Покажи мне путь к свету

— И как тебе только не надоедает? У меня бы губы онемели столько заниматься каждый день… Сяо устало прикрыл глаза, но на лице против воли заиграла улыбка. В пальцах и запястьях ощущалась легкая дрожь, а еще приятная тяжесть. Из открытого настежь окна тянул теплый майский воздух. Где-то с противоположного крыла здания слышалось женское пение, в остальном же в колледже царило спокойствие. Чайльд сидел напротив, лениво развалившись на стуле и положив на колени альт, и что-то листал в телефоне уже битый час в ожидании, когда Сяо, наконец, закончит. — Надоедает, конечно. Я же не робот, — отозвался Сяо и, открыв глаза, всё же потянулся к нотам, стоящим на пульте. — Но блять, Пуленк явно перестарался. Я уже начинаю ненавидеть эту сонату… — Ты не поверишь, но я тоже… Мне кажется, я уже выучил ее вместе с тобой, — засмеялся Чайльд своим непринужденным смехом, и Сяо на мгновение засмотрелся. Он любил такие вечера. Любил, когда они оставались вдвоем в оркестровке, засиживались почти до закрытия колледжа, а еще целовались лениво после нескольких часов занятий. Было в этом что-то волшебное, что-то непринуждённое. В такие минуты из головы пропадали все мысли о предстоящих конкурсах, о ближущейся сессии, о будущем… В такие минуты Сяо думал лишь о том, как на собственных чувствительных губах ощущались чужие, а еще о мозолистых от струн пальцах, скользивших под футболку и будоражащих кровь. — Лучше бы ты свою программу учил, а то опять не сдашь, — усмехнулся Сяо, поднимаясь на ноги. Чайльд в ответ на это что-то съязвил, но Сяо даже не обратил внимания, ведь они оба прекрасно знали, что на экзамене Чайльда опять вытянут на тройку, хотя он снова будет возить смычком мимо нот, в то время как Сяо поставят «отлично», закрыв глаза на то, как он вновь облажается из-за сильного волнения. Никакой объективности… Сяо громко захлопнул футляр от флейты, отгоняя от себя неприятные мысли. Он заслуживал отличную оценку. Заслуживал, потому что был гордостью колледжа, потому что играл сольно с оркестром, а еще потому, что был одним из немногих, кто по-настоящему любил музыку, а не поступил сюда только потому, что родители заставили. Он заслуживал похвалу, которая сыпалась на него каждый день. Заслуживал ведь?

***

— Мне с детства все вокруг внушали, что я талантлив, — пытаясь подавить ком в горле, просипел Сяо. Врач сидел где-то совсем рядом. Сяо слышал его дыхание, слышал, как тот стучал пальцами по клавиатуре, а еще чувствовал исходящую от него ауру нежелания возиться с кем-то столь проблемным. Наверное, психиатрам тоже надоедали подобные пациенты. Такие, которые внушили себе что-то, из-за чего теперь не могли нормально функционировать. Такие, которые ждали помощи ото всех вокруг, но при этом сами не желали выздоровления. В груди что-то неприятно скулило каждый раз, когда Сяо думал об этом. Желал ли он по-настоящему выздоровления? Возможно ли, что он действительно симулировал болезнь, просто чтобы от него отстали? Оставили его, наконец, в покое, дали ему необходимую передышку… — Кто внушал вам это? Сяо нервно дернулся, морщась от легкого приступа злости на такие раздражающие вопросы. Кто? Зачем? Почему? Что вы испытывали в тот момент? Что вы чувствуете сейчас?.. — Родители… Учителя в школе и колледже… Все, кто был причастен к моему обучению музыке… — отозвался Сяо и перед глазами вновь вспыхнул расплывчатый образ его преподавателя из колледжа — тот, кто из раза в раз говорил о том, что Сяо талантлив. Талантливый мальчик, родившийся с флейтой в руках. Тот, кому пророчили большое будущее. Тот, кому каждый раз аплодировали громче остальных. Тот, кто теперь сидел в кабинете психотерапевта с перебинтованными запястьями, темнотой перед глазами и огромной дырой в том месте, где раньше трепетало горячее юношеское сердце. — Вы думаете, что они были не правы? — спокойно спросил врач, но Сяо в ответ на это хотел лишь встать и уйти от этого унижения, от этих вопросов и попыток ворошить то, что он отчаянно хотел бы забыть. — Я думаю, что они не имели никакого права внушать мне то, что я особенный, ведь я обыкновенная посредственность. Учеба в консерватории ясно дала мне это понять, — почти прошептал Сяо, всё же роняя пустую слезу.

***

— Вчера поругался с хозяйкой квартиры, — произнёс Итэр и тихо усмехнулся, словно в этой ситуации было что-то забавное. Сяо нахмурился, чувствуя странное колющее чувство на сердце от этих слов. Итэр… жил один? Сяо вновь ощутил прилив стыда за то, что за эти пару месяцев их общения он так ничего об Итэре и не узнал. Мог ли тот позволить себе снимать квартиру, если днем он проводил время в парке, да и, судя по его состоянию, вряд ли ходил на работу. Тогда, значит, он жил с кем-то? Но почему тогда говорил, что пробыл почти целый год в одиночестве?.. — Из-за чего? — поинтересовался Сяо, и Итэр тут же заговорил, словно ждал именно этого вопроса. — Она пришла и увидела Люми, а в квартире нельзя жить с животными. Устроила истерику. Чертова стерва… Уже не в первый раз выводит меня на конфликт, а потом вымогает дополнительную оплату за, якобы, причиненные неудобства. Пришлось заплатить ей… Сяо почти резко замер. Люми. И как он мог упускать этот факт раньше. Итэр назвал котенка именем своей сестры. Мертвой сестры. Сердце забилось так сильно, что аж в ушах запульсировала кровь. Итэр тоже остановился, продолжая держать под руку. Повисло молчание. Сяо беспорядочно думал обо всëм и ни о чем одновременно. Пытался сложить воедино картинку прошлого Итэра, основываясь на тех крупицах информации, которые у него были, но ничего не получалось. Слишком мало он знал о человеке, который держал его сейчас за руку. Молчание затянулось. Нужно было сказать хоть что-то, продолжить разговор, ведь Итэр ждал — он поделился этим не просто так… — Стерва… — согласился Сяо отрывисто, после чего вновь сделал шаг, надеясь лишь на то, что Итэр не придал значения этой странной заминке. — Почему не съедешь в другую квартиру? Повисла тишина. Сяо вслушивался в их мерные медленные шаги, ловил слухом голоса людей, идущих мимо, а еще пытался понять, почему после этого вопроса вдруг образовалась такая странная пауза. — У меня нет сил на это… — признался тот спустя долгую минуту, и Сяо понимающе кивнул. Он должен был и сам это понять. Откуда могли взяться силы у человека, который столько пережил? Сяо знал, каково это — лежать сутками в постели, не в силах уже даже плакать. Каково это — с трудом доползать до ванной, только чтобы смыть застывшую кровь дрожащими руками и постараться не смотреть в зеркало, чтобы не видеть там жалкое подобие человека. Он не был уверен, что Итэр испытывал то же самое. Не был уверен, что того воротило от собственного отражения, но в одном он был уверен наверняка — Итэр прятал свою боль за улыбкой. Сяо был уверен, что наедине с самим собой Итэр совершенно другой — сломленный, уставший, одинокий… Такой же как сам Сяо… — А ты живешь один? — снова решился на вопрос Сяо, не зная, как дальше поддержать разговор. — С недавних пор да. В голосе Итэра, казалось, не было неприязни или нежелания продолжать эту тему, поэтому Сяо осторожно спросил: — А родители? Итэр тихо усмехнулся. — У меня с ними всегда были трудные отношения, а после смерти Люми и моей попытки уйти вслед за ней — мы вовсе перестали общаться… — Итэр замолчал ненадолго, после чего тихо продолжил. — Они скидывают мне деньги раз в месяц, наверное, думают, что без этого я совсем подохну… На сердце образовалась неприятная тяжесть. — Наверное, лучше жить одному, чем с теми, кто не понимает тебя… — невпопад ответил Сяо. — Ты прав… Поэтому ты живешь с братом? Вопрос отозвался мурашками по всему телу. — Родители злятся на меня. Считают меня симулянтом. А еще не могут поверить, что после стольких лет я могу вот так взять и все бросить… Кадзуха и его девушка единственные, кто не отвернулись от меня… Хотя я всё ещё не понимаю, зачем им возиться со мной… — Думаю, они дорожат тобой. Сяо усмехнулся как-то подавлено. — Если бы они оставили меня в дурке — я бы не приносил им столько забот. Думаю, там мне и место… Сяо остановился, когда почувствовал, что Итэр замер, крепче впиваясь пальцами в предплечье. Вероятно, они снова дошли до лавки. Сяо ощутил странное чувство разочарования где-то внутри, но сам не понял, от чего именно. Он не хотел, чтобы их прогулка останавливалась? Не хотел, чтобы его отпустили? Или почувствовал вину, что они вот так легко перевели тему на его проблемы? — Я тоже так думал, когда выслушивал крики матери в свою сторону. Знаешь, это было весьма забавно. — О чем ты? — непонимающе переспросил Сяо и едва сдержал разочарованный вздох, когда его руку отпустили. — Она кричала от бессилия, потому что не знала, что еще сделать. Не представляю, какой должна быть реакция, когда ты находишь своего последнего живого ребенка висящим в петле, но крики и оскорбления, наверное, не совсем то, что поможет разобраться в ситуации… Мы так и не говорили после этого нормально… Всё слишком запуталось… Итэр звучал чересчур… безэмоционально. Он звучал так, как не должен звучать человек, переживший подобное. Как вообще продолжать жить после того, как тебя достали из петли? Каково это — пытаться повторить судьбу собственной сестры, но остаться жить? Сяо аккуратно нащупал лавку позади себя и сел, ощущая, что Итэр тоже сел рядом. Должен ли он был хоть что-то ответить? Какого ответа Итэр ждал? Послышался щелчок зажигалки. Сяо как никогда раньше ощутил навязчивое желание узнать — каково это, когда дым заполняет лёгкие. Чайльд тоже любил покурить, но Сяо уже не помнил запах его сигарет. Он помнил лишь то, что тогда его это жутко раздражало. А еще он помнил, что все равно ходил с ним в небольшой парк за колледжем, чтобы просто постоять рядом. Было в этом что-то приятное. А может Сяо просто нравилось романтизировать свое прошлое, в котором тоже было мало хорошего. Наверное, будь он тогда счастлив, он бы не пришел к тому, что имел сейчас, а еще не узнал бы, что порезы на бедре помогают справляться с трудностями. Итэр был прав. Всё слишком запуталось. — Ты всё ещё хочешь умереть? — почти шепотом спросил Сяо и волнительно поджал губы, не зная, какого ответа он боялся сильнее. Повисла тишина. Где-то в далеке послышался громкий детский вскрик, а спустя секунду вновь всё стихло, и в этой тишине щелчок зажигалки показался почти оглушающим. — А ты? — отозвался вопросом на вопрос Итэр, и Сяо лишь кивнул, прекрасно зная, что не было смысла врать. Он всё ещё хотел смерти. Даже не так — он жалел, что у него не получилось тогда, когда он еще был на это способен, потому что сейчас осталось лишь болезненное желание попробовать вновь и отчаяние от мысли, что он не решится на это. — Когда я остаюсь дома в одиночестве, я мечтаю о том, чтобы заснуть и не проснуться… Но мне становится легче… — Итэр как-то неловко запнулся, прокашлялся, словно поперхнувшись невырвавшейся фразой, а после всё же продолжил. — Мне становится легче, когда я с тобой… Не знаю, как объяснить это нормально… Просто я рад, что ты появился в моей жизни, потому что ты самый настоящий из всех, кого я сейчас знаю… Сяо едва нашел в себе силы сделать вдох, когда Итэр вновь замолчал. Сердце забилось так предательски часто, что на мгновение закружилась голова. Итэр говорил тихо, но Сяо казалось, что тот кричал, разрывая связки. Потому что произнесенные слова громким эхом отдавались где-то на подкорке сознания. Потому что Сяо не хотел быть для кого-то важным. Он ведь всего лишь пустая оболочка, лишенная зрения, воли и собственного самовосприятия. Он ведь уже даже не полноценный человек. Неужели он действительно мог что-то значить для Итэра? Для того, с кем они всего лишь гуляли в парке? — У тебя не найдется лишней сигареты? — как-то надломленно прохрипел Сяо, сам не осознавая толком, что им двигало в это мгновение. Просто захотелось сделать что-то странное. Просто захотелось узнать, каково это, когда тебя убивает изнутри. Просто хотелось. — Держи, — Сяо почувствовал на губах тонкий кончик сигареты. — Я сейчас аккуратно подожгу, а ты вдыхай, хорошо? — Сяо лишь слабо кивнул в ответ на это. — Ты мне веришь? И Сяо снова кивнул, сам не понимая толком, почему так легко доверил Итэру что-то столь опасное. Итэр ни разу за эти встречи не предавал его доверие. Он никогда не делал ничего плохого. Он сказал, что рад тому, что Сяо появился в его жизни. От мысли, что хоть кому-то Сяо принес радость, а не разочарование, на душе вдруг стало как-то легче. Щелчок зажигалки раздался чересчур близко. Сяо чуть вздрогнул, но не отодвинулся, ощущая, как слабый огонёк обдал теплом его щеки. Когда горло обожгло сигаретным дымом, захотелось закашляться, но Сяо сдержался. Он прикрыл глаза по привычке, словно в этом был какой-то смысл, а еще аккуратно перехватил сигарету дрожащими пальцами. Когда-то он даже не мог себе представить, что возьмет в руки сигарету. Когда-то он даже не подозревал, что от одной только мысли о музыке, его будет выворачивать в истериках. Всё слишком запуталось… Лишь в одном Сяо был уверен точно, что Итэр для него тоже не был пустым местом. А еще в том, что сигареты оказались не такой уж мерзкой вещью, как он думал когда-то. Он затянулся вновь…