i'm hooked

Поездка к дому Субина прошла как в тумане. Гю даже не включал радио – не было никакого желания слушать музыку или последние новости. Если сейчас еще и Субин расстроится, Бомгю прямо там наложит на себя руки. Оставалось надеяться, что хотя бы близкий друг и по совместительству бывший начальник будет искренне рад за него. На улице уже давно горели фонари – практически единственный источник света, не считая неоновых вывесок и домашнего освещения за окнами. Субин, казалось, готовился ко сну: уставшее лицо, постоянные зевки, футболка с принтом котенка и серые штаны красноречиво говорили об этом. Он, разумеется, пригласил Гю внутрь, предложил напиток, от которого тот вежливо отказался и плюхнулся на диван. Вид Субина ясно давал понять, что он не против, если гость быстрее освободит его от своего присутствия. Бомгю и сам не хотел долго засиживаться: сообщить новость, обсудить детали увольнения и поехать домой спать. – Суб, я увольняюсь. Мне предложили хорошее место, и я не смог отказаться. Думаю, у тебя я все равно только и делал, что мешался. Работать у Субина было здорово. Каждый раз, когда он приходил на смену, что-то случалось. Можно было воровать обеды, беседовать с новыми людьми и заниматься делом, которое приносило удовольствие. Пусть Гю и «ебланил», с открытия кафе продажи держались только на нем. Сколько бы сотрудников Субин ни пытался найти, никто не подходил на эту роль. Может, Субин предвзят, а может, Бомгю и вправду прирожденный бариста и продавец. – Если тебе там будет лучше, то это то, чего я хочу, – спокойно ответил Субин, – Конечно, мне будет не хватать людей, которым можно давать подзатыльники, но я рад, что ты нашел себе место по душе. Чертов Субин. Гю и так тяжело было уходить от друга. Это ведь была их общая мечта. Точнее, мечта Субина, которую Бомгю поддержал, а потом влился и принял как свою. Взглянув на него, Гю увидел сонное, но улыбающееся лицо. В любом случае, нужно было обсудить деловые вопросы и оставить Субину законное пространство. – Кстати, не будет проблем с персоналом? Есть, кто встанет на мое место? – Ни-Ки справится, ты его хорошо научил отстаивать границы. Ну, что ж, если Субин уверен, что все в порядке, то и переживать не о чем. Дорога домой прошла более-менее спокойно; на этот раз на фоне играла Лана Дель Рей. При входе в квартиру Бомгю встретил Арахабаки, обвив ноги хозяина хвостом. – Малыш, ты уже совсем взрослый. Хочешь кушать? Посмотрев в сторону миски, Гю заметил, что она полная. Вывод напрашивался сам собой: кот просто искренне скучал. Хоть кто-то. Бомгю оставалось одно – пойти в комнату Кая. У парня все еще присутствовало чувство незаконченности – надо было рассказать ему о работе. Камал увлеченно перебирал струны, напевая что-то себе под нос. Облокотившись на косяк, Бомгю наблюдал за этой милой сценой, пока молодой человек его не заметил. – Привет, – произнес Кай, первым начав диалог. – Привет. Все было так просто, но в то же время так тяжело. Теперь задача Гю – продолжить, ведь это он нагнетал неловкость. – Я ездил к Субину… Уволился. Кай аккуратно откладывает гитару и исписанные листы бумаги вокруг себя, убирая своеобразный барьер между ними, и поднимается с пола, садясь на кровать и кивком указывая Гю занять место рядом. Кай ненавидит это напряжение между ними. – Хорошо... Кажется, я пропустил пару эпизодов, можно сначала? Почему ты решил уволиться? Он знает, что Гю любил эту работу, как бы ни жаловался на нее постоянно. Его увольнение оказалось для него полной неожиданностью. Но он уже, в принципе, привык ничего не понимать, когда дело касается Чхве Бомгю. Наверное, им стоит обговорить то, что произошло несколько часов назад, но если Гю выбрал именно эту тему, чтобы начать разговор, наверное, на это есть причина. Кай едва заметно придвигается ближе к Гю, протягивая ему руку. Гю понимает, что рассказ затянется: он уже сам не помнит, что Кай знает, а что нет. Присев рядом с ним, Гю взял его за руку и начал тараторить, начиная с Бан Чана. Полчаса, а может, и час спустя, он закончил на встрече с Субином. Теперь они в настоящем, и Кай знает почти все. Оставалась лишь «вишенка на торте»– Чонин. – Я понимаю, что у тебя могут быть вопросы и комментарии, так что передаю слово тебе, – произнес Гю, чувствуя себя настоящим лектором. Пустыня во рту напомнила о том, что он говорил долго. Наконец-то Гю мог отдышаться. Во время рассказа он сначала сидел, потом начал ходить по комнате. На столе уже стоял пустой стакан, что намекало на то, что он успел сбегать на кухню. Теперь же он просто лег на кровать, закинул руки за голову и уставился на Кая, ожидая его реакции. На протяжении всего монолога, Кай сидел почти неподвижно, наблюдая за парнем, будто лишнее движение может его спугнуть, и он не закончит рассказ. Гю работает в музыкальном агентстве. Кай ловит себя на мысли о том, как стремительно все вокруг меняется, насколько жизнь непостоянная. Если бы кто-то сказал ему еще полгода назад, что в его жизни будет момент, когда Чхве Бомгю будет лежать на его кровати и рассказывать о том, как большие имена музыкальной индустрии практически умоляли его согласиться на работу у них, он бы не поверил. А если бы добавили, что все с тем же Чхве Бомгю, ко всему прочему, он будет в отношениях, и что ради этого самого Чхве Бомгю он накричит на своих родителей, выпроваживая их из своей квартиры и жизни, он бы и вовсе покрутил бы пальцем у виска. Но, тем не менее, это реальность. Кай, может, и мог бы задать пару десятков вопросов о том, что только что услышал, но он не хочет сейчас устраивать допроса о прошлом и будущем Гю. Почему они только и делают, что обсуждают какие-то серьезные темы? Вместо этого он ложится рядом с парнем, уставившись в потолок, и задает совершенно другой вопрос. – Какие песни ты писал? Если Гю удивлен, то не показывает этого. Он поворачивает голову, смотря на профиль Камала, и отвечает не сразу. Каю правда интересно обсудить с Гю его музыку. Это то, что их связывает, даже если он и не знал об этом большую часть их дружбы. Они так и остаются лежать бок о бок, разговаривая, пока Кай не засыпает.

***

Проснувшись, Бомгю ощутил тяжесть руки Кая, плотно обвившей его. Это было приятно, даже мило, но нечто темное всплыло на поверхность его мыслей. Эта крепкая хватка казалась бессознательным страхом Хюки – страхом, что Бомгю снова уйдет. Словно в глубине себя Камал чувствовал это неизбежное бегство. Но куда теперь денется Гю? Всю свою жизнь он убеждал себя, что отношения не для него, что он антиромантик, неспособный на глубокие привязанности, но Кай, этот чертов Кай, смог что-то в нем изменить. Изменить так, что теперь он задыхался от собственных чувств, от того, как они терзали его – порыв оставаться рядом и желание сбежать одновременно. Взглянув на часы, он понял, что уже за восемь. Понедельник, новый рабочий день. В офис идти не было нужды – они с Крисом договорились, что Гю может работать из дома, лишь бы тексты были сданы в срок. И все же, несмотря на свободу, что-то беспокоило его. Он еще не видел своих коллег и артистов, с которыми предстояло работать. Первый рабочий день, а он чувствовал себя чужаком в собственном мире. Гю посмотрел на Камала, который спал рядом, словно привязанный к нему чем-то невидимым. Это было странно – как будто чем больше он стремился удержать его, тем сильнее Гю хотелось вырваться. Возможно, все дело в том, что близость для него всегда была сродни клетке, как будто бы любое проявление любви грозило отобрать его свободу. Но разве не был он тем, кто снова выбрал Кая? Он встал с кровати, умылся, поставил чайник, готовя привычные тосты. Время лишнего сна закончилось, и реальность вернула его к повседневности. Подойдя к Камалу, он мягко ткнул его в щеку, пробуждая ото сна. Парень едва ощутимо шевельнулся, но, казалось, этого было достаточно. Поездка до института прошла спокойно. Радио тихо играло на фоне, дороги были полупустыми, и Кай все время смотрел в телефон, иногда улыбаясь. Бомгю краем глаза следил за ним, борясь с тревожным чувством, которое не отпускало. Когда они подъехали к институту, Гю заметил Казуху, стоящую у входа. Вероятно, они с Каем договорились встретиться заранее, и, вероятно, именно она вызывала эти улыбки в телефон. Не стоит надумывать, убеждал он себя, хотя в груди что-то саднило. Он всегда боролся с подобными мыслями, зная, что ревность – это лишь еще одна сторона его страха быть оставленным. Кай на прощание поспешно обнял его, сказал: «До скорого» и быстро направился к Казухе. Они обмениваются короткими словами, и это пробуждает в Бомгю старые, знакомые эмоции. Как бы он ни пытался прогнать их, они вновь поднимались на поверхность. Он наблюдал, как Кай бежал к девушке, и, вздохнув, поехал в агентство, вновь ощущая гнетущее чувство, будто его место здесь было лишь временным. Кай ожидал неловкости в общении с Накамурой, по крайней мере, на первое время, после произошедшего вчера, но, на удивление, этого не происходит. Их общение возобновляется, будто ничего не произошло. Он так благодарен за ее дружбу. Его все еще удивляет, что в его жизни появляются такие люди, и все еще ожидает какого-то подвоха. Не может же быть так, что люди просто хотят с ним общаться, что им интересно с ним, ведь так? Хюнин чувствует себя самозванцем, будто он лишь притворяется, что ему есть место среди людей, и однажды они его раскусят, поймут, кто он на самом деле, и неизбежно покинут его. Слишком много думаешь, перестань. Девушка стоит у входа в универ, скидывая мемы с котиками, пока ждет его. Кай чувствует себя неудобно из-за того, что она опаздывает только ради того, чтобы подождать его, поэтому спешит скорее выбежать из машины, чтобы не задерживать ее еще больше. Но перед дверью в нужный кабинет, в котором уже идет лекция, она останавливается, поворачиваясь к Камалу. – Ты не против сходить со мной в кофейню на перерыве? Мне нужно с тобой поговорить. А вот и оно. Что-то все же не так. Никто просто так не зовет на серьезные разговоры. – Конечно, – Кай улыбается, кивая, и первым заходит в аудиторию.

***

Забрав свой раф с карамельным сиропом и взбитыми сливками, на который Гю бы несомненно поморщился, может, даже прокомментировал, что такие напитки даже кофе называть не стоит, он садится за столик и ожидает, когда спутница присоединится к нему. Интересно, как там Гю? Надо написать ему. «Как проходит первый рабочий день на новом месте?». Ответа не приходит, видимо, парень занят, а девушка уже садится рядом и, на удивление, молчит, смотря на стакан. Кай переводит внимание на нее. – Кай... Мне кажется, я должна быть честной с тобой. Ты мне нравишься, уже давно. Черт. Да, нужно признать, у Кая были подозрения, но он всегда откидывал эти мысли, внушая себе, что это не может быть так. – Я... – Нет, дай мне закончить, пожалуйста, – Казуха мягко прерывает его, – Конечно, я совру, если скажу, что не надеялась на что-то. Но я знаю, что между тобой и этим парнем... Бомгю, да? Я вижу, что между вами что-то есть. Я не требую от тебя ответа или взаимности, я все понимаю. Просто хотела, чтобы ты знал. Чтобы я сама смогла получить завершение и двигаться дальше. Я очень ценю твою дружбу и надеюсь, что это не помешает ей. Кай благодарит Казуху за честность и обещает, что это ни на что не повлияет. Первое, что ему хочется сделать – это извиниться за то, что не может ответить взаимностью, но она уверяет, что извиняться ему не за что, и на этом разговор на эту тему заканчивается. К зданию универа они возвращаются в комфортной тишине, и Кай решает, что, в общем-то, учебы и социализации на сегодня ему хватит, и нагло уходит со второй пары.

***

Гю медленно шагал по коридору, направляясь к уже знакомому кабинету с деревянной дверью. Внутри него витало ощущение чего-то нового, но в то же время неуловимо знакомого. Когда он открыл дверь, Крис встретил его с широкой улыбкой – возможно, был рад тому, что Бомгю, несмотря на свое вечное колебание, все-таки согласился работать. Они обменялись короткими приветствиями, и вскоре Гю выделили небольшую, но уютную комнатушку. Мягкий неон от надписей на стенах, обилие зелени, темные приглушенные тона – все это делало пространство каким-то интимным, словно специально созданным для уединенной работы. Гю подумал, что, возможно, будет проводить здесь гораздо больше времени, чем предполагал изначально. Сев за стол, он быстро избавился от всех отвлекающих раздражителей: дверь закрыта на замок, телефон выключен и отброшен в сторону. Он снова окунулся в те забытые ощущения – писать тексты. В этом есть что-то терапевтическое. Тематика была проста, на первый взгляд: подростковые проблемы, сложности взросления. Однако первым, что пришло в голову Гю, были мысли о суициде. Иронично, но именно такие размышления часто помогали ему самому рефлексировать, сублимировать. Но, увы, процесс не шел гладко. В комнате, которая еще недавно была идеальна, как картинка из Pinterest, теперь валялись скомканные листы бумаги, кое-где порванные в порыве раздражения. На экране компьютера были открыты несколько вкладок с недописанными текстами.«Вот еще немного, еще чуть-чуть…«»– думал он, но снова откинулся на спинку стула, в отчаянии ударившись лбом о стол. Чхве Бомгю, великий мастер текстов, вдруг оказался в тупике, столкнулся с нехваткой музы. Он тихо простонал от бессилия. Четыре долгих года он готовил кофе, когда мог создавать. Он имеет право немного тормозить, правда? И пусть никто не требует от него песен каждый день, у Бомгю были свои внутренние стандарты, слишком высокие для всех, кроме него самого. Он включил телефон, и на экране замерла знакомая картинка – фотография спящего Кая, которую Гю когда-то сделал и поставил на обои. Улыбка непроизвольно появилась на его лице. Кай – такой красивый, такой уютный, такой родной. В этот момент Гю понял, что ему не нужно ничего, кроме этого. На экране появилось сообщение от Хюки, но Гю не сразу прочитал его. Любуясь фотографией, он вдруг ощутил, как в голове формируется новая строчка для песни. Он снова был увлечен своим делом, словно вернулся в то время, когда тексты рождались из ниоткуда и превращались в музыку. Время потеряло для него значение. Он пребывал в нирване творчества, пока не раздался стук в дверь. В дверном проеме стоял молодой человек, которого Бомгю прежде не видел. В руках у него была акустическая гитара, почти такая же, как та, что когда-то принадлежала Гю четыре года назад. Та самая гитара, которую он бросил в спешке, сбегая из старого агентства. Но разве это могла быть она? – Бомгю-хен, – голос парня был уважительным, – Крис-хен попросил передать вам это и велел напомнить, что если вы засидитесь допоздна, вас нужно поторопить. Гю взглянул на телефон – время ушло за полночь. Часы, конечно, не висели в комнате, а все его внимание было поглощено работой. И правда, если бы его не потревожили, он мог бы проработать до самого утра. – Спасибо, – проговорил он, слегка растерянно. – Феликс, – улыбнулся молодой человек. – Спасибо, Феликс, что напомнил… И за гитару тоже. Парень исчез в коридоре так же внезапно, как и появился, а Гю остался стоять в комнате, собираясь с мыслями. Он аккуратно убрал все разбросанные листы, вернул порядок в комнату и поставил гитару в угол. Пора было возвращаться домой, снова погружаясь в свои мысли и работы, с которыми придется разбираться завтра.

***

Ответа на сообщение так и не приходит, а дома не оказывается никого, кроме котенка, сонно моргающего с дивана. Даже не подошел встретить, сейчас за день выспится, а ночью опять носиться будет, маленькая бестия. Времени много, ведь он оказался дома гораздо раньше обычного, поэтому Кай решает сходить за продуктами и приготовить ужин. Надо ведь как-то поздравить Гю с новой работой. За делом время проходит незаметно, вот уже и вечер, а Гю все еще не видно и не слышно. Когда стрелка часов переваливает за 9 часов, Кай начинает беспокоиться. Еще спустя час, пишет еще одно сообщение с вопросом, когда он придет, но и оно остается без ответа, даже не прочитанным. Ладно, наверное, сильно увлекся. И все равно тревожные мысли заполняют голову. Снова гитара, его лучший друг и самое действенное успокоительное, приходит на помощь. Как бы то ни было, он рад, что снова взялся за музыку, несмотря на то, что обстоятельства возрождения его былой страсти к этому занятию были далеко не радостными.

***

Когда машина повернула во двор, Гю ощутил накопившуюся усталость. Да уж, работать 13 часов без перерыва единого перерыва – занятие не из легких. Он не знает чего он хочет больше: есть или спать. Наверное, второе, учитывая, что завтра его ждет такой же длинный день. Плюс ко всему, на завтра назначены встречи, а это значит, что нужно выглядеть свежим и полным сил. Припарковавшись, Гю выключил фары, оказавшись практически в полной темноте, ведь во дворе у них давно проблемы с уличным освещением. Может, поспать тут? Нет, надо уж как-то доползти до квартиры, принять душ, перекурить и поспать в кровати. К моменту, когда в квартире слышится звук ключа в дверном замке, Кай уже чувствует, что начинает засыпать, как бы упорно он ни пытался бороться со сном, но возвращение парня резко вырывает его из объятий сна, а на лице появляется улыбка. Кай подскакивает, встречая Гю, и с порога спрашивает, как прошел его день. Как глупый щенок, который весь день сидел один дома и радуется приходу хозяина. Помимо того, что ему нравится разговаривать с Гю, слушать его рассказы, у такого рвения задать вопрос есть и еще одна причина: будучи сам связан с музыкой, но только со стороны творчества, он правда был рад возможности узнать больше о том, как эта индустрия работает изнутри, ведь Гю – первый человек, которого он знает, у которого есть опыт в этой сфере. Вернувшись домой, Гю сразу почувствовал, как его обволакивает теплая, почти детская забота Кая. Тот, как верный щенок, радостно кинулся ему навстречу, не успев дождатьcя ответа на свои сообщения, которые Гю, погруженный в работу, забыл прочитать. Он действительно так увлекся делом, что не сделал ни единого перерыва, не выкурил ни одной сигареты. Возможно, трудоголизм и вправду окажется тем способом, который поможет ему бросить эту вредную привычку. Гю обнял Кая, чувствуя, как в его руках можно буквально растаять. Камал шептал ему что-то успокаивающее в шею, будто оберегая его от всего, что осталось за дверью.«Всё хорошо, ты просто устал», – бормотал он, но Гю уже не мог воспринять чужую речь. Его сознание угасало под натиском усталости, оставляя только одно желание: поскорее помыться и лечь спать. – Хюка, я в душ, – тихо сказал он, поцеловав парня в губы, – Хочешь – присоединяйся, расскажешь мне о своем дне. Он направился в сторону ванной, нежно проведя рукой по руке Кая, словно прося его не оставлять его одного. Камал, похоже, действительно пошел следом, как преданный спутник. Но вдруг Бомгю осознал, что его сил почти не осталось. Идея принять душ вдвоем показалась чем-то слишком требовательным. Сука, вот тут-то он и просчитался. Оставшихся сил не хватало ни на что — ни на разговоры, ни даже на простой душ. Гю выглядит ужасно уставшим, кажется, он еле говорит, даже почти не воспринимает слова Кая: никак не реагирует на вопрос, голоден ли, и сразу направляется в душ. Хотя, он все равно целует Камала и флиртует с ним, как всегда, но Кай видит, что он абсолютно никакой, поэтому, лишь посмеиваясь на его предложение, ведь оно напоминает Хюнину о том, как они часто шутили друг с другом раньше, будучи просто друзьями, остается в комнате и снова ждет. Горячий душ обволакивал, расслаблял, давая долгожданное облегчение после целого дня сидячей работы. Напряженные мышцы шеи отзывались тупой болью, которую он уже почти привык игнорировать, ведь зарядка никогда не входила в его привычки. Горячая вода оставалась единственным спасением. Он не задержался в ванной слишком долго, но этого времени хватило, чтобы зеркало запотело. Когда Гю открыл дверь, из ванной комнаты вырвалось облако горячего пара, окутывая его плечи и мгновенно сталкиваясь с холодным воздухом спальни. Выходя из ванной, Бомгю выглядит немного посвежее. Он устало улыбается Каю, который подходит и целует его в щеку. – Ты не голодный? Я сделал ужин, будешь? – Кай повторяет вопрос, потому что почти уверен, что парень не услышал его в прошлый раз, да и, зная Гю, есть большая вероятность, что поесть он забыл. Стоило бы согласиться. Хотя все его мысли были о том, как бы быстрее лечь в постель, Гю понимал, что будет совсем уж безумным, если за весь день в его желудок попадет только один несчастный тост, который он съел на завтрак. – Поухаживаешь за мной? – спросил он с полуулыбкой, имея в виду гораздо больше, чем просто еду: «Одень меня, накорми и, если сможешь, выведи меня покурить». Он бросился на кровать, и полотенце, которое едва держалось на нем, тут же сползло, оставив его наедине с холодным воздухом. По телу пробежали мурашки, что странным образом помогло прогнать остатки сонливости. Может, у него даже найдутся силы поговорить с Каем. Гю действительно этого хотел – за этот насыщенный, хотя и монотонный, день он успел соскучиться по парню, по его теплу, по его голосу. Кай зависает на несколько моментов, как завороженный смотря на развалившегося на кровати Гю, тело которого скрыто лишь так и норовящим упасть на пол полотенцем, а мокрые растрепанные волосы обрамляют прекрасное, несмотря на написанную на нем усталость, лицо. В голове абсолютная пустота. Он настолько красивый, что Каю физически тяжело это вынести. Буквально – ему кажется, что он прямо сейчас умрет на месте, сердце просто не выдержит. Взгляд невольно следит за капелькой воды, стекающей по подбородку, затем по оголенной груди... Стоп. Принимая невероятные усилия, Хюнинкай вырывает себя из оцепенения, резко переводя взгляд обратно на лицо парня, и выдавливает улыбку, а затем заставляет себя отвернуться, подходит к шкафу, закрывая глаза и выдыхая, и протягивает парню одежду, стараясь смотреть куда угодно, только не на него, и молясь, что его смущение и порозовевшие щеки останутся незамеченными. – Одевайся, а я пойду разогрею еду. Надеюсь, ты не настолько обессилен, что не сможешь справиться с этим делом? Произнеся эти слова, парень практически вылетает из комнаты. «Конечно» – думает про себя Гю, едва уловимая улыбка тронула его губы. Он понимал, что не умирает, просто устал. Одеться и поесть он мог и сам, несмотря на желание полной заботы. Кай и так отдавал ему всего себя. Когда тот, едва сдерживая рвение, выбежал из комнаты, путаясь в собственных ногах и бормоча что-то под нос, Гю не удержался от тихого смешка. Когда он вышел из комнаты в одних боксерах и футболке Кая, на столе уже стояли две тарелки с пастой. Кай что-то снова говорил себе, уходя на кухню, и Гю решил, что напитки будут на его совести. Только теперь, перед горячей едой, его желудок, до этого молчаливый, начал сжиматься от голода. Как он снова довел себя до этого состояния? Снова спасибо господу богу, что у него есть Кай. Начинать без него казалось не очень вежливым, поэтому, в ожидании, Гю достал телефон и увидел сообщения от Хвана и Субина. Если с первым разговор, как обычно, мог затянуться, то второму он просто скинул короткий отчет о первом рабочем дне, своих эмоциях и впечатлениях. Это напоминало ему сессии психотерапии, словно Субин был тем, кому он перед сном отправлял «домашнюю работу» в виде дневника. Ответ пришел почти сразу – улыбающийся смайлик и Хюка, который уже сидел напротив. Гю взял стакан, удивленно оглядываясь: на столе действительно стояла кола. Откуда она взялась? – Можно я тебе просто зачитаю, что написал Субину? – спросил он, немного капризно, – Повторяться мне не очень хочется. Кай садится перед Гю, метаясь взглядом между парнем и столом. От вида Бомгю в футболке Камала последний испытывает очередную бурю эмоций, половину из которых не может идентифицировать. Черт. Сосредоточься. – Да, конечно. Кай выдавливает улыбку и, намотав лапшу на вилку, запихивает ее в рот, как-то агрессивно, слишком резко, неестественно. Бомгю тоже начинает есть вслед за ним. Стараясь сосредоточиться на голосе парня и поступаемой информации, он слушает его рассказ, иногда кивая или хмыкая в ответ. Очевидно, Бомгю остался доволен первым рабочим днем, Кай искренне рад за него. Когда тарелки оказываются пустыми, а Гю практически начинает засыпать в моменты, когда моргает, Кай поспешно убирает посуду, и они наконец-то оказываются в постели. Гю засыпает почти сразу, крепко обнимая его, а Кай еще долго не может уснуть, лежа неподвижно и пытаясь остановить нескончаемый поток мыслей, слушая размеренное дыхание Чхве.