, решил, что заслуживает исправления? – Да, ты прав, Кай. Как всегда прав. Оставаться здесь нет смысла, да и Субин ждет. Подняв взгляд на парня, Гю слегка улыбнулся в качестве прощания, ему нечего добавить. Вся его жизнь – шутка, над которой смеются другие, сам же Гю давно сменил чувство юмора. Кай хочет ударить себя. Ну почему он не может думать, прежде чем говорит? Гю улыбается, но он знает, что ему больно. Блять, Кай, какой же ты долбоеб. Бомгю пытается уйти, но Камал останавливает его, хватая за руку. Жест скорее символичесикй, он не прилагает никакой силы – если Гю действительно захочет уйти, он с легкостью это сделает, и имеет на это право, но Хюнин не может просто отпустить его, не попытавшись хоть как-то исправить ситуацию. Они оба вспылили и сказали лишнего, но сейчас ему плевать, кто прав, а кто виноват. Он не смог контролировать свои эмоции и ранил Гю, ранил человека, которого так сильно любит, и это он себе простить не может. Что с ними снова происходит? – Гю, стой. Прости меня, я не должен был этого говорить. Это не так, – сжимает руку чуть сильнее. Бомгю не двигается и смотрит в пол, не поднимая взгляда на парня. Кай вздыхает и делает осторожный шаг в его сторону, – Я не прав. Я еблан, разозлился и сказал, не подумав. Прости. Я доверяю тебе, я знаю, что это неправда. А ведь он так и не рассказал Хюке о новой работе, хотя ехал домой весь в нетерпении. Жизнь – забавная штука: строишь планы, а ее бесконечные виражи не подстраиваются под твои хотелки. Жизнь Гю в целом резко изменилась меньше чем за год, и виной тому Кай. Скажи Бомгю еще в 21 год, что он будет так истерить, испытывать такой спектр эмоций, он бы просто посмеялся. Кстати говоря, у него появилась новая пища для размышлений: лучше жить с эмоциями или без них? Ну и тупость, эта дилемма звучит как тема эссе психолога первого курса, а Гю в целом жить не хочется. Конец размышлений. Хюка держит его, извиняется. Дурашка, кто же извиняется за правду? У Гю этого не отнять, ему обидно за самого себя, что он так и не сможет оправдать надежды близких ему людей. Интересно, Чонин присматривает за ним с небес? Даже если так, то вряд ли есть хоть одна причина, по которой друг гордился бы им. – Кай, не извиняйся, ты сказал то, что думаешь, – все еще стоя спиной к Каю, Гю смотрел в пол, – Мне жаль, что ты любишь такого мудака, как я, но мне правда надо идти. Я на тебя не злюсь, правда. Он старался сказать это с улыбкой, ему правда не на кого злиться, кроме как на себя. Накинув на себя ветровку, Гю скрылся за дверью, оставив Кая стоять посреди комнаты. В очередной раз за день дверь закрывается за Бомгю, разделяя его и Хюнина. – Но я так не думаю... – тихо произносит парень, уже в пустоту. Ну вот, снова он все испортил. Кто-то удивлен? Вряд ли. Кай опять закуривает, просто потому, что не знает, куда себя деть. Надо бросать. Как-нибудь в другой раз. Сказать правду, он сам не знает, почему сказал то, что сказал. Он правда думал, что доверяет Гю, что все хорошо. Неужели на подсознательном уровне это все это время было ложью? Перед глазами так и стоит образ Гю, с опущенной головой и грустными глазами, с натянутой улыбкой на губах. Что он натворил, кто его вообще за язык тянул? Плевать, что он сам чувствует, он не хочет ранить Гю. Ладно, сейчас нет смысла думать о том, что произошло и что делать дальше, для начала нужно хотя бы дождаться возвращения Гю. Если он вообще вернется сегодня. Или хоть когда-то. Кай все еще не знает ни где он был сегодня, ни куда ушел теперь. Надо прибраться, убрать и помыть посуду. Не этого он ожидал от сегодняшнего вечера. Он ведь правда хотел познакомить Гю и Казуху, двух дорогих ему людей, надеялся, что они поладят. Он пишет девушке сообщение, извиняясь за то, что все так получилось. Она отвечает почти сразу, уверяя, что все в порядке. Хорошо. Хоть где-то. Надо занять себя чем-то. Кай хватается за гитару, как единственный известный ему способ справляться с эмоциями, садится на пол своей комнаты, оставив дверь открытой, и пытается потеряться в музыке.