Город, в котором нас прокляли

      «ДОЛОЙ РАБСТВО! СМЕРТЬ ВОЛШЕБНИКАМ!»

       Небольшая толпа в главном холле Парламента бурно перешептывалась, пока вперед не выступила худощавая фигура в пальто. Увидевшие ее люди затихли и выжидающе уставились на волшебника. Джон Мэндрейк поглядел на акт вандализма с непроницаемостью кладбищенской тишины. Спустя минуту его негромкий голос разрезал холл властным тоном:        — Мистер Фолдер.        — Д-да, сэр?        — Не объясните? Кажется, охрана Парламента была вашей инициативой на последнем совещании.        Пухлый мужчина был на голову выше темноволосого юноши, но от спокойного тона последнего весь побледнел и сжался, и сам будто казался меньше. Натаниэль даже не пытался выглядеть менее холодно.       — Пар-рламент охраняли наши джинны.       — И где же они?       — Они, ну… нам пришлось их отпустить.        Молодой юноша повернул голову к мужчине.       — Пришлось? Мистер Фолдер, вы хотите сказать, что при всей происходящей ситуации вы посмели оставить главный центр управления делами города без магической защиты и даже не удосужились оповестить об этом меня? Вы не в курсе о ситуации в этом самом городе? Или, может быть, вы не в курсе, что есть люди, которым ни по чем охранные чары из-за устойчивости? Или может, вы не в курсе, сколько важных документов и артефактов хранится внутри?        Мужчина совсем побледнел. С каждым припечатывающим словом волшебника он съеживался сильнее и сильнее. Его глаза лихорадочно заметались, ища поддержки, но все коллеги пялились в стороны или в пол. Несмотря на то, что говорящий юноша был едва ли не самым молодым в помещении, никто не посмел его прервать.        — Простите, господин Мэндрейк! Виноват! Но ведь эти убийства!..        — Убийцу поймали.        — Эт-то да… но где гарантии, что ничего подобного не повторится? Что, если наши демоны…        — Гарантий нет. Есть работа, которую вы обязаны выполнять. И вы как минимум могли оставить вместо джиннов духов ниже рангом.        — Но нападения!..        — Начальник внешней безопасности не в состоянии справиться с бесом?        Возможно, здесь Натаниэль перегнул палку. Хотя бы потому, что никто действительно не смог справиться с бесами, когда те на них напали. Но тогда еще никто не знал об артефакте. Теперь же, будучи предупрежденными, все должны быть вооружены.       Однако, оглядывая робеющих и неуверенно мнущихся волшебников, Натаниэль еле-еле вообще мог рассмотреть наличие возле них каких-либо духов. Дела обстояли паршивее некуда. Если простолюдины ополчатся — у этой горстки разомлевших офисных завсегдатаев нет никаких шансов. Натаниэль чувствовал смесь жалости, отвращения и раздражения к ним. Поэтому он сохранял внешнее хладнокровие и невозмутимость, рассчитывая, что своим примером сохранит хоть какой-то гордый дух среди волшебников. Пока что, к его досаде, это не работало.        — Восстановите защиту и сотрите это.        С этими словами молодой юноша прошел сквозь расступившуюся толпу. Рядом с его ногой стелилась тенью черная пантера. Наверное, Джон Мэндрейк остался единственным волшебником, по-прежнему держащий возле себя духа уровня джинна даже после нападения. От этого на него глядели со смесью страха, зависти и благоговения. Но были и другие эмоции.       — Посмотрим, как вы заговорите, когда вас растерзает ваш демон, — еле слышно буркнул за спиной Шон Фолдер, только что получивший унизительный выговор от последнего.        Пантера, шагающая за Джоном Мэндрейком, на секунду остановилась и повернула к нему голову. От ее предупреждающего оскала мужчина посерел и шарахнулся. Больше никто не смел ничего говорить.        Джон Мэндрейк скрылся в своем кабинете вместе с демоном.       

      

            

***

                     Как только дверь за ним захлопнулась, а противоподслушивающие чары замкнулись, весь строгий и суровый образ волшебника рассыпался на глазах — Натаниэль прислонился спиной к двери, бормоча ругательства и обессилено проводя ладонью по лицу. Величественная пантера сдулась до размеров мейн-куна.       — Поздравляю, теперь у тебя еще больше врагов. Я думаю организовать для них очередь. Впихнем того Фолдера где-нибудь между кучками простолюдинов — никто не заметит.       Натаниэль поглядел на джинна сквозь пальцы.       — Если такое не пресекать — они сами себя перепугают больше происходящего.       Мейн-кун фыркнул, задрав заднюю лапу, и почесал за ухом.        — И что дальше, мистер Мэндрейк? — поинтересовался он.        — Понятия не имею, — честно ответил Натаниэль.        В напряженном ожидании чего-то неизбежного минуло три дня, но всё было достаточно тихо.        Пока не случилось это.                    

***

                     Волшебник закатал рукава рубашки, наспех очерчивая круг. Спать хотелось жутко. Но если он и дальше будет откладывать — совесть его точно сожрет с потрохами.               — Ты что делаешь?        — Отпускаю тебя, — ответил Натаниэль, с кряхтением подтягивая чашу с мелом.        Мальчик-египтянин поглядел на него, как на больного.        — Ты в своем уме? Тебя загрызть готовы и свои, и простолюдины.        — Они пытаются это сделать последние года три.        — И ты поразительно упрямо пытаешься облегчить им эту задачу.        Натаниэль поглядел на джинна через плечо. Смуглолицый мальчишка недовольно глядел на него в ответ сверху вниз, скрестив руки на груди.        — Не переживай. Я попрошу Фританга меня охранять, пока тебя нет.        — Я абсолютно не переживаю, — резко ответил джинн.        Его глаза скрылись за челкой, а по стенам на втором плане прошла холодная рябь. И пока Натаниэль удивленно соображал, что послужило причиной вспышки такого гнева, пальцы мальчишки на предплечьях заметно сжались. Он вдруг зашипел с яростью:        — Почему вы, глупые хозяева, всё время так уверены в своей неуязвимости и не слушаете? Что ты, что этот… один в один! Даже фразы те же самые! Идиотские создания!        Не дав Натаниэлю вставить и слова, джинн обратился песчаным вихрем и вылетел прочь из комнаты.        Натаниэль остолбенело уставился на то место, где он только что стоял.        «Что… это было?»        В кабинете стало пусто и тихо. Натаниэль растерянно поглядел на огрызок мела в своих руках. Это что — Бартимеус сейчас отказался уходить?        Быть не может.        Юноша зачем-то потерянно потрогал нижнюю губу, хмуря брови. Он не понимал.        Пребывая в этом крайне озадаченном состоянии, волшебник спохватился и огляделся. Потом вспомнил, что перед отзывом приказал проверить защитные чары вокруг дома — скорее всего, Бартимеус отправился делать именно это. Но его резкая злость и эти слова никак не вязались с причинами и следствиями.        Решив пока не трогать джинна, Натаниэль повернулся к другим пентаклям. Когда тот вернется — он узнает, в чем дело. Пока нужно вызвать Фританга.        Натаниэль зевнул в кулак, автоматически прошелся взглядом по рунам и целостности круговых линий и шагнул в центр пентаграммы. Привычное заклинание Вызова прозвучало отдельно от мыслей — Натаниэль всё еще думал о том, что сказал ему Бартимеус.        — Что ты, что этот!.. Один в один!        «О ком говорил Бартимеус? Что вообще это значит?»        Когда в центре противоположного круга материализовался фолиот в облике сироты, волшебник кивнул ему и сразу же прочел защитное, чтобы покинуть пентакль.        — Ближайшую неделю твоя задача охранять меня и мой дом. Завтра еще…        Натаниэль скорее почувствовал, нежели увидел, что что-то не так.        Фолиот, прослуживший ему достаточно длительное время, в целом был исполнительным и в меру вежливым, и обычно здоровался с волшебником. Сейчас же тот застыл на месте, не говоря ни слова. Его босые ноги чуть парили над меловыми линиями. Глаза пялились в то место, где только что стоял волшебник.        — Фританг?..        Фританг еле заметно шевельнулся.        А потом как-то заторможенно повернул голову в сторону Натаниэля. Причем, только голову. Теперь вывернутое на сто восемьдесят лицо сироты в упор глядела на волшебника.        — Хо-зяин? — выдавил он, будто не соображая, где находится.        Натаниэль медленно сделал шаг назад, не сводя глаз с вывернутой головы фолиота. Фолиот не имел привычек выкидывать такие фокусы.        — Фританг, что я только что сказал? — пересохшим от волнения голосом переспросил Натаниэль. — Повтори.        — Защищать… вас? — белое лицо сироты застыло без выражения. Фолиот моргнул, а в следующий момент его зрачки сжались в точки. — Пахнет мясом… от вас, хозяин.        Натаниэль и осознать толком не успел! Лишь отшатнуться прочь как раз в тот момент, когда колени фолиота хрустнули назад, как у кузнечика. Фританг сделал бросок в его сторону, волшебник увернулся — мгновенно и наспех Натаниэль попытался выкрикнуть заклинание Пут, но понял, что не успевает, и кинулся прочь. Он не стал даже начинать произносить что-то — сразу подлетел к полкам, схватил первое, что попало под руку. Этим оказалась железная чаша для благовоний. Натаниэль швырнул ее в фолиота. Пока тот пригибался, волшебник перескочил пентакль и бросился к двери.               Посмотрим, как вы заговорите, когда вас растерзает ваш демон…               В ушах стучало, сердце штормило — Натаниэль вывалился в коридор.        Юноша пробежал почти весь пролет, собираясь окрикнуть Бартимеуса, который был где-то в пределах дома, но тут затылок завопил ощущением смертельной опасности. Натаниэль резко метнулся в бок, налетая плечом на дверь спальни. Острые когти вспороли обои с рвущимся звуком, отрывая часть косяка в том месте, где только что была его шея.        Натаниэль рухнул на пол и сразу обернулся, вскинув руки.        Несколько слов скороговоркой — дверной проем покрылся бирюзоватой переливающейся стеной. От использования мощной защитной магии у Натаниэля закружилась голова. Он был не лучшем состоянии и настолько застигнут врасплох, что не успел правильно сконцентрироваться, и из носа пошла кровь.        Когда фолиот показался из-за стены, от облика сироты осталось лишь подобие фальшивого лица из воска. Выглядело это жутко. Фританг врезался в магическую защиту с безумием в пустых глазницах. Почти белая радужка глаз фолиота светилась холодным огнем, скрюченные почерневшие руки впились в барьер. Магия зашипела разрядами, вышибая по сущности нападавшего короткие молнии, но дух будто не чувствовал боли — он снова и снова бросался на барьер, как мотылек на свет фонаря. Его вывернутые назад колени упирались в паркет, сминая доски у порога, из горла доносилось стрекочущее рычание.        Натаниэль держал защиту, бормоча заклинание, и чувствовал, что долго не выдержит. Глаза с трудом оторвались от искаженного лица Фританга и заметались по комнате.        Торшер да тумба, за спиной окно — и то, с третьего этажа. Он не успеет нарисовать ни единую руну, даже если сейчас доберется до тумбы и заберет оттуда запасной мел. Что делать?!        В голове вспыхнуло заклинание на крови, которое могло остановить фолиота, но Натаниэль не мог использовать его одновременно с барьером.        По виску покатилась капля пота. Руки начали дрожать — всё это время Фританг яростно стрекотал и бился, без устали пытаясь продраться к волшебнику. Выбора особо не осталось.        Натаниэль досчитал до трех, а потом резко разрушил барьер и выкинул вперед левую руку, защищая горло.        В момент, когда зубы фолиота впились в рукав, он не сдержал крик и потратил несколько драгоценных секунд, чтобы не отключиться от боли.        Искаженное существо впилось в плоть, опрокидывая на пол — Натаниэль сквозь свой вопль принялся читать проклятие кровяной ловушки, пока его собственная кровь брызнула во все стороны. Фолиот навалился сверху, занося лапу…        Натаниэль не знал, успел бы дочитать его, если бы не Бартимеус.        Ошарашенные глаза мальчика-египтянина, ворвавшегося на звук, быстро исчезли из поля зрения. Крик сменился рычанием. А в следующий момент зубы фолиота пропали с руки. Нечто бесформенное завыло, врезаясь в тумбу и ломая подпорки кровати, а тень побольше с силуэтом крыльев вцепилась в нее, швыряя об пол — прочь от волшебника.        Натаниэль дикими глазами уставился на это, барахтая ногами по полу и отползая назад. С его руки хлестало алым.       Сцепившиеся демоны рвали друг другу сущность — Фританг оказался проворлив после нахождения в Ином Месте — он вывернулся из рук джинна, а потом, как будто не соображая, что сам в опасности, мгновенно швырнулся на волшебника по новой.        Уже вскочивший на ноги к тому времени Натаниэль отпрянул и зажмурился, готовясь к удару.       Но удара не произошло.        Его спина врезалась во что-то мягкое, вокруг захлопали крылья. Сильная рука перехватила поперек груди, оттаскивая назад, а над плечом мелькнула вспышка.        Мощный Взрыв сжег фолиота на месте, опалил дверь до углей, и вырвался в коридор.        Натаниэль застыл, мелко дрожа и глядя на это.              

***

                     Он не сразу сообразил, что стоит, двумя ладонями вцепившись в руку, до сих пор обхватывающую его вокруг груди. Вторая смуглая рука, вытянутая в сторону обуглившейся дымящей двери, медленно опускалась возле головы.        Образовалась тишина. По комнате расползался мерзкий запах жженого лака и крови. Краем глаз Натаниэль видел складывающиеся по бокам серые крылья. Стоящий за спиной молчал, также тяжело дыша. Глаза Фританга давно потонули в потоке света, но юноше мерещилось, что фолиот до сих пор пялится на него, готовясь к прыжку.        От этого ощущения Натаниэль пошатнулся, инстинктивно делая запоздалый шаг назад. Он вжался в держащие его руки, еще сильнее вцепляясь в них окровавленными пальцами — его ни с того ни с сего начало сильно трясти.        И вроде волшебник видал вещи пострашнее обезумевших фолиотов.        Но он вдруг ощутил себя никчемным слабым мальчиком, который нуждался в защите и успокоении. Даже если единственный, кто был рядом — это такой же дух.        Натаниэль практически весь вжался в Бартимеуса, глядя невидящими глазами на то место, где только что был Фританг. Сейчас самое время джинну выпалить свое «а я говорил» и презрительно фыркнуть. Но стоящий за спиной мальчишка ничего не говорил. Будто ждал, пока волшебник успокоится, и по-прежнему держал его в кольце рук и крыльев. А может, и нет. Натаниэль не знал — лишь чувствовал затылком его присутствие. Дыхание джинна щекотало неприкрытую шею.        — Я теперь проклят, да? — еле слышно прошептал Натаниэль, не соображая, что говорит. — Ты тоже захочешь меня убить.        — Я хочу тебя убить ежедневно, если ты не в курсе.        От этих слов волшебник дернулся, не сразу расслышав усталый вздох возле уха. Бартимеус не дал ему отпрянуть и прижал к себе, закатив глаза. Натаниэль споткнулся и чуть ли не повис у него на руках — стиснув зубы, он продолжал цепляться за руку на своей груди.        — Не воспринимай все слова буквально, — джинн встряхнул юношу. — Эй. Натаниэль. Ты соображаешь, что я говорю?       — Да, — сглатывая подкативший ком к горлу, ответил он. Звуки его истинного имени как будто вывели из транса. — Я не… — вздох.        Его только что чуть не убил собственный фолиот, и он еще смел «подавать пример» другим? Сам-то превосходно справился, ну-ну…        Рука мерзко ныла.        Они какое-то время молчали.       — Что с тобой? Серьезно, ты от Ноуды так не трясся.        Натаниэль опустил глаза в пол. Он и сам не знал, почему его так трясет. Ноуда был ему никто — пусть и в теле Мейкписа. Не сказать, что и исполнительный фолиот был как-то близок, но Натаниэль к нему привык. И вот, поплатился.        Джинн же вдруг разошелся и начал причитать над плечом. Опомнился, что ли?        — …и какого вообще черта? Меня не было десять минут, и ты умудрился быть погрызенным буквально в собственном доме!        — Я... не думал, что Фританг нападет.        — Ты не вызывал ни единую мелочь с тех самых пор, как весь патруль перебили, кроме тебя, и рядом с тобой взорвался неизвестный артефакт, а сегодня решил это сделать в одиночку? Причем, прекрасно видев, что стало с теми, кто попался на действие того артефакта! Если это проверка везения — поздравляю, оно у тебя явно кончилось!       — Ты же тогда не напал, — прошептал волшебник.        Над ухом опять вздохнули. После чего оберегающий кокон распался, заставив пошатнуться. Крылатый мальчик в уличной одежде обычного подростка обошел волшебника и поглядел на его упавшие вдоль тела руки. Все левое предплечье Натаниэля пропиталось кровью. Он опустил голову под взглядом джинна, тоже поглядев на руку.        — Удивительно, что тебя погрызли так мало, — с язвительным раздражением вынес вердикт тот.        — Бартимеус, перестань, а? — выдавил Натаниэль, у которого от вида крови опять поехала голова.        С другой стороны, возможно, только от того, что джинн отвлек его своим цоканьем и колкостями, он еще не упал.        — Где в твоем несчастном доме, что нужно? — указал на рану мальчишка. — Или больница?        — Где-то в ванной на первом этаже, — вымученно ответил Натаниэль. — Без больницы. Принеси обезболивающее… и чем замотать, будет достаточно.        — Уверен? Рука вроде, конечно, у тебя на месте, но такие дырки это не очень. Или нет? Я не разбираюсь.        Натаниэль в ответ пошевелил пальцами. Вышло с трудом, а из неровных отпечатков зубов хлынула кровь.        — До завтра как-нибудь переживу.                    

***

                           Пока Бартимеус отсутствовал, Натаниэль просто свалился на пол, прислонившись к стене. Голова совсем плыла, а проходящий шок облизывал рану горящим огнем и пульсацией боли. В самой голове завывала поражающая пустота. Волшебник откинулся спиной на прохладную стену, глядя из-под полуопущенных век на погром в спальне.        И ведь опять его спас Бартимеус.        Что, если бы той перепалки не случилось, и он бы отозвал джинна прочь до призыва фолиота? Он бы успел прочесть заклятие крови? Или нет? А если бы и да — Фританг догрыз бы его руку и не помер бы Натаниэль от потери крови прямо вот на этом месте?        И в принципе… что теперь?        Неужели отныне любой низший дух так себя поведет? Неужели он попал ровно в ту ситуацию, которую ему пророчили накануне? Натаниэлю буквально повезло чисто случайно, что Бартимеус услышал шум и решил проверить, в чем дело. А ведь мог продолжать дуться неведомо на что и остаться снаружи.        «Может быть, это как-то связанно с истинным именем?», — пронеслось в голове. Может ли это быть причиной сохранения здравого рассудка Бартимеуса? Или дело вообще не в этом, а в том, что джинн сам по себе сильнее, и артефакт не может влиять на его сущность?..        Натаниэль понятия не имел.        Главный вопрос: как теперь быть самому Натаниэлю, если он больше не может вызвать никого, кроме Бартимеуса? Тот не может быть рядом вечно.        Эти судорожные и вызывающие панику мысли были прерваны вернувшимся в комнату мальчиком-египтянином. Крылья уже исчезли за его спиной, однако, увидев волшебника на полу, он до того быстро оказался рядом, что Натаниэль моргнуть не успел.        — Я в порядке, — пробормотал юноша в ответ на тревожный взгляд.        — Вижу я твое «в порядке».        От этого ворчания внутри разлилось странное и абсолютно чуждое общему состоянию тепло. Натаниэль почувствовал, как дернул уголком губ в подобии улыбки. Пожалуй, он сейчас находился в том самом подорванном состоянии, готовый поверить, что духи способны на заботу. Иначе зачем бы Бартимеусу делать всё это для него, верно?        Пожалуйста, пусть так… ему просто нужно знать, что рядом есть хоть кто-то, кому можно верить. Знать, что он не один.        В следующий момент волшебнику прямо на раненую руку — и заодно на все остальное вокруг — выплеснулось ведро ледяной воды.        — Ты чего творишь?! — заорал Натаниэль, подорвавшись от шока и холода, и растеряв все свои мысли.        — Так промыть надо, не?        — Кто так промывает-то?!        — Нет, я ему помогаю, а он еще жалуется…        Не без некоторых трудностей и с изрядной доли ругани и споров, рука Натаниэля была замотана. В комнате теперь был не только бардак, следы сражения и выжженная дверь, но и маленький потоп — однако, несмотря на потрясение от потери фолиота таким ужасным образом, Натаниэль почувствовал себя лучше. Как будто само присутствие джинна, неизменно в любой ситуации опускающего выводящие комментарии и оставляющего какой-то свой саркастичный оптимизм, не давало впасть в уныние.        — Бартимеус, прекращай делать из меня мумию.        — Думаешь, хватит?        — У меня рука уже не сгибается.        — Я бы на твоем месте радовался, что она в принципе не отпадает.        Натаниэль закатил глаза и пихнул мальчика-египтянина в колено. Тот так увлекся бинтами, что очертания руки утеряли свои формы.        От пережитого стресса и обезболивающего Натаниэля начало клонить в сон.        Наконец, с перевязкой было покончено. Стойко снеся последнюю издевку в виде дурацкого бантика поверх запястья, волшебник кое-как поднялся. Спать ему сегодня, видимо, придется в гостиной. Натаниэль оглядел себя и сморщился. Вид у него был жалкий и потрёпанный. Захватив сменные вещи, юноша покинул комнату. Он не без трудностей смыл с себя остатки нападения и вернулся на первый этаж. Остатки сил покидали его стремительно и беспощадно.        А еще он всё еще без понятия, что ему теперь делать со всем этим. Но он подумает об этом завтра.        Не утрудившись постельным бельем и уже свалившись на диван в гостиной, Натаниэль вдруг вспомнил кое-что другое.        Он извернул ватную и еле соображающую голову на подушке, глядя на спину джинна — тот присел возле камина, разжигая огонь. От его темного силуэта расходись кривоватые бесформенные тени.        — Я тебя так и не отпустил.        Джинн, сидящий на корточках у камина, замер. А потом повернул голову. Его золотой глаз сверкнул недобро.        — Я тебе сейчас вторую руку прокушу. Для симметрии.        — Но…        — «Переживу как-нибудь», — передразнил смуглолицый мальчик, поднимаясь на ноги и засовывая руки в карманы. — Спи.        Натаниэль поглядел на него с краев подушки рассеянным взглядом. Огоньки пламени отразились в глаза волшебника, наградив их странным блеском. Он ощутил, что ему стоило многое сказать джинну. Но всё, на что хватило уже заплетающегося языка — это лишь тихий шепот:        — Спасибо…        Волшебник знал, что джинн поймет. На самом деле, Бартимеус всегда понимал, как никто другой.               Сразу после этих слов Натаниэль мгновенно провалился в сон…        …поэтому он уже не заметил то, как мальчик-египтянин долго смотрел на него сверху вниз, не шевелясь: его руки и одежда всё еще были перепачканы кровью волшебника, лицо застыло без эмоций.        Некоторое время спустя мальчик рывком развернулся и резко пошел прочь.        Выйдя из помещения, он остановился за углом и припал спиной к стене, часто дыша. Пальцы с алыми разводами схватились за лицо, прижав ладонь ко рту, словно его вот-вот вывернет — он зажмурился, вцепившись второй рукой в волосы. Он едва сдерживался… Из-под верхней губы против воли выползли клыки, ногти на пальцах рук и ног заострились, силуэт принимал изломанные черты. Едва-едва, но он всё-таки сдерживался.        Какое-то время мальчик стоял так, скорчившись.        Его тихий припадок остался бесшумной борьбой в тени с самим собой. Он прошел также внезапно, как начался: клыки втянулись обратно, когти уменьшились — мальчик, дрожа от невидимой лихорадки, так и стоял, вцепившись в свое лицо. Немного погодя, он отлип от стены и побрел куда-то вглубь темного дома.        Радужка его глаз в отражениях зеркал полностью утеряла свой блеск, проваливаясь пустотой.