Антиномия

“Мне очень жаль, офицер Ван ... Это поздняя стадия. Если вы будете активно лечиться, вы можете ...” Врач говорил медленно, осторожно, и, казалось, что она изо всех сил пытается помочь справится с этим пациенту эмоционально. Возможно, она впервые озвучивает лично такой диагноз. Странно, но когда Ван Яо услышал слова доктора, сердце его не екнуло. У него такой характер, что обычно, когда он видит девушку с таким грустным выражением лица, то обязательно стремится ее утешить, но сейчас... Он просто устал и хочет покурить. “Благодарен, – он слегка опустил голову и проверил время на телефоне. – Сколько мне еще осталось?” “При активном лечении менее 20% пациентов на поздней стадии могут… продержаться 3 года”. Доктор выглядела растерянной, глядя на черноволосого молодого человека. Он кажется очень молодым, лет двадцати семи-восьми. Его черные волосы собраны в конский хвост на затылке, черты лица тонкие. Он из тех красавцев, которые, если встретить их в метро, они привлекут ваш взор, и вы будете тайком наслаждаться их красотой. Бесспорная красота. Он высокий, с горделивой и воинственной осанкой, ему очень подходит строгая полицейская форма. Ван Яо – такой человек. Во всем превосходит других, кажется, что все в нем идеально. Он и в полицейской академии также всегда выделялся, однажды выступил от имени лучших выпускников и был лично награжден почетной грамотой от мэра и директора академии. На работе он всегда был самым надежным напарником, организовано выстраивал свою работу и всегда поддерживал других. В полицейском участке он казался молчаливым, но после сверхурочной ночной смены его коллеги всегда обнаруживали на столе завтрак и кофе, которые им купил Ван Яо. Он очень внимательный, помнит дни рождения всех сотрудников, всегда подготавливает маленькие открытки и свежие цветы и кладет и дарит их своим коллегам. Он нравится всем, офицер Альфред часто говорит: “К счастью, мы товарищи, иначе бы я ревновал до безумства”. Ван Яо – именно такой человек. За окном грянул гром, небо нахмурилось, собирался дождь. “А что, если это не лечить?” – тихо спросил он. Врач открыл рот, и как будто это была ее собственная боль, избегая взгляда пациента, ответила: “От трех до шести месяцев”. “Понятно, спасибо”. Ван Яо встал и кивнул врачу в знак уважения. “Подождите, офицер Ван, вам лучше еще раз ...” Доктор уже догадалась о решении Ван Яо и хотела его остановить. Молодой человек покачал головой и слабо улыбнулся. «Все в порядке, так тому и быть». Ван Яо выглянул в окно, было уже темно. Цветы магнолии во дворе выросли такими высокими, что их видно даже со второго этажа. Этот сорт цветка восхитителен, ствол длинный и прямой, а венчик налитый белый. Раньше в его дворе тоже было два вида магнолий, весной они цвели по всему двору, ясные, как луна. «Магнолия, расцветет следующей весной», – промолвил он. Раньше они любовались цветами вместе всей семьей, какие же хорошие времена это были! Кап-кап-кап-кап, начался дождь. ... Хлынул проливной дождь, шум дождя заглушил шум города, и обычно шумные улицы затихли. Кап-кап-кап-кап, капли дождя забились о железную крышу, лужи пошли рябью и снова успокоились, воздух стал сырым и холодным, а под карнизом, чтобы укрыться от дождя, пряталась черная кошка, [Набранный вами номер отключен] “...” Ван Яо некоторое время молчал, затем закрыл телефон. Он опустил голову, увидел промокшие насквозь кожаные ботинки и свой нечеткий силуэт в луже. “Действительно, с больницы стоило возвращаться на машине”. Он просто забыл о ней, когда шел, ну и ладно, сегодня у него не осталось сил, он слишком устал. Он вздохнул, посмотрел на черную кошечку на обочине дороги, а затем и сам спрятался под маленьким железным навесом. “Протисните, я потеснюсь с вами какое-то время”. Кошечка подняла голову и принюхалась, затем начала лизать лапу, капли воды скатились с блестящей черной шерсти. Такая милая! Ван Яо не мог не улыбнуться и тоже начал что есть сил пытаться убрать промокшие насквозь черные волосы со лба назад, дождь стекал вниз с его лица по шее. Да ладно, все равно на его теле не осталось сухого места. Телефон несколько раз завибрировал, Ван Яо открыл его и взглянул. Это, скорее всего, было сообщение по работе, или Альфред и Артур приглашали вместе пойти пообедать. Пока всюду воцарилось спокойствие, что случалось редко, преступники послушно сидели дома, и не выходили на улицы, не доставляя им неприятностей. Свет экрана телефона отражался в его глазах, курсор мигал с наполовину отредактированным сообщением, а строка «получатель» все еще была пуста, он и так никогда не забудет этот номер. [Раньше у меня был постоянный кашель и боли в груди, поэтому я пошел в больницу, и результаты обследования вышли сегодня ... |] Эти слова отразились в янтарных зрачках, а затем все они были удалены. Экран оупстел и только курсор бездумно мерцал. Ладно, не нужно. “Та, бессмысленно”. Он вынул пачку сигарет из кармана рубашки и обнаружил, что сигареты промокли. Блядь. Он горько улыбнулся, но, по-прежнему равнодушно закусил зубами влажную и мягкую сигарету. Очевидно, он больше не может курить. Доктор до этого дрожащим голосом уже отговаривала его, и он захотел тут же выбросить пачку сигарет в мусорное ведро. Она хороший человек, но она не может. В конце концов, врачи – это просто такая профессия и они не могут нести ответственность за жизнь каждого. Даже если бы она захотела, не смогла бы этого сделать. Ван Яо взял зажигалку и большим пальцем скользнул по кремневому колесику. Но рука продолжала дрожать, он не мог ее зажечь, искры с треском вспыхнули пару раз, а потом снова погасли. “На самом деле просто холодно, и руки задубели»”, – убеждал он себя. Как такое может быть? Это очень смешно, разве он не может даже одну сигарету прикурить? Раньше он был таким заносчивым, и хотя он не демонстрировал этого снаружи, глубоко внутри он всегда знал, что в этом мире ему все под силу. От него зависели младшие братья и сестры, и сотрудники полагались на него... он блестяще проявил себя в полицейской академии, а его успехи в работе... Оказалось, что жизнь настолько комична, раньше он был такой важный, а сейчас жалкий. Все, во что он верил, разом рухнуло. Дом, на строительство которого было потрачено десять лет тяжелого труда… Отныне больше не будет такого второго человека, который включит свет в сумерках. Лишние пиалы и палочки для еды спрятаны в глубине шкафа, ему нужно приготовить еду только одному человеку... Но ему лень готовить, просто достаточно кое-как насыться. До сих пор? “Хе-хе... Даже сигарету не может прикурить, ха-ха-ха”. Ван Яо засмеялся, затем сделал несколько глубоких вдохов, и снова, стона, горько засмеялся, это вызвало приступ сильного кашля! (Так сложно ...) Из-за боли он не мог стоять на ногах, прислонившись к роллетной двери здешнего магазина, он медленно сел на пол, где было полно воды. Железный навес заскрипел, маленькая черная кошечка, прятавшаяся от дождя, в испуге убежала. “У-у......” Больно, как же больно... Благодаря неимоверным усилиям он держался, иначе полностью бы завалился на землю. Колющая боль глубоко в груди, как будто там тлеют угли. Ему захотелось засунуть руку прямо в грудь и схватить эти раскалённые угли! Но они глубоко, очень глубоко. Нет, это просто невыносимо. Он не хотел позволить себе скатится до этого... Сочувствующие прохожие вызвали бы скорую помощь, и его снова отправят в больницу. Коллеги из полицейского участка со слезами на глазах придут проведать. И, в конце концов, он скончается на больничной койке. Нет, оно мне совершенно не надо! “Скучно, мне не нужна такая скучная......！” Ван Яо стиснул зубы, и из последних сил держась на ногах, с трудом шел вперед. Постепенно волны боли в его теле утихли, и те огромные страдания, которые так сильно овладели им, исчезли, напряжённое тело снова расслабилось ... Шум дождя снова вернулся. Кап-кап, кап-кап. Кап. Наконец, многие звуки были высвобождены, и все снова ожило, только он был крайне слаб и весь вспотел. “Ха-ха... ха-ха-ха-ха... все еще... ха-ха-ха...” Он улыбнулся: не заметил, когда телефон упал в лужу. Он все еще вибрировал. Оказалось, что он так долго и неистово боролся, а отошел всего на четыре или пять шагов. В это время дождь, похоже, прекратился. Нет, ночной дождь по-прежнему шумит, просто на небольшой участок его тела больше не попадает дождь. Какая-то тень заслонила ему свет. Дождевые капли зашелестели по зонту. Оказалось, что кто-то подошел к нему и протянул зонтик. “...” Ван Яо повернул голову и увидел высокого человека с пурпурными зрачками, который нежно смотрел на него. “...” Стоящий напротив ничего не сказал и не проявил дешевого сочувствия, с которым обычно обращаются к бездомным кошкам. Мужчина просто спокойно держал зонт, как будто бы это что-то, что вообще не заслуживает внимания. Этот мужчина казался очень образованным, немного старше Ван Яо, может быть, лет тридцати с хвостиком, а может быть, ему еще не было тридцати. На нем было прямое длинное черное пальто, искусно скроенное, материал выглядел дорого. Из кармана пальто, как у элегантного, но старомодного человека, виднелся шелковый носовой платок павлиньего синего цвета Зрачки у мужчин фиолетового цвета. “Как вечерняя заря на горе Сишань”, – подумал Ван Яо Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и спустя несколько секунд мужчина неторопливо произнес: “Уже поздно, я отвезу тебя домой”. (Хе, ситуация с известным исходом.) Ван Яо холодно усмехнулся, он знал людей такого типа или даже лучше сказать... он и сам был таким человеком». Дыхание хищника невозможно скрыть. Но даже если он откажется, какой смысл идти домой одному? Продолжить думать о своем диагнозе, а потом, как обычно, встревоженно проснуться среди ночи и выкурит целую пачку сигарет? Какой смысл? В его жизни. “Все в порядке, у меня нет плохих намерений”. Мужчина опустил голову и со спокойствием в глазах посмотрел на него: длинные светло-золотистые ресницы, казалось, принадлежали покорному льву. “Я просто... не хочу смотреть, как ты так себя мучаешь. Дождливая ночь слишком холодная, иди домой”. Ван Яо не удержался и рассмеялся. Мучу себя? Вот оно как. Двадцать восемь лет и такая бедственная и бессмысленная жизнь... Последние несколько месяцев все было просто ужасно. Хватит, натерпелся уже. И тогда он поднял голову и презрительно улыбнулся этому мужчине: “Идем к тебе”.