Битва без причуд

      Они застыли вдвоем посреди пустого класса. Тодороки смотрел в пол и глубоко дышал, собираясь с мыслями. Бакуго стоял примерно в двух метрах от него и всеми силами сдерживал желание поторопить его. Шото что-то хочет ему сказать. Ну, хуже уже не будет, верно? Он не сможет стать еще дальше от Кацуки, это просто невозможно. Только если он сейчас поднимет взгляд и скажет «Бакуго, я перевожусь в другую академию. Она не в этом городе, и вообще не в Японии, да даже не на этой планете. Всё, прощай.» Ну не бред ли? Хотя, зная Тодороки, у того на уме могло быть буквально что угодно. Поэтому Бакуго уже начинал нетерпеливо притопывать ногой. Его брови свелись в одну хмурую черту. Ожидание — не его конёк. Очень хотелось заорать, чтобы Шото поторопился, но что-то подсказывало, что то, что он хочет ему поведать — дается непросто даже на обдумывание. Вот он и отвлекался на всё подряд, ожидая свой ответ. Закат красивый, да уж. Стены в классе приятного цвета. Потолок бесподобный. Школьная доска — произведение искусства.       Шото, наконец, поднял взгляд, и на Кацуки уставились в решимости серый и бирюзовый глаза. Бакуго нервно сглотнул, готовый слушать. — Я не хотел уходить от тебя.       Тодороки внимательно смотрел на реакцию собеседника, и тот не переставал хмуриться. Со стороны казалось, что Кацуки вот-вот взорвется то ли от злости, то ли от нетерпения, то ли от всего сразу. И, на деле, примерно так и было. — Но ты ушел, — холодно ответил он. — Да, я ушел, — подтвердил Шото, и взгляд его стал невыносимо грустным. — Зачем ушел тогда?       Бакуго, как он подумал, спросил очевидное. Если не хотел уходить, зачем ушел? Нелогично же, надо было тогда остаться. К его счастью, из них двоих, именно Тодороки отличался терпением. Поэтому он набрал в грудь побольше воздуха и принялся объяснять. — То, что произошло между нами, было прекрасно. Сумасшедше немного, если честно, но все же прекрасно. С тобой я узнал столько нового о себе, что просто не смог остаться к этому равнодушным. Бакуго, я…       Он видел, как Тодороки начинает нервничать. Он то поднимал руки, чтобы убрать падающую на лицо прядь, то делал шаг вперед, то назад. Кацуки ему не мешал, он оставался на месте, хотя, на самом деле, очень хотелось подойти поближе и убрать уже, наконец, самому эту непослушную прядь красных волос. — Поначалу меня устраивало всё. Ты, твое поведение, твои правила, твое отношение. Но со временем… Я стал привыкать к тебе.       Шото говорил с опаской, осторожно подбирая слова. Он не желал вывести из себя собеседника прежде, чем сможет высказать всё, что так долго лежало у него на душе. Но, чем дальше он говорил, тем меньше это казалось хорошей идеей. Если Бакуго отреагирует плохо, ему придется потом много месяцев зашивать свое сердце, пока оно не разобьется насовсем. — И когда я понял, что привык к тебе так сильно, что возненавидел твои правила… Я отступил. — Возненавидел? — Кацуки продолжал хмуриться, а затем прорычал, — Значит, я стал тебе противен? — Да нет, наоборот, Бакуго, — мягко ответил Тодороки и вдруг улыбнулся, впервые за очень долгое время.       У Кацуки что-то оборвалось внутри от этой крошечной улыбки, хоть она и была чертовски грустной. Шото говорил так, будто привыкнуть к Бакуго — это худшее, что с ним случалось. И эта поломанная улыбка подтверждала опасения Кацуки. Загнанный в собственных чувствах, он не мог поверить, что Тодороки говорит о привязанности, а не об отторжении. — Тогда если всё наоборот, какого черта ты бросил меня? — с болью спросил Бакуго, не в силах смотреть ему в глаза. — Потому что я больше не мог следовать твоим правилам. Я хотел совсем другого. — Почему ты просто не сказал мне, чего хотел? — Потому что суть твоих правил была в том, что они должны сдерживать нас в рамках спальни. А я… Больше не хочу просто спать с тобой. — Чего ты хочешь? Сраных отношений? — с нажимом спросил Бакуго, вновь заглядывая в глаза.       Шото развел руками и снова на его лице появилась эта блеклая, потухшая улыбка. Он печально склонил голову. — Я просто хотел быть с тобой. Захотел узнать тебя получше. Что ты любишь, что ненавидишь. Каким ты был в детстве, какую музыку тебе нравится слушать, какой фильм твой любимый… — Выходит, это я виноват, — оборвал его хриплый, едва слышный голос. — Я не имел ввиду ничего та… — Нет, ты прав, — перебил его Бакуго и яростно схватил себя за волосы, — Это я вынудил тебя оставить меня.       Тодороки промолчал. Он понимал, что его выслушали, и Кацуки теперь размышляет о том, что ему было поведано. Вот сейчас он окончательно выйдет из себя, и их разговор закончится. Шото уже приготовился и к оскорблениям, и к драке, но Бакуго вдруг сделал два шага вперед и протянул к нему руки. Сбитый с толку, Тодороки не двигался. Кацуки выругался, а затем насильно вложил его безжизненные ладони в свои. — Что я ненавижу? Я ненавижу, когда мне врут. В детстве я был говнюком, можешь спросить Деку, он тебе в красках распишет каждый день, когда я был по отношению к нему козлом…       Шото замер, глядя в красные глаза, взгляд которых был направлен на их соединенные ладони. Бакуго вдруг ни с того ни с сего начал отвечать на его вопросы. И Тодороки совсем не понимал, к чему он ведет. — Мне нравится слушать тяжелый рок или всякие попсовые сопли, когда мне вдруг становится грустно. Мой любимый фильм — «Молчание Ягнят». А люблю я…       Кацуки крепко сжал заметно похолодевшие руки в своих. Он провел большими пальцами по гладкой коже, а затем поднял смелый взгляд в гетерохромные глаза. — Я люблю, когда от нервов и злости у человека ладони леденеют. Люблю, когда на всегда равнодушном лице появляется редкая улыбка. Люблю, когда мне доверяют настолько, что могут попросить о личной услуге. Люблю, когда твое тупое лицо становится еще тупее, если я вдруг обнимаю тебя. Ты… Ты реально испоганил всю мою жизнь.       Договорив, Бакуго уронил голову на чужое плечо и сжал ладони так сильно, что у Шото остановился в них кровоток. Тодороки широко раскрытыми глазами смотрел на школьную доску и понимал, что ему только что признались. Просто… Не очень очевидным способом. Он вдруг ощутил, как защипало в глазах. Будто кто-то напустил на них ветерок. Но никакого ветра тут не было. Шото крепко закусил изнутри дрожащие губы и силился сдержать слезы, которые просились наружу. А затем он услышал, как Кацуки говорит ему в плечо. — Даже если ты сейчас заревешь, мне и это понравится.       Тодороки тихо всхлипнул и больше не мог сдержаться. Его затрясло, и из глаз быстро выкатились две крупные слезинки, оставляя длинные мокрые дорожки на щеках. Бакуго отпустил его ладони, но только для того, чтобы обхватить спину и крепко прижать к себе дрожащее тело. Шото закинул руки Кацуки на плечи и подался вперед. Их головы покоились друг у друга на плечах, и Бакуго тихонько качал Тодороки вперед-назад в попытке унять его слезы. Они оба испытывали облегчение после разговора, но сильнее всего било в грудь чувство привязанности. Прямо сейчас Кацуки готов был взорвать любого, кто осмелится отобрать Шото из его рук. А тот, в свою очередь, хотел остаться в этом объятии навсегда, потому что не надеялся, что такое может случиться еще хоть раз. Несмотря на всё, что было только что сказано, Тодороки до сих пор не мог поверить, что ему можно касаться Бакуго вот так.       Подождав, когда Шото немного успокоится, Кацуки отстранил его от себя, чтобы вновь заглянуть в жутко заплаканные, но все еще самые красивые глаза на свете. Тодороки смущался своего потрепанного вида, но Бакуго, казалось, вообще не беспокоили сейчас такие мелочи. Он обхватил влажные щеки ладонями и, слегка хмурясь от волнения, озвучил просьбу. — Вернись ко мне… Ладно?       Шото, не справляясь с эмоциями, не мог ответить ему словами. В горле стоял такой ком, что произнести что-то в данный момент было бы невозможно. Поэтому он просто несколько раз кивнул и тут же услышал, как Кацуки облегченно выдохнул. Он наклонился, чтобы оставить на виске Тодороки маленький поцелуй. — Я больше никогда тебя не отпущу.       Бакуго вернул Шото в объятие, ожидая новую порцию слёз на своем плече. И она не заставила себя ждать. Судя по количеству слёз, можно было подумать, что случилось что-то плохое, но, видимо, и от счастья тоже можно реветь в три ручья. Кацуки гладил Тодороки по спине и улыбался ему в плечо. Он непременно поблагодарит Айзаву за помощь.

***

      Может, полупризнания и остались позади, но теперь для Бакуго и Тодороки наступили действительно странные дни. Выяснив, что они испытывают друг к другу симпатию, они словно растерялись, и теперь совсем не представляли, как вести себя друг с другом. Каждый раз, когда в поле зрения Шото попадал Кацуки, он начинал краснеть и прятать лицо. Да, они вроде как стали парой, и вроде как теперь можно делать всё, что захочется, но даже Бакуго не знал, как подступиться к Тодороки, который уже действительно, по-настоящему принадлежал ему. Когда он видел Шото, ему хотелось то ли обнять его, то ли убежать куда подальше. Их близость словно обнулилась, и теперь каким-то образом нужно было начать все сначала. Что делают люди, которые только что начали встречаться? Наверное, ходят на свидания? Так рассудил, по крайней мере, Бакуго. Поэтому однажды в пятницу он подошел к Тодороки после тренировки и завел разговор, когда остальные одноклассники уже разбрелись по своим комнатам. — Что ты делаешь на выходные? — начал он издалека. — Завтра планов нет, — ответил Шото, уже полностью одетый после душа, — А в воскресенье хотел сходить в больницу проведать маму. — Тогда, может ты… То есть, ты хочешь… — Кацуки уже почти готов был врезать самому себе, если не скажет хоть одну фразу нормально, — Блять, пошли со мной на свидание.       Сказав это, он моментально проклял себя за взыскательный тон, которым произнес это приглашение. Но Тодороки словно не заметил его конфуз, его привлекло одно единственное сказанное слово. — Свидание? — с придыханием спросил он и схватился за сердце, не веря своим ушам. — Блин, ну да! Мы же теперь типа это, вместе… — пробормотал Бакуго и отвернул в сторону зардевшееся лицо.       Шото улыбнулся, но не спешил убирать с разогнавшегося сердца руку. Он все еще не спокоен, и Кацуки ждет его ответ. Но его душу так сильно согревал тот факт, что Бакуго теперь относится к их связи очень серьезно. — С удовольствием, — тепло ответил Тодороки и Кацуки обернулся, чтобы посмотреть на легкую улыбку. — Завтра в 12, — бросил Бакуго, направляясь в сторону выхода, — И не спрашивай, куда мы пойдем. Просто пойдем и всё. — Хорошо, — кивнул Шото, и вдруг увидел, как тот остановился в дверях. — Я хотел еще кое-что спросить у тебя…       Кацуки заметно нервничал, наверное, тема его вопроса была щекотливой. Но он уже давно думал об этом, и теперь самое время узнать. — Ты будешь против, если я расскажу о тебе Киришиме?       Тодороки ощутил внезапный холод, как будто кто-то вылил на него ведро воды. Мороз прокатился от шеи по позвоночнику и вниз до самых пяток. Не то, чтобы он был против, просто это… Неловко. И еще, это как будто действительно означает, что они теперь вместе. Ведь если Бакуго хочет рассказать о нем своему лучшему другу, значит, он окончательно признал Шото своим парнем. — Я не против, — согласился он, наконец.       Кацуки, уже готовый выйти за дверь, все-таки развернулся и шагнул назад в раздевалку лишь для того, чтобы быстро приобнять Тодороки в знак благодарности. Шото бросило в краску, но Бакуго не стал задерживаться и пулей вылетел из комнаты, направляясь наверх.       Его ждал непростой вечер. И вопрос о Киришиме был задан неспроста. Сегодня они играют в приставку вместе, и Кацуки как раз направлялся к другу. Когда он по-хозяйски зашел в чужую комнату без стука, Эйджиро приветливо махнул ему рукой с пола, где он свил гнездо из подушек, в котором они проведут несколько часов, играя в игры. — Наконец-то! — воскликнул довольный Киришима и похлопал по сиденью рядом с собой, — Че ты так долго? — Задержался на разговор кое с кем, — ответил Бакуго, плюхаясь рядом на мягкий пол. — С кем это? — подозрительно сощурил глаза его друг. — С Тодороки, — сразу же ответил Кацуки, решив не откладывать важный разговор на потом. — Братан, все нормально? — лицо Эйджиро тут же сменило выражение на беспокойство, — Вы в последнее время сильно не ладили. — Мы всегда очень сильно ладили, и сильнее, чем ты думаешь, — загадочно ответил Бакуго и ухмыльнулся. — Да не пизди, — отмахнулся Киришима, — Мы всем классом сто раз видели, как ты кидаешься на него без повода, будто он что-то тебе сделал. — Ну, может, мы не всегда ладили, — согласился Бакуго, — Но теперь точно всё заебись. — Прям заебись? — скептически приподнял бровь Эйджиро, — Бро, я чую подвох. — И впервые в жизни твоя интуиция работает так, как надо, — широко улыбнулся Кацуки, и от этого его собеседнику стало совсем не по себе. — Ты меня пугаешь, — выкатил глаза Киришима. — Ну тогда щас ты вообще обосрешься от страха. Я хочу кое-что тебе рассказать. — Блять, я жопой чую, что я к этому не готов, — пробормотал Эйджиро, а затем сел смирно, подобрав под себя ноги и приготовился слушать. — Не готов, — согласно кивнул Бакуго, — Но мне некогда тебя щас жалеть, потому что мне нужна твоя помощь. — Моя?! — заорал совсем сбитый с толку Киришима. — Да, я собираюсь на свидание, и хочу, чтобы ты помог мне организовать его. — Свидание… — тупо повторил за ним друг, а затем его глаза расширились в осознании, — КАКОЕ НАХУЙ СВИДАНИЕ?!       Бакуго громко заржал, а Эйджиро совсем растерял последние крохи понимания происходящего. Он смотрел на друга с самым несчастным выражением лица, потому что не мог срастить в одну кучу недавний разговор о Тодороки, который плавно перетек в обсуждение свидания. — Так, погоди, — замахал руками Киришима, пытаясь собраться с мыслями, — Последний раз, когда мы с тобой нормально разговаривали, ты говорил, что спишь с какой-то девушкой… — Ну тогда вот тебе первая большая новость, — объявил Кацуки, — Я никогда не спал с девушками. — Так ты напиздел мне, что трахался с кем-то? — обиженно надул губы Эйджиро. — Нет, я напиздел тебе, что трахался с девушкой. — Не может быть, — тихо проговорил Киришима, роняя челюсть на пол, — У тебя есть парень?.. — Ну, теперь есть, — пожал плечом Бакуго.       На Киришиму было жалко смотреть. Он очень медленно обрабатывал информацию, и его лицо за считанные секунды сменил калейдоскоп эмоций. Когда он более менее пришел в себя, то больно схватил Кацуки за плечи и уставился в глаза. — Скажи мне, что я его не знаю, — умоляющим тоном попросил его друг, а Бакуго ухмыльнулся. — Очень хорошо знаешь. — Не может быть, нет, — помотал головой Эйджиро, — Ты разводишь меня, скажи честно? — Нет, на этот раз я тебе и права не вру, — серьезно посмотрел ему в глаза Кацуки. — Ну тогда добей меня, прошу, — умолял его Киришима, — Скажи мне, как его зовут. — Тодороки Шото.       Руки на плечах Бакуго ослабли и медленно переползли на грудь Эйджиро. В глазах его лучшего друга была смесь ужаса, непонимания и обреченности. Кацуки посмеялся бы над ним еще немного, если бы ему не было важно одно. Ему нужно, чтобы Киришима принял эту информацию. Добровольно или насильно, но ему, как никогда, сейчас нужна его поддержка. — Объясни-ка мне вот что, — слабым голосом попросил медленно приходящий в сознание Эйджиро, — Если он тебе нравится, почему ты все эти месяцы вел себя с ним, как сволочь?       Вопрос был настолько точным и справедливым, что Бакуго не сразу нашелся, чем защититься. Он опустил грустный взгляд на свои колени, а затем вернул его в растерянные красные глаза. — Потому что я и есть сволочь, — серьезно ответил Кацуки, — И я миллион раз виноват перед ним. — Ну, знаешь, — улыбнулся вдруг Киришима, — Если он до сих пор с тобой, то, наверно, ты очень сильно ему нравишься.       Бакуго покраснел, и это рассмешило его друга. Эйджиро покатился со смеху, а когда более менее успокоился, то смачно хлопнул смущенного Кацуки по плечу. — Я нихуя не понимаю в истории ваших отношений, братан, но я хотя бы правильно понял, что на свидание ты позвал именно Тодороки? — Да. — И теперь тебе нужна моя помощь со свиданием? — Да. — Вот теперь я почти уверен, что ты шутишь. Чем я-то могу тебе помочь? — развел руками Киришима. — Да блять хоть чем! — рявкнул Бакуго, — Я ни разу в жизни не ходил на свидания, тем более, с парнем. Тебе же нравится всякая мужественная хрень, вот и скажи мне, что может нравиться мужику? — Блять, ну, например, хорошая драка. Но пиздиться на первом свидании — не очень крутая идея. — Спасибо за помощь, — скривил губы Кацуки. — Да не ссы! Щас придумаем, — подбодрил его Киришима, — Это ж Тодороки, ему наверняка понравится что-то милое и романтичное. — Не такой уж он и милый, — буркнул Бакуго, вспоминая первые дни их близости. — Еще как милый, — возразил Эйджиро, — Ему точно понравится что-то простое и душевное. Например, прогулка по парку. Или обед в кофейне. В кино особо не пообщаешься, так что это дерьмо вариант. — Черт, придется же общаться, — с ужасом понял Кацуки. — Пиздец, вы чем вообще занимались всё это время, — пробормотал Киришима, а затем вскинул руки вверх, — Не говори мне, я не хочу знать!       Бакуго хохотнул, а потом задумался над предложенными вариантами. В целом, как-то раз они уже шли по парку вместе. И это была очень приятная прогулка, они тогда много говорили на разные темы. Может сработать, но Кацуки не нравился тот факт, что на выходные в парке будет немало народу. Кофейня — тоже хорошо, но, опять же, слишком много посторонних ушей. — Чувак, — вдруг тихонько позвал его Киришима. — Что? — Ты правда гей? Ну, то есть… Тебе совсем девушки не нравятся?       Кацуки задумался. С тех пор, как в его личной жизни появился Тодороки, у него не было времени думать о ком-то другом. Ни о других парнях, ни о девушках. Вся вселенная схлопнулась вокруг одного единственного человека, и он не представлял, какое отношение у него может быть к другим. — Не знаю, — честно ответил он, — Но пока что мне не нравился никто другой. — Надеюсь, и не понравится, — сказал Эйджиро, и тут же ответил на вопросительный взгляд друга, — Я имею ввиду, что, по моему мнению, Тодороки заслуживает очень хорошего отношения к себе, и я бы не хотел, чтобы… Чтобы… — Чтобы я ранил его, как только увижу на горизонте кого посимпатичнее? — закончил за него Бакуго. — Типа того, — пожал плечом Киришима. — Не переживай, кого-то покрасивее его еще поискать надо. — Охуеть, — благоговейно произнес Эйджиро, — Он и правда тебе нравится. — Не то слово, — недовольно согласился Кацуки. — Не пойми неправильно, я рад за вас, но я все еще в ахуе… — У тебя будет время это обдумать, — ободряюще хлопнул его по плечу Бакуго, — И все равно… Спасибо, бро. — За что? — воскликнул смущенный Киришима, который не привык слышать такие слова от его лучшего друга. — За то, что выслушал и типа… Не психанул. Не каждый день узнаёшь о друге что-то подобное. — Это точно, — улыбнулся Эйджиро, а затем резко воспрял духом, — Но я думаю, что это здорово, что тебе нравится именно Тодороки. — Почему? — искренне удивился Кацуки. — Ну, понимаешь… У него непростое прошлое и, наверно, куча заморочек. Но он очень добрый и, полагаю, ранимый. Тебе пойдет на пользу общение с кем-то таким. — Не очень понял тебя, — нахмурил брови Бакуго. — Я имею ввиду, что он может хорошо повлиять на твою темпераментность. Научить терпимости, что ли. И спокойствию. Он весь такой, сам знаешь, замкнутый. Вы могли бы здорово сгладить негативные стороны друг друга. — Намекаешь на то, что общение с Шото поубавит количество моих воплей на окружающих? — Ты назвал его Шото!!! — заорал потрясенный до глубины души Киришима, и Кацуки мгновенно покраснел до корней волос. — Бляяяяять, — протяжно проскулил он, яростно дергая себя за волосы. — У меня щас сердечный приступ будет, — пробормотал Эйджиро, крепко держась за сердце. — У меня тоже, — признался Бакуго, — Давай уже сменим тему, а? — Давай, — с готовностью согласился друг, а затем передал ему джойстик и широко улыбнулся, — Сыграем? — Сыграем, — ответил на улыбку Кацуки, и они включили приставку.

***

      В субботу днем Тодороки, полностью собранный и одетый, стоял в гостиной ЮЭЙ, и нервно кусал губы. Он надеялся, что к этому времени в вестибюле уже не будет ни одного человека, но, как назло, половина класса припозднилась с поездкой к родителям и сейчас в воздухе стоял такой лютый гомон, что сосредоточиться на собственных мыслях было невозможно.       Бакуго опаздывал. Это было непохоже на него, но, в глубине души, Шото радовался, что он задерживается. Трудно будет объяснить одноклассникам, почему они с Кацуки уходят куда-то вместе. Пока он ждал, многие уже успели уйти, и только Мидория, который в рассеянности забыл в комнате ключи от дома, кепку, проездной, и кучу других вещей, раз за разом бегал вверх-вниз.       У Кацуки была причина для опоздания. Перед выходом из комнаты, ему позвонила мама. Недовольная его отношением в последнее время, Мицуки грубо отчитывала сына на безобразное поведение. — На прошлых выходных ты вообще осмелился послать меня, куда подальше! Что ты возомнил о себе, засранец? Я все еще твоя мать, и я заслуживаю к себе уважения! — Да у меня куча дел была, мне некогда было с тобой разговаривать! — оправдывался Бакуго, хотя, на самом деле, он чувствовал, что виноват перед семьей. — И что это за дела такие? — строго спросила Мицуки, — Не ври мне, что у тебя полно учебы и дел на стажировке! Ты всегда находил время на нас с отцом. А ну-ка погоди… Неужели нашел себе подружку?       Бакуго выругался себе под нос за проницательность матери. Ну и что теперь, говорить ей всё вот так по телефону? Он глубоко вздохнул и собрался с мыслями. — Ну, может, и нашел… — Да ладно?! — заорала потрясенная мать, а затем ее тон сменился на любопытствующий, — Ну хоть вкратце расскажи, какая она? Она из класса? Как ее зовут? — Ее зовут Шото, — проскрежетал зубами Кацуки, решив обозначить всё раз и навсегда. — Э? — послышался удивленный голос Мицуки, — Это тот миленький мальчик с необычной внешностью? Ну неудивительно, такой красавчик! — Так ты не злишься? — ошарашенно произнес в трубку Бакуго и крепко прижал динамик к уху, не желая упустить ни единого слова матери. — С чего бы мне злиться? Это прекрасный выбор, — серьезно ответила она, а затем завизжала в трубку так, что Кацуки пришлось отодвинуть телефон как можно дальше, — ЭЙ, МАСАРУ! Ты должен мне 2000 иен теперь! Наш сын — гей! — Ты че, ставила бабки на мою ориентацию?! — прошипел в телефон Бакуго, не веря своим ушам. — Ну а как нам, старикам, еще развлекаться? — протянула Мицуки, а затем в ее голосе послышалась угроза, — Только попробуй разбить ему сердце, мелкий ублюдок, я тебе… — Даже в мыслях не было! — взревел уязвленный Кацуки. — Ну так и что, на обед не придешь? — самостоятельно рассудила женщина, — Небось, на свидание пойдете? — Ты что, в провидицы заделалась? Откуда ты всё знаешь?! — Я взрослый человек, мне не 16 лет, в отличие от некоторых! Куда поведешь его? — Я думал для начала просто погулять, — ответил Бакуго, чувствуя себя максимально неуютно, он меньше всего на свете сейчас был готов к этому разговору со своей матерью. — Так это первое свидание? Тогда все правильно, ни к чему изобретать что-то эдакое. Так, слушай сюда внимательно… — Что? — затаил дыхание Кацуки. — У тебя еще остались деньги? Купи ему в конце свидания подарок, а завтра зайдешь домой, мы с отцом дадим тебе еще. — Какой подарок? — спросил недоумевающий Кацуки. — Что угодно, что ему нравится. Поговорите на свидании, узнай его интересы, и в конце подари что-то приятное. — Например, что? — Да что угодно. Книга, фигурка, еда, цветы. Прояви маленький жест заботы. — Это обязательно? — угрюмо спросил Бакуго. — Обязательно, — безапелляционно произнесла мать. — Ладно, — выдавил из себя Кацуки, и услышал в трубке похвалу. — Молодец, сынок! Завтра расскажешь нам с отцом, как всё прошло. Ну давай, проваливай, хорошего дня! — Сама проваливай! — рявкнул в ответ Бакуго, а затем резко сменил тон, — Спасибо, мама. — Должен будешь, — посмеялась Мицуки, — Мы любим тебя.       И она тут же положила трубку, не дожидаясь ответа. Кацуки глянул на экран и обнаружил, что задержался на встречу с Шото уже на 7 минут. Он пулей рванул вниз по лестнице, а когда увидел ждущего его у выхода Тодороки, несколько мгновений боролся с подступающей к лицу улыбкой. — Извини, что опоздал, — прохрипел Бакуго, поправляя на себе одежду, — Старуха звонила, допытывалась, когда приду домой. — Как хорошо, что ты опоздал, — тихо ответил Шото, и Кацуки разглядел в его глазах испуг, — Тут весь класс отирался, я уже даже думал сбежать. — О, Каччан, — окликнул его запыхавшийся Мидория, который только что в пятый раз спустился по лестнице, — Ты домой? Поехали вместе? — Не, не домой, — спокойно ответил Бакуго, — Мы с Тодороки идем гулять.       Две пары ошалелых глаз уставились прямо на расслабленного Кацуки. Изуку и Шото находились в одинаковом приступе шока от того, с какой легкостью Бакуго сказал вещь, которую от него меньше всего ожидали услышать. Кацуки перевел взгляд на зардевшегося от смущения Тодороки и громко цокнул языком. — Брось, он либо давно догадывался, либо все равно скоро узнает. Верно, Деку? — Наверное? — спросил его недоумевающий Мидория в ответ. — Ну вот и славно, поговорите об этом потом. Мы уходим.       Бакуго схватил замершего на месте Шото за ладонь и выволок следом за собой из академии. Когда они вышли на свежий воздух, он тут же отпустил чужую руку и глубоко вдохнул. — Деку тот еще проныра, — попытался он объяснить свое поведение, — Он либо давно нас спалил, потому что он мастер влипать в идиотские ситуации, либо просто-напросто догадался по тому, что между нами происходило. Он, к сожалению, не идиот, и лучше бы тебе рассказать ему всё честно. Полагаю, ты задолжал ему пару объяснений. — А ты не против? — скептически посмотрел на него Тодороки, у которого от нервов задергалось верхнее веко, — Это же Деку. — Может, это и Деку, но он все еще твой друг. — Это да, — согласился Шото и постарался расслабиться. — Пойдем в парк? — предложил ему Бакуго. — Пойдем, — кивнул Тодороки и чуть-чуть улыбнулся.       Как и боялся Кацуки, начало их прогулки было весьма неловким. Совсем забыв, как вести себя нормально друг с другом, они первое время не могли найти общую тему для разговора. Кроме этого, Бакуго уже в первые 5 минут так жутко задолбала толкотня на аллеях, что он выругался и целенаправленно повел Шото в единственное тихое место Центрального парка, о котором он знал. Тодороки в недоумении следовал за ним по каким-то кустам, а потом, когда тропинка кончилась и начался простой гравий, он увидел вдали старую одинокую скамейку. — Это самое тихое место в парке, — объявил Кацуки, приглашая Шото сесть. — Здесь красиво, — кивнул Тодороки, опускаясь на лавочку рядом с собеседником.       Они провели какое-то время в неловком молчании, а когда Бакуго решил посмотреть на Шото, у него случилось резкое чувство дежавю. На секунду вместо красно-белых волос он увидел ярко-рыжие, и вместо камня на дорожке ему привиделся скейтборд. — Хочешь, расскажу забавную историю, которая со мной недавно приключилась? — спросил Кацуки, осознав, что это хорошая тема для разговора. — Хочу, — кивнул Тодороки и развернулся к нему всем телом, готовясь слушать.       Бакуго поведал ему о девушке, которую зовут Мари, и которая имеет самый необычный квирк на свете. Шото слушал внимательно, не перебивая. Его потрясла до глубины души причуда девушки, и он позволил себе несколько вопросов об этом. Таким образом, они, наконец-то, вступили в расслабленный диалог, и Кацуки даже удалось пару раз рассмешить Тодороки. — А потом она предложила стать лучшими друзьями на целый час. — Не может быть!       Кацуки, смеясь, рассказывал о дурацкой привычке Мари одалживать на время с помощью своего квирка чужие вещи. Пока они разговаривали, Бакуго отметил, что Шото стал выглядеть более непринужденно, и это очень радовало. Будучи сам в заметном напряжении, он отмечал, что говорить с Тодороки, на самом деле, просто, нужно только инициировать диалог, потому что с этим у него явно проблемы. — Бакуго, — выдохнул Шото, и в ужасе приложил пальцы к губам, — Ты правда зашел в ее телепорт? — Ага, я идиот, скажи? Это могла быть очередная уловка от Альянса Злодеев, и я, зная это, все равно пошел за ней. — Это могло быть очень опасно, — грустно помотал головой Тодороки. — Да, — согласился Кацуки, а затем замялся, — Но если бы я не пошел тогда за ней, я бы никогда не понял, что чувствую к тебе.       Шото затаил дыхание и не спешил убирать пальцы с губ. Бакуго опять это делает, говорит ему что-то приятное, а он даже не знает, как реагировать. Лишь бы не заплакать снова, это будет перебор. — Понимаешь, тогда я очень запутался… И не мог ни с кем поговорить об этом. Я чувствовал, что между нами растет напряжение, и я не мог раскрыть его сути.       Тодороки молчал, боясь спугнуть момент, когда Кацуки откровенно говорит о личных вещах. Шото еще плохо изучил эту его сторону и опасался, что ляпнет что-то глупое и разозлит Бакуго. — Мари вынудила меня признаться в том, что ты… Ты мне дорог. И в тот вечер я решил кардинально поменять всё между нами, но на следующий день… — Я попросил тебя прекратить наши встречи, — понял Тодороки. — Да, — удрученно кивнул Кацуки, — Я был готов начать всё сначала еще тогда, но ты попросил меня уйти, и я не смог тебе отказать. Потому что это моя вина. Я загнал тебя в угол.       Бакуго спрятал взгляд, направив его в низкую траву под их ногами. Он все еще не простил себя за то, что толковал их связь так, как хотел, полностью игнорируя чувства самого Шото. Но вдруг он ощутил, как его кожи касаются холодные руки. Кацуки поднял удивленный взгляд и увидел, как Тодороки крепко сжимает его ладонь в своих и перетягивает на свои колени. — Когда я понял, что чувствую к тебе нечто большее, — начал говорить Шото, устремив взгляд на их сплетенные пальцы, — Я признался в этом своей матери, которая была без сознания.       Глаза Кацуки расширились, и он увидел на красивом лице печальную улыбку. Не он один отчаянно хотел поговорить с кем-то о том, что происходит на его душе, Шото тоже было непросто. — В итоге, как и всегда, я обдумал всё наедине с собой и сделал неправильные выводы, — Тодороки вдруг поднял взгляд, и их глаза встретились, — Я рассудил, что я больше не нужен тебе. Не тогда, когда я хочу разрушить каждое правило между нами.       Взгляд Бакуго невольно скользнул на искривленные в печали губы, и он тут же отогнал от себя непрошеные мысли. Нет, еще не время… — Бакуго, — тихо сказал Шото, и его глаза вдруг влажно заблестели, — Я больше не хочу потерять тебя.       Сердце сделало мощный переворот прямо в груди, и Кацуки на секунду ослеп от искренности своего собеседника. Он смотрел, как ветер треплет шелковистые красно-белые волосы, как мелко дрожат длинные ресницы, как солнце ласково лижет бледную кожу, и как доверительно на него смотрят серый и бирюзовый глаза. И он понял, что пути назад для него больше не будет. Он застрял в привязанности к этому человеку крепко и надолго. — Кацуки, — поправил он его, и Тодороки смешно икнул от неожиданности. — Ты хочешь… — не веря свои ушам пробормотал его собеседник. — Да, я хочу, чтобы ты звал меня по имени… Шото.       И тут Бакуго широко улыбнулся. Несчастное сердце Тодороки ухнуло вниз до самого живота, и он ощутил приятную дрожь волнения всем телом. Он с силой сжал в руках ладонь, которую все еще держал на своих коленях и радостно кивнул. Кацуки еще несколько секунд полюбовался выражением его лица, а затем встал и потянул его следом за собой. — Давай купим что-нибудь поесть?       Следующие несколько часов они провели в длительной прогулке по всем закоулкам парка. Они купили такояки и с удовольствием умяли их прямо на ходу. Когда людей вокруг становилось слишком много, Кацуки осторожно брал в свою ладонь чужую и задавал направление. Смущенный донельзя Шото очаровательно краснел, но не предпринимал попыток вырваться. Они много разговаривали на разные темы, шутили и смеялись. А когда они оба поняли, что уже устали, Бакуго предложил вернуться в ЮЭЙ. Но прежде, чем они завершили прогулку, Кацуки попросил немного подождать его и свернул в магазин сувениров. Когда он вернулся, то развернул ладонь, и на ней Тодороки увидел маленького чиби-Ястреба. — Какой милый! — не справившись с эмоциями воскликнул Шото и попросил взять его, чтобы рассмотреть поближе. — Так это тебе, — улыбнулся Бакуго, — Забирай насовсем. — Бакуго, что ты… — Это подарок, — строго сказал Кацуки, не принимая возражений, и осознал, что полностью скопировал тон своей матери, — Я не знал, что ты им так сильно восхищаешься, но сегодня ты много говорил о нем, вот я и подумал, что ты захочешь себе такого крошку-Ястреба. — Бакуго, это очень… Приятно. — Кацуки, — вновь поправил его тот, и Шото покраснел в тысячный раз за день. — Спасибо, Кацуки, — прошептал Тодороки, а затем сделал смелый шаг вперед и заключил Бакуго в трогательное объятие.       Когда они вернулись в ЮЭЙ, в гостиной было на удивление пусто. Наверное, многие ребята остались у родителей на ночевку, и в академии стояло необыкновенное спокойствие. Кацуки снова напрягся, не зная, как ему попрощаться с Шото. Он не хотел торопить события и приглашать его к себе или что-то такое. Он просто хотел закончить этот приятный день чем-то не менее хорошим, но ему ничего не приходило в голову. — Кацуки, — прервал его размышления Тодороки, который вдруг оказался прямо перед его лицом. — Да? — теперь настала очередь Бакуго смущаться. — Спасибо за лучшее первое свидание на свете, — сказал Шото, глядя прямо ему в глаза, — И спасибо за подарок. Ты… Удивительный. — Брось… — в смятении Кацуки не знал, куда себя деть, и чувствовал себя глупо. — Увидимся, — выдохнул ему в лицо Тодороки, а затем быстро чмокнул в щеку и унесся прочь, пряча лицо.       Бакуго поднял руку и аккуратно прикоснулся к месту поцелуя. Он стоял посреди гостиной и улыбался, как полный идиот. Может ли он теперь стать еще счастливее?