Богу равный по счастью

Упокоенный приглушенными всплесками и разговорами, доносящимися из главной залы, под умелыми руками сирийского юноши Стерлиций впал в полудрёму, из которой его вскоре выхватили настойчивые движения стригиля, короткими поскрёбываниями снимающего с его кожи обильный слой масла. Селлий мягко рассмеялся, увидев, как его гость встрепенулся: - С возвращением в мир смертных. Он сидел на краю своего ложа, пока один из слуг растирал в его волосах порошок ириса и роз. Его собственная кожа была уже изрядно порозовевшей и не такой намасленной – видно, прислуживавший ему раб был пошустрее. - Как вы быстро закончили, - заметил Стерлиций с сонливой протяжностью в голосе. - Это над вами, Максим, особо трудятся. Паракс тут из самых старательных, правда, puer? Кокетливая мягкость голоса Селлия подёрнулась искрой льда, когда он обратился к юноше. Сириец поднял на него свой влажный взгляд и тут же поспешил ускорить ходьбу стригиля по телу Стерлиция. Максим слегка извернул шею в попытке увидеть, что же так внезапно поторопило юношу. На лице Селлия была хорошо знакомая его подчинённым улыбка: поднятые уголки поджатых губ и холодный взгляд, сулящий провинившемуся столь великую немилость фортуны, что мысль о том, чтобы броситься в Тибр, начинала казаться тому чрезвычайным блаженством. Стерлиций осознал, что прельщён тем, как Селлий употребил свои чары фурий для того, чтобы услужить ему, ускорив скребное дело. Селлий тем временем встал и начал неспешно прохаживаться вдоль ложа Стерлиция, проверяя, насколько исправно Паракс выполняет свою работу. - А вот здесь почему ещё не очищено, а? Думаешь, мы тут до рассвета будем?! В его голосе была непривычно военная жёсткость. Паракс торопливо переместил стригиль Стерлицию на копчик. Тут же последовал глухой звук затрещины. - Вот же бестолковый! Я тебе сюда показывал, – Селлий протянул руку и пальцем очертил круг на верхней части правой ягодицы своего подчинённого. Хоть Стерлиций и не мог видеть происходящего у него за спиной, то, что коснувшаяся его рука принадлежала не сирийцу, он понял сразу. Паракс пробормотал извинения и начал зачищать, где было указано. Стерлиций прекрасно помнил, как много раз Паракс уже проходился стригилём по этому месту – лишнего масла там никак не могло остаться. “Зачем Селлий лукавит? Показать свою строгость к сирийцу? Или же действительно хотел дотронуться до меня?”. Мысль эта была нескладной и волнительной. Он отогнал её от себя – вместе с образом обнажённых бёдер Селлия, бледная кожа которых светилась словно лепестки нарциссов. - Как всегда, только стоит похвалить – и сразу же оказывается, что они чуть ли не совершенно никчёмные, - сказал Селлий с театральным возмущением. - Вы ведь меня регулярно хвалите, дуценарий, - ответил Стерлиций, добавляя своему голосу простоты, – смею надеяться, что я не разочаровываю вас своей никчёмностью. Селлий подошёл к изголовью ложа и наклонился к лицу Максима: - Вы не имеете обыкновения меня разочаровывать. Он снова улыбнулся, и в этот раз улыбка даже показалась Стерлицию искренней. - А теперь пойдемте в воду. Паракс наконец закончил. С этими словами он выпрямился и повернулся к писцине, сверкнув перед глазами Стерлиция лоснящимися от остатков масла бёдрами. Вода писцины была горячей, ароматной, с красноватым отливом – Селлий распорядился добавить в неё вина и унгвента из роз. Стерлиций опустился в воду, чувствуя, как она разливает по телу тепло. Селлий сидел напротив него, водя пальцами правой руки по поверхности воды. На лице его читалось чрезвычайное удовлетворение. - Ну что, Максим, признайтесь, давно вас так хорошо не обхаживали? - Чего таить, - вздохнул Стерлиций, - я действительно имею обыкновение проводить время в термах несколько менее…замысловато. С губ Селлия сорвался смешок. - Это ли замысловато? Вот когда накроют нам стол с райскими птицами, запоют по собственному благоволению полсотни авлосов, а живые тигры сами будут предлагать свою шкуру на клине – тогда, я скажу вам, будет замысловато. А пока что это всего лишь тот отдых, который подобает римлянам нашего с вами сорта. - И какой же это сорт? Во времена республики квириты довольствовались водой из ручья и золой очага, смывая с себя труд дней в полях. - Тот сорт, который умеет не только благоговеть перед предками, но и улучшать ту жизнь, которую они своими лишениями нам подарили. Вы же сами ратовали за использование германского мыла, а ведь оно было незнакомо республике. Стерлиций улыбнулся. - Как хорошо, что вы о нём напомнили. Он потянулся к стоящей на углу писцины корзине, вытащил из неё серый кусок и начал размыливать в руках. - Что же вы будете сами, давайте я попрошу слуг, - озаботился Селлий, - Паракс, негодник, иди сюда! - Нет-нет, не стоит, - возразил Стерлиций, краем глаза уже завидя вскочившего с места в дальнем углу кубикулы юношу, - в этом нет никакой надобности. Селлий жестом показал сирийцу вернуться. - Не могу против вашей воли натравливать на вас Паракса. Но тогда уж позвольте мне помочь вам, - оттолкнувшись от края писцины, он скользнул к Стерлицию и протянул руку, - давайте сюда. Стерлиций посмотрел на него с сомнением. Он подумал, как ранее Селлий обманом дотронулся до него на ложе. “А если…” Разве мог бы он быть агентом in rebus, если бы сомнения имели обыкновение пересиливать любопытство?.. Кусок мыла лёг в ладонь Селлия. - Вы бы встали, - сказал он с почти извиняющейся улыбкой. Стерлиций повиновался и повернулся к Селлию спиной, опершись ладонями на край писцины. Горячие писцины в термах были неглубоки – когда Стерлиций поднялся, уровень воды был ему немногим выше колена. Селлий начал водить омыленным куском по его спине. - Что же вы так напряжены, Максим… - Издержки нашей работы. - Напрашиваетесь на извинения за то, как я вас нагружаю? - рассмеялся Селлий. Стерлиций промолчал, сосредотачиваясь на происходящем на спине. Он был готов ожидать любого поведения от Селлия, но тот работал исключительно чинно; движения его были аккуратны и беспристрастны даже когда он опустился ниже, к ягодицам и бёдрам. “Возможно, я ошибся”, подумал Стерлиций. - Благодарю вас, дуценарий, этого хватит. - Всегда рад помочь моему самому талантливому и, по всей видимости, перенапряжённому подчинённому. В голосе Селлия была лишь дружеская игривость. Коварной ухмылки, на мгновение озарившей его лицо, Стерлиций увидеть не мог – когда он повернулся и вновь опустился в воду, смывая мыло, Селлий уже вернул себе выражение непринуждённости. *** После горячих омовений и короткого ныряния в свежие воды общественного фригидария слуги появились со свежей одеждой и избранными притираниями – сандаловым для Стерлиция и опобальзамом для Селлия. Стерлиций, не любитель злоупотреблять унгвентами, нанёс немного на ступни и ладони, в то время как Селлий старательно втирал опобальзам в волосы, подражая в этом богатым римлянкам. Его тонкие пальцы казались ещё тоньше и белее, мраморными змеями вплетаясь в почерневшие от влаги волосы. Стерлиций поймал себя на неожиданной поэтичности собственных сравнений. “Аэдов, конечно, недостойно, но вот для агента…” Слуги принесли Стерлицию короткую нижнюю тунику. Селлий ограничился набедренной повязкой, белый лён которой казался серым в сравнении с белизной его кожи, но не преминул, однако, надеть свои множественные браслеты. Он взмахнул рукой, теперь вновь удовлетворительно зазвеневшей, и посмотрел на Стерлиция: - Что ж, идёмте ко главному – к вину.