Программа создания второстепенного персонажа

Эрл задумчиво глядел на корчившегося от боли Карла, которому Дилан в перевязочной обрабатывал кулак с огромной гематомой. Поведение Карла он мог понять — друг был довольно эмоционален, однако от обычно скромной и сдержанной Аконит такой реакции он ожидать не мог. Отчего-то она взорвалась именно после нелестных слов о графине Ченд. Была ли это простая женская солидарность или за ее поведением стояло нечто иное? Да и странные слова Карла про брата совсем не давали покоя. Сын герцога отметил странную тенденцию, что в последнее время как-то слишком много людей так и норовит приписать им родство. Однако друг выглядел так угрюмо, что мальчик решил не поднимать пока эту тему. Да и не очень-то и хотелось! Как будто ему мало сейчас своих проблем! — Отделался ты легким испугом, повезло. Будь на твоём месте наш Эрл, тут бы не только перелом был обеспечен… — Дилан задумчиво щелкнул пальцами по повязке, на что получил недовольное шипение от Карла. — Я не такой слабак! — вспыхнул Эрл, прервав врача. Мужчина бросил на него оценивающий взгляд и саркастично изогнул бровь. Сын герцога недовольно отвернулся, покрывшись красными цветами, напоминавшими по форме базилик. Его друг, не сдержавшись, весело фыркнул и повернул голову через плечо, спрятав лицо от прожигающего взгляда Эрла. Сделав вывод, что Карл в порядке, раз может так легко насмехаться над ним, гнев парня поутих, и он устало зевнул, глядя на часы. Уже почти полночь. Тридцать минут назад они всей компанией запыхавшись лезли через окно к доктору в спальню, чтобы пробраться в его кабинет и оттуда пройти в перевязочную. Все эти три комнаты были связаны между собой волшебным переходом в виде зеркала, чтобы врач мог срочно попасть туда, куда ему нужно. Впервые Эрл был рад, что комната Дилана не была связана со спальней родителей, иначе ему пришлось бы долго объяснять, что он там забыл в компании друзей из Академии и врача посреди ночи. И не имеет значения, что тут скорее они что-то забыли в его компании. Распрощавшись со врачом, Карл и Эрл подошли к Аконит, смиренно дожидающейся их в коридоре и уже клюющей носом. Маг воздуха предложил перенести ее в общежитие с помощью ветра, однако девушка махнула рукой и сказала, что останется с друзьями на всякий случай. Почему-то это известие не сильно обрадовало Карла, как показалось магу растений, однако ничего с этим поделать он не мог и пригласил друзей на чашечку чая. Ему надо было с кем-то поговорить об услышанном. Карл абсолютно беспардонно растянулся на чужой кровати в одежде и обуви, Аконит же уселась на стул перед зеркалом и закинула ногу на ногу, при этом умудряясь неловко елозить на месте, явно нервничая. – Первым делом я должна извиниться за свою несдержанность. Я не могла слушать, как тот человек говорит о женщине, которая дала ему кров. И простите, что не вступилась за Эрла. Может, это выглядело двулично… — девушка явно разнервничалась и начала себя накручивать. — Эй, все нормально, никто так не считает. — Да, все в порядке! Я сам первый начал, – всполошился Карл. – М-да уж, из-за вас мы так ничего важного и не выяснили. — укоризненно протянул Эрл. — В любом случае, никого винить нельзя. Если бы не вы, то это сделал я. — Вспоминая, как ты чуть не придушил четверокурсника за отсутствие сменной обуви своими зарослями, никто не сомневается. — Когда такое было? – удивленно уставилась на Карла Аконит. Эрл стыдливо поджал губы, вспоминая ту неприятную историю. Тогда его только назначили старостой всего курса, это был второй год обучения. В тот день ему поставили дежурство и он должен был следить за чистотой и порядком всего корпуса воздушной магии. Один корпус обычно включает в себя несколько факультетов, которые обучают вещам, связанными с определённым видом магии. Оттого в здании воздушной магии можно встретить и учеников с факультета транспортной магии, и с факультета аграрных технологий, а также пару других факультетов с боевым уклоном. Разумеется, такую должность, как староста, не получить просто так! Нужно обладать не малыми успехами в освоении магии, безупречным поведением, высшими баллами по всем предметам, а также начальным уровнем не ниже высокого. С последним у Эрла возникли сложности, однако его продвижение в зельеварении сыграло свою роль. Поэтому, когда ему на пиджак прикрепили особую брошь, – знак старосты,— он весь светился от гордости. Однако день не прошёл без инцидентов, и вот он вступил в перепалку с учеником на два курса старше него, заявившегося в Академию в грязной обуви. Коренастый парень отказался сменять обувь и крайне некультурно высказал свои мысли о правилах Академии, после чего толкнул Эрла плечом и попытался пройти. Тогда мальчик вышел из себя и через долю секунд четверокурсник оказался погребён под шипастыми побегами роз. Карл увлечённо поведал историю Аконит, наслаждаясь ее удивлёнными вздохами, и в конце добавил: – Его после этого на целый месяц отстранили от слежкой за дисциплиной учащихся! Его спасло только то, что за тем типом числилась уже куча выговоров и объяснительных. – Это было давно,– закатил глаза Эрл, – больше такого не повторится. – Да тебя до сих пор боится половина наших! Все рассказывают о злобном мальчугане, чуть не убившем хулигана всего лишь за обувь. Странно, что Аконит ничего не слышала. – Ничего удивительного, корпус водной и воздушной магии довольно-таки далеки друг от друга, чтобы слухи так легко распространялись. Да и я в то время болела, если ты говоришь о начале года. Друзья замолкли, и каждый задумался о своём. Эрл откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, Аконит допивала чай и иногда звенела фарфором, рассматривая узоры на кружке. Карл же просто пялился на потолок. Вдруг он вытащил из-под рубашки кулон на бронзовой, позеленевшей от времени цепочке. Это был простой, слегка овальной формы кругляшок с гравировкой в виде птицы, плохо различимой на потемневшей поверхности. Мальчик изнутри прикусил губу и сжал кулон в руке, прижав его к груди. Вдруг раздался его ещё не до конца сломавшийся голос: – Я вырос в деревне язычников. Такие ещё остались, хоть и немного. Мы поклонялись идолам и верили, что после смерти все мы станем теми животными, которых они олицетворяют. Странно, но когда я начал изучать религию, которая является официальной, я понял, что ее корни идут из нашей веры. Верховная Богиня Ул, ещё задолго до появления Империи, была нашим идолом, идолом вороны. Я иногда думаю, почему церковь устраивает такие гонения на нас, когда их Богиня и наш Идол Вороны — это одно и то же божество… Даже символика одинакова, так в чем разница? Может дело в том, что мы поклоняемся и медведю, и волку, и лисе тоже? – Карл горько усмехнулся и перевернулся набок.– В любом случае, меня выбрали следующим подношением для Идола Вороны. Причиной было наверное это: в день, когда моих родителей убили посланные церковью люди, во мне открылся дар, и я чуть не стёр всю деревню своим ураганом с лица земли. Магический дар — большая редкость для нас, так что силу воздуха решили пожертвовать именно Идолу Ворона, властной над этой стихией. Мой брат… он был ненамного старше меня. Всего два года разницы, но он вёл себя гораздо взрослее, – Эрл услышал грустный смешок со стороны мальчика, но деликатно промолчал. – Он, как и все, говорил, что тот идол, последователем которого ты являешься, олицетворяет твою жизнь после смерти. Оттого он и выбрал ворону: он хотел стать птицей и облететь весь мир. Такая глупость, мне казалось нам было хорошо и в родном селении. По-моему, он и сам в это не верил, но продолжал слепо следовать учениям. Возможно, так он мог вложить смысл в свою жизнь. Однако, когда меня выбрали следующим подношением, он разозлился. Знаете, мы с ним никогда особо не общались. Каждый раз он приходил домой с полевых работ и мы молча ели друг напротив друга ту еду, что он принёс. Это всегда был хлеб, такой паршивый и вязкий во рту… Почему-то я запомнил тот вкус, но совсем не могу вспомнить то лицо, которым брат смотрел на меня. – Мальчик шмыгнул носом. – Хотя иногда мой брат приносил семена подсолнуха! Они были дорогими, и мы не могли часто себе их позволить, но мой брат их очень любил. Может мы особо и не общались, однако всему, что я умею, научил меня он: как обращаться с копьем, как определять движение ветра, как готовить и даже как торговаться на рынке. Он заменил мне всех – и мать, и отца, и звёзды, и солнце. Оттого, когда он сказал, что против, чтобы я был подношением, я беспрекословно его послушал. Не помню, чтобы когда-то он так кричал на кого-то, тем более на старших. В нашей деревне не принято перечить им, особенно шаманам. Они всё настаивали и настаивали на своём и, наконец, сломали его. Придя домой, он начал судорожно собирать наши вещи и торопил меня. Мы должны были бежать, однако нас опередили. Моего брата убили у меня на глазах, как и моих родителей. Те люди схватили меня и потащили на обряд, вся деревня собралась у костра. Они смотрели на меня с таким кровожадным удовольствием и удовлетворением… – Карл поёжился и свернулся в калачик.– Я кричал и все не мог осознать, что брат не придёт ко мне на помощь. И вот когда ритуальный нож уже был занесён, мои лёгкие как будто разорвало на части, и из меня вырвался поток воздуха — он был такой мощный, что все жители поднялись в воздух. Я не мог найти в себе силы остановить это, я ненавидел этих людей и я желал им смерти. Всех и каждого я винил в кончине моего брата, я лежал и задыхался от боли и рыданий, – мальчик, как заведённый, на одном дыхании выплевывал слова, – пока ко мне сквозь все потоки не подлетела птица. Она сел мне на грудь и начал клевать мой лоб и нос. Я пытался ее согнать, но она очень крепко за меня ухватилась, — я даже не понимаю, как такое возможно… Спустя несколько часов мои силы иссякли и я потерял сознание. Птица никуда не улетела, и я вдруг понял, что это был феникс. Любимая птица моего брата. Его любимого оранжевого цвета. У неё были такие умные глаза, прямо как у него. Такие же чёрные и слегка грустные, осмысленные что ли… – мальчик как будто застыдился своих мыслей и сник, продолжив едва слышным голосом. – Тогда я был готов поверить даже в то, что это мой брат после смерти обратился птицей, чтобы облететь весь мир. Я подумал, что Амарилис… все ещё здесь и приглядывает за мной, – вдруг Карл всхлипнул, и Эрл увидел, как содрогаются его плечи.– Я так хотел этому верить! А потом меня нашла Госпожа Примула. Она отвела меня в Академию и нашла спонсора, чтобы я смог обучиться удерживать свой дар в узде. Однако до допустимого возраста зачисления оставалось полгода, так что мне пришлось одному жить в каком-то доме. Амарилис спрятался, когда Примула нашла меня, а затем снова появился у моего окна. Я правда уверился в том, что это мой брат, и поселил его у себя. Я кормил его семечками подсолнуха, которые воровал с соседнего поля, где их выращивали… Мой брат хотя бы так смог пару месяцев поесть того, что так любил… Я не мог его оставить и взял с собой в Академию, ну а потом его обнаружили. Не без помощи Эрла, – казалось бы, Карл немного успокоился и будничным тоном продолжал рассказ.– Сейчас мне кажется, что моя надежда вернуть Амарилиса после смерти была такой глупой, что я был готов даже феникса братом звать! Так отчаялся… Ну, глупость, с кем не бывает… — Карл резко прервал сам себя. Эрл мрачно сидел в углу комнаты и смотрел на мальчика, свернувшегося у него на кровати и периодически шмыгающего носом. Сыну герцога стало безумно жаль друга, он даже не знал что сказать, оттого тихо сел рядом и положил руку ему на плечо. Карл продолжал тихо лежать, уткнувшись лицом в уже промокшую подушку, и вздрагивал каждый раз, как только рука друга успокаивающе гладила его. Аконит угрюмо замерла, опустив голову вниз, и о чём-то думая. Затем девушка встала и села с другой стороны кровати. – Значит, ты все это время скрывал от нас все свои чувства? И даже не пытался об этом поговорить?.. Карл резко сел и некоторое время даже не двигался, только удивленно хлопал большими глазами, в обрамлении пушистых ресниц. – Какой скрывать? Вы совсем уже что ли… — Привычно простой и неуклюже веселый Карл вернулся.— Просто я об этом последние года два не думал, а первый год нашего знакомства не верил, что смогу такое когда-то рассказать. Да и не хотел… Это был бы стыд, если бы меня жалели. Короче забудьте! Эрл облегченно выдохнул, Аконит смогла отвлечь друга вполне успешно, и теперь он мог его расспросить поподробнее, потому что чувствовал, что возможно узнает что-то важное. – Карл, ты говорил, что ваш Идол Вороны и Высшая Богиня Ул — одно и то же божество, однако откуда такая информация? Не пойми меня неправильно, но то, что у них один и тот же символ, звучит натянуто… – В наших старых свитках я нашёл первоначальные мифы о том, что Идол Ворона объединил Империю, да и внешность одинаково изображена везде: как на витражах в церкви, так и на наших картинах. Только у нас на ней накидка из вороньих перьев… Однако вот что меня заинтересовало, – мальчик вытер свои глаза и поднял голову к потолку, чтобы слёзы закатились обратно.– Я изучил все это и пришёл к тому, что изначально Богиня была язычницей. Видимо, это идол, начавший свою религию. Она была не просто дочерью короля… Я не совсем в этом разобрался, но и не то чтобы стремился, мне тема религии после всего этого просто противна… Да и возможности теперь нет, так что я просто знаю, что это одно и то же божество. Эрл потёр нос и нахмурился. Вся эта история была очень странной, но он решил запомнить ее на всякий случай. – Тогда, когда я набросился на того наемника, я услышал из его уст то же, что говорили обо мне в деревне. Многие считали мой дар проклятьем, что это клеймо. Из-за него я должен был умереть, и, само собой разумеется, что люди находили его пугающим… Каждый раз мой брат вступал с этими сплетниками в драку, но постоянно выходил из неё с кучей синяков. Я думал, что ему не стоило так печься об этом… – Карл снова уткнулся головой в колени.– Однако сейчас я понял его чувства. Возможно впервые… Я смог его понять. Эрл вздохнул и не решился спрашивать что-то ещё, уловив настроение друга. – Спасибо. Я благодарен, что ты заступился за меня. Аконит, до этого момента не произносившая ни слова, растянулась на кровати рядом с Карлом и уставилась в потолок. – Раз уж у нас сегодня такой день откровений, может и мне стоит рассказать что-то о себе. На самом деле, мое имя вовсе не Аконит. По правде говоря, я и сама не знаю своего настоящего. Моя мать была дальней родственницей нынешней герцогини Ченд. Это я услышала от своего деда. Ну как деда, он стал вторым мужем бабушки. Не знаю точно, что у них там за история, но моя мама была внебрачной дочерью дяди герцогини. То есть технически они… Двоюродные сестры? Не знаю, честно. Она жила бедно до какого-то момента, а потом встретила мужчину. Дедушка не говорил кто он и где сейчас, но как только он узнал, что она ждёт ребёнка, сразу же ушёл, – девчушка усмехнулась. – Моя мама не могла вернуться к деду из-за своей гордости, так как они крупно поссорились из-за того мужчины. Так она пришла к герцогине Ченд и попросила принять ее с ребёнком на время. Герцогиня согласилась, и я родилась в герцогстве. По некой причине мать оставила меня у порога дома деда, приложив букет аконитов к корзинке, в которой я лежала. Дед подумал, что эти цветы не послание от матери, а мое имя. Думал, что она до сих пор зациклена на моде на цветочные имена, – девочка хихикнула, – он не знал, что на языке цветов это значит «берегись, враг рядом». Но с тех пор мою мать никто не видел. Говорят, что ее убили. А затем было покушение на деда, из-за которого он остался инвалидом. Из-за этого я попала в приют, где росла до одиннадцати лет, потом… за мной пришла женщина. Она сказала, что была подругой матери. Дед доверил меня ей, это была Госпожа Мирта. Она искала внебрачных детей аристократии и помогала им найти дом. Ну либо брала их к себе, если у них обнаруживался дар. У меня он не проявлялся вплоть до приезда в дом Госпожи Мирты… Ну и потом меня отдали в Академию. Вот и все. История не очень трагична, знаю, – Аконит смущенно потупилась и тихо сказала: – Но знаете, каждый раз, когда я думаю о своём имени, мне кажется, что оно принесло слишком много несчастий, и порой я думаю, что, может, моя мать таким образом прокляла своё нежеланное дитя. – Но как ребёнок может быть нежеланным! Оставила бы она тебя тогда? – Эрл не мог слышать, как его подруга так говорит о себе. – Сам посуди, кому нужен ребёнок, от которого столько неприятностей? Даже деду я особо не сдалась, раз он так легко от меня отказался. – Это имеет смысл, – неожиданно подал голос Карл. Эрл бросил на него сердитый взгляд, но Карл продолжал. – Возможно, ты и правда была не особо им нужна, но сейчас у тебя есть мы. Ты нужна Эрлу, мне… А Госпожа Мирта? Ведь именно она забрала тебя из приюта. Если честно, для меня вы все стали новой семьей. Эрл мне вообще как брат, а ты… – мальчик замялся, – ну, ты понимаешь сама… Девочка слегка покраснела и кивнула, отчего у Эрла сложилось впечатление, что он явно пропустил какой-то важный эпизод. Впрочем, сейчас он хотел одного – спать. – Но постой, Аконит, откуда ты знаешь всю эту историю? – Госпожа Мирта дала мне дневник матери и что-то рассказала из того, что я знаю. Да и я помимо воды владею льдом, так что смогла заглянуть в прошлое и увидеть некоторые отрывки. – Девчушка вдруг перевела тему. – А как у тебя с магией воды, Эрл? Если хочешь, я смогу помочь. – Прогресса ноль. Парень с грустным лицом поднял правую руку и вызвал небольшую водную сферу, которую затем растянул в длинную ленту и пустил змейкой по кругу. В конце вода сложилась в узор спирали и разлетелась на маленькие капли, красиво отражая лунный свет. – Я могу создать и больше воды, но мастерства мне точно не хватает, до тебя ещё далеко. Карл не удержался от едкого комментария: – Ну, прогресс все же есть. В этот раз вода не зацвела. – Кто-то забыл, как в мое дежурство раздул свой огонь до такой степени, что чуть не сжёг весь полигон? Так я тебе напомню, дружок. – Эрл отвесил магу воздуха легкий подзатыльник. Карл насупился и по его взгляду, направленному на Аконит, было ясно, что он ищет поддержки. Девушка же лишь улыбнулась. Через некоторое время друзья распрощались, и Карл с Аконит направились в гостевые комнаты. Эрл же юркнул под одеяло и сразу же уснул, как только его голова коснулась пуховой подушки.